Little boy's who cried

– Знаешь...– Нил слегка улыбается и качает головой. – Однажды мой отец разрешил кое-что сделать одному из своих подчинённых, – его голос дрожит. – Со мной. Пальцы Эндрю, в которых зажата сигарета, останавливаются на полпути к его рту. – Что именно? – голос Миньярда сухой, но Нил видит в быстром взгляде, который Эндрю бросает на него, беспокойство. – Наверное мне стоило рассказать раньше. Ну, когда я узнал, что за история с Дрейком, – Джостен немного мнётся, но лёгкая полуулыбка не сходит с его лица. Эндрю молчит, тревожно глядя перед собой. Он, кажется, испытывает что-то отдалённо напоминающее страх. Миньярд хмурится от выражения лица Нила, но продолжает ждать, когда тот решит продолжить. Не давит, не требует. – Я...То есть, помнишь ты говорил, что тебе было семь? – Нил слегка жмурится и вновь открывает глаза, быстро моргая. – Так вот мне было шесть. Или около того. Я плохо помню, если признаться честно. Эндрю ничего не говорит, но Нилу на самом деле и не нужно, чтобы он говорил, ему нужно это рассказать без лишних реплик. – Он был братом Лолы. Та женщина, что оставила все эти шрамы, – Нил касается пальцами шрамов на щеке, глядя перед собой. – Помощница отца. Я ещё говорил, что, кажется, она была его любовницей. Нил прекрасно понимает, что он тянет время, и это понимает и Эндрю. – Смешно, я ведь даже не помню, что сделал, – и он действительно смеётся. Хрипло, даже надрывно. Эндрю закусывает губу на этот смех. – Может, плохо старался во время тренировок с ножами? Или вёл себя слишком шумно? Джостен опускает голову вниз, взгляд на свои руки. Они оба стараются не двигаться в этот момент. – Он..., – Нил на секунду задыхается, а Эндрю кажется будто он сам задыхается уже целую вечность. – Он говорил так много грязных вещей. Я не должен был слышать такое. Не в шесть лет. Эндрю понимает, что он имеет в виду. Эндрю всё ещё помнит каждую фразу Сэмюэля. Он ненавидит свою фантастическую память. – Когда ты рассказал мне про слово, которое нельзя произносить, я думал, что проболтаюсь, – голос Нила был мягким, но он по-прежнему не шевелился. – Я тоже умолял. Просил остановиться. Звал маму. Мы с ней, кстати, никогда об этом не говорили, но я знал, что она винит себя. В том, что не смогла меня защитить, – Эндрю рядом понимающе хмыкает. – Я плохо помню как это было. На самом деле, я очень долгое время думал, что это был сон. Просто кошмар. Но боль то была реальная. И раны потом тоже болели слишком реально. Нилу не хочется плакать, кричать или просить жалости. Он знает, что получит ту поддержку, которая ему нужна. Но сейчас он уже не понимает, что говорит. – Он сделал это в моей комнате, прямо на моей кровати, на которой я спал ещё до десяти лет. В детстве я не ощутил последствия так яро, как ощутил в подростковом возрасте. Мне тогда было четырнадцать. Мы жили в штате Оклахома, – Нил почувствовал как Эндрю напрягся ещё сильнее. – Учитель по математике оставил меня после урока, сказал, что я плохо написал тест и он хочет обсудить со мной его. Я знал, что тест я написал на отлично, но не мог ослушаться. Нил замолчал. Настолько надолго, что Эндрю окликнул его. – В тот день он только облапал меня. Снял с меня кофту, трогал своими грязными руками живот, шею, хватал меня за руки. Я был так напуган, все воспоминания разом восстали в памяти. Он трогал меня за бёдра и задницу, посадил на колени, говорил о том, как вставит в меня пальцы, а потом и член. Он оставил на мне много отметин. После я превратил их в кровавое месиво из кожи, – Джостен поднял голову, будто старался сдержать слёзы и, чуть погодя, продолжил. – Я рассказал об этом матери и мы уехали в тот же день. Потому что страх оказаться в этом проклятом кабинете, разложенным на столе, был куда выше, чем страх за побои от мамы. Я не хотел вновь почувствовать себя шестилетним Натаниэлем, которого использовали как игрушку. Но, кажется, эта ситуация стала для меня спусковым крючком, – где-то вдалеке послышался лай собак. – Кошмары, где меня из раза в раз берут разные люди, в разных местах стали постоянными. Это был не только он и этот учитель, это были мужчины, которых я хоть раз видел в своей жизни. Это одна из причин почему я так боялся тренера. Он был одного с ними возраста, – Эндрю скривился на этих словах. Он тоже был не в восторге, когда здоровый мужик подошёл к нему и его семье, что-то предлагая. – Я не мог терпеть даже мамины прикосновения, но знал, что без них никуда. Я каждую свободную секунду расчёсывал кожу до лопнувших капилляров. Желал содрать её живьём. Нил нахмурился, словно воссоздавая в голове картину прошлого. – Кажется, иногда у меня были галлюцинации. Я словно видел отпечатки чужих ладоней на моей коже. В эти моменты я резал их. Чем угодно, лишь бы отвратительные отметины пропали. Мама только ругала меня за это и давала пощёчины. Но разве мог я что-то с этим сделать? И Нил замолчал. Он не смотрел на Эндрю, не смотрел на небо. Его взгляд был устремлён на свои ладони, а губы слегка подрагивали, искривленные то в отвращении, то в еле заметной улыбке. – Тебе еще снятся эти сны? – Миньярд наблюдал за Нилом, чуть склонив голову. Джостен вздрогнул, быстро посмотрел на Эндрю, сразу же отвёл взгляд и прикусил внутреннюю сторону щеки. – Не совсем, – выждал паузу. – Мне приснился Дрейк, после того случая и..., – Нил запнулся, глаза в панике забегали по его рукам. – Кто? – спросил Эндрю. Нил взял себя в руки и качнул головой. – Никто, только он. – Я? – Эндрю подтвердил свою догадку, когда Джостен на это рвано выдохнул и попытался сдержать накатившую ярость. Нил не виноват, в том, что ему снится. – Прости, – Джостен опустил подбородок к себе на грудь, не в силах взглянуть на своего парня. – Я насиловал тебя вместе с ним? – слова звучали безразлично. Нил ничего не ответил, а Эндрю тяжело прикрыл глаза. – Ты ничего не мог сделать, зато можешь сейчас. Мы справимся с этим, – Эндрю подал голос спустя долгие минуты. Джостен наконец поднял на него взгляд и обрадовался спокойным и нежным карим глазам напротив. Улыбка, уже более измученная, искривила лицо и он положил голову на плечо Эндрю. – Спасибо, – шёпот разрезал тишину и Миньярд положил руку на чужую спину, поглаживая, и что-то тихо мыча на ухо, успокаивая.