Чайльд Тарталья: [назначена встреча через три дня 09:00 AM]
Люмин: [встреча подтверждена]
Теперь ему оставалось лишь ждать и набираться терпения. Встреча в любом случае должна была касаться и рабочих вопросов, так что Тарталья решил составить ее план и собрать фидбек от коллег касательно работы новенькой. * * * — Однако даже учитывая твои глупые ошибки, коллеги дают неплохой фидбек, — закончил свой небольшой монолог Тарталья, облокотившись о дверь подсобки, в которой они были. Даже если у Люмин и были вопросы насчёт места проведения встречи, вслух она их не задавала. Как и всегда, она лишь послушно выполнила сказанное. И это раздражало Тарталью едва ли не больше всего остального. Она была такой послушной до тошноты, когда ей это было надо. Это так сильно не вязалось с её поведением, когда Тарталья был где-то рядом, но всё же оно как-то вписывалось в её портрет. — Спасибо, сэр, — с милой улыбкой ответила Люмин, стоявшая напротив него. В подсобке было негде сесть, но она не выглядела уставшей, лишь переминалась иногда с ноги на ногу, будто стараясь размять мышцы. — Я рада стараться ради компании и вас, — улыбка лишь на мгновение стала шире, а ее взгляд метнулся к ключицам Тартальи, которые выглядывали из-за черной рубашки. Он никогда не носил галстуки и не застёгивал рубашки до конца, если это не были какие-то серьёзные встречи с владельцами других компаний. Тарталья дёрнул дверную ручку, однако дверь не открылась. Он нажал сильнее, однако дверь всё ещё оставалась закрытой. — Проклятье, — выдохнул он себе под нос, дёргая ручку так сильно, что мог бы оторвать её. — Какого чёрта это решило произойти именно сейчас. Признайся, это твоя вина. — Сэр, как я бы могла… — Я уверен, что это твоя вина, — прервал её Тарталья, бросив дёргать ручку и с раздражённым вздохом опираясь о дверь. — Теперь мы заперты здесь непонятно на какое время. У тебя есть телефон при себе? — Нет, вы ведь сказали взять с собой только блокнот и ручку, — вздохнула Люмин, в грусть которой Тарталья не верил. Он был уверен, что она не была против такого поворота событий. Иначе она не была бы так спокойна. — О, ну конечно, ты ведь не имеешь своего мнения, — закатил глаза Тарталья и вновь вернулся к двери. — Эй! Кто-нибудь меня слышит? Мы застряли в подсобке! — попытался докричаться до хоть кого-нибудь он, однако это не оказало никакого эффекта, поэтому, покричав так еще немного, Тарталья вернулся в изначальное положение. Стоявшая напротив него Люмин выглядела слишком спокойной и будто не беспокоилась вообще. Это так сильно бесило Тарталью, так же сильно, как он хотел её. Это противоречие было хуже литра бензина в горящий костёр. Намного хуже. — Ты совершенно не беспокоишься. Подумаешь, застряли непонятно на какое время в подсобке, да? — рыкнул на неё Тарталья, даже не пытаясь играть раздражение. Он и так был раздражён от всего этого. Он взглянул на часы на своём запястье. — Смена охраны будет через три часа. В это время нас должны будут найти, потому что охрана обходит все помещения, подсобные в том числе. Однако до этого момента мы застряли. — На три часа? — вздохнула Люмин, вновь переминаясь с ноги на ногу и облокачиваясь о какой-то стеллаж, который был позади неё. — Это… неприятно, сэр. Я устала стоять, мы так долго проводили встречу. — Если ты устала стоять двадцать минут, как ты собираешься бегать с документами между отделами? — вновь рыкнул Тарталья, недовольно щурясь. — И в этом вся ты. Пришла с хорошим резюме, слишком вежливая, слишком нежная для такой работы. Слишком… — он тяжело выдохнул будто от ярости, хотя на самом деле это было возбуждение. — Слишком милая. — Вы считаете меня милой? — повторила Люмин, будто она услышала только эту фразу, а другие пролетели мимо ушей. — Я