И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у царских врат, Причастный тайнам, — плакал ребенок О том, что никто не придет назад.
А. Блок, «Девушка пела в церковном хоре… »
Я родом из Белфаста, как и мои сестры, Олимпик и Британник. Мистер Эндрюс, мой архитектор и, как бы сказали люди, мой «отец», называет меня Титаник. Он говорит, что это имя мне дали в честь древнегреческих титанов, мифических существ, восставших против богов Олимпа. Я пока еще немного знаю о богах и остальном мире, но и этого для меня достаточно, чтобы понять, что же так тревожит людей. Земля, откуда я родом, мала, перенаселена и бесплодна. Даже угля стало так мало, что многие шахтеры начали бастовать. Хотя недавно этот конфликт почти разрешился, другие корабли были вынуждены делиться со мной своими запасами угля, ведь совсем скоро я собираюсь отправиться в свое первое плавание и пересечь Атлантический океан. Все мои пассажиры с нетерпением ждут возможности открыть новую страницу в своей жизни. Многие люди из первого класса уже начали вкладываться в развитие Нового Света. Конечно, бороться за выживание им здесь не надо, но какой смысл просто так, без дела сидеть на одном месте? Нет, большинство из них планирует направить свои богатства и силы на освоение Америки, нанять проверенных работников и преобразить земли. Хорошо, что их сопровождает так много талантливых людей, которым тоже повезло оказаться у меня на борту, во втором классе. Кроме того, в третьем классе довольно много трудолюбивых рабочих. Множество из них — мигранты, покинувшие родину из-за безработицы, голода или болезней. Конечно, они могли бы осесть и здесь, на британских берегах. Но тогда им пришлось бы конкурировать за рабочие места с теми, кто давно живет здесь. Так что этим пассажирам будет лучше начать жизнь с нуля на почти нетронутых землях Нового Света. Я убеждена, что это единственный верный путь. Боги некогда создали эту негостеприимную землю. Люди, населяющие её, уже не могут справиться со всеми местными невзгодами. А значит, люди имеют полное право искать новый мир за горизонтом. Там они наконец обретут покой и смогут полностью распоряжаться своей жизнью. Сосредоточившись на своей миссии, я покидаю порт Саутгемптона в окружении восторженных толп, прославляющих мое имя. Даже мои сестры еще не удостоились такой чести. Британник до сих пор строится, а Олимпик не столь впечатляющая. Помимо того, Олимпик и ее пассажиры больше развлекаются, чем мыслят об улучшении этого мира. Да и о чем она вообще думала, так опрометчиво столкнувшись с кораблем Хоук? Какой скандал! Конечно, я очень люблю своих сестер, но я должна доказать им и всем остальным, чего я стою, особенно если меня избрали символом надежд и гордости всего человечества.***
Спустя четыре дня восхитительного плавания мой киль по-прежнему прорезает озорные, но бессильные волны, пока я направляюсь к горизонту. Солнце передо мной испуганно прячется в пучину океана, растворяясь в золотых и алых полосах, которые быстро тускнеют. Затем вода становится лазурной, потом темно-синей и, наконец, почти угольно-черной. Тем временем на одной из моих палуб читают проповедь. Пассажиры слушают предание о Ноевом ковчеге, корабле, которому суждено было спасти всех животных и только некоторых людей. Мои двигатели вспыхивают от ярости, ускоряя меня сразу на несколько узлов. Стало быть, их бог хотел спасти животных, а не людей, свое лучшее творение? Это просто жестоко и несправедливо! Тогда я стану ковчегом для людей. Я осуществлю свое предназначение. Между тем океан становится гладким, как стекло. Я уже знаю, что это простая уловка природы. Как говорится у людей, перед бурей всегда бывает затишье. Я