the rival

Когда Цукумо первый раз привел ее, все решили, будто сам ангел спустился к ним с небес. Нет, не та ветхозаветная страхолюдина, а миниатюрная, хорошенькая и светлая девушка, с длинными черными волосами, блестящими на солнце; ее улыбка озаряла все вокруг не хуже самой яркой звезды, а голос ее был похож на журчание ручейка в лесной чаще: приятный и спокойный. Она располагала к себе своей открытостью, заботой о Цукумо и об окружающем мире. Шусея было не провести. Сана не понравилась ему с самого первого взгляда, остальные же были от девушки в полном восторге, даже Токо, которая не очень-то и жаловала девушек своего брата. Однако Сана пришлась ей по душе: у них было много общего, начиная с друзей и заканчивая вкусом в моде и музыке. Токо нарекла ее едва ли не своей лучшей подружкой, что Сане было только на руку. Не все, к сожалению, обладали той же способностью, что и Шусей, который благодаря своим "глазам Бога" видел немного больше, чем все остальные. Разумеется, его дар не давал возможности увидеть девушку насквозь, поэтому он не мог с абсолютной точностью сказать, черна ее душа или нет, однако он отмечал такие мелочи в ее поведении, которые было не дано заметить кому-либо еще. Быть может, только Сайри, но его сила была сильно ограничена проклятьем его семьи. Да и Шинмэй был очарован, как и все остальные, а может даже больше, ведь он был падок на хорошеньких девушек. Шусею девушки не нравились в принципе, поэтому его было очень сложно очаровать. А вот его напарника, напротив, Сана околдовала. Хоцума всегда смеялся над ее шутками, даже откровенно не смешными, открывал перед ней дверь и буквально заглядывал ей в рот, когда она что-то рассказывала. Шусей злился. Он реально сгорал изнутри от ревности вкупе с бешенством, но виду не подавал; держал лицо и вежливо улыбался, тогда как самому хотелось схватить вилку и воткнуть ей в глаз. Шусей вовсе не был кровожадным, просто ревнивым пиздец. Казалось, что он был единственным, кто замечал, как Сана порой закатывала глаза на какие-то слова Курото или Рии, как она сжимала пальцами подол платья или края чересчур короткой юбки, когда Тачибана опять говорил какие-то глупости, как стискивала челюсть от раздражения, когда Токо лезла к ней с объятиями, как порой нехотя подставляла щеку или губы под поцелуи Цукумо. Рядом с Хоцумой она становилась совершенно другой. Шусей вовсе не был кровожадным, но зря он что ли учился владеть своими клинками? Она смотрела на Хоцуму так, что хотелось схватить ее за красивые волосы и ударить головой о стол. Возможно, это были всего лишь фантазии Шусея, однако его было не переубедить в том, что Цукумо девушке был вовсе и не нужен. Может быть, по началу, когда она только-только познакомилась с друзьями своего избранника, у нее и были какие-то чувства к нему, но сейчас она явно была бы не прочь переключиться на Рендзё. Шусей был просто пиздец каким ревнивым. Он честно старался держать лицо и достоинство, делал дыхательные упражнения, до боли заламывал пальцы под столом, но в один момент проиграл эту битву с самим собой. Его собственническая натура требовала показать предполагаемой сопернице, что Хоцума принадлежит только ему, и однажды он перестал сопротивляться. До этого Сана ничего не знала об их отношениях, да и это вовсе не было поводом для обсуждений, однако стерпеть очередной кокетливый взгляд из-под длинных ресниц в сторону Хоцумы Шусей не смог. Девушка сидела на диване рядом с Цукумо, рассказывала про свою поездку в США, то и дело поправляла короткую юбочку, которая, к слову, не скрывала почти ничего, и посматривала на Хоцуму, кивающего почти на каждое ее слово. — Там очень красиво, — мечтательно сказала она. — Нью-Йорк — город, где сбываются мечты. — Хотел бы и я там побывать, — Хоцума покусывал губы, сосредоточенно о чем-то думая. — Давай как-нибудь съездим? — обратился он к Шусею. — Мы могли бы поехать все вместе, — тут же прочирикала Сана, не дав Шусею