всегда думала, что вы меня ненавидите. — Одно другому не мешает, девочка, — Тарталья раздражённо выдохнул, после чего встал более прямо. — Но если ты устала, можешь облокотиться о меня. Не обнимай меня, просто облокотись, я тебя поддержу. Люмин явно колебалась, она собралась было сказать что-нибудь вроде «но я и так уже опёрлась о стеллаж», но не стала. Вместо этого она аккуратно повернулась и облокотилась плечом о грудь Тартальи. С этого ракурса она казалась такой маленькой, её макушка едва доставала до его подбородка. Тарталья беззвучно усмехнулся, а потом убрал от себя её руки, внезапно появившиеся на поясе. — Убери руки, кому я сказал, — рыкнул он, приобнимая Люмин за плечи, чтобы ей было удобнее стоять. — Никаких рук, девочка, я сказал, что поддержку тебя, а не буду с тобой обниматься. Она была такой горячей и так прижималась к нему. Тарталья чувствовал запах её духов — что-то лёгкое с нотками сладкого — и думал, что мог бы переломить её при желании, насколько хрупкой она казалась. — Знаешь, — начал он, думая, что стоять и молчать не стоило, если он собирался наконец выяснить, чего она хотела от него, и выполнить всё, что он сам хотел, — тебе стоило дразнить меня менее очевидно. Ты думаешь, я не видел твоего поведения? Не замечал, как ты намеренно выводишь меня из себя своими тупыми ошибками и «я исправлюсь, сэр»? — Но я не… Сэр, я никогда не подумала бы… — её голос дрогнул, и Тарталья наконец услышал отголоски её истинного настроения. Она прижималась к нему слишком сильно для той, кто просто устала стоять. — Посмотри на меня. Люмин, посмотри на меня, — рыкнул Тарталья, сжимая её плечо, но пока не заставляя её насильно поднять голову. — Давай. Она послушно посмотрела в его глаза, и Тарталья усмехнулся. О, он видел уже этот взгляд, только раньше это было мельком, через офис или по крайней мере его рабочий стол. И в этом взгляде не было смущения или страха, в этом взгляде было лишь желание и любопытство. Тарталья умел подобное видеть слишком хорошо. — Сэр, я не делала это… специально, — повторила Люмин едва слышно, тихо вздыхая, и Тарталья сощурился. Она так старалась выглядеть невинной и непонимающей, что он даже мог бы похлопать ей за уровень игры в тот момент. — Разве? И ты не прижимаешься ко мне сейчас слишком сильно? Не касаешься пальцами моей поясницы, будто я не чувствую этого? — пальцы с поясницы тут же исчезли, однако буквально через мгновение вернулись, только теперь они поползли вверх по позвоночнику. Тарталья не мог уже терпеть это. Это было слишком. — Иди сюда, — он обхватил её лицо ладонями, не давая отвернуться, после чего поцеловал её. Язык прошёлся по губам, проник в рот, не встречая никакого сопротивления, и Люмин ответила на поцелуй. Она шумно вздохнула через нос, прижимаясь к нему теперь почти всем телом и наверняка ощущая его стояк, обнимая ладонями за плечи, чтобы можно было прижаться ещё плотнее. Тарталья разорвал поцелуй, чтобы шумно вдохнуть, после чего оставил ещё несколько жадных коротких поцелуев на этих восхитительных губах. — Сэр, я… — Люмин вновь шумно вздохнула, потянувшись за ещё одним поцелуем, однако Тарталья не дал ей этого сделать. Вместо этого он устроил ладони на её плечах, несильно их сжимая и немного отстраняя её от себя. О, какое же непонимание сразу появилось в её взгляде. Тарталья начал наслаждаться этим, с ней так хорошо было играться, а они ведь ещё не начали. — Что «ты»? Пытаешься придумать оправдание для своего поведения? Так, чтобы я не уволил тебя за подобное превышение отношений? Назови хотя бы одну причину, почему я не должен это сделать. — Вы меня шантажируете? — Люмин попыталась отшатнуться, но Тарталья не дал ей этого сделать, продолжая держать её близко к себе, но не настолько, чтобы