System imperfection

- Надень кепку. - Зачем? - Сейчас не время для вопросов. Бегом!       Ты, напугавшаяся тона Минги, надела предложенную им кепку, оперативно затянув регулятор сзади потуже. Когда он взялся за руль и готов был ухватиться за переключатель передач, краем глаза заметил, что ты не пристегнулась, и повернулся к тебе с убийственным взглядом. Своим коронным. - Если будешь тормозить, высажу. Пристегнись. - С чего ты раскомандовался?! - выпалила ты, а потом прижалась плечом к двери справа, потому что парень наклонился в твою сторону. Ты мечтала познакомиться с ним ближе, но не второпях и с другим настроением. - Хочешь, махнемся? Уверена, что сможешь оторваться от полицейских? - Каких еще…?       Парень кивнул головой назад. Ты услышала вой сирен и молча пристегнулась, в горделивой обиде скрестив руки на груди. Из вас двоих лучшим водителем явно был он, и в данной ситуации показывать характер было очень глупо. Минги обернулся, завидев приближающиеся ослепляющие огни. Cигнальные цвета отразились в зеркале заднего вида и на его лице: синий впитался в окрашенные пряди челки, красный залил уверенные в выигрыше глаза. Задача оторваться и оставить машину невредимой не должна была вызвать проблем. - Держись крепче, - тем же твердым тоном, но не приказным, а с более мягкими оттенками попросил Минги. Все еще смотря назад, он переключил передачу и втопил педаль газа до упора, развернув машину и заставив тебя этим маневром вжаться в кресло. На скорости, наверно, максимальной для установленного родного двигателя старенькой ауди, вы промчались мимо патруля и рванули в противоположную сторону. Как и велели, ты держалась за все, что позволяло ухватиться и даже за воздух, но скорее не от страха, а от адреналина, захватившего все тело и мысли. Тебе ранее не приходилось участвовать в погонях и вообще ездить на таких скоростях, иногда и хотелось, но возможности не представилось. А для парня за рулем это являлось обычным делом, словно ужин в микроволновке разогреть. - Там дроны, - предупредила ты, поняв, зачем нужна была кепка – если они сфотографируют лицо, считай, тебе конец, Минги же практически всегда носил специальные очки на лбу, благодаря которым его лицо невозможно было разглядеть ни на одном снимке. Он включил большие лампы на крыше машины, чтобы засветить лобовое. Вы свернули в узкий переулок и оторвались, выключив свет. Спустя пять минут, машина больше не неслась, разгоняя пыль под колесами, а ехала вполне с приемлемой для дорожных знаков скоростью по автостраде, не привлекая лишнего внимания, смешиваясь с мирным потоком. Ты дышала ровно, с осторожностью посматривая в сторону водителя, немного боясь его снова разозлить. - У копов каждую неделю новые прибамбасы, - первым после долгой паузы заговорил Минги, объяснив свою прежнюю, если можно так сказать, резкость. Продолжая следить за дорогой, он стремился казаться отстраненным и расслабленным, пряча за спокойным лицом истинные эмоции. И понимал прекрасно, что переборщил с напором и теперь мысленно подбирал слова. Просто перенервничал. Давно такого не случалось. - Извини, не хотел грубить, – сказал он, застыв глазами в лобовом. Ты чуть приподняла брови и легко кивнула, едва бросив взгляд на его профиль – слишком красивый, чтобы не залюбоваться. Быстро одернув себя, ты ответила: - Ничего, я была в ступоре. Спасибо, - сейчас от мысли, какой участи избежала, ты покрылась мурашками. Всех мятежников подвергают пыткам и после, чаще всего, они либо умирают, замученные, либо их кремируют, причем живыми. Если бы не Минги, умеющий лучше всех в команде водить, неизвестно, как бы все закончилось. Конечно же, любая акция была согласована, и все знали, где и когда ты будешь, однако повезло, что сегодня на подстраховке был именно он.       