ответить. Усуи кинул в нее раздраженный взгляд, на который она ответила приподнятой бровью — мол, не поняла, что она такого сказала. — Мы обязательно съездим, Хоцума, — ответил он, положив ладонь на бедро своего напарника. — Вдвоем. Он выделил последнее слово, и, глядя Хоцуме в глаза, провел рукой по его ноге вверх, сжимая пальцы в опасной близости от паха. Хоцума гулко сглотнул и кивнул несколько раз. Слава богу, думал Шусей, что он имеет на Хоцуму куда большее влияние, нежели какие-то там девушки. Пока что, раздался в голове противный голос, так подозрительно похожий на голос Саны, но он быстро заткнулся, стоило только Шусею улыбнуться самой милой улыбкой, на которую он был способен в тот момент, и поцеловать Рендзё в губы. Он буквально услышал, как у девушки отвалилась челюсть, и, довольный собой, отстранился от любимых губ, оставив на них еще один короткий поцелуй. Тогда он встал с дивана, на котором они с Хоцумой сидели, посмотрел на Сану с видом победителя и гордо удалился в их комнату, зная, что Хоцума последует за ним. И он последовал, догнал его на втором этаже и вжал в ближайшую стену, яростно целуя. Жаль, что девушка не видела, с какой страстью Хоцума целовал своего любовника, а потом с такой же страстью вбивал его в их постель. Жаль, но если повезло, то услышала, потому что в тот день Шусей позволил себе побыть громким. Шусей не был сукой, но иногда все же был. Особенно, когда дело касалось Хоцумы. После этого Сана стала смотреть на него иначе. А ведь в самом начале она пыталась подружиться с ним, правда путь девушка выбрала неправильный: она начала делать сомнительные комплименты его внешности. — Ты такой хорошенький, — как-то сказала она, рассматривая сидящего напротив нее Усуи. — Как куколка. Шусей тогда вежливо улыбнулся, но про себя подумал, что это просто худший комплимент в его жизни. Его так называли далеко не в первый раз, и чем дальше, тем это звучало все более отвратительно. Куклы красивы, но лишены всякой воли, а Шусей таким не был; он бы никогда не позволил манипулировать и управлять собой. — Ты такой худой, — вздыхала она позднее, когда они прогуливались по парку. Шусей изогнул бровь и посмотрел на Цукумо, который сделал вид, что не услышал, о чем сказала его девушка. Вес Шусея был неприкасаемой темой, и вообще, блять, табу, и Шусей об этом предупреждал неоднократно. — Хотела бы и я быть такой же худой. Шусей едва не задохнулся от возмущения. — Мне кажется, что худоба — это очень сомнительный плюс, — ответил он, сжимая кулаки в карманах пальто. — Не думаю, что тебе было бы приятно, если бы все вокруг тебя постоянно напоминали тебе о том, какая ты худая. — Да я бы наоборот только рада была, — пожала плечами Сана, заставляя Шусея закатить глаза. Она этого, к счастью, не увидела, а если бы и увидела, то ему было бы наплевать. Он как никто другой знал, как сильно раздражает, когда каждый, сука, человек считает своим долгом указать на его худобу. Спасибо, он и так каждое утро себя в зеркале видит и знает, сколько он весит. На пару кило больше, чем раньше, между прочим! Все же, Усуи Шусей был сукой. Но только когда дело касалось их с Хоцумой отношений. И тех, кто в эти отношения пытался влезть. Через некоторое время Сана от простого кокетства перешла в наступление. На Цукумо ей было уже откровенно плевать, и он, не будь настолько сильно в нее влюблен, понял бы это незамедлительно. Даже Токо уже начала что-то подозревать, но Цукумо только пожимал плечами; любовь делала его слепым и глухим. Хоцума же, услышав о подозрениях Шусея, просто посмеялся. Правда, позже ему стало не до веселья. — Ты серьезно хочешь поговорить об этом сейчас? — агрессивно спросил Рендзё, едва не зарычав от негодования. Он оперся ладонями по обе стороны от головы напарника и наклонился к нему практически вплотную, заглядывая в эти бесстыжие серые глаза и пытаясь найти там ответ на свой вопрос. — Сейчас?! — Сейчас, потому что в обычное время ты меня