Сергей Разумовский

Разумовский. Он как ослепительно-прекрасный бриллиант, каждая гипнотически сверкающая грань которого порождает страстное желание неотрывно любоваться им, пока не разгадаешь каждую. Он весь как огонь посреди ночной тьмы и промозглого холода, притягивает к себе безоглядно, целиком, до конца. Такой же, как солнце – хочется любоваться, притом вовсе не хочется ослепнуть, остаться с черными дырами вместо глаз. И отводят глаза. Опускают взгляд вниз. Зажмуриваются до рези. Поскорее. Как бы ни хотелось заворожено, неотрывно глядеть на каждую яростно сверкающую бриллиантовую грань, сколь бы сильно ни желалось постичь всецело их все. Его, какой он есть. Так смотрят на солнце сквозь нарочно затемненные очки. Иначе его не по силам увидеть никому из живущих. Потому и смотрят на него сквозь призму других людей… Иначе, что называется, ниасилить. *** - Все кончено, Сереж. Да, Сереж… Все кончено. К несчастью. Все черным-черно теперь, глаз выколи. Пустота. А ведь был этот момент, когда все бы у них могло быть. Быть совсем по-другому. Со временем. Которого больше у них нет. После того, как он впервые обратился к нему по имени… Первый и последний раз, можно себя не обманывать, что когда-нибудь так будет еще. Быть бы им по одну сторону и так вполне могло быть! В самом деле, зачем бы ему непременно было раздевать Игоря до нитки, чтобы обыскать? Зачем было раздеваться самому, чтобы соблазнительно переодеться в откровенно идущий ему стильный халат? О, да, конечно, в доме же жарко, какой исключительно странный вопрос. Всех ли своих гостей он раздевал… И возможно ответить ему лишь мысленно, что нет, конечно же, нет… Этот отвратительный мокрый звук поцелуев Игоря с его журналисткой! Еще вопросы, почему ему так ужасно хочется заткнуть уши, чтобы только этого не слышать? Все кончено. К несчастью. Не для него! *** Столько лет и событий спустя, сидя напротив бывшего врага в окружении других прекрасных картин, смотря ему прямо в глаза, Сергей Разумовский, был такой миг, подумал о том вечере, когда Игорь сидел перед ним голым, и о том, подумал ли Гром о том же, вспомнил ли. Лучше если нет. Насколько бы неразрывно крепко не оказались связанными их судьбы, все равно не судьба. К несчастью, как ему однажды уже подумалось. *** Никому, включая тех, кто даже брался за это дело крайне всерьез и надолго, не удавалось действительно увидеть Разумовского. Никому, кроме одного. Тому, у которого рыжие прямые волосы почти достают до плеч. Он может увидеть его в зеркале. Себя самого.