можно было прижаться. Размеры подсобки не позволяли сделать многое, к сожалению, однако подобное он вполне мог себе позволить. Даже ещё немного места оставалось. — Тебе не нравится? — ухмыльнулся Тарталья, наблюдая, как покраснели её щеки и как она вздохнула, коротко и поверхностно, будто боясь делать более глубокие вздохи. — Посмотри мне в глаза и скажи, что тебе это не нравится, девочка, — он даже наклонился к ней, говоря теперь шёпотом, чтобы ей приходилось напрягать слух. Люмин тут же подалась ему навстречу, и они вновь поцеловались, жадно и влажно, играясь с языками друг друга. Тарталья теперь очень хорошо понимал, в каком направлении ему стоило двигаться, и это приводило его в восторг. Таких девушек в его коллекции не было. Такое было что-то новое. Она была очень удобно одета в рубашку поверх платья. Эта рубашка хоть и выглядела тонкой, на роль временных верёвок вполне могла сойти, так что Тарталья потянул её вниз. Конечно, связывать руки рубашкой было не очень удобно, однако другого выбора у него не было, к сожалению. К тому же он был уверен, что Люмин сама не стала бы пытаться вырваться, хоть и могла; рубашка не очень крепко держала её руки. — Как хорошо, что теперь ты не можешь ничего сделать, — довольно едва ли не промурчал Тарталья, касаясь губами её уха. — Не сможешь меня обнять или оцарапать, остановить или попытаться это сделать, — он оставил влажный поцелуй сначала на ухе, потом под ним несколько, не оставляя засосов. — И не сможешь дразнить меня. А так хотелось, да? Люмин дрожаще выдохнула, наклоняя голову, чтобы дать ему больше пространства для поцелуев, Тарталья видел, как она вновь переступила с ноги на ноги. О, ей определённо было сложно стоять. Из-за возбуждения? Очень вероятно, что да. Сам Тарталья на собственное не обращал внимания, пока разрядка не была его целью. Они не могли шуметь, если не хотели быть замеченными раньше времени, и ему надо было придумать, что делать. Однако пока это не было срочным вопросом, куда больше его волновала сама Люмин, которую хотелось выебать. Но всё в своё время, теперь он был просто уверен, что она позволила бы это сделать. — На колени, — приказал он, отпуская Люмин, чтобы она могла сама опуститься. — На колени, иначе я тебя уволю, клянусь. Она послушно опустилась на колени, ухитрившись это сделать на ткань платья. Предусмотрительная девочка, не хочет себе стереть колени. За это Тарталья собирался похвалить её, но в будущем. У них оставалось еще несколько часов, судя по его часам. Пока можно было не спешить. — Умница. Такая хорошая послушная девочка, — довольно проговорил он, поглаживая её по щеке. — Можешь ведь быть такой, когда хочешь, да? — Да, сэр, — также негромко ответила ему Люмин, ластясь к его ладони и потираясь о неё теперь носом. Тарталья видел, что ей было не очень удобно держать руки за спиной, однако пока он не собирался её освобождать. Вместо этого он выпрямился, собираясь сказать что-то, однако в этот же момент Люмин подвинулась ближе к нему и упёрлась носом в член, проводя вверх-вниз по ткани брюк. Тарталья издал тяжёлый выдох, после чего опустил взгляд. Она выглядела такой восхитительной, что сначала он просто не смог себя заставить что-то сделать. А Люмин воспользовалась этой заминкой, чтобы пройтись по ткани языком. Тарталья зарылся пальцами в её волосы, рывком отстраняя её от своего паха. — Ты хорошо смотришься внизу, — проговорил он, отпуская волосы, но следя, чтобы Люмин не вернулась обратно. — Однако тебе не стоит делать что-то до того, как я скажу, — он коротко замахнулся, и по подсобке разнёсся звук удара, звонкий и будто нехотя затихавший. Люмин дёрнулась и ахнула, однако Тарталья не видел в ней нежелание продолжать. — Простите, сэр, — пробормотала