***
В их маленькой штаб-квартире, в бывшем ларьке, где когда-то продавали сладкую вату и мороженое, всегда было тепло. Дело было вовсе не в погодных условиях или в хорошем отоплении. Вымолив у братьев стратегически важную точку, Эму притащила в опустевшее помещение чуть ли не с десяток кресел-мешков самой разнообразной расцветки, протянула под потолком гирлянды с красочными флажками, уставила неиспользуемые полки старыми и новыми игрушками из торговых автоматов… И сразу после этого заброшенное местечко превратилось в милую обитель в духе Страны чудес Феникса и доброй феи с розовым каре. Цукаса словно возвращался в детство, когда разваливался на красном пуфе и смотрел на плакаты популярных мультфильмов и аниме. Это убежище было для участников WonderlandsxShowtime местом силы. И собраний, конечно же, но это уже второстепенно. Если бы самые могущественные маги на самом деле существовали, в этот день они все обратили бы свой взгляд на крохотную точку в небольшом парке аттракционов, вовсю пылающую магической энергией. Это четвёрка юных волшебников собралась в круг и принялась творить чудеса, используя единственно подходящий для этого источник — свои собственные сердца. Их небольшие вечерние собрания напоминали простые посиделки с только что купленными вкусностями и тихой музыкой, играющей из колонки Эму. Цукаса сравнивал их с домашними вечеринками, которые Саки устраивала для своих подружек. Отличие было всего одно, но оно проходило между ними бездонной бороздой. Собрания экстравагантной четвёрки никогда не были тихими и спокойными. Эму с грохотом выкатывает в центр комнатки широкую пробковую доску на колёсиках и тут же исчезает за стойкой — своеобразным хранилищем, где можно найти любую мелочь, которую гиперактивная самопровозглашённая хозяйка штаба когда-либо приносила с собой. — Только без акул! — сразу предупреждает Цукаса. — Мы договаривались, что наш поход в океанариум не станет почвой для новых идей! Голова Эму резко выныривает из-за стойки, и огромные розовые глаза глядят на Тенму так, как будто тот только что признался в своём инопланетном происхождении. — Но рыбы были смешные! — Её звенящий голос врезается в стены и едва не разбивает их. — Столько всего можно было бы придумать! Подводное путешествие! Встреча с русалками! Опасные кораллы и древнее чудовище на дне, у-у-у-у! — И огромный аквариум, в котором мне придётся всё это время находиться, да, Руи? — Камиширо посмеивается в ответ на пронзительный взгляд Цукасы и подминает под себя сразу несколько пуфиков. — Я пас. Я и так натерпелся там, пока ждал, когда меня выпустят… Короткие воспоминания ледяным душем окропляют спину Цукасы, заставляя вздрогнуть и поудобнее устроиться на красном мягком мешке. — Я тоже пас, — чуть помедлив, произносит Нене, обнимая мини-версию себя. — Влага не пойдёт на пользу Робо-Нене… А она тоже член нашей команды. — Бу-у! — в шутку дует губы Эму и поднимается с корточек с ворохом нарезанных бумажек в руках. — Ну и ладно! В мире ещё много-много идей, которые заставят сердца людей делать ту-дум, бу-бум и дам-да-дам! Поэтому давайте все выложимся на полную! Дружный гул поддерживает её — и на пол плюхается кипа пустых листочков, которым суждено стать носителями новых «вжух!-вжух!» мыслей. Цукаса не знает, из какого мультфильма Эму подцепила эту замечательную идею, но она работала, несмотря на его ранний скептицизм. Бумажки с ключевыми словами или фразами прикалывались к пробковой доске, и если отыскать в закромах импровизированной кладовой красные нити, то можно было бы сплести настоящую паутину взаимосвязей. Принцесса могла оказаться боевой девушкой, а союзник под действием чар обратиться во временного противника… Стоит только протянуть нить через новую точку — и в суп сюжета попадает новый ингредиент. Игра с его составом была любимым занятием энергичной команды. — В каждой сказке должен быть волшебный помощник! — радостно объявляет Эму, пришпиливая первый листок на кнопку. — Предлагаю летающую кошечку с магической палочкой, которая при использовании будет — пуф! — выпускать блёстки! — А кто тогда главный герой? — вскидывает голову Цукаса, с ужасом представляя себя, усыпанного блесточками и