cupcakes at hogwarts (not only them actually)

      — Па-а-ап.       Обращение, растянутое тонким детским голоском, отвлекает здорового рослого мужчину от тяжких дум, пока он сидит на старом диване, спрятав лицо в ладонях.       Он вздрагивает, дергается; взгляд обращается в сторону маленькой девчушки с ярко-красными волосами, которая ниже его в сотню раз и глядит своими широко распахнутыми серо-голубыми глазами так внимательно, что на сердце скрипит.       Вандер - а именно так звали этого мужчину - растягивает уголки губ в ласковой, доброй улыбке. Даже вес всех вместе взятых, щемящих и навалившихся кучей проблем, не способен был побороть его драгоценную любовь к маленькой девочке. Вай была его чудом, и сейчас он действительно в ней нуждался. Невероятно, как одного только присутствия родной души рядом могло оказаться достаточно, чтобы на сердце уже становилось легче, а плечи чуть опускались, словно неподъемный груз на них куда-то исчезал, наконец оставляя изнуренное тревогами тело в покое.       — Да, милая?       — Паудер какая-то странная, — важно заявляет Вай, подходя чуть ближе и хлопая своими выразительными детскими глазами; Вандер вздрагивает от ее слов. — Я заметила сегодня, что у нее глаза были, знаешь... ярко-розовые! Но у нее ведь не такие глаза? У нее были голубые, я помню!       Вандер шумно выдыхает и посмеивается, но отнюдь не весело. Он хлопает по месту на диване рядом с собой, безмолвно предлагая присесть рядышком, и Вай тут же плюхается сбоку, продолжая с недоуменным вопросом во взоре глядеть на мужчину.       — Паудер не странная, — изрекает он наконец, откидываясь на спинку дивана. Вандер выглядит задумчивым. — Старше ты ее всего на год или нет, думаю, ты все равно должна знать, — продолжает он, пальцами скребя щетинистый подбородок. — Ты ведь ее сестра. Отныне.       Вай кажется пораженной таким заявлением.       — Как это сестра? Мы с ней только недавно вообще познакомились! — девочка комично хмурит бровки, взирая на Вандера чуть ли не с вызовом.       — Еще успеете сродниться, — обещает мужчина. — Но, главное, ты запомни - Паудер не странная. Хорошо? — он ерошит красные волосы дочери, которая тут же спешит выскользнуть из-под руки, недовольная и возмущенная.       — Я уже взрослая, пап!       — Упс. Извини, привычка. Постоянно забываю, что тебе уже целых десять годиков!       Вай не распознает беззлобного сарказма в голосе и выглядит довольной принесенными извинениями.       — Так что ты хотел сказать? — Вай даже ничуть не старается скрыть бесконечное любопытство, склоняя голову набок. — Она метамоспо... метаморфо... метамофомаг, да?!       — Метаморфомаг, — подсказывает услужливо Вандер. — Но нет. Не в этом дело.       — А в чем тогда?       — Она... — мужчина выдерживает длительную паузу, то ли пытаясь собраться с мыслями, то ли находя смелость наконец выдавить из уст необходимое слово. — Она... оборотень, — голос искрится горечью. — Ее покусали. Некоторое время назад. С ее родной семьей произошла трагедия, и именно поэтому мы - ее новая семья.       Ладони Вандера тяжело упираются в собственные колени, пока Вай круглит глаза в шоке от услышанного, пытаясь осмыслить своей детской головкой всю суть произнесенного.       Оборотень? Оборотни ведь плохие, верно? Опасные. Любой знающий человек это скажет! Но чтобы оборотнем была Паудер...? Она ведь такая же, как и Вай, на годик разве что младше, такая мелкая, даже палочку в руках правильно удержать не сумеет. Может ли кто-то вроде нее быть плохим? Разве не лишено это всякого смысла?       — Что это значит? — хмурая и озадаченная, спрашивает Вай. — Она плохая или станет плохой?       — Нет! — Вандер восклицает и отрезает столь резко, что Вай подпрыгивает на месте. — То есть, нет. Прости, Вай, я... немного нервный сейчас. Но Паудер не плохая, Вай, слышишь? Она никогда не была и не будет плохой. Она несчастная, не плохая.       