совсем не слушаешь! — Шусей сердито скрестил на груди. Он мог бы выглядеть серьезно и даже зло, если бы не лежал перед Хоцумой полностью обнаженный, с раскинутыми в стороны ногами, пока Рендзё старательно выцеловывал каждый участок его кожи и вбивал податливое тело в кровать. Все было прекрасно до момента, пока Шусей не вспомнил ненавистное самодовольное личико своей "соперницы" и не завел свою шарманку под названием "Сана хочет увести тебя у меня". Хоцума сделал глубокий вдох. Как же его это достало, честное слово. — Шусей, — начал он спокойно, даже улыбнулся; он провел пальцами по чужой щеке и отодвинул в сторону лезущие в глаза русые пряди. — Я уже сто раз тебе повторял это, но могу и в сто первый повторить. Меня никто не хочет увести. Я что, блять, собачка, чтобы меня можно было увести? — под конец фразы Хоцума-таки разозлился. М-да, начали за здравие, а кончили за упокой. Хотя нет, блять, еще даже не кончили, потому что Усуи — херов параноик, который даже во время секса умудрился испортить настрой и себе, и любовнику. Шусей оттолкнул руку Хоцумы от своего лица и приподнялся на локтях. — Почему ты не хочешь признать очевидное? — хмуро спросил он. — Очевидное? Ты издеваешься? Нет, ты точно издеваешься, — Хоцума оттолкнулся от постели обеими руками и сел на пятки, покинув перед этим его тело. Шусей тут же сел, натянув одеяло до пояса. — Я не издеваюсь, я пытаюсь донести до тебя, что Сана... — Так, замолчи, — остановил его Рендзё, выставив вперед руку. — У меня от твоих разговоров уже упал. Сана то, Сана сё, ты так часто про нее говоришь, что это впору мне задуматься, а не запал ли ты на нее. — Я? На нее? — оскорбился Шусей. — Ты считаешь, что у меня настолько отвратительный вкус? — А, то есть у Цукумо отвратительный вкус на девушек, ты это хотел сказать? — хмыкнул Хоцума, свешиваясь с постели и пытаясь найти на полу свое белье. — Слышал бы он тебя. — Ну иди, расскажи ему, — огрызнулся Усуи и, завернувшись в одеяло, слез с кровати. — Можете потом вместе посмеяться надо мной, приговаривая, какой я параноик. Хоцума надел белье и сел обратно на кровать. — Слушай, я не хочу ссориться, — сказал он после минутного молчания. Шусей за это время уже успел скинуть одеяло и полностью одеться. — Просто то, что ты говоришь, звучит как полный бред. — Ну раз для тебя все мои слова — полный бред... — Ты опять выворачиваешь все в свою пользу! — не дал ему договорить Рендзё, соскакивая с постели. — Ты манипулируешь мной, Шусей, пытаешься давить на жалость и на мою любовь к тебе, не даешь мне высказать свое мнение. Ты считаешь себя, — он ткнул пальцем в грудь Усуи, подойдя к нему почти вплотную. — Абсолютно правым, а свое мнение — истиной в последней инстанции. Но это нихрена не истина. Прекращай давить на меня, реально, мне это абсолютно не нравится. — Я на тебя не давлю, я просто пытаюсь тебе объяснить... — начал было Шусей, но замолчал, увидев в зеленых глазах проблеск ярости. Он знал этот взгляд, но Хоцума никогда до этого не смотрел так на него. — Объяснить? Ты пытаешься управлять мной и моей жизнью, — заявил Хоцума, заставив Шусея обалдеть. Что, извините, он только что сказал? — Вот теперь ты несешь полный бред, Хоцума, — осторожно сказал он, не желая устраивать скандал, однако Хоцума его желание не разделял. — Ах, я несу бред? — прошипел он, крепко хватая напарника за воротник футболки. — Хочешь сказать, что не пытаешься контролировать меня? Да ты ведь не пускаешь меня никуда одного, говоришь, что нам стоит провести время вместе, только вдвоем, что нам больше никто не нужен. А мне нужна другая компания, понимаешь? — он встряхнул Шусея, да так сильно, что порвал ворот футболки, за который держал его. — Да ничего ты не поймешь, ты просто эгоист и тиран. Шусей молча выслушал весь этот поток слов, а потом опасно сощурился. Он тоже умел злиться и, в отличие от Хоцумы, не был таким отходчивым. — Это она тебе вбила в голову, да? — спросил он, понизив