Синяя краска

Большинство девчонок, с которыми Макинтошу доводилось общаться, никогда не держали в руках меча. И уж точно ни разу в жизни его не точили. Но и Мерида никогда не относилась к большинству. Поэтому, увидев ее в оружейной, Макинтош почти не удивился. Кивнул едва заметно, посоветовал взять оселок получше (принцесса лишь фыркнула) и сел рядом. Некоторое время тишина в оружейной прерывалась лишь лязгом двух затачиваемых мечей. «Звонь-звонь» — это будто смеялся клинок Мериды, лёгкий, как она сама. «Дзы-дзыынь» — тоном ниже вторил ему тяжелый двуручник Макинтоша. «Звяньк!» — вдруг сорвался с бруска меч принцессы. Она подхватила его торопливо, словно бы стыдясь своей слабости. На губах Макинтоша тут же появилась надменная ухмылка — разве можно было ожидать чего-то иного от девчонки? Сколько не было бы в ней упрямства и безрассудства, она слишком слаба даже для такого простого дела. И десяти минут не прошло — а щеки и лоб у неё уже раскраснелись, почти что слившись с волосами. Дыхание сбилось, грудь тяжело вздымалась, приоткрытые губы заметно дрожали. Воздух вырывался из легких с шумным придыханием, непослушные рыжие кудри окончательно растрепались, и она ежеминутно сдувала их, открывая своё пунцовое от напряжения личико, но так и не прекращая точить клинок. Все же было в этом наивном упрямстве нечто притягательное, даже завораживающее. Будто крошка-брауни, такая же милая, смешная, с волосами, как огонь в очаге, который она клянётся беречь, пока хозяина не будет дома… «Бряньк!» — это, заглядевшись на упрямую девчонку, Макинтош выпустил из рук свой меч. Клинок гулко ударился о каменный пол, тут же привлекая внимание виновницы его падения. Макинтош сердито подхватил меч и отвернулся от смеющейся над ним Мериды. Впрочем, она все равно успела заметить недовольную гримасу на его лице. Мериде нравилось смотреть на его промахи — было в его реакции на них что-то забавное. Вот и сейчас он обижено отвернулся от неё, принялся с удвоенной силой водить мечом по оселку. «Дзы-дзыыынь» — протяжно стонала сталь в его руках, а мышцы перекатывались под кожей, невольно приковывая к себе взгляд. Вена на шее пульсировала от напряжения — и Мерида с удивлением поймала себя на мысли, что юный лорд действительно на диво хорошо сложен. Даже нелепая синяя раскраска не портила его в этот момент. Напротив, лишь сильнее привлекала внимание к его руке. Взгляд заворожённо скользил вдоль синего завитка, обхватившего локоть, вверх, вдоль бицепса, к плечу, после переходил на спину и следовал дальше, дальше… — Мак, могу спросить? — слова сорвались с губ раньше, чем Мерида успела подумать. — Спрашивай, — сухо бросил Макинтош, даже не обернувшись. — А правда, что эта краска хранит вас от всех несчастий? — Не ото всех. Вайда дарует силу в битве и защищает от оружия противника, но на этом ее мистические свойства кончаются. — У неё есть и другие? — удивилась Мерида. — Ну разумеется, — Макинтош наконец повернулся к ней, конечно, только для того, чтобы бросить очередное колкое замечание. — Для принцессы ты удивительно мало знаешь. — Видишь ли, в детстве я предпочитала сражаться на мечах, чем корпеть над учебниками истории. — К сожалению, в обоих этих искусствах ты мало преуспела. — О, ну а