stockings

На Чонгуке чулки. Чертовы чулки, так восхитительно обхватывающие крепкие бедра, придающие юноше дьявольское очарование, приковывающие к себе взгляд, и это совершенно противозаконно, потому что Тэхен не в силах элементарно оторваться от этого зрелища и вернуть себе былую собранность. А Чон знает, что он делает, он знает, какое имеет влияние на старшего. Подвиливает бедрами, двигается изящно, а цепочки на его щиколотках отблескивают свет от лампочки. Вуаль скрывает половину его лица, и Тэхен не может точно сказать, какое выражение лица сейчас у этого парнишки. Но он практически на сто процентов уверен, что тот крайне доволен собой. А как иначе? – Чонгук, что это.. на тебе, – только и выдавливает из себя Ким, не смея подойти ближе, будучи абсолютно завороженным такой запретной красотой. Хочется немедленно протянуть руки и прикоснуться, но он не может себе этого позволить. Он понимает – все сейчас в руках Чонгука, и только он может распоряжаться дальнейшими событиями. – Не нравится? – резонно интересуется Чон, и старший тут же отчаянно мотает головой. Парень посмеивается, глядя на это. – Тогда подойди ближе. Никакого приказа, лишь предложение, но у Тэхена стойкое ощущение, что ему не позволено отказаться. Все было предрешено с самого начала, и он лишь исполнял свою роль, будучи послушным и прилежным. Ким подходит, шевеля негнущимися ногами и практически сразу опускается на колени, поднимая взгляд на Чонгука, который скрестил ноги, опьяненный властью. – Нельзя. Тэхен, как послушный щенок, кивает. Ему больше нечего делать. В штанах становится до боли тесно, но он игнорирует это, пытаясь заслужить хоть малейшую похвалу. Им нравятся такие игры, каждый получает свою порцию наслаждения, но терпение Тэхена на пределе. Он не может просто смотреть, его руки практически сводит судорогой от того, насколько сильно ему хочется вцепиться в эти бедра, с силой их раздвинуть и заставить Чонгука отдаться. Чонгук наблюдает эту смену эмоций на лице старшего, но тянет время. Ему хочется поиграть еще немного, прежде чем Тэхен действительно сорвется. – Чонгук, – парень практически скулит, вопреки наказу, обхватывая пальцами чужие лодыжки, немного разводя их в стороны. – Нет, – деланно равнодушно отзывается младший, еще больше зля своего партнера. – Плевать, – Тэхен срывается. В этот раз намного быстрее, чем обычно, и внутри у Чонгука все замирает от накатившего возбуждения. Он почти что дуреет от такого Тэхена, ноги его сами разводятся в стороны, как чертовы мосты, и Ким тут же пристраивается ближе к нему, тело к телу. Грудь Чонгука обнажена и вздымается от неровного дыхания, когда его касаются безудержно и по-животному грубо. Он буквально млеет, тут же скидывая с себя маску неприкосновенности, тая в чужих руках. Тэхен кусается. Больно, до будущих синяков, и Чонгук не станет возражать, если на его теле вновь прибавятся метки его парня. Он находил в этом свою особенную красоту. – Ты уже? – Тэхен отрывается от чужого тела на пару мгновений, гипнотизируя темными глазами парня перед собой и тот лишь кивает, потому что ему кажется, что если сейчас он откроет рот, то ничего, кроме мольб, оттуда не донесется. Ким окончательно теряет голову от положительного ответа, потому что Чонгук ну никак не мог быть еще лучше, чем ему представлялось. Потому что Тэхен просто не понимал, как и за что ему досталось нечто подобное. Вуаль безбожно срывается, ноги задраны, а Чон чувствует себя чертовски беспомощным в данный момент. Он плавится от этого ощущения, не забывая своего былого кокетства, ведя ступней по чужой груди, придавая себе самый невинный взгляд, который только может. И это действует. Всегда действовало. Тэхен порыкивает от недовольства, пытаясь разобраться с пряжкой своего ремня, делая это с такой ожесточенностью, что Чонгук даже диву дается от нетерпеливости этого человека в таких вопросах. Внешне могло показаться, что наоборот, потому Чону очень даже приятно наблюдать картину полного падения принципов своими собственными глазами. Тэхену, в конце концов, удается стянуть с себя штаны. Не заботясь о том, чтобы стянуть с себя одежду полностью, он пару раз ведет ладонью по возбужденному члену, закидывая чужие