конфетти. — Хмурый парень из дождливой страны, который никогда не знал радости и считает смех глупостью! — И смысл шоу — подарить ему возможность испытывать счастье, ведь в жизни каждого должно быть хоть немного солнца… Нене протянула свой листок Робо-Нене, и та, жужжа, подошла к доске и прикрепила записку почти в самый её низ. Насколько хватило роста. — И всё это — с мысли о… волшебной кошечке?! — Ху-ху… необязательно дословно воплощать первоначальный образ, Цукаса-кун. — Руи улыбается, но его жёлтые глаза глядят внимательно, словно помимо нового сюжета он думает о чём-то ещё. — Главное — сохранить и воплотить смысл, к которому ты приходишь в процессе. Средства могут быть разными. — Да, я понимаю! Но волшебная кошечка… Цукаса чешет затылок и смотрит на лежащие перед собой бумажки. «Жертвование чего-то очень ценного для героя», «Неразрешимая дилемма», «Вся надежда — на чудо», «Всё не то чем кажется» — он пишет размашисто, крупно, умудряясь при этом сохранять разборчивость. В отличие от Руи, который сейчас кусает карандаш и, похоже, не торопится что-то предлагать. Цукаса тоже прикусывает кончик карандаша и напряжённой рукой дописывает: «Подсказки в виде направляющих записок». — А может, всё же устроить катастрофу в космосе?! — продолжает Эму, втыкая в доску кнопку за кнопкой. — В самом начале должно быть что-то… мурашки-мурашки как волнующее! Например… Метеорит врезается в космический корабль, и главному герою нужно преодолеть множество проблем, чтобы спасти весь экипаж! Или… На их пути взрывается звезда! Или… — А можно без взрывов?! — паникует Тенма, сжимая карандаш белеющими пальцами. — Вы можете позвать ту девушку со звёздами в волосах, — не сдаётся Отори, — чтобы она поняла, что вы практикуете взрывы для шоу, и больше не таскала вас в учительскую! Руи хихикает себе в кулак, а Цукаса вместо того, чтобы подумать о возможной реакции Ан, думает о том, что, пожалуй, он был бы не против ещё одного небольшого взрыва, чтобы услышать отчасти безумный, но такой довольный смех. — Вряд ли с Ан это сработает… — бормочет Нене. — Она ведь в дисциплинарном комитете состоит, кажется… — Всё равно позвать её на наше шоу — хорошая идея! — Эму перегибается через пуфик и тянет руку к новой порции бумажек. — Чем больше людей будет смотреть нас, тем больше улыбок мы разнесём по миру! Она ворошит пизанскую башню из бумаг в поисках отборнейших листков, словно на них стоит какая-то особая пометка: «Для самых лучших идей». Цукаса запускает пальцы в волосы и смотрит в последний листок. «Подсказки в виде направляющих записок»… Руи же имел в виду что-то подобное, когда говорил об идее для шоу? Это и в самом деле могло быть эффектно, если сохранить только концепт и придумать сюжет с самого начала. Написал ли Руи об этом на своих листках? Тенма заваливается на бок и свешивается к плечу Руи. Тот, спохватившись, быстрыми движениями поправляет исчирканные бумажки, пряча одну за другую. — Кризис? — понимающе вздыхает Цукаса. Но Руи качает головой. — Не совсем. Просто не могу найти то, что подошло бы всем условиям. — Боже, у тебя в голове в самом деле расчётная машина, что ли? — Ху-ху, можно и так сказать. — Улыбка Руи мягкая, и всё-таки Цукаса видит в ней что-то… похожее на волнение. — Как режиссёр, я должен предусмотреть абсолютно всё. Поэтому каждую идею мне нужно основательно проработать. — Но ведь ты сам сказал, что необязательно оставлять образ, первым пришедший в голову! Мы на то и команда, чтобы раскручивать идеи друг друга и доводить их до совершенства вместе! И моя задача, как лидера, вести всех к общей цели! Так что… Нене отрывает взгляд от пестреющей листочками доски, посматривает на Руи и возвращается к генерированию мыслей, в то время как Эму продолжает выбирать из кучи пустышек листы интересной формы. — Хо-о! А тут уже что-то написано! — вдруг восклицает она, выуживая из середины одну из бумажек. Плечо Руи дёргается, и в углу одного из отодвинувшихся листков Цукаса, опустив взгляд, видит коротенькое «лю». Глаза Эму быстро-быстро бегут по рукописным строчкам и с каждой фразой раскрываются всё шире. Блеск восторга в них уже не скрыть: Отори отрывается от записки с трудом и подскакивает к Руи, подсовывая