ты, конечно, истинный ас в том и другом, — съязвила Мерида и легонько ткнула остриём меча в плечо Макинтоша. Прямо в синюю полосу. — Хочешь убедиться в этом? — самоуверенно усмехнулся он. — Готов начать с мечного боя. — Не в этот раз, — качнула головой Мерида. — Ты не ответил — что особенного в ваших узорах? — Так и быть, просвещу тебя, — голос Макинтоша стал серьезнее, а движения рук — плавнее и медленнее. — В первую очередь, это статус. У каждой линии есть своё значение, и знающий человек всегда разберёт, доблестный перед ним воин или нет. Каждый новый узор даруется лишь за великие свершения на ратном поле и стоит немало крови. — Действительно? А ты не слишком молод, чтобы носить свои, а? — Эти два, — Макинтош прикоснулся к локтю, — я получил после своей первой битвы. Мне тогда было шестнадцать, почти семнадцать. С тех пор прошло четыре года, и остальные знаки я заслужил в бою, честно и славно сражаясь… — Ты любой разговор умеешь перевести на себя, — фыркнула Мерида, закатив глаза. — Я спрашивала о краске, а не о твоих подвигах. — Ну, я полагаю, что они могут оказаться не менее занимательными, — уязвлено заметил Макинтош. — Однако я не понимаю, с чего ты так заинтересовалась традициями нашего клана. — Это неважно, — отмахнулась Мерида. — Лучше скажи — а ты мог бы и меня разрисовать так же? — Счёл бы за счастье, — признался Макинтош, — но не смею тебя обманывать. Он хотел продолжить, но его прервал женский крик: «Мерида!Немедленно спускайся!» — Сейчас, мам! — заорала в ответ девушка, бросив на пол клинок. После она вновь обернулась к Макинтошу и спросила: — Продолжай. Что не так? — Видишь ли, — улыбнулся Макинтош, — Вайда — это символ мужественности и воинской славы, они не к лицу девушкам. Женщины нашего клана наносят ее лишь раз в жизни — когда выходят замуж. Это часть обряда, и расписывает ее сам муж на виду у всех. — Будто клеймя ее, — заключила Мерида с явным отвращением в голосе. «Мерида!» — в очередной раз разнеслось по замку. Принцесса точно не слышала. Она смотрела на Макинтоша в упор, ожидая его возражений. И получила их. — Не клеймя, — резко оспорил Макинтош. — Деля с ней свою славу, обозначая ее принадлежность к своему дому и право на свои защиту и покровительство. — По мне, так одно и то же, — отрубила непреклонная Мерида. — Но, впрочем, это не имеет значения — я все равно не готова выходить замуж из-за пары мазков синей краски. — Это уж точно, — усмехнулся Макинтош. — Я ещё не забыл твоего отчаянного сопротивления традициям прошлым летом. «Мерида!» — на этот раз в голосе королевы явно слышались истеричные нотки. — Да иду я, мам, иду! —крикнула в ответ Мерида и, подхватив подол платья, выскользнула из оружейной. Впрочем, прежде чем исчезнуть за крепкой дубовой дверью, она обернулась и с хитрой улыбкой спросила: — Как думаешь, нельзя ли обойти традиции и в этот раз? И с силой захлопнула дверь. Несколько секунд Макинтош прислушивался к ее удаляющимся шагам, после качнул головой и потянулся за брошенным ею мечом. Рассеяно провел пальцем по лезвию, будучи уверенным в его тупости, и вздрогнул от неожиданного пореза. Глядя на сбегающую по пальцу красную каплю, пробормотал в ответ давно убежавшей принцессе: — Если кто и способен на такое безумство, то только ты.