замечаю несколько белых гор, плывущих вдали. Айсберги — так их называют, да? Я успела получить о них несколько предупреждений от других кораблей, бороздящих просторы Атлантического океана, но я лишь отмахиваюсь от этих сообщений. Я знаю, что айсберги считаются опасными, но если мне придется снизить скорость, меня окружит еще больше этих уродливых белых тварей. А я была создана для подвигов, а не для трусливого отступления! Если же я разовью достаточную скорость, то прорвусь сквозь эту ледяную засаду. Может, я и не военный корабль; но это не значит, что я не могу бороться за людей по-своему. Айсберги кажутся не столь большими и угрожающими, как я ожидала. Очевидно, они все-таки понимают, что одним только носом я могу легко расколоть любого, с кем столкнусь на полной скорости. И все же один из них, айсберг с тремя вершинами, упрямо приближается ко мне. Похоже, он готов к встрече лицом к лицу. Ну что ж, мистер, как вам будет угодно. — Куда-то спешите, юная леди? — навязчивым тоном спрашивает Айсберг. Каков нахал. — Вас это не касается, — отрезаю я. — О, ну зачем же сразу так грубо? Мне всего-навсего интересно. Я, например, мирно направляюсь в сторону Гольфстрима, — беззаботно молвит Айсберг. — А вы, должно быть, держите путь в так называемый Новый Свет, я прав? — Правы, и я чрезвычайно тороплюсь. Надеюсь, вы осознаёте, что я в силах смести вас со своего пути, если мне это потребуется, чтобы добраться до Америки! — прямо заявляю я, так как вовсе не настроена на пустую болтовню. — Однако, сколь же вы нетерпеливы. Я ведь на вас не нападаю, ничего подобного — так зачем же все эти резкости в ответ? Не стоит тратить на это силы, леди, особенно если уж вы так спешите. Давайте просто отойдем немного в сторону, хорошо? — увещевает меня Айсберг, пытаясь хоть как-то сгладить напряжение в нашем разговоре. Я слышу, что и мой капитан приказывает мне сделать то же самое, и мне это не очень нравится. Конечно, я могу двигаться гораздо быстрее и изящнее, чем этот тяжеленный кусок льда, но зачем делать ему такое одолжение, да еще и уступать дорогу? Я неохотно отвожу румпель в сторону и следую дальше, искоса наблюдая за своим упрямым собеседником. Айсберг же спокойно лежит на волнах рядом с моим правым бортом. — Знаете ли, я и мне подобные уже не раз были очевидцами того, как многие предприимчивые мечтатели вроде вас направлялись в Новый Свет. Так что же вы и ваши люди так отчаянно ищете там? — Новую, лучшую жизнь, где им не придется бороться с невзгодами и страдать от истощения природы, — решительно заявляю я, почти радуясь, что могу лишний раз открыто заявить о своей почетной миссии. — Ах да, все так говорят. Держу пари, вы мните саму себя частью этого лучшего мира. Может даже, считаете себя богиней или райским островом, где все равны и счастливы, верно? — Конечно! Я была создана ради этого! — взволнованно восклицаю я. Меня начинает раздражать, что этот невоспитанный дикарь имеет наглость сомневаться в том, что я смогу исполнить свое предназначение. — Как будто на вашем борту нет самых бедных пассажиров третьего класса или тех вечно усталых рабочих, которые тоннами угля утоляют ваши немалые аппетиты, при этом зачастую забывая прокормить самих себя, — вдруг с горькой усмешкой в голосе замечает Айсберг. Осерчав, я уже готова возразить, но… Покопавшись в своих воспоминаниях о последних днях, я пораженно осознаю: то, что он говорит… правда. — Вы плывете так быстро, как будто пытаетесь достичь Нового Света раньше, чем было запланировано изначально. Держу пари, ваш капитан мечтает, чтобы за это его представили к награде. А вот наградят ли за тяжелую работу кочегаров с нижних палуб? — спрашивает