Любовь рисует мелом. Линии судеб.

— Да! Я вызвала его как мастера, чтобы поменял лампочку, а он устроил мне неожиданный стриптиз. — ты рассказывала подруге историю вашего с сидящим рядом с тобой монстром знакомства, постоянно норовя закрыть лицо руками и вцепившись пальцами в стакан до побелевших костяшек. — Ох, у неё такое милое смущение. — довольно улыбнулся Ласт, накалывая маслину на шпажку и отправляя её себе в рот. Его абсолютно не смущала та ситуация. Он вообще воспринял все произошедшее легко и с юмором. Поначалу немного даже обиделся, но услышав сбивчивое "да что ты блядь за электрик такой? Чем ты собираешься эту лампочку менять" всё понял, убрал ставшие "лишними" части тела и отсмеявшись — полез успокаивать тебя. Получил по башке. Оказалось успокаивать тебя голым было не очень хорошей идеей. Но такая стеснительность, прямолинейность и милая, как он сам её охарактеризовал застенчивость, запала монстру глубоко в душу, да и что скрывать: жар, вспыхивающий на твоих щеках, каждый раз, когда встречались ваши глаза ему безумно нравился, а взгляды бросаемые тобой исподтишка куда-то за постоянно разьезжавшуюся молнию оранжевого комбинезона неимоверно тешили самолюбие и заставляли магию приливать… в общем туда, куда в данный момент её не просили. Собственно, от кофе он не отказался, просто таки истекая слюнями и томно вздыхая в твою сторону каждый раз, когда ты разворачивалась к нему спиной, и уже через пол часа проведённых вместе считал себя пропавшим, безответно влюблённым идиотом. Тяжело вздохнув о несправедливости жизни предложил дружбу и следующим же днем, невозмутимо явился к тебе домой с шуруповертом в руке — чинить дверцу и менять лампочку, как он выразился, самой милой, чистой и наивной девушке на свете. — Мне очень понравилась её реакция. Она такая… обворожительная, просто м-м-м... — стрельнул он взглядом, хитро тебе при этом улыбаясь. — Вот прям полный стриптиз?! — зацепилась за горячую тему подруга. Ну да! Что же ещё могло заинтересовать эту ветреную личность, как не стриптиз? — Вот прям самый полный, полнее уже некуда. Со всей одежды на мне остались лишь сапоги. — ответил с бесзастенчивой улыбкой вместо тебя Ласт, приподнимая одну бровь. — У-у-у~, и как тебе, т/и? Хоть понравилось? — подруга была в своём стиле. — Ох, а можно я не буду отвечать на этот вопрос? — Что, неужели там всё так плохо? — она не преминула кинуть колкость, тыкая в закатившего на это предположение глаза Ласта, провоцируя на откровенный ответ. — Что? Нет! Почему ты сразу так решила? У него… — ты запнулась на полуслове. — Ну, договаривай, договаривай, раз уж начала! — хихикнула она весело. — Н-ну? Чего там у меня? Мне даже интересно услышать это из твоих уст. — поддержал её Ласт, закусывая коктейльную трубочку и смущая выглянувшим кончиком слегка светящегося острого языка. — …достаточно большой… потенциал. — выпалила ты и всё-таки закрыла лицо ладонями. — О-о-ох, я же говорю, она просто милашка. — вздохнул он, мечтательно подпирая щеку кулаком. — Сама невинность. Мечта. Как тут не влюбиться по уши? Ты считала такие его закидоны несерьезными шутками. Прошло уже пару недель с дня вашего знакомства и между вами сформировались чудесные доверительные отношения, названные тобой дружбой, потому все его "шуточные" признания в любви воспринимались как своеобразный юмор. Не может он быть серьёзным. Не может. Вы были настолько разными и непохожими, что сама мысль о том, что этот убивающий своей откровенностью монстр мог заинтересоваться такой серой мышкой как ты вызывала протест. А