*****

Солнце почти зашло за горизонт, во дворе замка начали разводить костры и оканчивать другие приготовления к празднеству. В дверь комнаты Макинтоша кто-то громко забарабанил. — Какого черта от меня на… — едва не сбив недовольного хозяина, в открытую дверь внесся рыжий ураган. — Мак, у меня отличная идея! — с этим воплем подозрительно радостная Мерида плюхнулась на кровать. — И в чем, позволь поинтересоваться, она заключается? — недоуменно приподнял бровь Макинтош. — Ну как в чем? Какой сегодня день, помнишь? — Самая короткая ночь в году, один из крупнейших праздников. — Ве-ерно, — Мерида так и расплылась в озорной улыбке. — И в честь него всегда устраивается маскарад, помнишь? — Прекрасно помню, но все ещё не понимаю, как это связано со мной, — поведение Мериды начинало напрягать Макинтоша. — Ну Мааак! — девушка обиженно надула губы. — Раз сегодня маскарад, я могу прийти в любом костюме — в том числе, и в костюме воина клана Макинтош, понимаешь? — И совершенно законно сможешь покрасоваться с Вайдой на плече, — закончил Макинтош, вспомнив их утренний разговор. — Но зачем тебе это? — Зачем? — Мерида, кажется, и сама удивилась своей выдумке. — Ну а разве это важно? К тому же, такого костюма точно ни у кого больше не будет! И она весело расхохоталась. — Ты не пьяна ли часом? — начал что-то понимать Макинтош. — Чуть-чуть, — смутилась Мерида. — Помогала папе выбирать вина на стол и немно-ого перебрала с элем… Совсем немного, правда, буквально капельку, — оправдываясь, она прижала указательный палец к большому, показывая, какую малость выпила. — Я понял, принцесса, — кивнул ей Макинтош. Перед ним появился непростой выбор — вежливость предписывала поскорее выпроводить ее из своей комнаты и назавтра делать вид, что ничего этого не было, однако.. Однако идея расписать ее синей краской слишком привлекательна, чтобы так просто отказываться от неё. Конечно, эта затея весьма рискованна, но сегодня Макинтош был готов рискнуть. — И какие символы ты хочешь? — спросил он, беря в руки кисть. — А какие есть? — жадно вперила в него свой взгляд Мерида. Начиная разводить краску, Макинтош разъяснил: — Каждая линия, в зависимости от ее расположения, имеет собственное значение. Какие свои умения, качества души ты хочешь отобразить на теле? — Связанные с военным делом? — деловито уточнила Мерида. — Не только, — кажется, эта беседа начинает нравится Макинтошу. — К примеру, можно обозначить твое высокое происхождение… — Храбрость, — продолжила Мерида, — успех в ратном деле, удачу и, наверно… — Лучше доблесть, — перебил ее Макинтош, — вместо храбрости. — Почему это ? — удивилась Мерида. — Видишь ли, символ храбрости всегда рисуется на груди, а, учитывая, что ты девушка, то, — Макинтош замялся, подбирая слова, и Мерида продолжила за него: — То ты думаешь, что я слишком труслива для этого? Так я сейчас же докажу тебе обратное. И она снова рассмеялась так, что ее смех разлетелся по всей комнате звонкими осколками, заставившими Макинтоша смутиться. — Я вовсе не оспариваю твою отвагу, — начал оправдываться он, но Мерида уже не слушала его. Она, вскочив с постели, распустила завязки на платье, резко встряхнула плечами — и одежда упала к самым ее ногам. Макинтош инстинктивно потупил взгляд. Мерида же переступила через упавшее платье и, вздрогнув от холода, с ногами залезла на кровать. — Ну, что же ты не смотришь? Неужели сам боишься? — доверчиво рассмеялась принцесса. Макинтош поднял глаза и почувствовал, как румянец предательски проступает на щеках. Перед ним лежала Мерида — пьяная, смеющаяся и абсолютно нагая. Он не мог оторвать от неё взгляда, жадно всматриваясь, стараясь запомнить в мельчайших деталях — ведь такой шанс ему ещё не скоро предоставится. Если вообще предоставится. Белая кожа, на которой играют отсветы пламени из камина, небольшая грудь с затвердевшими от холода сосками, тонкие руки… И как он мог сравнивать ее с неуклюжей домовихой? Шалунья-фея, их тех, что танцуют на цветочных полянах, залитых лунным светом, что манит за собой неосторожных путников и заводит тех в чащу леса, оставаясь такой же далекой и неприступной, но оттого не менее желанной. Наверно, Макинтош мог бы просмотреть на неё ещё очень долго, но весь поток его мыслей прервал очередной смешок Мериды: — Вот так гораздо лучше. Иначе как бы ты стал рисовать, не глядя на меня? Точно. Рисовать. Ведь она пришла именно за этим. Макинтош с трудом подавил в себе желание схватить ее, подмять под себя, расписать ее тело иными узорами… Терпение. Он ждал два месяца, так пождет ещё немного. Подождёт, пока она посильнее запутается в его сетях, поймёт, что он достоин ее любви, и уж тогда она вся в его власти. Но до этого — он сама невинность. Решив