лист бумаги ему под нос. — Руи-кун, Руи-кун! — возбуждённо тараторит она, и даже Нене заинтересованно приподнимается со своего места. — Смотри-смотри, как красиво написано! Можешь зачитать, пожалуйста! — Что, что там? — нетерпеливо ёрзает Цукаса, пытаясь заглянуть в протянутый Эму листок, но Руи хватает одного только взгляда, чтобы сложить его пополам. Цукаса готов поспорить, что в уголке листа он заметил цифру 3. И осознание прошибает его солёной морской водой. Его руки начинают чесаться изнутри. А затем сердце в груди даёт новый сбой: Эму только что попросила Руи зачитать записку вслух? Это же ведь та самая записка? Записка, адресованная ему, которую Саки назвала бы любовным письмом? Записка, которую он ждал в течение всего дня, но так нигде и не нашёл? Записка, которая, как и все предыдущие, заставит его краснеть? И её своим мягким, плавным, глубоким, тёплым, как домашнее какао, голосом… прочитает Руи? Ему приходится облизнуть губы, чтобы не чувствовать себя выброшенной на берег рыбой. Неужели он услышит, как… — М-м… Эму-кун, прости, но я не буду читать это вслух. Цукаса выпячивает глаза на Руи, закусившего губу, и едва не выдавливает из себя недоумённое «Почему?!» Но Эму опережает его. Её брови поднимаются домиком — и Цукаса повторил бы её жест, если бы внутри него всё не превратилось в будоражащее месиво. — Но… почему? — Даже в моменты разочарования голос Эму звучит бодро. — Я подумала… Раз ты иногда выступаешь рассказчиком на наших выступлениях и у тебя такая… чудесная интонация, то ты сможешь прочитать это так, что у всех будут звёздочки в сердцах звенеть! «Звёздочки в сердцах»… — невзначай повторяет про себя Цукаса, затаив дыхание. И уже чувствует эти звёздочки под рёбрами: крошечные, блестящие, как сухие орбизы. А ведь Руи ещё не начал читать. А если бы начал, думает Тенма, то его звёзды-орбизы тут же разбухли бы, заполнив собой всю грудную клетку, и тогда он точно не смог бы дышать. Для лёгких просто не осталось бы места. Цукасе хочется узнать, как это ощущается. — Хех… — Смешок Руи не похож на те, что он издаёт обычно. — Нет, не в этом дело. Просто… Цукаса-кун, это… Камиширо переводит взгляд на блондина и запинается, потому что тот пристально смотрит на него и молчит. Сердце стучит у Цукасы в ушах, отдаваясь гулким эхом в черепной коробке, и там же прокручивается эта шальная и до безумия опасная мысль. Руи подсадил его на жажду риска ещё несколько месяцев назад — и теперь они оба будут расплачиваться за это. — Цукаса-кун? — повторяет Руи, и голос его вздрагивает. — Прочитай, — вполголоса просит Цукаса, готовый в любую минуту сойти на шёпот или свести всё в шутку. — А? — Прочитай. Если Эму так говорит, значит, так и есть. — Сердце Тенмы падает, но он терпеливо поднимает его и возвращает на место. — Она ведь у нас специалист по чувствам людей… Я не против. Взгляд Руи теряется и упирается куда-то в воротник рубашки парня. — Но ведь это… — Вы что-то недоговариваете, — подаёт голос Нене, неслышно подобравшаяся к Эму сзади. — О чём речь? Что прочитать? Эму шумно вдыхает воздух — и Цукаса мог бы увидеть звёзды в её глазах, если бы смотрел на неё. — Это… среди бумажек я нашла очень-очень милую записку! — восторженно лопочет Отори. — Я не знаю, откуда она взялась, но… Она такая мяв-мяв, ах-ах и уву-уву! Но не прям яркая и сверкающая, знаешь, иначе я бы сама её прочитала сразу! Она больше ласковая! Знаешь, как будто бы кто-то гладит тебя по голове, а потом нежно обнимает, но при этом даже не касается тебя! Поэтому я и подумала, что голос Руи-куна подошёл бы лучше всего! Цукаса ничего не может поделать с пунцовым смущением на щеках и оторвать взгляд от заливающихся бледным румянцем скул Руи тоже не может. Надо же, он даже смущается сдержанно и как будто бы мягко. Цукаса бы на его месте давным-давно выдал все свои чувства: их всегда настолько много, что они, как воздушные шарики, так и норовят выскользнуть из его хватки. Как только Руи удаётся удержать их все… — Это не первая такая записка, — поясняет Руи, поднимая взгляд на Нене. — Но они не просто лежат где-то. Кто-то… адресует их Цукасе-куну. Поэтому я и не хотел зачитывать вслух. Это же чужая личная жизнь. Но