тем более влюбиться… Невозможно! Потому, ты пропускала мимо ушей, игнорировала, отшучивалась, но никогда не позволяла себе поверить. Чтобы потом не плакать. Это было бы слишком жестоко. Он тебя покорил. — А вы знаете, что на этот раз мы не просто собрались в лесу потусить? — подруга улыбнулась воодушевлённо. Да. Это был очередной выезд на природу, как обычно — свежий воздух, сьемные домики в лесу, беседки, шашлык… но с маленьким сюрпризом. Кто-то из вашей компании орендовал ружья. Для пейнтбола. Ну знаете… краска, команда на команду, флажки, "убитые"... весело, одним словом. — Играем конечно! — воскликнул тогда Ласт. И нагло сжульничал при распределении по командам, когда тянули жребий. Ты его манипуляции заметила. Он улыбнулся обворожительно и послал воздушный поцелуй, чем заставил тебя вновь стушеваться и спрятать лицо. — Чего вертишься? — спросил он тихим шепотом. Вы прятались в тени густых зарослей, пока по поляне бродили, хрустя хворостом под ногами ваши противники. Трое. Силы не равны. А значит, надо переждать, спрятаться, пока не уйдут дальше, прочь от поляны, возле которой вы и нашли крошечный густо заросший участок. В кустах было тесно. И темно. И шуршаще. Потому монстр тесно прижал тебя к себе, поставив ноги на ноги да ещё и рукой зафиксировал, чтобы не выпала из такой неустойчивой позы "ложка в ложке". Рука обдавала жаром даже сквозь ткань одежды и ты постоянно ворочалась и ёрзала, сердце колотилось как сумасщедшее, а его горячие выдохи, щекотавшие висок, вызывали совсем не те чувства, которые должен испытывать воин сидя в засаде в кустах. Ты зашебуршилась очередной раз, опять нечаянно потёршись о него и ловя влажный выдох в висок. — У тебя там что-то… эм-м, ты можешь как-то… по-другому… — Не могу, т/и, здесь слишком мало места. Не шевелись — нас заметят, если будем шуметь. Да не трись ты так об меня! — фыркает тихо где-то над ухом, грудная клетка колышится в беззвучном смехе. — Так может станешь как-то по-другому, мешает же! Можешь убрать? — Нет. — зарывается носом в волосы. — Что это вообще у тебя там такое? — хах… потенциал… тш-ш-ш! — обхватывает руками, вжимая в себя ещё больше и втискиваясь в ствол дерева спиной. — О, божечки, как тебе не стыдно в этом признаваться? — Что природно, то не без оргазма. — шепчет на ухо. — Ласт, пожалуйста! — Что?~ Чего ты хочешь т/и? Что, пожалуйста? Что я должен сделать? — краснеешь от осознания того, что сейчас кажется ещё отчётливее упирается в твою задницу. Перед глазами как по заказу встаёт картинка пурпурного, чуть поблескивающего в полутьме, покачивающегося в воздухе… м-м-в-ф-х. Да за что?! — И-и-и-и… я так не могу! — и неосторожно пошатнувшись, соскальзываешь ногой в шуршащие листья. Хруст показался оглушающе громким. Три хлопка — и на груди расплываются красные пятна краски. Ласт ойкнул и опрокинулся на спину, уволакивая тебя за собой на шуршащий ковёр листьев. — Ну вот, меня убили. Я труп. И ты тоже. — констатируешь факт, указывая на кляксу у него на левом боку. — Минус два! — крикнули ребята и понеслись вглубь посадки, ориентируясь на звуки стрельбы. — Дай ка, дай ка… — "тяжело-раненый" Ласт перевалился на руки, нависая сверху и заглядывая в глаза ярким пурпуром. — Что ты… Ласт, что ты собираешься делать? — Искусственное дыхание. — отвечает обворожительно улыбаясь, — Ты труп, помнишь? А значит, не можешь сопротивляться. А я — умирающий, желающий вернуть тебе жизнь, ну и… поцеловать прекрасную девушку. Полежишь смирно? Исполнишь моё предсмертное желание? — зрачки, сотканные из яркого