Принципы оккупации

«Это конец» — тихий шепот в голове упал и разбился вместе с бокалом, оставив на богатом вышивкой, пестром ковре уродливо-алое пятно. Девушка даже не вздрогнула, когда дверь в ее покои проломилась под натиском, и на пороге появилась ненавистная фигура России. — Почему же твои кровопийцы еще не получили заслуженные медали? – Варшава с напускным высокомерием, медленно повернулась к вошедшему. — Получат-получат, будь спокойна. Нехорошо бунтовать, сестричка… А ведь этого позора можно было избежать, — Россия расплылся в широкой добродушной улыбке. — Ты сюда издеваться приехал? Если да, то я не желаю тебя видеть. — Зуб за зуб, слыхала? Я приехал сюда, чтобы тебя взять. Помимо воли, по спине девушки прокатила холодная волна, сжав в тиски тонкую шейку. Однако, самообладание взяло верх, и Варшава ответила ему безжизненной улыбкой: — Ты уничтожил 20 тысяч моих солдат, разграбил половину города, одержал победу – так что тебе еще от меня надо? Гость хлопнул себя рукой по лбу и закатил глаза. — О, Господи, тебя что, еще никогда не завоевывали? Всему учить, понимаешь ли, надо…. — «Всему» — это чему? — Ладно… Не торопись. Давай сначала покажи мне свою внутреннюю экономику. – Россия с готовностью прыгнул в свободное кресло, закинув ногу на ногу и олицетворяя собой могучее терпение великой нации. Варшава продолжала стоять у окна, скосив взгляд на разбитое стекло. «Ненормальный». — Ты чего стоишь? Я тебе русским языком сказал – раздевайся. Изумрудные раскосые глаза девушки невольно округлились. — Я… Я не стану этого делать. — А я не собираюсь долго с тобой панькаться. Эй, там! – Иван рявкнул на столпившихся около дверей солдат, — братцы расстреляйте-ка всех пленных. А их, к твоему сведению… — Стой! Ладно, я все сделаю! – Девушка опустила голову, судорожно стиснув зубы, — проклятущий медведь… Только пусть они уйдут. Россия удовлетворенно кивнул, и его храбрые дружинники смылись. Девушка раздевалась резко, торопливо, словно боялась, что если она остановится, то уже не сможет продолжить весь этот позор. Тонкие холеные руки, скомкивая ткань, резко разорвали тесемки на воздушном платье, цвета утреннего неба. Стройные ноги обтягивали белоснежные чулки, которые были лишь капельку светлее кожи. Корсет облегал ладную легкую фигурку, словно вылепленную из воска и поддерживал среднего размера грудь. Вытянутое лицо с бледной линией губ и контрастно яркие глаза добавляли немного живых красок в блеклую картину отчаянья. — Стоп, а теперь подойди ко мне. – Повелительным тоном продолжал Россия, улыбаясь в мысленном предвкушении. — Тебе надо ты и подходи! – Отрезала Варшава, кусая губы от стыда и прижимая ладонь к грудкам в отчаянной попытке защититься от голодного медвежьего взгляда. — Чего-о-о?! Я, между прочим, теперь твой хозяин. И порядком вымотался за это сражение. И вот, когда победа уже в моих руках – ты включаешь женщину и начинаешь активно отгораживаться, вместо того, чтобы ублажить меня оставить тебя на карте мира. – В голосе России послышалась детская обида, но, тем не менее, он покинул свой наблюдательный пункт и, заметно прихрамывая, приблизился к своей «добыче». Варшава не двинулась с места, она смотрела прямо в глаза мужчине – глаза полные сурового зимнего холода, которые неоднократно видели смерть и лишения, постепенно согреваясь теплом чужой крови. «Ну что, Кай, поцелуй свою Снежную королеву....» Талые снежинки на руках Ивана впивались в нежную кожу девушки. — Так… Для начала, обсудим вопрос, связанный с языком… — Тихо ворчит Россия, пытаясь раскрыть непокорные губы Варшавы. Девушка несколько раз резко отворачивала голову, но вот пальцы Ивана поймали «добычу» за подбородок, приводя в исполнение первую часть своего «плана». Столица зажмурилась в отвращении, помимо воли осознавая, что язык у Ивана несколько сложнее, чем она полагала, но, тем не менее, достаточно богатый «красными» словами… Нужно будет непременно запретить его в школах, чтобы дети, чего доброго, не поднабирались всяких гадостей. Почувствовав, как тело девушки резко дернулось, мужчина покрепче стиснул ее талию, насильно прижимая к себе. — И не вздумай улизнуть, красавица. Ничему плохому я тебя не научу… А пока… — Россия настойчиво подхватил Варшаву под коленки, бережно укладывая ее на расписной ковер, — посмотрим, что там у тебя с рыночной экономикой. — Нет… Что ты творишь, политическое недоразумение! Извращенец! — Ого! Уже выучила мой язык. Похвально. — Не дождешься! У меня и своего словарного запаса пока хватает! — Ша! Пока я тут получаю удовольствие – ляхи сидят молча. Россия снял свой красный пояс, расшитый золотым орнаментом и стянул им запястья