если… — Он пробует слова на вкус, прежде чем выговорить их. — Но если ты не против, Цукаса-кун, то, конечно, я прочитаю. Если ты правда хочешь. Эму щебечет что-то на заднем плане, а Цукаса цепляется за выделенное Руи слово правда и рассеянно кивает. Слова застревают в его горле, увеличившись в несколько раз из-за смысла, который он хотел бы в эти слова вложить. Никогда он не чувствовал себя настолько маленьким, чтобы не быть способным произнести то, что он действительно хотел сказать. Нене приподнимает бровь, усаживаясь рядом, и их и без того маленький кружок становится ещё теснее. Руи подцепляет пальцами загнутый край записки и медленно поднимает его. Цукаса следит за каждым его движением, чувствуя, как натягиваются вены в его руках. И когда Камиширо осторожно кашляет, поднося кулак ко рту, он не может заставить себя поднять взгляд вслед за ним. Если он хоть на секунду взглянет на лицо Руи — то станет новым экспонатом в Стране чудес Феникса. Пеплом. — Ну… — Руи заправляет правую прядь за ухо и трёт щёку, пробегая глазами по тексту. Цукаса заранее вдыхает и не сводит взгляда с чужих пальцев, стараясь и вовсе не фокусироваться. — Как и раньше, здесь нет ни одной запятой. Но, в отличие от предыдущих, точек здесь нет тоже. Только тире. Три штуки. «Пожалуйста, начинай!» — мысленно молит его Цукаса, впиваясь пальцами в колени. И Руи делает подготовительный вдох, на несколько долгих секунд прикрывая глаза. — Отблеск — свет солнца в твоих глазах. — Голос Камиширо звучит ласково, умиротворённо. И Цукаса, поддавшись, закрывает глаза, словно его волнение может вылиться через них, подталкиваемое толчками бьющегося сердца. — Озарение — вспышка идеи в твоём сознании. — Миг — и перед глазами, в тёплой темноте, и в самом деле что-то вспыхивает. Не ослепляя, но направляя. Цукаса бесшумно выдыхает, выпуская вместе с воздухом всё напряжение, скопившееся в его груди. — Очарование — мимолётное колебание в твоей улыбке в моменты, когда… — Руи замолкает на мгновение, которое подвешивает Цукасу над бездонной пропастью, в которую он не страшится провалиться. Он уже давно упал в неё. — …ты даже не подозреваешь, что улыбаешься. Растаявшая в комнатке тишина густым туманом опустилась на Тенму и замуровала его в своих объятиях. Как… тепло. Накативший на него жар не был похож на всеиспепеляющую июльскую духоту или на обжигающий бульон рамена. Наоборот: Цукаса чувствовал себя завёрнутым в тяжёлое ватное одеяло чьими-то заботливыми руками, такими же шелковистыми, как голос, который он слышал только что… Почему он смолк? С трудом выпутываясь из сладкой неги, Цукаса приоткрывает один глаз и видит перед собой Руи… видит Эму и Нене, таких же притихших, и реальность обдаёт его долгожданным кипятком. Руи только что прочитал ему романтичную записку. — В-Вау… — почему-то мямлит он, перебирая в сварившемся сознании подходящие слова. — Это было… — В-Вандахой! — разводит руками Эму, подскакивая с пуфика. — Я же говорила, что голос Руи подойдёт как ничей другой! Меня как будто бы ненадолго погрузили в тёплую ванну и я чувствую себя такой… вялой и отдохнувшей! Как после массажа! — Н-Ничего такого, — отводит взгляд Нене, — обычная любовная записка, только и всего… Но кому пришло в голову адресовать её Цукасе — вот этого уж я не пойму. — Эй! Цукаса резко поворачивает голову в сторону Нене, игнорируя бешеный стук сердца в ушах — а та неожиданно хихикает, качая головой. — Какой ты красный, Цукаса… Краснее, чем грейпфрут, понимаешь? — хмыкает она, поднимая взгляд на Руи. — Мне кажется, читать ему это было не лучшей идеей. — Меня попросили, — беспомощно улыбается Руи, и Цукаса наконец осмеливается поднять на него глаза. Его правое ухо — нежно-розовое, как дерево вишни в цвету. Сердце Цукасы щемит, и он не может сказать, из-за записки это или из-за Руи, который эту записку прочитал. — Разве могу я отказать Цукасе-куну в такой интересной просьбе… ху-ху. Нене только вздыхает, но её перебивает радостный возглас Эму, уже распрямившейся и переключившейся на новую волну: — А что, если придумать сюжет, где главному герою будут приходить разные записки?! — переходя на шёпот, строчит она, прижимая руки к груди. — А его целью будет