голос. Конечно, как он сразу не понял! В словах Хоцумы чувствовалось влияние Саны. — Ну конечно, а я-то думал, чего это вдруг ты стал изъясняться такими словами! Эгоист и тиран, да надо же, ты сам то веришь в то, что сказал? Или просто повторил за этой стервой? Почувствовав в голосе любовника насмешку, Хоцума совсем обезумел. Он толкнул его к стене и схватил за горло. — Не смей насмехаться надо мной, — прорычал он, сдавливая большим и указательным пальцами чужую шею. — И никогда больше не смей говорить так о Сане. Шусей практически ничего не боялся, однако в тот момент он испугался по-настоящему. Хоцума тогда хлопнул дверью и ушел, оставив Шусея одного, полностью разбитого эмоционально. Рендзё не причинил ему физического вреда, однако его слова очень сильно ранили его в самое сердце. Хоцума не разговаривал с ним весь оставшийся вечер, а спать и вовсе ушел в свою старую комнату, в которой не ночевал уже очень давно. Был у Шусея один грех, и назывался он гордыней. Гордость не позволила ему первым пойти на уступки. Он абсолютно не считал себя виноватым в их ссоре, поэтому не делал никаких шагов к перемирию. А еще он был уверен, что Хоцума, перебесившись, приползет к нему первым с кипой извинений, и Шусей, так уж и быть, его извинения примет. Как уже говорилось выше, быстрой отходчивостью он не выделялся. Но Хоцума его удивил. Мало того, что вечером он ушел спать в свою старую комнату, так на следующее утро он не проронил ни слова, пока собирался в университет уже в их общей спальне. Шусей тоже упрямо молчал, но краем глаза посматривал на своего парня, лежа в постели — у него сегодня был выходной. Хоцума был угрюмым, не выспавшимся, его движения были резкими и нервными. Он как-то признавался Шусею, что настолько привык засыпать и просыпаться вместе с ним, что в одиночестве ему заснуть стало очень тяжело, если не совсем невозможно. Шусею тоже было тяжело спать одному, он привык быть "маленькой ложкой", привык прижиматься к большому теплому телу своего партнера и чувствовать его тяжелые руки на себе. Он проворочался полночи, пока не заснул под утро беспокойным сном, который прервал вошедший в комнату Рендзё. Хоцума не шумел, оделся тихо и ушел, схватив сумку. Шусей вздохнул и накрылся одеялом с головой. Сон больше не шел. Их традиционный утренний поцелуй сегодня не состоялся. По средам у Хоцумы была тренировка по баскетболу, на которую Шусей приходил всегда, независимо от того, были у него в этот день занятия или нет. Ему нравилось наблюдать, как Хоцума играет, а играл он хорошо, словно был рожден для этого. Тренер делал на него очень высокие ставки и в будущем обещал сделать капитаном команды, вот Хоцума и старался. Шусей был гордым, но тренировки своего парня не пропускал. Однако, в этот раз не он один решил прийти и посмотреть на то, как играет Рендзё. Когда Шусей вошел в спортивный зал, до начала тренировки оставалось еще несколько минут. На трибунах уже собрались желающие посмотреть на университетскую команду, но не это привлекло его внимание. Хоцума стоял в стороне от остальных, держал в руках мяч и разговаривал с Саной. Девушка мило улыбалась, то и дело поправляла сползающую лямку от майки, которая совсем не скрывала ее пышную грудь, смеялась и будто бы в шутку старалсь отобрать у Хоцумы мяч, то и дело касаясь его рук и предплечий. Как только просвистел свисток, она ушла на трибуну и села на то место, которое обычно занимал сам Шусей. Нахмурившись, он направился прямо к ней и приземлился рядом, закинув ногу на ногу. Девушка оглядела его и растянула губы в ухмылке. — Не думала тебя сегодня здесь увидеть. Хоцума сказал, что вы повздорили. — Это не мешает мне прийти и посмотреть, как мой парень играет, — холодно заметил Шусей, нарочито выделив слово "мой". Ему не понравилось, что Хоцума растрепал ей про их ссору, в конце концов, это их личное дело. Сана снисходительно улыбнулась и похлопала его по острой коленке, скрытой голубыми джинсами. — Как же