так, Макинтош сел на край кровати. Мерида тут же подползла к нему поближе: — Ну и с чего начнём, Мак? — Протяни правую руку, — скомандовал Макинтош. Меридина рука послушно легла поверх его ладони. Осторожно перехватив ее за запястье (такое тонкое!), Макинтош провёл кисточкой первую линию, ещё узкую и неровную. Мерида усмехнулась и слегка двинула рукой, заметив вслух: — Щекотно. — Не дергайся, — строго ответил Макинтош. Сохранять спокойствие вблизи от неё оказалось гораздо труднее. Он не раз был с другими девушками, не раз представлял саму Мериду в самых соблазнительных позах, но ещё никогда не чувствовал себя так. Так, чтобы от одного взгляда на неё все тело охватывал жар желания, грозящего стать нестерпимым, если вновь не отвести взгляд. Он закусил губу, покрывая ее светлую кожу синими узорами. Вот знак высокого происхождения обвил локоть, вот успех и удача, извечные соседи, улеглись на плече. — Теперь храбрость? — шепнула Мерида, когда он придвинулся к ней ближе. — Да, — выдохнул Макинтош. Несколько пробных мазков, и вот кисть уверено скользит по часто вздымающейся груди девушки. Отчего она так часто дышит? Вина ли это алкоголя или его к ней близости? Макинтош не мог ответить. Однако его сердце билось быстрее обычного явно не от эля. Скорее, от чуть затуманенных голубых глаз, беспрестанно направленных на его лицо. Спираль, обвивающая правую грудь девушки, была почти закончена, но рука Макинтоша все же дрогнула, смазывая узор. — Надо стереть, — прошептал он, не пойми зачем. Не оправдываться ведь он собирался? — Стирай, — кивнула Мерида. Он провел большим пальцем по ее груди, собирая лишнюю краску. Он точно не пил сегодня? Тогда почему сердце так быстро забилось от одного к ней прикосновения? Он вновь провёл пальцами по ее груди, замечая, что кожа у неё мягкая, холодная, удивительно нежная. Слишком нежная для девушки-воина. Слишком холодная для принцессы-всполоха. — Ты замёрзла? — Что? Нет, — фыркнула Мерида.— Рядом с тобой мне не бывает холодно. Рука Макинтоша предательски вздрогнула от этого признания. Признания ли? Конечно, нет. Всего лишь пьяный бред, которого она назавтра и не вспомнит. Он провёл кистью вдоль ключицы, завершая рисунок. За окном давно стемнело, и в тусклых отсветах камина синяя краска кажется чёрной. А рыжие волосы Мериды горят еще ярче, чем прежде, кажется, они сами сияют, источают неземной, тёплый свет. Нет, она не фея, она прекраснее любого существа, которое только есть на свете. Рисунок кончен, и Макинтош наконец отодвинулся от девушки, осознавая, что почти не дышал все это время. Мерида же начала непринужденно рассматривать себя: вытянула вперёд руку, чтобы полюбоваться узором, покрутила ей и наконец спросила: — Мне идёт? — Очень, — признался Макинтош. Мерида вскочила с кровати и, широко улыбаясь, заявила: — Ну, раз так, то дело за малым — нужен килт. У тебя не найдётся лишнего тартана? — Все что угодно для Вашего Высочества, — Макинтош шутливо поклонился. — А, оставь церемонии! — отмахнулась Мерида и, не дожидаясь ответа, полезла в шкаф. Долго копалась в нем, шебуршила какие-то тряпки, которых там, кажется, отроду не было. С радостным визгом вынырнула обратно с длинным пледом в руках. Неумело попыталась завернуться в него, тут же запуталась в складках ткани, в конце-концов уронила тартан на пол и чуть сама не упала. Спустя пару бесплодных попыток Макинтош не выдержал и помог ей завернуться в непослушную ткань, закрепив килт ее поясом — на бёдрах и своей фибулой— на плече. Она ни секунды не простояла спокойно, все липла к нему, и Макинтош с трудом делал вид, что недоволен этим. Он ревниво расправил складки на той части килта, что прикрывала грудь, следя, чтобы как можно меньше голой кожи осталось открытой. Наконец, Мерида не выдержала и отстранилась: — Ну ладно, что уж ты меня, как маленькую… — и вдруг подняла на него хитрый-прехитрый взгляд. — А какой костюм оденешь ты сам? — Боюсь, далеко не столь оригинальный, как твой, — ответил Макинтош, испытывая странное чувство от того, что она отстранилась: смесь облегчения и разочарования. — Я решил примерить на себя прошлогодний костюм Вашей матушки. Он кивнул на шкуру медведя, собственноручно приготовленную, да так и оставленную в углу. Набросив ее на плечи, Макинтош небрежно стянул передние лапы медведя в узел. — Ах воот как… — протянула принцесса. Кажется, она хотела добавить что-то ещё, возможно, более осмысленное, но Макинтош прервал ее: — Кстати о Вашей матушке — уверен, она не начнёт празднество без принцессы, которая, мнится мне, сильно припозднилась. Позволите проводить Вас к ней? И галантно протянул ей руку. — Так и быть, позволю, — улыбнулась в ответ Мерида и, оперевшись на него, наконец покинула комнату.