пурпура замерли за каких-то пару сантиметров, а в нос ударил такой знакомый фруктово-мятный аромат жевательной резинки. — Ой… — ты закрыла пылающее лицо ладошками. — Ласт! Ты можешь хотя бы не озвучивать, когда собираешься сделать что-то такое? Это жуть как смущает! — Люблю твоё смущение. — щекочет губами. Одним лишь выдохом зарождая горячее желание там внизу, дразнит мимолетным касанием кожи к коже, целует словами, гладит воздухом. — И тебя люблю. Не отворачивайся от меня, т/и, не убегай. Я брошу работу, займусь чем-нибудь другим. Я изменюсь для тебя, ради тебя. Я хочу быть с тобой. — говорит в открытые губы. Ты сжимаешь его рёбра, размазывая пятно краски и притягивая ближе. Ну же, поцелуй, слов и легких воздушных касаний недостаточно. Ты хочешь почувствовать вкус влажной магии на губах, хочешь почувствовать руки на горящей коже, хочешь трогать, смотреть, забрать, присвоить. — А вот вы где, ребята! А мы вас обыскались уже, пол леса обошли. Всё! Фиолетовые выиграли! Ура! Идём есть шашлык и пить шампанское. Давайте поднимайтесь! Только вас и ждем. — …ох… фиолетовые выиграли… — как символично. — Идем, т/и. — поднимается Ласт и подает тебе руку. — Так даже лучше. У тебя будет время подумать до вечера. Сцепляешь пальцы. Тебе не нужно думать. Тебе не нужен шашлык и шампанское. Тебе нужен вечер. И он. — Ты так умопомрачительно пахнешь, и двигаешься, и тебя так приятно обнимать… как можно быть такой идеальной? — продолжал смущать Ласт, нежно обняв и описывая с тобой круги под медленную песню, что какой-то парень исполнял на гитаре. Ты не видела, кто играл, не смотрела. Глаза постоянно находили одного не в меру симпатичного тебе монстра, в которого ты, кажется, влюбилась по уши. — Я не идеальна. — запротестовала было ты, но губ коснулся его палец. — Для меня — да. — было сказано как-то настолько серьёзно, что возмущаться или приводить доводы обратного казалось кощунством. Мелодия кончилась и началась новая, а вы так и не разлепили рук. Тихие вздохи, комплименты, сказанные на ушко, тихий шепот заставляли плавиться и стекать расплавленным воском и ты прижалась плотнее, обдав дыханием шейные диски и скользнув губами по изящной ключице, что выглядывала из горловины футболки цвета нэви. Сведешь меня с ума… — свидетельство симпатии упирается в низ живота. Да что, опять?! — Ласт, это то о чем я думаю? — господи, ну почему этот вечер никак не кончается? Хочется уйти, держась за руки, спрятаться с ним в укромном уголке и… и… — Да. — выдохнул он рвано прямо в волосы. — Извини, я ничего не могу с этим поделать. У меня постоянно стоит на тебя, т/и. Это выше моих сил. Потерпишь? — Не хочу терпеть. — мотаешь головой, сглатываешь и заглядываешь в глаза отчаянно. — Хочу воспользоваться. — тут же краснеешь до корней волос, убив сама себя такой озвученной откровенностью. Ласт мурлычет обнимая, поняв всё правильно, не требуя больше ни слова в подтверждение. Ты решила. Ты согласна. Дышит тяжело, вжимая в себя и медленно уходя в танце подальше от жаркого костра в сторону домиков, арендованных на долгих два дня. Жаль, что комнаты общие. Но, возможно сейчас, пока все доедают и допивают, пока звучат хмельные песни под гитару, вам — опьяневшим от общества друг друга, будет достаточно той короткой доступной сейчас уединенности? За тонкой стеной из дерева и минваты, за прикрытой в спешке дверью первой попавшейся спальни, под аккомпанемент заливистых аккордов и переборов акустической гитары, смешивая собственные стоны с пением медных струн, что вибрируют под пальцами музыканта так-же, как