Красноволосая девочка не может не согласиться с последним. Паудер замкнутая и болезненно не общительная. Когда Вай однажды предложила ей шоколадную лягушку, - весьма роскошная услуга, учитывая, в насколько плачевном материальном положении они находились - Паудер едва ли отреагировала на завуалированное предложение дружбы. Она не рассмеялась, когда своевольное угощение прыгнуло ей на лицо, не расплакалась и даже не разозлилась. Ее реакцией была пустота, пустота почти пугающая, и Вай по итогу пришлось в одиночку расправляться с шоколадной лягушкой, ведь интерес к той у Паудер даже не потерялся - он и не зарождался.       Конечно, Вай не может в полной мере ощутить весь трагизм новости, которую выкатил на нее отец. Попросту не такая взрослая, чтобы по-взрослому на подобные вопросы смотреть. Но она видит опущенный взгляд Вандера, чувствует тяжесть молчания в их диалоге. Она маленькая, но это не мешает колким цепям тревоги сковать ее нутро, и ладошка скользит на колено отца, чтобы лечь на нее в отчаянной попытке поддержать и заставить это ощущение хоть на секунду отступить. Отступить от них обоих.       Если Вандер сказал, что Паудер не плохая, значит она не плохая. Если он сказал, что она несчастна, значит она несчастна и ей нужна поддержка, твердое плечо рядом.       Теперь, когда какое-никакое объяснение поведения младшей девочки у Вай есть, она не может избавиться от странного желания побежать к ней и обнять, ведь разве станет ее отец так расстраиваться по какому-то пустяку?       Поэтому, если ради зарождения дружбы между ними Паудер нужно как следует подтолкнуть, Вай подтолкнет. Если нужно подсказать, она подскажет. Все максимально просто.       Даже если та оборотень.       В конце концов, Вандер всегда говорил, что у каждого свои скелеты в шкафу.       — Хорошо. Но почему у нее глаза-то розовые?       Мужчина мгновение глядит на невозмутимую дочку с неверием, а затем заходится в искреннем, добродушном смехе. Он отчего-то ожидал долгого, сложного и тяжелого разговора, но с Вай ведь никогда не бывает так, как ты того ожидаешь, верно?       — Считай это ее особенностью, — просто ответил он. — Когда близится час обращения, ее радужки меняют оттенок. Помни об этом, Вай. Каждый раз, когда близится час обращения...

[~ ・ ✧ ✧ ✧ ・ ~]

      — У тебя глаза розовые.       — Спасибо, я догадываюсь.       — Звучит как шутка на первое апреля. Типа, знаешь, у тебя спина белая. Только у тебя глаза розовые, ха.       — Вай, ты что-нибудь принимала?       Сестры сидели в тени дерева в одном из внутренних двориков замка. Джинкс прислонилась спиной к стволу, задумчиво рассматривая снующих туда-сюда вокруг студентов, а Вай беззаботно растянулась на траве рядом, позевывая после недавней тренировки по квиддичу и отнюдь не беспокоясь о своей одежде. В конце концов, дворик был ухоженным, верно?       Позднело. Время близилось к своей ежемесячной неизбежной отметке, проклятьем висящей над шеей Джинкс. Обычно она никогда не забывалась, всегда была готова к ключевому дню, вне зависимости от своего желания, но в последнее время младшая Заун все чаще и чаще отвлекалась на Люкс; мысли о ней потрясающим образом вытеснили то, о чем раньше Джинкс не могла не думать постоянно, тревожась, беспомощная под гнетом предстоящего. Солнечная улыбка, уроки полетов на метле, бесценное воспоминание о чужих ладошках, отчаянно вцепившихся в ее талию, пока они летали над учебным полем для квиддича...       Вандер, будь он здесь, обязательно бы покачал головой в неодобрении, мол, нет, о таком забывать нельзя, опасно. И он был бы прав. К счастью, под боком у Джинкс есть Вай, заботливая старшая сестра, которая не позволит ей попасть в нежелательную передрягу. Или поможет, если только это не будет нести серьезной опасности для нее. Тут уж как карта ляжет.       — Ха-ха, очень смешно, — отвечает Вай, не меняя позы и взглядом устремляясь куда-то вверх. — Как у тебя со снадобьем?       Джинкс хмыкает, крутя в пальцах собственную палочку.       — Я уже говорила, что все в порядке. Я пила эту дрянь каждый день, — отмахивается она. — Мне все чаще кажется, что если я еще раз увижу эту недовольно-презрительную рожу у Снейпа, я кого-нибудь грохну.       — Понимаю. Но ты, если что, держи когти в узде, ага? — Вай смеется на закатывание глаз. — Нам повезло, что этот Дамблдор безо всяких лишних проблем снабжает тебя этим лекарством. Может, он еще котят с деревьев снимает?       — Святой человек, — усмехается Джинкс в согласии. — Но он - скучная тема для разговора. Лучше расскажи, потрахалась ты там со своим кексиком или еще нет?       Вай резко подскакивает и садится на траве, пяля на сестру, как на внезапно объявившегося непонятно откуда дементора. Она даже прижимает ладонь к сердцу, заставляя Джинкс в растерянности выпрямиться, мысленно повторяя только что произнесенною реплику и пытаясь понять, что так впечатлило гриффиндорку.       — Что ты только что сказала?       Джинкс хмурится в искреннем недоумении.       — Какую конкретно часть моего вопроса ты не поняла? — девушка недоверчиво хмыкает. — Не пойми меня неправильно, я отнюдь не питаю острой необходимости знать, с кем и как ты трахаешься, просто, кажется, эта Кирамман для тебя...       — Нет.       Джинкс обрывает себя, вновь поднимая взор пурпурных ныне глаз на сестру. Вай оказывается сжавшейся в клубочек; она, притянув и обняв собственные колени, чуть ли не покачивалась из стороны в сторону, глядя на Джинкс исподлобья и с ужасом.       Вновь скрупулезно проанализировав все сказанное, голубоволосая развела руками, сверкая недоуменным скепсисом в лице. Она даже неосознанно провела языком по собственным зубам, проверяя их на наличие вытянувшихся волчьих клыков, но не обнаружила ничего объясняющего глупое поведение Вай. Возможно, ее сестра просто окончательно свихнулась?       — Что нет? Такое ощущение, что ты реально обдолбалась сегодня.       — Больше никогда, никогда, — Вай одержимо трясет головой, словно в нее на мгновение вселился какой-то бес. — Не произноси в моем присутствии слова «‎трахаться»‎. Никогда, ты слышишь, Пау-Пау...?       Джинкс мгновение сидит с открытым ртом, шокированная такой внезапной предъявой, а затем смеется в возмущенном неверии, по-прежнему глядя на Вай с широко распахнутыми в эмоциях глазами. Нет, конечно, Вай иногда ведет себя как идиотка, по мнению Джинкс так очень даже часто, но это? Серьезно?       — Серьезно, Вай? Серьезно? — Джинкс громко фыркает и, резко пододвинувшись, пихает сестру в плечо. — Ты в курсе, сколько мне лет? Мне шестнадцать. Я младше тебя буквально на один год!       — Это ничего не меняет, — пылко отнекивается Вай. — Ты - моя младшая сестренка, слышать просто мат из твоих уст я привыкла, но нечто с подобным смыслом...       — Да блять! Что не так со словом «‎трахаться»‎?! Что за бред?!       Вай вздрогнула в ответ.       Группка каких-то пятикурсников обернулась на них, проходя мимо по открытым коридорам, но девушки не обратили ни крохи внимания - к несчастью, среди этих пятикурсников не было ни одной Люкс, чтобы Джинкс внезапно стало неловко, так что у нее попросту не было ни единой причины краснеть.       — Пау-Пау, смотри, — начинает почти терпеливо Вай.       — Джинкс.       — Неважно. Смотри. Представь, что у тебя есть младшая сестра, — пытается объяснить красноволосая, старательно подбирая слова. — Ей - пять лет, и...       — Мне не пять лет, Вай!       — Хорошо-хорошо, плохой пример! Тогда иначе. Давай я задам тебе схожий вопрос, ладно? Это не совсем то, но тем не менее, — девушка выдыхает, выдерживая паузу, прерываемую лишь гомоном других учащихся поблизости. — Что, Паудер, потрахалась ты уже со своей Люкс или как?       Лицо Джинкс мгновенно теряет всякий оттенок эмоций и становится полностью пунцовым. Все претензии к сестре как-то мигом испаряются, и она отодвигается поближе к дереву за спиной, словно оно способно каким-то образом оградить ее от накатившей волны стыда.       — ...Б-больше никогда так не говори, поняла?!       — Не особо то и хотелось, — Вай морщится. — Просто это единственная параллель, которая, я знаю, до тебя дойдет. И да, не смей заниматься чем-то подобным с Люкс до того момента, как я проведу с тобой воспитательную беседу о контрацепции.       