*****

— Кстати, ты знаешь, на что обрекаешь себя, обрядившись медведем? — спросила Мерида, когда они уже почти дошли до дверей, ведущих во внутренний двор замка. — Не думаю, что я чем-то рискую — разве что мой наряд вызовет не самые добрые воспоминания у королевы, — пожал плечами Макинтош. — О нет, тебя ждёт мука пострашнее, — вновь залилась смехом Мерида. Да она рядом с ним за весь месяц не смеялась столько, сколько сегодня! И все так же, смеясь, продолжила: — Видишь ли, Мак, на празднике будут дети — и никто из них не откажется сразиться с огромным косматым медведем! Так что отдыхать сегодня тебе не придётся. — После твоих братьев мне никто не страшен, поверь, — усмехнулся Макинтош и бережно подхватил Мериду под локоть. — Здесь ступеньки. — Да, спасибо, — она начала спускаться, но своей руки из его хватки так и не высвободила. — Однако мои братья тоже будут там. — Если они захватят с собой свою сестру, я буду только рад, — искренне улыбнулся ей Макинтош. — Тогда я обязательно там буду и даже, возможно, помогу тебе, — они спустились с лестницы и оказались прямо у дверей замка. Ещё пара шагов и Макинтош смог бы оставить принцессу и вернуться в замок, чтобы переварить сегодняшние впечатления. Может, даже зажать где-нибудь в углу симпатичную служаночку, непременно рыжую, и… Но Мерида вновь остановилась, очень серьезно закончив: — В конце концов, сегодня я немного виновата перед тобой. — Виновата? — непонимающе повторил Макинтош. О чем это она вообще? — Да, виновата. Я, разумеется, считала, что если я приду к тебе, ты не покусишься на мою честь, но все равно сомневалась. За тобой ходит, хах, дурная слава. И все же сегодня это всё оказалось глупостью. Так что прости за сомнения… Мысленно Макинтош похвалил себя за проявленную выдержку. — … и спасибо за то, что оправдал мое доверие и не воспользовался… ик! беспомощностью подруги. «Любимой» — хотел исправить ее Макинтош, но вовремя прикусил язык. Его план по завоеванию сердца принцессы наконец начал давать плоды, и теперь было важно не спугнуть Мериду, позволить ей сделать первый шаг. И она смело шагнула вперёд, почти вплотную подойдя к нему, и задрала вверх голову. Ее лицо оказалось прямо напротив его, всего в каких-то паре дюймов, и Макинтош даже ощутил хмельной запах эля, исходящий от неё. Завороженно глядя в ее прозрачно-голубые глаза, он наклонил голову, губы их вот-вот должны были встретиться… Но в этот же миг с лестницы донёсся резкий окрик: «Мерида!», и момент был упущен. Принцесса тут же отстранилась, губы Макинтоша лишь слегка мазнули ее по щеке, а сам он так и замер, подавшись вперёд. На секунду ему показалось, что сейчас Мерида оттолкнёт его, поднимет шум, словом, окончательно разрушит царившую здесь ранее идиллию. Но она, как ни в чем не бывало, схватила его за руку и утянула за собой во двор. Там, прежде чем нырнуть в самую гущу толпы, она на секунду обернулась и весело бросила: «Бежим скорее! Если Мама поймает, она ТАК нам задаст!» И, громко расхохотавшись, скрылась за спинами людей. Макинтош тоже засмеялся, помедлил секунду и кинулся за ней следом. Сегодня он был готов рискнуть ещё раз.