ты не уверен в себе, Шу-тян, — протянула она, игнорируя направленный на нее убийственный взгляд. — Только неуверенные в себе люди так сильно хотят доказать, что их партнер — только их. — Я бы тебе посоветовал... — Я в твоих советах не нуждаюсь, дорогой, — перебила его Сана и лучезарно улыбнулась. — Тебе, Шу-тян, пора привыкать к статусу одиночки, потому что твой парень скоро будет моим. — Какая же ты стерва, — Шусей был почти восхищен такой откровенной наглостью. — А Цукумо знает, что он пригрел змею на груди? Девушка усмехнулась. — Любовь приходит и уходит. Думаю, ты не сильно удивишься, если я скажу, что все это изначально задумывалось только ради того, чтобы подобраться поближе к этому красавчику, — она махнул рукой на поле, где Хоцума и остальные члены его команды разминались перед тренировочной игрой. Шусей не был удивлен, он и так думал об этом неоднократно. — Все могло быть куда проще, если бы он не отшивал всех проявлявших к нему симпатию девушек. Они то, бедолаги, думают, что дело в них, и даже не представляют, что их шанс на отношения с красавчиком-спортсменом отнял какой-то тощий ублюдок. Ничего личного, Шу-тян, — Сана улыбнулась, обнажая ровные белые зубы. — Еще раз назовешь меня "Шу-тян", и у тебя на голове останется три волосины, — с приторной улыбкой озвучил свою угрозу Шусей. Сана хмыкнула и откинула волосы за плечи. — Ты вообще когда-нибудь испытывала чувства, которые люди называют любовью? — Любила ли я? Глупый вопрос, — девушка закинула ногу на ногу. — Конечно, любила. И сейчас я влюблена. — Разве можно любить человека совсем не зная его? Ты, оказывается, еще более глупая, чем я думал. — Чтобы влюбиться не обязательно знать о человеке всю подноготную, — девушка достала из сумки телефон и посмотрелась в темный экран, пальцем подтирая края идеально накрашенных губ. — А любовь может прийти со временем, это даже школьник знает. Так что глупый из нас двоих только ты. Она убрала телефон обратно и повернулась корпусом к Шусею, осматривая его с ног до головы. — Вот ты вроде красивый, а нет в тебе какой-то изюминки, — она обвела рукой его силуэт. — Красивый, но бездушный, как кукла. Ненавидишь, когда тебя так называют, — отметила она, заметив сжавшиеся кулаки. — Но ты такой и есть. Просто кукла. — Меня не задевает то, что ты говоришь про меня, — сказал Шусей, расслабляя руки. Он глубоко вдохнул и потер ладони о ткань джинсов; он пытался убедить в этом в первую очередь себя. — В конце концов, это лишь твое мнение. Мои друзья знают, какой я на самом деле. И Хоцума знает, и более того, любит меня таким. — Тогда встречный вопрос, Шу-тян: почему ты так уверен, что Хоцума именно любит тебя? Может, это всего лишь привязанность? — Я это чувствую по его словам и действиям. Разве этого мало? Я люблю и любим, и это лучшее, что человек вообще может испытывать, — судя по выражению лица Саны, такой ответ ее не устроил. Она замолчала и уставилась на поле, где игроки разыгрывали мяч. Шусей тоже замолк и стал наблюдать за напарником. Хоцума был натянут как струна в течение всей тренировки, то и дело кидал взгляд на трибуну, где сидели они с Саной, и Шусей все никак не мог понять, на кого из них он смотрит. Это нервировало, но он старался не обращать на беспокойство никакого внимания, хотя если честно, хотелось просто встать и уйти, желательно прихватив Хоцуму с собой. Сана сидела рядом и откровенно скучала, позднее достав телефон и погрузившись с кем-то в переписку. Она ушла еще до того, как прозвучал финальный свисток, и Шусей выдохнул. Каким бы гордым он не был, похоже, что пришла пора ему пойти на примирение первым; за эти неполные сутки он успел очень сильно соскучиться по Хоцуме. Встав с трибуны, он спустился вниз к мужской раздевалке, где скрылись все члены команды, и осторожно заглянул внутрь. Внутри на первый взгляд было пусто, только в душевых был слышен шум воды и приглушенные голоса; где-то справа раздался глухой стук. Шусей прошел