отыскать того, кто их присылает! Он может пройти десятки путей… А когда найдёт, то… Прервавшись на половине фразы, Эму подхватывает листочки с пола и с неугасимым рвением принимается записывать новые идеи. Нене мягко усмехается, глядя на неё, но стоит ей повернуться к парням, как взгляд её становится чуточку ехиднее. — И какая по счёту эта записка? — интересуется она. — Третья… получается, — кое-как отвечает Цукаса, непослушными руками принимая записку из рук Руи. Лёгкое прикосновение чужих пальцев бьёт его электрическим разрядом — и он едва не роняет бумажку на пол, но чудом вовремя подхватывает её. Краска вновь приливает к его лицу. — Не знаю, из скольки… Но человек, который мне их подсовывает, похоже, очень упорный… — Ага-ага… — кивает Нене, а в её голосе Тенма слышит нотки иронии. — Никогда бы не подумала, что кто-то стал бы писать о тебе что-то… настолько милое. Сил Цукасы уже не хватает на то, чтобы сказать «Эй!» во второй раз. Зато хватает на то, чтобы расслабить плечи и спину и откинуться назад — туда, где сидит Руи. Его голова уже болит от жара, но бурлящие внутри чувства понемногу затихают — и он может позволить себе пристроить затылок у шеи Камиширо. И вздрогнуть, ощутив прикосновение чужой руки к его плечу. — Ну, вот скажи ты, Руи… — Нене смотрит на свою подругу, склонив голову, и Цукаса думает, что это довольно странный способ общения: говорить с одним, а смотреть на другого. — Что милого можно о нём сказать? — Камиширо заикается на первом слове, но девушка продолжает, не дожидаясь его ответа: — Я, например, вижу в нём сплошную неловкость и какую-то детскую глупость. — Она жмёт плечами и подпирает щёки руками, упирая локти в колени. — Наверное, тот, кто находит это милым, просто беспросветно влюблён, и тогда этого человека уже не спасти. «Влюблён… Да?» Цукаса боится считать частоту биения своего сердца. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть… влюблённым, — бурчит он, забавно хмурясь. Но то, что должно быть тихим, всё равно звучит громко. — Почему кого-то надо спасать из-за этого? — Цукаса-кун в кого-то влюблён?! — откликается Эму, резко оторвавшись от бумажек. — Что я пропустила?! Стены штаб-квартиры смазываются в глазах Тенмы, пока он пытается выкопать себя из ямы смущения и вместо этого волшебным образом закапывается обратно. — Да нет же! — в сердцах бросает он, мечтая о ведре холодной воды, вылитой прямо на лицо. И тотчас же исправляет себя, задирая голову вверх, чтобы взглянуть на Руи из-под его же подбородка: — Я не это имел в виду! Р-Руи, скажи им! Но Руи молчит: он и сам отчего-то похож на закипящий на плите чайник. И Цукасе не остаётся ничего другого, кроме как спрятать пылающее лицо в ближайшее укрытие — и им оказывается плечо Камиширо. — Давайте просто вернёмся к мозговому штурму! — почти умоляет он. — Мы ещё не выслушали ни одну из идей Руи! — Руи, Руи, — вполголоса повторяет за ним Нене и с шорохом поднимается с пуфика. И эти её слова бьют больнее всего: действительно, Руи, и добавить-то больше нечего. И с осознанием этого обещание Цукасы даёт глубокую трещину. Третья записка тут всё-таки не при чём.***
— ЦУКАСА-КУУУН!!! О господи, этот возглас Цукаса способен услышать у самого входа в Страну чудес Феникса, при том что сам он в это время будет находиться у Сцены Чудес. Но сейчас он раздаётся позади него — и в следующее же мгновение девочка-электрометла запрыгивает ему на спину с боевым кличем. Ноги Цукасы подгибаются, и только магия этого места не даёт ему шанса впечататься носом в землю и остаться без него до конца своей жизни. Он подхватывает Эму за ноги, вдыхает побольше воздуха и кричит ей в ответ: — Я ЖЕ ПОПРОСИЛ ТЕБЯ НЕ ДЕЛАТЬ ТАК, ЭМУ!!! Его брови сведены к переносице: он должен сыграть злость, он должен показать своё негодование, но щекотный смех подбирается к его горлу, и один из уголков его губ неумолимо тянется вверх. Как красиво. — Хи-хи, Цукаса-кун такой громкий! — Эму смеётся у его уха, а после Цукаса чувствует странное шевеление на своей голове. — ЭМУ, ТЫ ЖУЁШЬ МОИ ВОЛОСЫ?! Тихий смешок не способен услышать ни один из них. Но человек, которому он принадлежит, с глупой улыбкой поднимается с травы и идёт к ним навстречу.