она, опуская взгляд вниз и изучая его пах. Тарталья погладил место удара, на котором кожа начала ощутимо гореть, и после наклонился, чтобы поцеловать сначала щёку, а потом и губы Люмин. — Простите, я буду хорошей и послушной девочкой. — Молодец, — пробормотал в её губы Тарталья, после чего помог ей подняться. Рубашка отправилась на пол, а он прижал Люмин к стене, целуя её вновь, шумно дыша и с большим трудом держа себя в руках. Конечно, у него был с собой презерватив, однако он был прихвачен для совершенно других целей. — Я могу тебя немного придушить? Совсем чуть-чуть, — почти сразу спросил он, держа пока ладони на её плечах. — Да. Сэр, пожалуйста, я так сильно этого хочу, — выдохнула Люмин, откинув голову и упёршись затылком о стену. Тарталья накрыл её такую тонкую шею ладонью, сжимая пока не очень сильно и проверяя лимиты. Люмин зажмурилась, приоткрыв рот будто в попытке ухватить больше воздуха, и Тарталья сжал шею сильнее. Ему так нравилось видеть её такой. — Посмотри на себя, — прошептал он на ухо Люмин, продолжая сжимать её шею. — Ты так сильно хотела этого и в кого ты превратилась? В послушную собачку, которая готова выполнять любую прихоть своего хозяина? Тебе так идёт эта роль, девочка, ты гораздо лучше смотрелась бы под моим столом, в моих ногах, — язык скользнул по раковине уха, а пальцы разжались, давая Люмин жадно вдохнуть. Та ничего не ответила, лишь выдохнула что-то, похожее на полустон, и Тарталья довольно засмеялся в её ухо. — Такая жадная до моего внимания, так желающая его. Ты так сильно этого хотела, да? Чтобы я сделал тебя своей. — Д-да, — хрипло ответила Люмин, тяжело дыша и одной рукой касаясь паха Тартальи. Он тут же шлёпнул её по руке, заставляя убрать её. — Пожалуйста, сэр. Делайте со мной, что хотите, — она облизала губы, наверняка сухие, и Тарталья не смог удержаться от соблазна поцеловать её в очередной раз. Однако очень быстро, разорвав поцелуй, он отстранился. — На колени и умоляй меня, — приказал он и улыбнулся, видя сомнение в глазах напротив. — Умоляй, я всё ещё могу тебя уволить, если ты не будешь делать этого. Ты же не хочешь этого, да? Люмин всё-таки послушно опустилась на пол, как это позволяло место в подсобке, и наклонила голову. — Прошу вас, сэр, — глухо проговорила она, Тарталья видел, как она смотрела на ботинки прямо перед своим носом. — Прошу вас, мне так сильно это необходимо. Я так сильно хочу, чтобы вы решали, что мне надо. Пожалуйста. Тарталья упёрся носом ботинка в ее щёку, опустился ниже и заставил её поднять голову, поддерживая её за подбородок так. Она так потрясающе смотрелась в этом положении. И Тарталье так было жаль, что в этой подсобке не было достаточно места для чего-то более серьёзного. И как жаль, что они были сильно ограничены по времени. — Какая хорошая девочка, — похвалил он её, после чего убрал ногу. — Поднимись. Давай, я хочу… сделать кое-что. Люмин покорно поднялась и дала снять с себя платье. Оно снялось очень легко и отправилось к рубашке. Теперь Люмин стояла перед ним в одном белье и чулках, обутая в свои туфли на невысоком каблуке, покрасневшая и тяжело дышащая. Тарталья так сильно хотел её, теперь это желание лишь стало сильнее. — Повернись спиной и положи руки на стену, — сказал он, скользя ладонями по бокам, обводя пальцами край лифа. Люмин на это отозвалась ещё одним вздохом, но послушно выполнила, что он попросил, даже не став оборачиваться. Тарталья прижался к ней, потёрся несколько раз пахом о её ягодицы, довольно вздыхая в её волосы, и прислушиваясь к её реакции. — Хорошая девочка, ты так прекрасно выполняешь приказы, — продолжил говорить он, пока потирался, чувствуя, как Люмин тёрлась о него в ответ. Он опустился немного ниже, вновь влажно целуя ухо, проводя языком