дальше, но не успел он и пары шагов сделать, как услышал хорошо знакомый ему голос Хоцумы. — Это ты зря. — Ну я же видела, как ты смотришь на меня, — промурлыкала в ответ Сана. — Подумала, что тебе понравится, если я сделаю первый шаг. Шусей выглянул из-за шкафчика, и его глазам предстала интересная картина: его напарник, прислонившись к стене, держал Сану за запястье, пока девушка пальцами свободной руки водила по его обнаженному прессу. Хоцума вздохнул и тряхнул влажными от пота волосами. — Вот черт, теперь я чувствую себя дураком, — сказал он, отпуская запястье девушки. Сана тут же прижалась к нему грудью и обхватила за шею. — Потому что так долго не обращал на меня внимания? — Потому что Шусей был прав насчет тебя, — хмуро ответил Рендзё и мягко, но настойчиво отодвинул девушку от себя. — А я-то решил, что наконец-то я в людях стал разбираться лучше, чем он. Сана капризно надула губы. — Ну в самом деле, зачем мы сейчас про него говорим, — протянула она, вновь делая шаг к Рендзё. — Нам ведь и без него хорошо, м? А я могу сделать так, что будет еще лучше. — Сана, — Хоцума тяжело вздохнул и сделал шаг в сторону, когда девушка уже была готова опуститься перед ним на колени. — Уймись. Если у тебя только это на уме, то спешу тебя огорчить: я не из тех, кто изменяет будучи в отношениях. — Любые отношения можно быстро закончить. А еще лучше сделать так, чтобы их закончили за тебя, — неожиданно она стянула с себя майку, оставаясь в одном только бюстгальтере. — Представляешь, что подумал бы Шу-тян, если бы увидел нас сейчас? Охуевшая деваха, вот что подумал Шусей, сжав руки в кулаки. Он заставил себя успокоиться и достал смартфон, чтобы снять все на камеру — мало ли, пригодится. — Между нами ничего не может быть, — твердо сказал Хоцума, наклоняясь и поднимая упавшую рядом с ним девчачью майку. — Оденься. — Какой ты принципиальный. Ты еще даже не попробовал, а уже отказываешься, — она откинула назад волосы, давая шанс рассмотреть свою грудь, затянутую в красивый кружевной лифчик. — Отказываешься от такого в пользу чего? Стиральной доски? Честно, Хоцума, на этого твоего Шусея без слез не взглянешь, тебе что, нравится на костях лежать? — Ты Шусея оскорблять не смей, — посоветовал Хоцума, кидая девушке ее одежду. — Очков тебе это не прибавит, ты только разозлишь меня. Поэтому будь умной девочкой и замолчи сейчас, пока не стало хуже. — Да вы оба стоите друг друга, — хмыкнула Сана, комкая в руках маечку. — И все же, Хоцума, он ведь манипулирует тобой и твоими чувствами. Более чем уверена, что сейчас он просто ждет, пока ты сам приползешь к нему с извинениями, чтобы он мог, так уж и быть, снизойти до тебя и простить. И так до следующей ссоры, в которой ты снова окажешься виноватым. В глазах Хоцумы промелькнуло сомнение, но тут же исчезло. Он усмехнулся и покачал головой. — Теперь я понимаю, что он имел в виду, когда называл тебя стервой. Терпение Шусея окончательно лопнуло. Он с грохотом захлопнул шкафчик, который скрывал его от парочки, и прислонился к нему плечом, скрестив руки на груди. Сана удивленной не выглядела, только хмыкнула от досады, а вот Хоцума был удивлен: думал, что Усуи уже ушел, не став дожидаться его. Сана кинула в него презрительный взгляд. — Как ты меня достал. — Это взаимно, дорогая. — Обменялись любезностями? — фыркнул Хоцума и отошел к своему шкафчику. — Иди отсюда, Сана. И мой тебе совет, — она подняла на него взгляд. — Не появляйся больше в нашем доме. Поступи правильно, закончи отношения с Цукумо сама. Иначе это сделает Токо, и тогда, будь уверена, от твоих волос точно ничего не останется. Сана молча надела майку, схватила свою сумку и пошла к выходу из раздевалки. — В следующий раз, когда захочешь разрушить чужие отношения, действуй не так открыто, может быть у тебя что-нибудь да и получится, — Шусей не был жестоким, и девушек он не бил, но этой девахе ему хотелось дать пинка. Жаль, что нельзя было, все-таки, он был