девушки. Иван умело расправлялся с корсетом, любуясь открывающимся видом молоденьких грудок с задранными, словно розовые миниатюрные пики, сосками, которые так и хочется прикусить. Россия медленно сжал каждую из сисечек, наблюдая, как Варшава едва слышно стонет, одновременно пытаясь увернуться от прикосновений. — Где же твоя честь, как правителя? В других штанах забыл?... – Едва слышно шепчет столица, когда губы Ивана осторожно сжимают сосок. Россия проигнорировал эту реплику, на секунду оторвавшись от своего занятия и одобряюще улыбнувшись своей столь прекрасной военной победе. — Итак, если не хочешь, чтобы я вносил изменения в твой внутренний рынок и занимался поиском для тебя новых торговых партнеров, то просто будь хорошей девочкой и не мешай царю править, окей? Варшава едва слышно вздохнула. «А что мне еще остается, душегуб?.. Пока я в твоей власти… Лишь временно, поверь… Лишь временно…» — Отличненько. Мне нравится твоя реакция. Они покраснели. А это признак долгой и прибыльной торговой дружбы… — Может, хватит тут пошлить? Этот фанфик вообще-то и дети читают. — Ничего-ничего, пусть учат историю и знают, что так все и было. Итак, продолжим… Мне что-то подсказывает, что мы упустили важные манипуляции, связанные с внедрением новых технологий… Мм… Скажем, в сельскохозяйственную отрасль. — Тронешь там, и твое «хозяйство» навеки придет в упадок! – Пояс, перетягивающий кисти рук девушки предостерегающе затрещал, а колено демонстративно уперлось в пах «завоевателя». — Но-но! Я умею безжалостно подавлять любые повстанческие настроения, — Россия с легкостью подмял под себя непослушные коленки своей жертвы, а сам потянулся к воздушным панталонам очень тонкого покроя, которые, словно маленькие парашюты, обтягивали гладкие ноги. Варшава едва сдерживала предательские слезы, чувствуя свою полную беспомощность перед лицом сурового и настойчивого противника. Темно каштановые, вьющиеся волосы разметались по полу, руки, связанные за спиной все еще пытались выскользнуть из тугого захвата. Иван не торопился. Он медленно растягивая легкую резинку и поглаживая гладкие бедрышки, уже успевшие покрыться гусиной кожей от соприкосновения с постоянным сопровождающим Россию холодом. — Пожалуйста… Прошу… Не надо… — Куда же подевалась твоя отчаянная гордость? — Я сделаю все что угодно, только отпусти меня… Я не вынесу такого позора… — О, ласкающие слух звуки! Неужели боишься того, что я могу сделать с твоим неприкасаемым тельцем? – Мужчина игриво подмигнул, убрав руку. — Да ни за что на свете, мужлан северный! Месть не заставит себя долго ждать! Действуй! — Что? Круто я тебя на «слабо» взял, а? — Черт… Варшава быстро прикусила язык, гневно глядя на довольную мордаху оккупанта, который одним уверенным движением сдернул ее нижнее белье, лишая девушку последней защиты. — Как ты изволил выразиться ранее – меня еще никогда не брали… — Не переживай, детка, я в этом деле – профи. — X___X Да, широта русской души известна на весь мир, да если б только это понятие распространялось только на душу… Пальцы Ивана сперва ласкали нежные валики розовой кожи, покрытой редкими темными волосиками. — Иногда мне кажется, что заходить в тебя нужно было не через стены, а через главные ворота…— Хрипло бормочущий Россия заставил в очередной раз усомниться девушку в правильность выбранной политики: «не сопротивления». Ладони легли на бедра Варшавы, заставляя ее шире раздвинуть ноги. — Сначала мирному населению будет немного больно, но затем они постепенно привыкнут к новым внедрениям в техническую сферу… — Тогда сделай это по-быстрому! — Ну, дорогая, «по-быстрому» у нас с тобой не получится… А, вообще, не нервничай и расслабься. Ты слишком закрыта. – Успокаивающие поглаживания по животу не привели к «успокоению». Напротив, тело девушки с каждым прикосновением пронизывала леденящая дрожь, а взгляд все больше пропитывался холодной ненавистью. — Не хочешь по-хорошему? – Жалобно протянул Россия. — И это называется – по-хорошему?! Растлитель женщин! Холоп невежественный! Изверг самодержавный – вот ты кто!.. — Опять упреки… Ладно, значит будем по старому плану… Не хотелось – но придется. Внезапная резкая боль заставила столицу оборвать свою гневную тираду и прогнуться в спине, слегка задев острыми сосочками мелкую россыпь самоцветов, украшающих царское одеяние… Они занимались любовью прямо на полу поместья, которое являлось сердцем польской столицы. Варшава никогда не забудет этого, даже, спустя не одну сотню лет, когда Россия приедет к ней не как оккупант, а как освободитель от фашистской армии. А «старый план» у Медведя работал как часы и никогда его еще не подводил (тьфу-тьфу-тьфу).