дорожку от него к шее. Кожа пахла так притягательно, что Тарталья не мог не оставить на ней несколько поцелуев, шепча, как же Люмин хороша и как он хочет оставить на этой прекрасной шее несколько засосов. Его ладони в это время гуляли по бокам и бёдрам Люмин, слегка сжимая их, но не оставляя следов. Он понятия не имел, был ли у неё кто-то, но кожа была настолько чистой, что Тарталья сомневался. Что ж, теперь у неё был «кто-то». — Я хочу оставить засосы на твоих бёдрах, — прошептал Тарталья, возвращаясь к ушам и поочередно целуя каждое. — Да, пожалуйста, — выдохнула Люмин, немного шире расставив ноги, чтобы было удобнее. Тарталья на это коротко рассмеялся в место поцелуя и опустился на колени перед ней. Заботливо разув её, Тарталья поставил одну ногу на своё плечо для удобства, после чего впился губами в нежную кожу на внутренней стороне бедра, как раз над резинкой чулка. Люмин крупно вздрогнула, кажется, даже всё-таки застонала, но Тарталья не отстранился. Наоборот, он оставил ещё несколько засосов рядом и в довершение впился в кожу зубами, оставляя их следы. После этого он аккуратно, как позволяло пространство, развернулся и впился зубами в кожу на другом бедре. Ему так нравилось это делать, так нравилось сжимать зубами и пальцами эту тонкую и светлую кожу, такую приятную наощупь. Оставив засосы, Тарталья аккуратно опустил ногу Люмин и поднялся. Она попыталась развернуться, но он силой оставил её стоять также. — Не разворачивайся, я пока не разрешал, — проговорил он в её ухо шёпотом. Его руками скользнули по бёдрам и ниже, разводя её ноги, проходясь по внутренней стороне. — Ты думала, что я не замечу? Ты так дрожишь, что не можешь стоять, девочка. — Нет, сэр, я не хотела ничего скрывать от вас, — на выдохе прошептала Люмин, и правда дрожа мелко и дыша быстро. Она была так возбуждена, Тарталья видел в ней так много желания. — Я вся открыта перед вами и готова принять всё, что вы… решите дать. Тарталья в награду прикусил её ухо, провёл языком по нему и отстранился. Теперь он вновь опирался о дверь и потянул Люмин к себе. — Повернись ко мне и опустись на колени, — сказал он, ласково скользя по щеке пальцами, но не замахиваясь для удара. Пока в этом не было необходимости, Люмин выполняла все его команды слишком хорошо и послушно. В этот раз она также послушно опустилась на колени перед ним, держа руки перед собой, будто не зная, куда их деть. Тарталья пожалел о своём желании освободить её, связанные руки сейчас пришлись бы как нельзя кстати, но возвращаться к этому он не планировал. Вместо этого он достал из кармана брюк квадратик презерватива. Глаза Люмин при его виде заблестели так, что она, казалось, была готова заплакать от желания, и Тарталья с довольным видом вскрыл его. — У нас не так много времени, моя хорошая, — проговорил он, передавая ей презерватив и убирая упаковку обратно в карман, чтобы не оставить её случайно в подсобке, — однако если ты хочешь заботы о себе, ты должна постараться. Люмин кивнула, аккуратно придерживая презерватив в губах, пока занималась ширинкой и бельём Тартальи. Проведя пальцами по его члену, она наклонилась и также аккуратно ртом натянула презерватив. Тарталья шумно вздохнул, зарываясь пальцами в её волосы, но не мешая ей. Люмин же тем временем уже справилась с презервативом и провела носом по всей длине члена. Тарталья сжал её волосы сильнее, теперь подталкивая ближе к себе, и Люмин всё-таки обхватила губами член, потихоньку опускаясь, чтобы он вошёл в рот. Если бы у Тартальи попросили описать этот момент словами, он бы не смог. Всех слов не хватило бы, просто потому что ощущение было слишком хорошим и приятным. Люмин двигалась именно так, как надо, и Тарталье не надо было контролировать её для этого. Он