джентльменом. — Желаю тебе не откинуться раньше времени, — сказала она. — А то задавят еще ненароком, — и вышла, захлопнув дверь, не заметив направленный в ее сторону средний палец. В раздевалке повисло молчание. Пока Хоцума копошился в своем шкафчике, Шусей подошел к нему сзади и обнял за пояс, носом утыкаясь между лопаток. — Извини, — пробормотал он и с облегчением почувствовал, как напряжение уходит из тела Рендзё. — Извини, если пытался манипулировать тобой. — Это ты меня извини, — Хоцума повернулся в его руках и обнял Шусея за талию. — Я ведь так вообще не думаю, я просто считал, что ты от ревности сходишь с ума. — Как ты заметил, я все еще лучше тебя разбираюсь в людях, — пробормотал Шусей, щекой притираясь к чужой все еще обнаженной груди. — Но я ни капли не сомневался в том, что ты ей откажешь. — Я рад, — Хоцума наклонился и поцеловал Усуи в кончик носа. — Я весь потный, а ты так жмешься ко мне. Не противно? — Мне плевать, ты же знаешь. — Я бы пригласил тебя принять со мной душ, но боюсь, что моя команда меня не поймет. — Пригласи дома. А я с удовольствием соглашусь, — Шусей коснулся его сухих губ своими, оставляя почти что целомудренный поцелуй. — Я спать без тебя не могу, — прошептал Хоцума, скользнув губами ниже и прижимаясь ими к чужому горлу. — Провозился всю ночь, но так глаз и не сомкнул. — Мне тоже без тебя не спалось, — ответил Шусей, прикрыв глаза. — Привык, что ты закидываешь на меня руки. Хоцума тихо засмеялся и поцеловал партнера в лоб. — Спасибо, — поблагодарил он, в ответ получив недоумевающий взгляд. — За то, что переступил свою гордость, — пояснил Рендзё, и Шусей понимающе кивнул. — И с чего она взяла, что ты эгоист? — А еще тиран, не забывай. Манипулирую тобой только так, вдохнуть тебе не даю, на жалость давлю. Ужас, как ты меня такого терпишь вообще? - развел руками Усуи. Взгляд Хоцумы потеплел; так он позволял себе смотреть только на одного человека. — Какая же ты язва, — произнес он, и прежде чем Шусей смог возмутиться, продолжил. — Люблю тебя такого пиздец. Шусей опустил взгляд. Уголки его губ дрогнули, и он улыбнулся. — И я тебя люблю. Хоцума потянулся к нему за поцелуем, но Усуи накрыл его губы ладонью. — Предлагаю первыми рассказать обо всем Цукумо. — Да он нам не поверит. Он даже сестрице своей не поверил. — Спасибо веку развитых технологий, — Шусей достал из кармана джинсов телефон и протянул его Хоцуме. — И тому, что я додумался снять хотя бы часть вашего разговора. Думаю, теперь-то он нам поверит. Хоцума просмотрел запись и вернул ему телефон. — А мне жаль ее, — неожиданно заявил он. Столкнувшись со скептическим взглядом серых глаз, он поспешил дополнить. — В плане, с таким подходом она будет несчастлива всю жизнь. — Это ее выбор, — пожал плечами Шусей. — Возможно, это поможет ей хоть немного думать головой прежде чем совершать те или иные действия. Прости, я не могу испытывать жалость к человеку, который пытался разрушить мои отношения. Не потому, что я такой плохой, а потому что она такая. Эффект бумеранга еще никто не отменял. Можешь называть меня злопамятным, если хочешь, я не обижусь. — Ты не злопамятный. Может быть, только иногда, — Рендзё улыбнулся и поцеловал напарника в лоб. — Очень редко. — А что насчет стиральной доски? — Скажем так, мне нравится лежать на костях. — Тощий ублюдок — один, конченая стерва — ноль, — Шусей фыркнул и, наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснил. — Обмен любезностями произошел еще на трибуне. Не бери в голову, мне правда плевать, что она там про меня говорила. — А мне не плевать. Никто не смеет оскорблять тебя. — Правда, Хоцума, не бери в голову, — Шусей поцеловал его в щеку и выскользнул из теплых объятий. — Собирайся, я подожду тебя снаружи. Уже вечером, лежа в чужих сильных руках на грани сна и реальности, Шусей подумал, что неплохо было бы все-таки слетать в Нью-Йорк. Ну а что, город, где сбываются мечты, как никак. Может, и его главная мечта исполнится?