Сняв кепку, ты не стала ее возвращать, а заняла ей руки, которые теперь не хватались за все подряд, но не хотели останавливаться, ровным счетом, как и мысли, взбудораженные произошедшим. Слишком много происшествий за минувший месяц. Слишком часто поднимаются волны бушующего океана внутри. Слишком странно на тебя действует этот парень с леденящей аурой. - Хорошо, что Есану удалось взломать полицейский канал. Перехватили. Напишешь в чат, что оторвались? – парень передал телефон и бросил взгляд на кепку в твоих руках, точнее на пальцы, вымазанные в краску и заметно дрожащие. В области груди кольнуло, но не больно, а неведомым теплом. Непонятно, что творится. Почему он, кто был против того, чтобы брать в команду девчонку, испытывает это, только находясь рядом с тобой? Из глубины его души, уже казалось напрочь разучившейся чувствовать в этой полной запретов реальности, настойчиво прорывается луч света. В то же время он, помнящий свое прошлое и видящий его очень часто в кошмарах, не может позволить себе пропитаться светом. Установки, заведенные болью, не так просто перепрошить. - Написала, но судя по количеству вопросов от Уена, он не выдержит и позвонит, – ты передала телефон, и на этот раз пытаясь сдержать себя, чтобы не докучать Минги излишним вниманием. - Если голодна, в бардачке есть сэндвич и вода, - получив телефон обратно, он спрятал его в куртку и вжался руками в руль до хруста перчаток. Каждый твой короткий взгляд за половину секунды заставлял его покрываться мурашками, а голову заполнял пустотой. - Спасибо, - ты не ела уже полдня наверно и не стала отказываться. Пока Минги кружил по району, чтобы не дай бог не привести хвоста, ты жевала сэндвич и вдыхала ночной летний воздух, задувающий в приоткрытое окно. Вместе с ним прилетели и воспоминания.       До своих восемнадцати ты росла примерным ребенком системы, но все кардинально изменилось, когда проявилась татуировка соулмэйта. Первоначально ты не испугалась, а сразу же по требованию родителей обратилась к врачу, в итоге тебе выписали вакцину, которая должна была блокировать эмоции и делать тебя «нормальной». Поначалу помогало, татуировка в форме песочных часов на запястье побледнела и стала практически невидимой. Но позднее проявились побочные симптомы, ни одного из которых не было в инструкции к еженедельным ампулам, они их не подразумевали. Ты скрыла этот факт, потому что не представляла, что с этим делать в мире, где эмоции под строжайшим запретом, в мире, в котором рожденные с сильнейшей привязанностью к другому человеку, считаются бракованными. Представить, что ждет тебя в дальнейшем ты не осмеливалась. Пропагандистские книжки вбили в голову, что нет ничего страшнее, чем быть подобной, но одно дело внимать тому, что пишут, а другое - внезапно прочувствовать всем нутром. Ты глупо надеялась, что обойдется, что перетерпишь эту тоску, разъедающую по ночам, что сможешь вечно засыпать на успокоительных и продолжишь быть самой прекрасной актрисой для своей семьи, что ни за что и никогда не раскроешь эту тайну ни одной живой душе. И все равно, что твоя собственная с каждым днем все больше увядала подобно забытому цветку на балконном окне. Чем дольше ты игнорировала новые эмоции, тем сильнее рос протест против всего, что тебе приходилось видеть изо дня в день: люди, смотрящие на небо, но не видящие звезд; люди, слушающие высокие речи правительства, но не думающие; люди, рассуждающие о жизни, но не знающие, зачем живут. Вся правда, в которую ты верила, вся правда, о которой на лекциях в университете и дома вещали лица с экранов, рушилась на глазах.       Все изменилось ровно три месяца назад, когда во время лекции тебе передали записку с вопросом: «что, вакцина не помогает?». Оглядевшись в поиске автора, ты наткнулась на пытливый, совершенно иной взгляд Ким Хонджуна. По его глазам ты поняла, чисто на интуитивном уровне, что он все знает. И кто мог подумать, что твой однокурсник, при первом знакомстве показавшийся лучшим кандидатом на роль карателя от университета, на самом деле окажется предводителем повстанцев из Сектора №1 и укажет тебе новый путь. Вскоре ты совершенно поменяла мнение о нем. Хонджун убедительно говорил, умел вдохновлять и это вдохновение дарило надежду людям вокруг него, открывало глаза и побуждало к действиям. Умеющий лавировать в жестких рамках системы подобно лучшему капитану судна в безбрежном море, он собирал вокруг себя верных пиратов, так сформировалась группировка восстания против жизни "без эмоций". Тихой сапой ты начала помогать ему и, так как имела доступ к студ. совету, доставала нужную информацию, например, о том, кто внесен в список подозрительных и нуждаются в проверке. Все это время ты