***
— Русь, я конечно ни на что не намекаю, но схуяли я в грузчики устроился? Я музыкант кстати, эта коробка мне мои золотые руки сейчас отдавит. Кто тебе музыку писать будет? — Кашин возможно капризничает, но он абсолютно уверен в том, что имеет на то право. Уверен в том, что на него не посмотрят косо, а скорее как-нибудь пошутят. А еще он уверен в том, что еще чуть-чуть и он выбросит эту ебучую коробку, — блять, что там? Кирпичи? — Могильная плита моя. Дань, подожди немного, — парень подписывает какие-то бумаги. Разве таким не должен заниматься менеджер? Тушенцов отдаёт ручку девушке, которая сразу убегает. И все же, что там было? Надо будет позже спросить. Шатен поворачивается и заглядывает своими темными омутами в лицо рыжего. — Положи ее куда-нибудь. Можешь подойти к звуковику? Он что-то спрашивал, — взгляд меняется на умоляющий, когда лицо Данилы искривляется в недовольной гримасе, — ну Дань, ну, пожалуйста. Сам же видишь, что дел куча. Потом вместе отдохнем, хочешь? — Прекрасно знает, что Кашин отказать не сможет. — Я запомнил, — с этими словами опускает коробку на ближайший стул и удаляется в сторону сцены. «Солнце, не иначе»***
Стоят вместе за кулисами, крепко сжимают руки и смотрят друг другу в глаза. — Выглядим как два пидора, не находишь? — Когда ты просил поменяться со мной кофтами в гримёрке, тебя это не особо волновало, — рыжий усмехается. Он прекрасно знает, что ему так будет комфортнее, такое случалось часто. Однажды в шутку он предложил совместить их гардероб, с тех пор Руслан из чужих вещей не вылазил. — Только попробуй меня в этом упрекать. Ты впервые не дурно пахнешь, дай насладиться моментом, — тянется за объятиями. Так легче. Так спокойнее. — Не ахуел ли ты случаем? — Возмущается, замыкая того в кольцо из рук, — знал бы — надел бы что-нибудь другое, ей-богу. В этой тебе не душно будет? — Мне хорошо, да и выглядит неплохо, — опускает взгляд, рассматривая себя. Черные джинсы, с дырками на коленках, что больше чем очко Синяка, конверсы высокие, да свитшот цвета хаки, что так нагло был отобран, — а вот тебе в худи жарко будет. — С чего бы это? — А то ты на сцене истуканом стоять собрался. Может я тебя в слэм потащу, я еще не решил, — парень бровь одну кривит в непонимании. — Только не говори мне… — Данила отстраняет голову и смотрит на Тушенцова. — Блять, я тебе не сказал? Поздравляю, у нас сегодня совместный концерт, — взгляд устремляется вперед, в зеленые омуты напротив, — кстати, это не обсуждается. — На лице растекается обаятельная улыбка, которая даёт понять: Данила влип окончательно и выбора у него нет. — Ты меня под монастырь заведешь. Какого хуя я узнаю это только сейчас? — Потому что я старею и все забываю, — все та же улыбка не сходит с уст. Руслана не сильно напрягает то, что друг не готов к выступлению. Кашин всегда справлялся. Кашин всегда усердно старался, поэтому все у него выходит идеальным, с каждым разом все лучше и лучше. Кашина надо встормошить и выбить из колеи, тогда и вернётся былой азарт. — Кстати, очки надень, стробоскопы там жесточайшие. — Какие очки? Я с собой их не брал. Ты почему меня не позвал на саундчек? Ты же знаешь, что я отлучался. А текст? Нет, серьёзно, как так можно… — Данила, не жалуйтесь, пожалуйста, нам выходить вот-вот, — меняет высоту голоса, как бы изображая маленькую девочку. Только вот эта маленькая девочка по итогу вышла с десятилетним стажем курильщика. — Очки мои возьми, у меня вторая пара есть, — вылезает из объятий и ищет рюкзак, — расслабься. Всё пиздато пройдёт. — Руслан определённо в хорошем настроении. Следующие несколько часов он проведет на сцене со своим близким человеком. — Баленсиаги твои ебучие меня задрали. Как это носить можно? — Все равно надевает их, потому что боже-это-же-Руся-отдал. Грех отказываться.***
Кашин прыгает из стороны в сторону уже с мокрым от пота полотенцем, Руслан поёт, изредка выступает бэк вокалистом на треках Дани. Оба теряют счёт времени, теряются в пространстве. Навеселе рыжий прямо на сцене внёс правки в трек-лист, заодно заметив там незнакомое ему «Ты мне рад». — Ребят, короче сейчас будет песня, которая выйдет с альбомом. Настроение хорошее, так что жертвую ею ради вас, — пара зелёных глаз, что скрыта за темными очками, смотрят вопросительно и непонимающе. «Ты же не про ту демку, которую мы бухие сделали? Я конечно помню, как она тебе понравилась, но не настолько же», — проносится в рыжей макушке. Парень успевает расслабиться, когда слышит из колонок совсем другую мелодию. Но вопрос о том, что это за песня и почему он её не показывал всё ещё его не отпускает. Руслан перехватывает микрофон, поворачиваясь боком к танцполу и лицом к другу. — На твоих глазах Balenciaga. Тебе не нужен Prada, это правда-а, — поет с улыбкой, видя как тому становится неловко.***