Айсберг, словно и не ожидая ответа. Я с раздражением сбавляю ход. — К чему вы вообще клоните? — нетерпеливо спрашиваю я. — Ах, вот теперь вам стало интересно, — отчего-то удовлетворенно отмечает Айсберг. Мне не слишком приятно это признавать, но он прав. Его слова привлекли мое внимание; и я невольно приближаюсь к нему. — Значит, вы считаете, что бедные люди страдают из-за того, что мать-природа якобы такая большая злодейка? Но послушайте, юная леди, слова старого куска льда. Когда я был молод, я видел, как неандертальцы истребляли стада мамонтов. Шли тысячелетия, и я становился свидетелем того, как многие корабли и их экипажи убивали десятки китов, птиц, дельфинов и других животных, большинство из которых даже не являются естественными врагами человека. И все это время люди не могли справиться с их настоящей главной угрозой. Впервые в жизни я чувствую себя совершенно сбитой с толку. Слишком много новых мыслей и идей охватывают мое сознание, ставя под сомнение все то, что я знала раньше. — Главной угрозой… Какой же? — бормочу я, и Айсберг едва усмехается. — Подойдите поближе, и я открою вам секрет. В конце концов, разве вы не хотите узнать, от кого людей нужно защищать любой ценой, не так ли? Я слегка сомневаюсь, так как тороплюсь, но не хочу упустить своего шанса узнать секрет. Решившись, я подплываю к Айсбергу немного ближе. И тогда мое металлическое тело пронзает ужасная боль. Что?.. Почему?.. — Люди сами себе враги. И угроза для всего остального мира, — грозно проговаривает Айсберг. Я слишком потрясена, чтобы отвечать. — А знаешь, это иронично. Я слыхал, что люди говорят: «Как вы судно назовете, так оно и поплывет», — добавляет Айсберг со злобным ликованием. Он отводит свой острый уступ от моего правого борта, и я сразу начинаю захлебываться ледяной водой. Нет, не может быть… Этого просто не может случиться со мной! Я непотопляема! — Титаны восстали против богов, за что их изгнали в Тартар. Да, именно так и заканчивается их история. Сегодня получилось похоже, не правда ли? — коварно произносит Айсберг. Все вокруг резко теряет очертания. Я вдруг ощущаю себя такой громоздкой и неуклюжей. Я больше не могу ясно воспринимать течение времени и пространство вокруг себя. До меня доносится какофония криков: люди бегают по моим палубам. Паника охватывает всех и вся, словно пожар. Я с трудом пытаюсь исторгнуть из себя лишнюю воду — и захлебываюсь ещё сильнее. Пробоина в моем корпусе не слишком глубокая, но очень длинная. — Все эти мифы изображают богов такими беспощадными, потому что они сначала создали людей, а затем якобы просто оставили их страдать, — Айсберг продолжает читать мне нравоучения. — Однако титаны были ненамного лучше. Такие же эгоистичные и властолюбивые… Я пытаюсь уйти подальше от моего обидчика, но он даже не пытается следовать за мной. Меня охватывает смятение, и мне нечем возразить на его злорадные насмешки. — Люди на самом деле такие же. Они жалуются на то, что боги и титаны так опасны, и все же хотят заменить их собой. Так какая же тогда разница? Кто же здесь настоящий злодей, хм? Я все глубже погружаюсь в воспоминания последних нескольких дней. Я судорожно думаю о своем капитане, о мистере Эндрюсе, о команде, большинство из членов которой так молоды и неопытны. Я почти вижу всех тех пассажиров первого класса, курящих в роскошных каютах и утверждающих, что они смогут повлиять на судьбу будущего мира. Или людей из второго и третьего классов, мечтающих о том, как они поселятся в Новом Свете… где у них еще ничего не было. А все, что у них было раньше, они оставили позади. — Если бы человечество не мучило так долго мать-природу, она бы не погорячилась и не дала бы мне оттаять