находилась на перепутье: душой понимала, что действуешь правильно, но свод правил, вбитых в подсознание, звенел и звенел, и страх одолевал до холодного ужаса. Но холод этот был ничем по сравнению с теплом от чувств. Ты даже не знала встретишь своего соулмэйта или нет, потому что многие не доживали и до 20, попадая к властям и подвергаясь экспериментам. Этот факт ты узнала от Хонджуна и тогда приняла окончательное решение – перейти на его сторону. Ты даже не представляла, чем можешь пригодиться, но Хонджун и здесь проявил свои гениальные способности и помог тебе найти занятие. При поддержке небольшой команды из восьми парней ты стала своеобразным Бэнкси в движении против власти, рисующим эскизы листовок и плакатов для протестов, а после перешедшим на стены, рисующим для большой толпы, для тех, кто готов открыть глаза и читать.       Как ты и предположила, позвонил всполошившийся Уен, которому заверения в чате, что все нормально, не хватило. Ты не вслушивалась, хотя громкий голос практически постоянного шумного парня не услышать было невозможно. До слуха долетали обрывки фраз и смех с того конца провода, но ты обращала внимание только на практически нейтральную реакцию Минги. Обладающий низким голосом, он и говорил максимально спокойно, даже злился как-то по-особенному, тихо, в одиночестве. Ты думала, что однажды, накопивший все в себе, он взорвется, хотя какие предположения ты могла делать, ведь с самой первой встречи его аура казалась тебе до жути пугающей. Постоянно серьезный, смотрящий тяжелым взглядом, глазами темными как бездна. Минги сбивал с толку своей холодностью и отстраненностью, заставляя гадать, чувствует он вообще что-то или нет. Ты всматривалась в его непроницаемое лицо, в его бездонные глаза, пыталась найти татуировку на теле, но безрезультатно. Для человека, борющегося за возможность чувствовать, он выглядел слишком безэмоциональным. Не потому ли он и состоит в группировке, что хочет все изменить? Напрямую ты его не спрашивала, потому как боялась заговорить и держала дистанцию. Спрашивать у других считала нетактичным. Ты пыталась разгадать его сама, просто наблюдая, как сейчас.       За нечем делать ты достала из рюкзака альбом с эскизами. Минги завершил звонок и до поспешного отбоя ты успела расслышать просьбу – «умоляю тебя, не будь грубияном». В голове назрел вопрос, но ты решила не озвучивать. Пролистав несколько листов, ощущая при этом как Минги посматривает в твою сторону, ты решила спросить у него: - Как тебе идея сделать маски для всех, например, такие, черно-белые? – ты развернула альбом к Минги, чтобы рассмотрел эскиз. Он был частью команды и тебе важно было знать его мнение. Чаще всего он занимал нейтральную позицию, предлагая голосовать без него. Но ты все равно хотела пробиться сквозь эту невидимую стену безразличия. - Мне… - начал парень, затихнув, пытаясь понять, что же внутри, что он чувствует на самом деле. Главным было то, что сейчас он не хотел сдаваться, он хотел почувствовать, уловить. Чуть ли не с болью он выдохнул и ответил: – Мне нравится, крутая идея, парням должно понравиться.       Этим парням точно понравится. Насколько они храбрые, настолько же безбашенные. На них уже несколько раз доносили, устраивали облавы, но они все равно умудряются играть в кошки-мышки с чокнутой властью, ведомые нерушимыми принципами. У каждого они свои, но все действуют сообща: прекрасный актер Хонджун проникает в образовательную систему, гений-программист Есан взламывает радио и тв станции, Минги и Уен устраивают акции по ночам, Сан и Сонхва устанавливают прослушку с камерами и удирают словно невидимки, Юнхо и Чонхо работают в тени, умело находят лазейки в законах и распространяют художественные книги и музыку. - Будет забавно, если Хонджун перекрасится так же, и мы будем звать его Круэлла Покджун, - ты знала, что подобную шутку оценил был Уен, с которым вы быстро нашли общий язык, поэтому не надеялась таким способом разрядить атмосферу, однако заметила, что Минги улыбнулся. Ты впервые увидела его улыбку, и смотрела на него как на восьмое чудо света, но после того, как он засмеялся, ты даже ущипнула себя за руку. Ущипнула и странно, что ничего не почувствовала. Ты продолжала смотреть на него, поражаясь