— Блять, Руслан, тебя я сейчас видеть вообще не хочу, — веснушчатое лицо было уставшим, в принципе, как и весь Даня. Больше двух недель того не было не слышно, не видно. Все сообщения и звонки успешно им игнорировались, в мозгах витали дурацкие мысли, а квартира все дальше заполнялась бутылками из-под алкоголя. Руслан же все это время терпел и был уверен в том, что близкий друг «переосмысляет важность своего бытия» который раз за год. А шарик с надписью «терпение» вскоре лопается, и вот он стоит у порога чужой, но такой теплой в определённое время, квартиры, видит перед собой человека, который просто-напросто ушел в запой и которого срочно надо вытаскивать, ибо обоим в этот период плохо. — Заебали. Пишут, звонят, приходят. У вас всех слишком херово получается делать вид, что вам не поебать. Приходи, когда я снова буду клоуном, — с этими словами дверь норовит захлопнуться. Но нога чужая тому препятствует, в следующий момент шатен переступает порог, заключая Данилу в объятья. — Как раз таки ты заебал. Сейчас ты мне рассказываешь по какой причине пропадаешь, как обычный отец, — сжимает крепко, не позволяя сдвинуться, по спине гладит. Знает, что на самом деле ему помощь нужна. — И только попробуй прогонять мне, что ты недостаточно стараешься. Только попробуй, — голос звучит серьёзно, хотя они оба знают, что угрозы воплощать в жизнь никто не будет.***
— Я для тебя персона нон грата. Ты мне рад, ты мне рад, ты мне «рада», — двигается на манер смазливых тиктокерш, которых он высмеивал столь многое время. Тушенцову смешно и забавно. Кашину смешно и непонятно.***
— Дань, смотри, — надевает чужие очки в радужной расцветке и резко поворачивается лицом к рыжему. Тот в момент заливается хохотом, ибо Руслан и в правду выглядит нелепо. — Пойдем потанцуем, — светлые брови поднимаются в удивлении, а голова двигается в отрицательном кивке. — Даня, блять, пойдем потанцуем. — Ответ снова отрицательный, а Тушенцов принимает запрещенный ход. — Ну, пожалуйста, — расплывается в очаровательной улыбке, а Кашин полностью повержен. Они направляются в сторону танцпола. Улыбки на парнях не сходят целый вечер, а «тусу», которая казалась тухлятиной с самого начала, ждут двое пьяных вдрызг, но веселых молодых людей.***
— Посмотри в мои очки — вся палитра цветов. Я пригласил тебя на танец, хоть ещё не готов, — Даня пританцовывает в такт мелодии, улыбается, в текст вслушивается. Не понимает как реагировать: вроде все отсылки понимает и радоваться хочет, а вроде тут публика большая и потешать шипперов желания нет. — Ты улыбнулся мне раз, улыбаюсь в ответ. И между нами уже химический элемент, — активно жестикулирует свободной рукой в сторону друга. Ему эта процессия нравится все больше, заканчивать не хотелось.***
Быть рядом, стоять на кухне у окна, курить из чужих рук — было привычным делом. Разговаривать подолгу, встречать рассвет, засматриваться друг на друга. Обоим нравилось, оба не хотели прекращать, их все устраивало. И недосыпы, и кашель постоянный, и круги под глазами, что становились все темнее и темнее. Общение ни о чем, молчание ни о чем, переглядки ни о чем. Данила забывал спустя пять минут тему разговора, а Руслан каждую интонацию выжег в своей памяти. Ни одно слово, ни одна улыбка или смешок не остались незамеченным. Раннее утро, из окна снизу слышится включенное радио. Скорее всего играет что-то по типу «Ретро фм». — Мать часто слушала подобные вещи, — подаёт голос Кашин, разрывая идиллию между чужим дыханием, пением птиц и громким завыванием солиста «Лаского мая». — В один момент она меня к себе подозвала и сказала, мол: «Даня, слушай, это Юрий Шатунов. Я его в молодости очень любила. Если будешь говорить такое девочкам, то ты им сразу понравишься. Мы так с твоим отцом познакомились». — Изображая женский голос произносит рыжий, — ну я по двору ходил и говорил, что стану таким же как Шатунов. Нет, не то, чтобы я хотел быть как отец… Я вообще об этом не задумывался тогда. — Бабушка говорила, что на свадьбе родителей играл только «Мираж». Теперь понятно почему у меня такой хуевый музыкальный вкус, — усмехается, вспоминая с отцом фоторамку, что стоит на тумбе в Ачинске.***
