Temple

      — Открой глаза, Аякс, — голос Чжун Ли низким рокотом раздался справа, и обессиленный парень послушно поднял голову, разлепляя зудящие от слез веки. Хотелось умыться холодной водой, смыть липкий пот. — Умница. Длинные пальцы, облачённые в чёрные перчатки, скользнули к его лицу и коснулись румяных острых скул, спустились к подбородку. — Скажи, если понимаешь происходящее сейчас, — сказал мужчина, больно сдавливая челюсть, не позволяя уронить безвольно голову. — Давай. Чайльд прохрипел, напрягая связки: — Да, господин Чжун Ли. Чжун Ли, обведя темным взглядом мокрые дорожки слез на разгоряченных щеках, усмехнулся и резко наклонился, кончиком языка слизывая солоноватую капельку с бархатной кожи. Чайльд шумно выдохнул, снова покрываясь мурашками от удовольствия и жмурясь. Было сладко и запредельно хорошо. Чайльд впервые за долгое время чувствовал себя по-настоящему удовлетворённым, опустошённым и, в каком-то извращённом смысле, выдоенным вплоть до последней капли. — Сможешь продержаться ещё немного? — нежной мочки левого ушка сначала коснулись дыханием, а после губами, и затем прикусили зубами. Чайльд облизнул губы. — Отвечай. Тарталья не уверен, сколько времени он находился без сознания после того, как отключился от сверхстимуляции простаты. Да, в его воинственной заднице более десяти минут вибрировала и пульсировала лимитированная игрушка в форме каменной стелы Гео Архонта, превращая его в хныкающую и скулящую лужицу. Кроме того, на каждый приятный «урон по площади», который приходился в набухшую железу, Чжун Ли облизывал сочащуюся смазкой головку. Она побагровела от прилившей крови, а Чайльд был красным просто потому, что рядом с этим мужчиной было невозможно находиться в спокойном состоянии. Его мучили около получаса, не давая излиться в услужливо подставленный горячий рот, не позволяли сильнее насадиться на игрушку, сжимая твёрдые от напряжения ягодицы. Чайльд выл белугой, дёргался, умолял, плакал и кричал. Кричал много от сильных укусов и зажатых прищепками сосков, на которые Чжун Ли не обращал никакого внимания, потеряв к ним интерес едва ли не сразу. Но Чайльд даже так умудрился обойти мужчину в его же игре и, проскулив, кончить. И отключиться ко всему прочему. Так что сейчас он чувствовал некую вину за своё непослушание, потому быстро закивал и как-то пьяно промолвил: — Я смогу! Я все смогу выдержать! Он все ещё чувствовал внутри себя распирающий посторонний предмет, который тихо жужжал и едва ли заметно вибрировал. Соски болели и горели, в уголках глаз также щипало от слез. В горле першило, и в целом хотелось принять ванну и спрятаться в коконе из одеяла. Но Чжун Ли поднял его на ноги, завёл подрагивающие руки за спину, приблизился к чужому лицу: — Не бойся. Чайльд не успел ничего сказать, как ему закрыли глаза чёрной лентой, после чего на тонкие запястья легли жёсткие косички длинной верёвки. Тарталья задержал дыхание. — Мне всегда было интересно, насколько красиво ты бы смотрелся в центре моей спальни. Как именно ты бы выглядел, будучи связанным, с закрытыми глазами и полностью разработанным моими пальцами, игрушкой? Любопытство, как видишь, привело сюда. Хочешь стоп-слово, стоп-сигнал? — Н-нет, я доверяю. Ему не ответили, лишь хмыкнули. Предвестник охнул, когда ощутил прижимающуюся к губам веревку. Поняв молчаливый приказ, открыл рот и сжал зубы на веревке, которую Чжун Ли затянул на затылке. Узелок был прочным, но не давил. Затем бесконечная паутина потянулась вниз, через перехлёст закрепляясь под челюстью, немного задирая Чайльду голову. Острый кадык дёрнулся по длинной шее. Оставшееся время Тарталья прислушивался к шорохам, к теплу, исходящему от тела Чжун Ли, который кружил над ним, молчаливо затягивая узлы. Мужчина наслаждался тем, как красиво ложилась красная веревка на молочную кожу, как стягивала ее и создавала неровности, выделяя мышцы. Через какое-то время Чайльд замычал, почувствовав, как эти верёвки раздвинули ему ягодицы и туго сжались под яйцами, затягиваясь так, чтобы твёрдый член торчал вперёд. Мокрую ложбинку лизнул холодный воздух, коснулся колечка вибратора. На пол упали две прищепки, освобождая соски из плена. Те покраснели сразу, бугорочками выделяясь на груди. Чжун Ли сам был на грани, вспотел и чувствовал, что держался на самом честном слове — хотелось бросить это все и просто взять юношу, что подобно пластилину выгибался под его руками. Но хотелось сделать все красиво. Чтобы запомнилось надолго. Навсегда. — Ещё немного, — сказал он, надавливая на плечи предвестника и опуская того на колени. — Так будет удобнее. Последний узелок Чжун Ли завершил на левом бедре. Пришлось едва ли не сложиться пополам, чтобы под конец оставить на тугой мышце поцелуй. — Красивый, — Чжун Ли отошёл и осмотрел стоящего на коленях парня. Картина была захватывающей. — Сейчас. Властелин Камня не потрудился даже снять с себя одежду, лишь вжикнул ширинкой и освободил свой каменный член. Тот болезненно пульсировал и требовал разрядки, подтекая смазкой. Проведя по нему пару раз, гортанно рыкнув, мужчина повторил позу Чайльда за его спиной. Приблизился, опустил руки на талию, горячими губами прижался к острому плечу. Поцелуями поднялся к загривку и улыбнулся, когда предвестник хныкнул, не смея уйти от щекотки. Скинув перчатку с правой руки, Чжун Ли устремил её к раздвинутым ягодицам, прямиком к игрушке, цепляя за колечко и аккуратно вытаскивая. Молочная кожа юноши покрылась мурашками, по спальне прошёлся сладкий стон. Покрасневшая дырочка громко хлюпнула и призывно раскрылась, края слегка вывернулись, но вернулись обратно. Однако Чайльд не смог сжаться — Чжун Ли толкнулся внутрь. И чёрное полотно перед глазами вспыхнуло белым.