Джинкс чувствует себя отвратительно неловко в той ветке диалога, в которую выкатился их небольшой спор, но она не может сдержать пренебрежительного хмыканья и вздернутой в вопросе брови.       — Какой еще контрацепции? У меня нет члена.       Вай очень внимательно смотрит на свою сестру, почти изумленная ее бестолковым ответом, тогда как та резко осознает, что явно только что ляпнула какую-то глупость. Красноволосая шумно выдыхает, прикрывая глаза и плюхаясь обратно спиной на траву, потирая пальцами переносицу, словно от головной боли. Она конечно знала, что Джинкс только и делает, что химичит и схемы новых проблем для Филча составляет, да и уроки полового воспитания в Хогвартсе, увы, не проводятся, но чтобы все было настолько плохо...?       — Мне стоит провести эту беседу как можно скорее, — мычит Вай в поражении, пока Джинкс скачет глазами туда-сюда, понимая, что опять облажалась.       На некоторое время меж девушками виснет молчание. Спокойное по большей части для Вай, и заметно неловкое для Джинкс. Последняя решительно пообещала себе, что выкопает всю возможную информацию о сегодняшней теме разговора, даже если ей это будет стоить насмешливых взглядов старшей сестры и странных взоров в библиотеке. Судя по тому, как на нее смотрела Вай, Джинкс сегодня конкретно опозорилась.       Это было почти унизительно.       — Откуда ты вообще сама что-то знаешь? Ты старше меня на год, — не может прекратить ерничать Джинкс.       — Неважно. Важно то, что ты - абсолютное недоразумение, которое нельзя подпускать ни к мужчинам, ни к женщинам, — бросает в ответ Вай, покачивая головой и тихонько посмеиваясь; трава отдает шелестом под ее телом.       — Ну и ладно, — бурчит тихо и обиженно Джинкс. — Ты так и не ответила на вопрос. Как у тебя с Кирамман? — девушка даже не придумывает какое-нибудь забавное прозвище теме их разговора, точно с нее сбили всю спесь.       — Я не знаю? Мы, вроде как, заключили мир? — делится коротко Вай. — Что насчет Люкс?       — Она явно стала смотреть на меня иначе после того нашего разговора в Большом Зале, — Джинкс слабо пожимает плечами. — Мне кажется, она поняла, что я что-то скрываю. Но как я могу сознаться в чем-то подобном?       — Твоя Краунгард не создает впечатления кого-то, способного хоть на малейшее зло. Она небось перед букашками под ногами извиняется, когда их случайно давит, — высказывает свое мнение Вай, осознанно успокаивая сестру. — Нет смысла торопиться с такими признаниями, но, если что, я уверена, что она поймет.       — Надеюсь, — Джинкс выпрямляет колени на земле, вглядываясь в не гостеприимные облака над их головами. — А еще у меня такое ощущение, что куда я сегодня ни пойду - везде она. Может, высшие силы нас сводят?       Предположение из уст вечно скептичной, временами язвительной и резкой Джинкс звучит до того неестественно мечтательно, что Вай не может беззвучно не рассмеяться. Все же, Люкс - лучшее, что происходило с ее сестрой.       Этот маленький разговор по душам не длится слишком долго, но значит многое для обеих. В конце концов, они ближе друг к другу, чем к кому-либо еще в стенах этого замка. В последнее время у них не было слишком много времени на тихие сестринские откровения, но даже такая мелочь, явно подтолкнутая тяжестью грядущей ночи, оседает приятным теплом внутри обеих.       Так, время идет, и голоса спадают на нет.       Небо над девушками хмуреет, сереет. Легкий ветерок ерошит волосы, словно мягко напоминая, что скоро любые разговоры придется оставить на потом. Студенты вокруг переговариваются все тише, разбредаясь кто куда. Джинкс ковыряет кроссовком в земле, размышляя о том, как быстро вся эта иллюзорная безмятежность окончательно рассеется, рассыпется в прах, и она вновь столкнется нос к носу со своей извечной, неизлечимой проблемой.       — Прогуляемся к иве?       — Да, уже пора.       И только они вдвоем знают, что кроется за этим невинным предложением.