— В магнитофоне «Мираж», мы уходим в кураж. Дискотека девяностых, Шатунов твой краш, — Кашину сложно скрывать эмоции, и он отпускает эту затею. Цель «не подавать виду» полностью провалена. Бескомпромиссно. — Не смотри в окно, не зови его. Если дома не ждут, идём пить в метро, — в голове у обоих мелькают воспоминания. Дело было в Москве, что казалось бы странно. Вот они заходят в ларёк. Вот они стоят и пытаются флиртовать с продавщицей, чтобы та, смиловшись, не обращала внимания на откровенную кражу. Вот они выходят, открывая бутылки первого попавшегося под руку алкоголя. Вот они, смеясь с настоящей глупости, еле как усаживаются в вагон поезда метро. Та была коричневая ветка, или же по-другому просто «кольцевая». В памяти не осталась информация о том, сколько кругов они проехали. Зато они никогда не забудут, как их чуть-ли не выпинывали сотрудники полиции.***
Дане исполняется восемнадцать и он переезжает в Питер, о котором так грезил. Дане исполняется восемнадцать, и он наивно питает надежды на то, что проблемы останутся там, в Казани, в «детстве». Дане исполняется восемнадцать, и он хочет наконец отпраздновать свой день рождения. Дане исполняется восемнадцать и у него на примете только один человек с которым хотелось бы провести этот день. Нетрезвые молодые люди идут по улице, название которой они естественно не знали. Идут и спорят о том, где продолжат празднество. — Да какой, блять, концерт Баскова? Когда ты накуриться без меня успел? Почему не поделился? — Вопросов у рыжего куча, как и воспоминаний на будущее об этом дне. — У нас даже денег нет на билеты. — Я не курил… Наверное. Но сходить на концерт — адекватнее, чем изображать ограбление аптеки и спиздить только презики и аскорбинки, — всплескивает руками да губу надувает. — Ты явно не ценишь мое воображение, — обиженно отворачивается и смотрит на небо. Темнеть не собиралось. — Ладно, хорошо. Раз начали вести себя как дети, то так же и решим. — Усмехается. Он это не в серьёз, он шутит, как всегда. Хотя Данила об этом не знает и поэтому вытаскивает руки из карманов, выставляя указательные и средние пальцы. — Дань, я же пошутил… Дань, эники-бэники? Серьёзно? Баскова они в тот день не повидали, ибо Руслан-ты-идиот-самый-настоящий-как-можно-было-перепутать-дату. Но «Раз уж я выиграл», Тушенцов тащит друга в клуб, где их ждут две очаровательные девушки, что намереваются подсыпать снотворное новым знакомым. Как же они тогда расстроились, не найдя в их карманах ничего кроме пачек презервативов и аскорбинок. — Гусарские? — Вопрошает удивленно девушка, рассматривая упаковку, — я сто лет гусарские не видела.***
— Эники-меники, прыгаем на слэмике. Эники-бэники, девочка на понике. — Руслан улыбается во все тридцать два зуба. Вспоминает с какой радостью писал текст, как вспоминал все смешные случаи, связанные с Даней, — ему сегодня восемнадцать, значит будем развлекаться. Ему сегодня восемнадцать, надо бы натанцеваться. Кашин рад тому, что рядом с ним этот человек. Кашин рад тому, что может, не отягащая себя отношениями, быть в его компании сутками напролёт. Кашин рад тому, что может называть его другом. Хоть и друзья не целуются. Друзья не спят вместе. Друзья не оставляют засосы, чтобы каждый человек видел, что его близкий занят. Их это никогда не волновало. Состоять в романтических отношениях было намного менее привлекательно для обоих. Они упорно будут называть влечение друг к другу дружбой. Потому что ответственность нёс каждый сам за себя. Всю близость и прямолинейность в необходимой мере Кашин нашёл в Руслане. Всю честность и стремление к лучшей жизни в необходимой мере Тушенцов нашёл в Дане. — На твоих глазах Balenciaga. Тебе не нужен Prada, — темноволосый поворачивается в сторону танцпола. — Это правда, — Данила подхватывает. Текст припевов он запоминал быстро. Руслана всегда подобное поражало, ведь куплеты зачастую тому не давались ни в какую. — Я для тебя персона нон грата, — резко поворачивает голову в сторону друга да засматривается. — Ты мне рад, ты мне рад, ты мне «рада», — голоса сливаются и проходят волнами по всему клубу.***
Позже они поговорят о том, что они из себя представляют. Позже они поговорят насчёт клипа для этой песни. Позже они заснут в обнимку. Позже «дружба» станет крепче.