упёрся затылком в дверь, не сводя взгляда с Люмин, которая смотрела на него снизу вверх, продолжая двигаться на его члене и ласкать его губами и языком. — Ты молодец, — проговорил сквозь вздох Тарталья, толкаясь бёдрами навстречу и входя глубже в рот. — Ты такая молодец, девочка, так хорошо ласкаешь меня. Люмин довольно и негромко застонала, и Тарталья на несколько мгновений заткнулся, подавившись воздухом и зажмурившись. Ладно, вот этого он не ожидал. А Люмин продолжила ему отсасывать как ни в чём не бывало, лаская ствол и головку попеременно языком, втягивая щёки и ускоряясь. Тарталья не удивился бы, если бы узнал о её намерении довести его до края, однако у него не было таких планов. У них заканчивалось время, поэтому ему пришлось оттащить Люмин от себя. Та успела напоследок провести ещё и языком снизу вверх, и Тарталья потянул её наверх всё также за волосы. Вероятно ей было больно, судя по выступившим слезам в уголках глаз, но ему было плевать. — Такая хорошая, — прошептал он в губы Люмин, вновь целуя их после этого. Она с готовностью ответила на это, прижимаясь к нему и сжимая член теперь пальцами, водя вверх-вниз. — О, нет-нет, у нас осталось мало времени, девочка, придётся тебе потерпеть, — и ему тоже, — до момента, когда мы действительно останемся наедине. Ты будешь отлично смотреться в моей кровати связанной полностью, а не как сегодня, — он переместился, кусая ухо, оставляя засос под ним так, чтобы его было видно, после чего быстро привёл себя в порядок. Люмин прижалась к нему, обнимая за пояс и прижимаясь носом к плечу. Для этого ей пришлось встать на цыпочки, поэтому Тарталья её мягко опустил, чтобы она теперь прижималась к его груди. Так было им обоим удобно, а времени пока хватало на такое. Тарталья поцеловал её в волосы, поглаживая ладонями по спине. — Ты такая умница, — произнёс он тихо в волосы, зная, что Люмин его всё равно услышит. — Такая умница, ты хорошо себя вела. Возможно, это всё-таки лучше, чем постоянно дразнить и не давать, верно? Уверен, мы ещё сможем добиться от тебя хорошего поведения, а не таких отдельных эпизодов послушания, — он оставил ещё пару поцелуев на макушке. — И я думаю… — тут он услышал какие-то звуки за дверью. — Быстро, одевайся. Люмин оделась слишком быстро, и это заставило Тарталью задуматься. Первый ли раз она попадает в такую ситуацию? Это было слишком подозрительно. — Не первый, — ответила его мыслям Люмин с усмешкой, поправляя волосы, и Тарталья понял, что задал вопрос вслух. — Всегда приятно провести время с красивым и интересным боссом. — Ты больше не посмеешь больше ни с кем так развлекаться, — прорычал Тарталья, больно схватив ее за нижнюю челюсть, заставляя смотреть на себя. — Ни с кем, ты поняла? С этого момента ты развлекаешься только со мной, когда и где я скажу. И только попробуй сделать что-то не так. Люмин даже не ухватилась за его руку, судя по всему, она ожидала подобного. Тарталья вновь зарычал, после чего поцеловал её слишком яростно и агрессивно, стараясь всё-таки не кусаться, чтобы не оставлять следов на накрашенных губах. Люмин ответила на этот поцелуй с довольным вздохом, потерлась о него и после отстранилась, тоже услышав шум за дверью, который приближался. — Будешь делать, что я говорю и соглашаться со сказанным мной. И, возможно, в будущем я дам тебе больше свободы. Если ты будешь такой же послушной девочкой, какой была сегодня, — проговорил Тарталья, вытирая засохшие дорожки слёз с её лица и помогая ей окончательно привести себя в порядок. Тарталья был уверен, что она не позволит себя подчинить полностью, но от этого было лишь интереснее. У него определённо теперь были планы на новую девочку в его коллекции, и он не был ограничен местом и временем для её «обучения».