все больше и ощущала при этом как невыносимо немеют пальцы на руке, на которой, до этого не беспокоящая бледная, но различимая отметка, словно ожила. Ты не понимала, что происходит, пока не увидела слева еще одну татуировку. - Минги… Минги! - Что? – спросил он и тут же поймал твой взгляд, слишком шокированный, что аж руль под руками перестал чувствовать. Но это не взгляд твой подействовал, а океан, дремавший столько лет и проснувшийся. - Твоя…рука…       Минги резко затормозил, впервые подобным образом среагировав на дороге, насколько был сбит с толку. Благо поток изрядно поредел к поздней ночи и маневр, чуть не закруживший машину петлей, не привлек лишнего внимания. Ты, забывшая от шока как дышать, резко вдохнула, но тебя мигом придавило будто бетонной стеной: Минги смотрел не на свою внезапно появившуюся татуировку, а на тебя, взглядом, в котором не осталось прежнего безразличия и холодности. В один миг защитная оболочка пала, озаренная пробившимся лучом, приведшим за собой огромное согревающее солнце. Теперь паззл сложился.       Минги был тем, у кого татуировка появилась достаточно рано, и его дальнейшая судьба сложилась по худшему сценарию. Он попал к властям, точнее его выдала семья, именно на нем тестировали вакцину, которой пыталась «излечиться» ты. Ту боль, которую он, еще неокрепшим подростком пережил, не описать словами и не пожелать врагу. Метка стала для него сущим проклятием, хотя должна была подарить надежду и шанс не сойти с ума при нынешних реалиях. Можно сказать, что ему улыбнулась удача, когда один из врачей не выдержал и помог бежать нескольким детям. Сумевший вырваться из ада, Минги бродяжничал, жил где придется, подрабатывал на стройках, бывало и воровал. Его пугала сама мысль, что он родился, чтобы любить кого-то и не просто пугала, а делала жутко больно. Ему пришлось научиться блокировать эмоции до едва уловимых, чтобы избежать боли, пронизывающей не тело, а душу. Сломанный при этом морально, он отгородился и от людей, рассчитывал только на свои силы, не желая зависеть от посторонних. Главным девизом было - бей или беги. Бегать научился очень быстро, а потом так же быстро научился ездить на угнанных машинах. День рождения праздновал, не задувая свечи на торте, а задувая пламя на зажигалке. Только два года назад он нашел через Юнхо свое место и цель. Лишь одно преследовало всегда и везде – тоска, тоска по тому, кого никогда не видел. Однако не смотря на дикие эксперименты и тяжелые испытания, встреча с тобой будто перепрошила его изнутри. - Прости, - это все, что ты могла сказать. Извиняться тебе было не за что, но других слов в принципе не нашлось. Едва взяв себя в руки, Минги завел машину и молча поехал дальше. То ли мысли, то ли сердце привели на крышу недостроенной парковки, куда он любил приезжать, чтобы подумать и встретить рассвет. После остановки Минги вышел. Ему нужен был воздух, чтобы хоть как-то остудить голову. Он боязно опустил глаза, чтобы посмотреть на татуировку в виде компасной стрелки на запястье, еще пытаясь осознать, что она снова с ним и что привела именно к тебе. Шок сменился спокойствием и тоска, преследовавшая ранее, ушла, но освободившаяся душа залилась слезами. Минги успел позабыть, что такое слезы и как они бегут по щекам, и что вкус у них соленый. Он поднял руку, чтобы стереть, но вместо холодной кожаной перчатки, ощутил тепло твоей ладони. Ты стояла близко и касалась его впервые, а ему впервые не хотелось убегать. Ты впервые видела в глазах-бездне сияющие огни, а он впервые не хотел их прятать под покрывалом прошлого. Ты впервые чувствовала неописуемую свободу, а он дышал ей. - Значит, мои глупые шутки на тебя действуют по-особенному, - ты улыбнулась искренне, но тяжело. В одно касание ты смогла увидеть, через что прошла душа Минги. Сдерживать собственные слезы было достаточно трудно. - И прикосновения тоже, - Минги застыл с улыбкой, которая казалась теперь такой естественной, что и представить его без нее было невозможно. Ветер в его пепельно-синих волосах будто тоже остановился. Так же замер момент и само солнце, поднимающееся на горизонте. И ты тоже затаилась. Говорили только ваши глаза, встречающие новый день и новую жизнь в этом все еще пугающем и удивительном мире.