« — Пожалуйста, давай попытаемся снова?»
Карл винит себя больше, чем самого Дэррила, даже не задумываясь обоснованно ли это. Все могло быть иначе, но геолог все испортил. Он пытался сохранить их отношения, ему было страшно потерять его. Он винил себя за каждую ревность, за каждую глупость, за каждую обиду. Это была жестокая шутка со стороны робота в бочке, жесткая, мать его, шутка. Кажись, он лишь держал Карла рядом с собой, привязал его к себе, а после совсем перестал обращать какого-либо внимания. Всегда его внимание было обращено ко всем, но не к маленькому шахтеру, что так отчаянно жаждил его, терпеливо ждал, позволяя просто кидать себя. Он никогда бы не позволил такого отношения к себе, но год прошедшего, приятного общения сыграли свою роль. Раньше все было не так. Раньше все было хорошо, раньше было лучше. Карл проклинал в глубине своей поддельной души всех, с кем начал общаться Дэррил, оставляя геолога позади, не сказав не слова.«Я изменился, правда!»
Наступил тот момент, тот момент, который закончил все старые страдания, породив новые.« — Я расстаться хочу, эти отношения ничего не стоют и ничего не приносят. Я просто ещё раз понял, что отношения мне к черту не сдались, а если и сдались, то с кем-то, другим. Плюс, ты молчишь как истукан, я всегда брал все под свою руку, всегда тебе писал, узнавал, почему молчишь. Думал, ты так же сделаешь, а хер то.»
Тогда Карл ничего не понял. Он проснулся после того, как снова завалил себя работой, пытаясь отвлечься хоть на секунду, и увидев это злосчастное сообщение ответил, что-то в духе «да, я понимаю, я идиот, прости», только расписав это на 6 строчек и успев заплакать весь разбитый экран телефона, что он бросал, когда психовал из-за очередной несправедливости в его сторону. Он и вправду идиот. Он не понимал и до сих пор не понимает, что единственный, кто виноват это тот, кто сейчас просто обернулся и ушел, оставив маленькому роботу букет негативных эмоций и ухудшенных отношений с другими роботами из-за него же. И что-же остается делать? Прыгать за борт? Случилось то, чего Карл боялся больше всего. Он остался один, совершенно один. Это осознание заставляет упасть на колени и закрыть лицо руками, позволяя, наконец, слезам выйти наружу, а жалостным пискам и всхлипам вырваться, разражаясь тихим эхом по всему пирсу. Стыдно, так стыдно.***
— Ты правда тогда расплакался?! — Возмущенно спрашивает мальчик в зеленой толстовке, раскидывая руки в стороны и смотря на маленького робота, что лежал на диване, положив голову на колени хамелеона. — Да-а, — грустно тянет Карл, переворачиваясь на спину и смотря Леону в глаза, — от этого и грустно и смешно одновременно… Жаль, что мои процессоры не могут воспроизводить две эти параллельные друг-другу эмоции одновременно. Леон успокаивающе гладит шахтера по голове одной рукой, а второй он сцепляет их ладони в замочек, крепко сжимая ладошку геолога. Карл прикрывает глаза, от теплоты рук мальчика было так приятно, что спокойствие пришло само собой. — Теперь я никогда не буду с ним в шд тиммиться… — последнее, что слышит робот перед тем, как задремать. Леон только после своей очередной гневной тирады обратил внимание на то, что Карл, даже не шелохнувшись, заснул, продолжая держать теплую руку хамелеона. Мальчик улыбается, самому устраиваясь по-удобней, чтобы также, как и шахтер, задремать в теплый объятьях того, кто никогда не кинет, того, кто всегда будет согревать в самую холодную метель, того, кто так нежно и по-детски любит, даже после всего того, что пережил раньше.