Тихий город

Макс стоит в тени. Перед ним простирается знакомая до тошноты и боли картина. Витражное окно. До безумия красивые переплетения сложных узоров из кусочков стекла. Ветви с множеством мелких и крупных листьев, небольших цветов. Такими по весне цветут деревья вахари. Эту красоту портит только одно — почти полное отсутствие цвета. Стекла всех возможных оттенков серого и черного, словно на старом фотоснимке, местами выцветшем до белизны. Что за извращенный мастер додумался выбрать эти цвета для витража? И только в самом верхнем краешке окна, так далеко, что даже разглядеть сложно, он видел другой цвет. Макс видел море. Все оттенки сине-голубого стекла и белый свет. Белый свет, которого здесь никак не могло быть. В оконных рамах его храма, все витражи цвета лжи. Цвета двух великих обманщиков. Макс старается дышать на счет. Ему всегда трудно здесь находиться, но сегодня нужно. Против всякого желания и здравого смысла, лишь сильнее увязает в трясине воспоминаний. Серые глаза. Одни, темные, будто пасмурное небо или старинное серебро. Почти черные и мерцающие едва сдерживаемым безумием. Вторые, совсем прозрачные. Так могли бы выглядеть глаза слепого человека, но их выдавали хищный прищур и озорные искры. Он никогда не забудет эти глаза, никогда не забудет их цвета. Ему не дадут забыть. Сам себе не позволит, а это чертово окно только поможет запомнить. Макс не забудет приключений, объятий, клятвенных обещаний беречь. Он слаб и никогда не расстанется со счастливыми воспоминаниями о чужой сладкой лжи. Переводить взгляд с окна, на отбрасываемое им серое пятно света, не хотелось. Макс прекрасно знал, что увидит. Здесь не бывает по-другому. Только редкие фиолетово-синие блики мира, погруженного в вечные сумерки. Только осознание своей потери, предательства ближайших в мире существ и невообразимая тоска. Макс выдыхает дым куда-то в потолок. Он не двигается со своего места в тени. Еще не время. Делает глоток чая с ромом. Когда-то давно он добывал этот напиток для дорогого человека. Сейчас он не может даже этого. Тихий Город исполняет все желания, но Максу хочется невозможного. Он всегда такой. Вот и сейчас, отчаянно желает сам достать из щели между мирами этот проклятый чай. А лучше просто уйти. Исчезнуть из этого кошмарного города, но в такие моменты в голове стучит одна единственная мысль: "Куда ты пойдешь?" Насмешливая и издевательская. Город знает о нем все. Знает его прошлое и определяет будущее. Насмехается над глупым человечком, решившим, что все будет по-другому. И Макс тяжело вздыхает: Город прав. Его оставили здесь не просто так. Ровно год Макс соглашался с этим утверждением. Считать время здесь было почти невозможно, зарубки на стульях, стенах и прочей мебели исчезали на следующий же день. Со страниц многочисленных блокнотов пропадали заметки с датами. Стихи, рисунки и даже маты при этом оставались нетронутыми. Город отчаянно боролся за полное отсутствие времени. Спустя неделю попыток, Макс придумал свой способ. И сейчас, закатав рукава свитера, он любуется на полоски шрамов. Они покрывают все предплечье тонкой сеточкой. Это не было попыткой навредить. Ни в коем случае, Макс просто обязан прожить эти чертовы три сотни лет. Ему слишком дорог Ехо. Он слишком любит одну безумную Истину, слишком обожает собственного создателя. Ровно триста шестьдесят пять дней прошло. Впервые за этот год Макс смеется. Он хохочет так, что дрожит витражное стекло. Смех больше напоминает истерику, а улыбка — злобный оскал, но это не имеет значения. Макс делает шаг, другой. Непочатая бутылка рома летит в стекло. Его осыпает дождем осколков, но Макс не чувствует боли и страха. Зажмуривает плотнее глаза и ныряет прямо под этот ливень. Макс сбежит от сюда и ему уже не важно, что никто не ждет. Он будет ждать себя сам. И истошный вопль — желание Вершителя — станет реальностью. – Я Хочу Вернуться! И где-то в другом мире задрожат окна в кабинете Великого Магистра, вздрогнет стекло и в кабинете Почтеннейшего Начальника. И пусть Макс пока не готов это принять, пусть поймет ещё очень не скоро. Его ждут.