твоё тело мелко подрагивает под нежными тонкими фалангами. Утопив свою жажду вместо шампанского в сладком поцелуе, шекочущем язык не хуже пузырьков того же игристого. Выгибаясь и подставляясь под ласки, вместо неозвученного, да и никому не нужного "да, я буду с тобой", ведь тело говорит выразительнее и показывает больше, нежели тысячи даже самых искренних слов. Принимая в себя его пурпур, обнимая и подталкивая, променяв свежий ночной воздух на его горячее прерывистое дыхание, не жалея ни на секундочку, упиваясь фруктовой свежестью выдохов и не сдерживаемых стонов. Громкий. Несдержанный. Неимоверно нежный. Твой. — Твой… — повторяет, опрокидываясь устало на спину и тебя утягивая за собой. — Полностью и навсегда. — целует, приподнимая и направляя взмокшие от пылкой страсти бёдра. — …да… — тонет и теряется во вслипах и выкриках, в неконтролируемых стонах, выпуская душу на свободу. — Бери. Она вся твоя. Я весь твой. — вкладывает невесомое сердечко цвета розовой гортензии и чувственного пурпура в твои размякшие пальцы. И ты целуешь, наслаждаешься видом замершего от острого удовольствия монстра, что под тобой, что в тебе, что твой. Сжимает простыни, хватая ртом недостающий воздух, выкрикивая твоё имя, выгибается до крутой дуги, подставляя гибкий позвоночный столб под пальцы. Задыхается в накрывшем экстазе, бешено пульсируя внутри тебя. Ты хочешь так-же. Втискиваешь повлажневшее, пачкающееся сердечко между холмиков груди. — …хочешь этого? Готова? — спрашивает, едва выговаривая слова, теряя звуки и ты киваешь, отдавая в его протянутые ладони уже своё — не перевёрнутое, человеческое. Вжимаешь покатые бока, сталкивая трепещущие души. — А-а-ах-х… — ты готова отдать всё ради продолжения сладкой агонии. Руки судорожно сжимают бьющиеся в такт души, что даже цветами сейчас уходят в один. — Осторо… о-ох… т/и… мва-а-а… ты сейч… с-с… о Создатели, что ты твори-и-ишь… а-а-х. Нельзя же… — задыхается стонущий под тобой Ласт, — …м-ф-ф… не зна..ах…ешь, что творишь, чёрт! М-м-г-м… — твои пальцы разлепляют дрожащие фаланги, разделяют слипшиеся, уже начавшие сливаться сердца. Выдохи и вдохи, смытые движения, яростные толчки, сознание теряется в волнах сумасшедшего наслаждения. Вот. Вот уже… ещё чуть-чуть! Давай же! Ещё! Как же хорошо! — Ла-аст!!! ~ Ах… Два тела, что до сих пор едины, не в силах даже пошевелиться — востанавливают дыхание. — Почему ты забрал свою душу? Почему не дал им слится? Было же так хорошо и правильно. — спрашиваешь немного даже обижено. — …ах… т/и, сладкая, позже — обязательно, когда я объясню тебе суть слияний, и если ты и вправду захочешь сотворить новую жизнь со мной. — Жизнь? — моргаешь удивлённо и растерянно, — Мы могли сделать ребёнка? — закрываешь рот руками, глупо хихикая, почему-то это совсем не пугает. Он смеётся: — О-о-о, и почти сделали. И знаешь, я был бы не против. — ведет рукой останавливаясь на всё-ещё тяжело вздымающемся животе. — Но, что-то мне подсказывает, что тебе ещё немного рано, моя сладкая. Так что я подожду. Возможно позже… — не то вопрос, не то утверждение и щекочущий поцелуй в волосах. — …позже. — обнимаешь ставшего таким нужным и необходимым монстра. — Я люблю тебя. — шепчет на ухо, — Столько говорил, а ты не верила. — только в голосе нет ни капельки обиды, лишь теплота и счастье. Госпожа судьба вздохнула, довольно блеснув каре-зелёным глазом и вложила между двух страниц ещё одну — совсем маленькую. Витиеватым почерком вывела на ней новое имя для новой жизни, и, подумав немного и улыбнувшись — поставила после него… запятую.