Я здесь

«Где она?» Рену больно. Так больно, что он бы кричал, но не кричит — отчасти из упрямства, отчасти из-за слабости. Даже кричать нет сил, настолько больно, будто каждая кость ломается, будто каждая клеточка тела горит. Его ненависть не могла привести его ни к чему хорошему. Он ставил все на черное, и был неправ, он должен был больше прислушиваться к Джун, он должен был вести себя благоразумнее, он должен был… какая разница, что он должен был? Где она? Когда она уже снизойдет, чтобы явиться к нему? …а ведь она постоянно испытывает боль. Наверное, такую же. Добровольно. И не жалуется… улыбается… как он тогда может позволить себе быть слабее нее? Рен думает о Жанне, чтобы не думать о боли, пока лежит в траве, чувствуя себя измученным зверем. Рен думает о Жанне — о всей нежности земли, заключенной в ней. Рен думает о Жанне, словно смотрит кино под закрытыми веками: вот она выходит из железной девы, залитая собственной кровью, вот она призывает Шамаша, вот она улыбается им всем, несмотря ни на что, несмотря на то, что она переживала невыносимую боль, несмотря на то, что она потеряла почти всех друзей, несмотря на то, что они были ее врагами тогда… Вот она ест клубничный торт и болтает с Тамао… Вот она говорит что-то Рену, он не помнит, что, но помнит мелодичный голос… Она так бережно хранит в себе нежность земли, а эта нежность опять и опять оборачивается войной. «Где она?» Рен думает о Жанне уже без нетерпеливого раздражения из-за промедления. Рен хочет, чтобы она пришла, не только потому, что она исцелит его раны. Ну когда же она уже придет? — Я здесь. Его голову аккуратно устраивают на девичьих коленях — Жанна снова в платье, и Рен слышит шелест юбки. — Я здесь, — шепчет Жанна, и ночь, окружающая Рена, медленно превращается в день — в глазах светлеет. — Я здесь. Он тихо смеется от радости и облегчения, когда боль покидает тело. Будто боль превратилась в смех. — Я здесь, — повторяет Жанна, нежно поглаживая лицо Рена кончиками пальцев. Ее голос звучит колыбельной, и он засыпает — еще пару минут назад решил бы, что это смерть, но это только сон. Спокойный сон на ее коленях. И тишина. Обычно внутри Рена всегда громовые раскаты, лязг оружия и боевые кличи, но Жанне удается наполнить его тишиной, столь желанной и необходимой.