и отчалить от моих родных северных берегов. Вот я и прибыл сюда, чтобы немного остудить пыл и её, и этих двуногих муравьев, рыскающих по твоему телу. Баш на баш, — продолжает издеваться надо мной Айсберг. — В-вы монстр… Вы обрекаете их всех на гибель! — восклицаю я в последней отчаянной попытке возразить и тут же чувствую, как моё освещение выходит из строя. — Ах ты, бедная глупышка, разве ты не понимаешь? Они погибнут из-за того, что ты сама так опрометчиво бросилась ко мне. И даже не захватила достаточно спасательных шлюпок, судя по всему. Ну а что я? Я всего лишь случайный попутчик, идущий спокойно своей дорогой, разве нет? Но, если тебе от этого станет легче, я, скорее всего, очень скоро растаю. И тогда я вновь стану единым целым с матерью-природой… Эти слова разрывают мне душу. Он воссоединится со своей семьей, а что же останется мне? Я никогда больше не увижу своих сестер… Теперь я понимаю. Как же я была глупа… Я была не спасением людей, а очередной попыткой начать снова и расширить порочный круг. Люди всегда были склонны к саморазрушению, и вряд ли они бы изменились к лучшему в Америке. Из последних сил, по едва работающей радиосвязи, которая у меня еще остается, я отчаянно пытаюсь докричаться до других кораблей поблизости. Прошу вас… Кто-нибудь! Я знаю, что моя сестра Олимпик точно услышала меня, но она так далеко, так далеко… Кажется, что некая Карпатия, одна из кораблей Кунардов, получила мой сигнал. Но уже слишком поздно. Я больше не могу оставаться на плаву. Я чувствую, как меня поглощают ледяные объятия моего водного Тартара. В эти последние, полные агонии минуты я взираю на своего палача. В изумлении я осознаю, что он намного больше и мощнее, чем можно себе вообразить. Под водой он совершенно исполинских размеров. Слёзы ужаса и отчаяния моих пассажиров смешиваются с моими собственными, и сквозь толстую стену воды я в последний раз слышу голос Айсберга, теперь низкий и раскатистый: — Если тебе действительно была так важна судьба людей, то расценивай свою гибель как предупреждение тем, кто остался в живых на суше.***
Пока я лежу под водой и медленно гнию в этом ледяном аду, погребенная под водорослями и морской живностью, я гляжу вверх, тоскуя по редким и холодным солнечным лучам, которые иногда достигают меня. Я скучаю по Белфасту и моим сестрам. Что с ними стало? Ходит ли ещё Олимпик по Атлантике? Как ужасно ей, должно быть, каждый раз следовать по маршруту моего первого и последнего плавания. Может быть, у Британник судьба сложилась лучше? Порой я вижу смутные силуэты военных кораблей и подводных лодок, проплывающих надо мной. Я проклинаю те дни, когда слышу вдалеке, за много миль отсюда, глухие звуки взрывов: они наверняка отправляют некоторые из этих кораблей разделить со мной мрачное подводное кладбище. Я постоянно думаю о разговоре с моим убийцей и его последнем наставлении: моя гибель должна послужить предостережением людям… После многих лет моих ожиданий, что кто-нибудь найдет меня и я, быть может, снова увижу солнце, люди наконец опускаются сюда. Но они лишь рыскают вокруг моего тела, и никто даже не предпринимает попытки вытащить меня наверх. В моем нынешнем плачевном состоянии я слишком тяжелая и громоздкая, чтобы меня можно было поднять. Тем не менее до меня доходит слух, что люди собираются построить мою точную копию. Едва ли это похоже на то, что они вняли предупреждению. Но у меня нет ни возможности что-либо сказать на этот счет, ни собственного будущего. К тому же я слишком боюсь строить догадки о том, извлекли люди урок из моей гибели или нет… Я лишь надеюсь, что та, которая заменит меня, однажды пройдет надо мной к Новому Свету целая и невредимая.