常識をはるかに超えてつのる想い
Чувства заполняют всю его грудь и мозг. Они обволакивают, словно стебли колющих роз, заставляя схватиться за сердце, но боясь оторвать взгляд от чужого лица. Все их чувства, все их действия, все их слова — это нечто, не подвластное здравому смыслу. Они хаотичны и горячи, они переполнены похотью и сумбурными желаниями одиноких тел. Эдгар ласкает чужое тело лишь из интереса, ведь его рабочий халат залит кровью, что принадлежит всем его подобным интересам. Лишь Фэнг отличается от них всех — он интересен ему по другому. Он привлекает его жаром, стреляет в сердце доктора, словно самый меткий снайпер, заставляя утонуть в непонятной любви. Его не хочется просто вскрыть, ему не хочется просто ввести новый химический яд, его хочется не просто изучать. Это нечто другое, это нечто не «просто», это не «по приколу» или «ради науки». Это походит на такое же спонтанное желание мутировать в чёртов оживший цветок, что с таким упоением сейчас кусает чужую плоть бедра. Эти цветы такие же, как Эдгар, они испытывают те же эмоции, те же желания, что и он. Правда они хотят сожрать свой интерес, но и доктор был бы не прочь попробовать своего любовника на вкус.突然変異的に勃発したバラ色の恋.
***
Когда он был совсем ребёнком, в их семье был таков устой — бьёт, значит заслужила или любит. Мама Эдгара была слабой женщиной. Не только в физическом, но и моральном плане. Она умерла в больнице мозгом и душой, ещё тогда, когда его сестра сделала последний вдох в перемешку с булькающей кровью из её горла. Противный звук. Но при этом отказаться от сына она не смогла. Она лелеяла его, держала на руках и возводила на пьедестал, будто он — это единственный её лучик света. Как любила звать его мама: кровавый лепесток. Будто ее мозг решил, что нежели чем бояться своего сына за убийство родной сестры, надо наоборот его полюбить сильнее. Словно он не убийца, словно он — это доктор наук. Отец же был жестоким. Он не любил свою семью. Он не любил женщину с которой спал, не любил сына, которого растил, не любил даже своих собственных родителей. Все, что его интересовало и возбуждало это алкоголь и деньги, хотя Эд до сих пор думает, что насилие так же было интересно ему. Ведь побои на теле его матери были уже чем-то привычным. Возможно потому он вырос с понимаем, что показывать любовь это хотеть задушить, это хотеть разрезать чужую плоть на мелкие кусочки, а кровь выпить, будто это самое лучшее вино.もはや暴力的とも言える程の純愛.
***
Он смыкует чужие губы, сжимая руками чужую талию. Зубами он их будто пытается разорвать, откусить и попробовать. Ведь у Фэнга они приятные, мягкие, хоть и тонкие, но при этом вкусные, будто это вкуснейшее филе, с привкусом его любимой вишни. Фэнг всегда отдаётся ему без остатка, позволяя делать доктору все то, что тот желает. Будь то обвить его своими растениями, вонзив шипы под кожу, или заставлять его кричать от боли, когда очередной удар приходится по груди. Он все это позволяет, считая, что так будет лучше, что это и есть любовь и что он сам виноват в этом. Доктор лишь хочет ему помочь. Его поцелуи — это удар, выбивающий из легких воздух, это удар, заставляющий выплевывать болящий зуб из рта, это удар, заставляющий стонать и плакать, ведь твой нос сломали.Kiss me 殴るよに唇に血が滲む程.
Фэнг считает, что его обьятия — это защита. Он обнимает, прижимает, сжимает, будто он лишь игрушка, иногда ломая рёбра. Но Фэнг все позволяет. Ведь ему понятно, что доктор лишь пытается его защитить, пряча за своими хищными растениями, что рвут его спину каждый день все сильней. Эдгар не умеет обниматься, но знает, что для людей это приятно. Он любит слышать хруст чужих костей, а хруст костей его помощника — это отдельный мед для ушей. Цветам в его мозгу тоже это нравится. Им нравится чувствовать чужой запах, им нравится ощущать чужое сердцебиение и вздохи, им нравится облизывать капельки пота с чужого лба. Они прорастаю из его костного мозга все сильней, пуская свои корни все дальше, управляя им, словно марионеткой. Они питаются не столь его энергией, сколько кровью.Hold me あばらが音を立てて折れる程.
— Ты больной ублюдок. — Опомнись! Он убьёт тебя! Он псих! — Фэнг, тебе нужна помощь. Позволь помочь тебе. Но Фэнг лишь мотает головой, закрывая своим страдальным телом чужое. Он лишь прикусывает губы, вспоминая все его объятия и поцелуи. У них была любовь. Жестокая любовь, похожая на стебли колючих роз. Она цвела и пахла, пока их не нашли в зарослях куста. Он делает вдох, боясь открыть глаза. У него на животе растекается тепло, приятно пахнущее. А потом там вновь оказывается чужая рука и язык его растений. Они облизывают этот напиток, стараясь не упустить ни капли, а чужие губы все шепчут и шепчут на ухо. Фэнг улыбается, так глупо и по детски, так безумно, а из глаз текут слёзы. В его боку проделана дыра из проросших растений, точно такая же, как в трупах работников напротив. — Скажи, что ты меня любишь. Ведь ты мне так нравишься. Я ведь тебе нравлюсь, Фэнг? Ты ведь знаешь, что я хочу, как лучше. Ты ведь понимаешь, что я спасаю тебя от них? — Я понимаю. Я знаю. Люблю. Люблю, люблю, люблю. Очень люблю, спасибо. И шепчет, как мантру, пытаясь повернуть голову, пока чужая чёлка щекочет его шею. И их любовь и желания — это нечто страшное и запретное. И никто никогда не сможет им помешать, ведь доктор всегда спасёт его, даже если сам Фэнг лишится ног.好き好き大好き. 愛してるって言わなきゃ殺す.