ноги себе на плечи, и входит одним махом, выдыхая от удовольствия, резко пробившего все его нутро. Он знает, что скорее всего Чонгуку больно, но тот не просит остановиться или вынуть, поэтому все нормально. Младший цепляется за обивку с неистовой силой, потому что боль, пересекающаяся с наслаждением заставляет его кровь вскипеть. Это чертовски хорошо. С каждым разом словно бы подталкивает его к границе сумашествия, и он умело балансирует возле обрыва. Ким его не жалеет совершенно, давая на передышку лишь жалкие крупицы времени, сразу же начиная вбивать парнишку в обивку дивана. Да, поза не самая удобная, но Чонгук сам был виноват во всем этом безобразии, потому что знал изначально, куда могут довести его игры. Знал, и нагло пользовался, в конечном счете выставляя себя невинной овечкой, попавшей в лапы коварному волку. И Тэхен не возражал такому раскладу, потому что в такие моменты именно так себя и чувствовал, и мог бы соврать, если бы сказал, что ему такое не нравится. – Ахх, Тэхен-и, – Чонгук зовет ласково, не переставая подвиливать бедрами на встречу своему парню. Он хочет сделать больше, но попросту не может, потому что Тэхен не позволяет. Как бы то ни было, и как бы Чонгуку не нравилось играть со старшим, доминируя и подчиняя, оба парня знали, что это лишь потому, что Ким дает свое молчаливое согласие, иначе бы этого всего не было. Чонгук благодарен. Чонгук всхлипывает и скулит словно девчонка, румянец на его щеках расползается подобно лучам солнца. Выглядит это до неприличия естественно. Тэхен натягивает тонкую сетчатую ткань на чужих ногах, превращая некогда симпатичные чулочки в непонятное месиво из ниточек и остатков былой сексуальности. Но с таким непотребством на бедрах Чонгук выглядит еще краше. Выглядит как маленькая затраханная сучка, и Ким не может не залюбоваться. Чон отчаянно тянется к нему, стараясь получить хоть каплю ласки, но встречает лишь надменный взгляд и полуулыбку. – Детка хочет нежности? – казалось, Тэхен вообще не запыхался. Чонгук обиженно поджимает губы, но кивает, прекрасно понимая, что над ним сейчас попросту издеваются. – Но детка не получит. Ты же знаешь почему? – Потому что я.. потому что.., – Чонгук извивается, краснеет еще сильнее, потому что это просто невозможно. Тэхен ставит его в совершенно затруднительное положение, и даже двигаться начинает чуть медленнее, чем до этого. – Блять, Тэхен.. потому что я.. вел себя плохо по отношению к тебе, – все-таки выдавливает из себя парень, отводя глаза куда-то в сторону. Лицо старшего озаряется нежной улыбкой, но это не значит, что Чонгук получит то, что хочет. Тэхен лишь в очередной раз потешил свое эго, и не более того. – Умница, – отзывается старший, возобновляя прежний темп. Чонгук хочет сдержаться, но иногда ему действительно хочется ударить своего парня, да побольнее. Он касается своего члена, стараясь довести себя до скорой разрядки, но Тэхен шлепает его по ладони. – Нельзя, – глаза его сощуриваются, а губы растягиваются в плутовской улыбке. Возвращает должок. – 1:1, – бурчит Чон. Спустя всего пару толчков он сам изливается себе на живот, частично марая бедра, без собственной помощи. Все-таки Тэхен трахается просто бесподобно. Этого у него не отнять. Паршивец. Ким до боли сжимает чонгуковы бедра, оставляя на них след от своих пальцев, заставляя парнишку под ним вскрикивать от каждого нового толчка. Чонгук слишком чувствителен после оргазма и это слишком для него. В уголках его глаз выступают маленькие капельки слез, а Тэхену будто все равно. Он порыкивает, делая финальные движения, кончая, и Чон немного морщится от того, что внутри становится тепло от чужой спермы. Снова придется намыливаться в ванной до скончания веков. Тэхену хотелось треснуть, а еще прижать к себе поближе, и наконец-то обменяться поцелуями. – Теперь ты должен жениться на мне, а еще отнести в ванную, – говорит он спустя какое-то время, заставляя Кима весело рассмеяться. – Мы трахаемся чуть ли не каждые два дня, по твоей логике, ты должен был быть с кольцом на пальце уже довольно таки долго, – старший постепенно приводит себя в порядок, с любовью глядя на парнишку, который распластался на диване. – Вот именно, блять, вот именно.