Он не достоин тебя

Выпив с Ацуши по чашечке кофе и вернувшись в тренировочный зал, Дазай хмыкнул, не обнаружив никаких следов трупа и даже крови на полу. — Ну что, Ацуши, приступим? — спросил Осаму, снимая свой плащ и вешая его в шкаф у двери. — Да, наверное, — неопределённо сказал парнишка, пожав плечами. Дазай подошёл к тигру и нанёс удар ему в лицо, тот не успел среагировать и свалился на пол, с удивлением и обидой глядя на Осаму, вытирая кровь из разбитого носа. Осаму, склонившись над оборотнем и слегка улыбнувшись, произнёс: — У тебя прекрасная способность, Ацуши, но, насколько я понял, ты совершенно не можешь ею управлять, даже активировать по собственному желанию. Ярость и злость являются ключом к обращению в тигра, — Осаму подал Накаджиме руку, помогая ему подняться на ноги и отходя в сторону. — Поэтому я хочу, чтобы ты разозлился и выпустил зверя наружу. Дазай снова нанёс удар Ацуши, тот попытался отскочить в сторону, но сделал это слишком медленно и в итоге опять оказался на полу. На этот раз Осаму не стал помогать оборотню вставать, а резко ударил его ногой в живот, отчего тот вскрикнул и согнулся пополам, но Дазай ударил вновь. В глазах парнишки застыли слёзы, но Осаму не останавливался, он бил снова и снова, бросив в перерыве между ударами несколько фраз: — Я хочу, чтобы ты разозлился! Ну же, оборотень, ты тигр или облезлый котёнок? — снова удар, а затем Дазай продолжил свою речь: — У тебя же такая способность! Покажи мне её, выпусти тигра на волю! — Ацуши по-прежнему лежал на полу, согнувшись пополам и поскуливая, не проявляя волю к борьбе, поэтому Осаму с презрением бросил: — Ты бесполезный неудачник! — новый удар. — Сопляк! Лицо блондина исказила гримаса боли, а затем злобы; его глаза вспыхнули голубым пламенем, и сам он засветился такого же цвета свечением. Дазай отпрыгнул в сторону, чтобы не обнулить случайно эспера, а тот, наконец, превратился в огромного белого тигра и напал на своего обидчика. Осаму ловко отскочил назад, избегая смертоносных когтей. Оборотень снова совершил прыжок, издав грозное рычание, но Дазай вновь уклонился от атаки, с улыбкой сказав: — А ты хорош. Такой сильный и опасный зверь — просто находка для Портовой Мафии, — Дазай опять отпрыгнул в сторону, уклоняясь от новой атаки оборотня, но тот сдаваться не собирался, нападая всё более резво и ловко, однако вместо своей предполагаемой жертвы каждый раз разрывал когтями воздух. Прошло минут пять, потом десять, а Дазай всё так же грациозно уклонялся от атак оборотня, но потом всё же начал немного уставать. — Отлично. Ты легко мог бы сломать мне шею, — очередной прыжок в сторону. — Или перегрызть горло. Не самый худший способ, чтобы умереть. Как жаль, что тебе меня не убить, — Осаму в последний раз отскочил назад, упёршись спиной в стену и вытянув руку вперёд, прикоснулся пальцами к тигриной морде. Сверкнула белая вспышка, и оборотень, обратившись светловолосым парнишкой, упал Дазаю в объятия. Осаму усмехнулся. — Печально, но омеги меня не интересуют, — сказал он, убирая руки Ацуши со своих плеч. Лишившись поддержки, тот свалился на пол, кажется, потеряв сознание. Дазаю показалось, что он услышал какой-то шум, а ещё почувствовал запах альфы, однако в этом не было ничего удивительного, ведь вся высотка Портовой Мафии была пропитана этим запахом. Он развернулся лицом к двери, но никого не увидел. Услышав отдаляющиеся шаги, Дазай поспешил на звук, но коридор, имевший несколько ответвлений и поворотов, тоже оказался пустым. Осаму точно определил, куда следует идти, однако лишь успел увидеть закрывающиеся двери лифта. Кто был тем альфой, который наблюдал за ним и Ацуши, Дазай так и не узнал, поэтому вернулся в тренировочный зал, где он оставил Накаджиму. Лифт остановился, из его дверей вышел Чуя и направился в свой кабинет. Ему необходимо было подумать над сложившейся ситуацией. После разговора с Фёдором он направился сначала к себе, но, когда лифт приехал на нужный этаж, почему-то нажал на кнопку ноль, где располагался тренировочный зал. Надеялся ли Чуя найти там Дазая? Да. Но он и сам не знал, что скажет ему. Говорить об условиях, которые ему поставил Достоевский, Накахара точно не собирался. «Тогда зачем я здесь?» — спрашивал себя Чуя. Подойдя к тренировочному залу, он сразу заметил Осаму и второго омегу, который был с ним, через приоткрытую дверь. Заглядывая в помещение, стараясь, чтобы его не заметили, Накахара заворожённо наблюдал за происходящим. Сначала он увидел, как Осаму избивал этого парня, после чего тот обратился тигром и набросился на Дазая. Осаму легко и грациозно уходил от всех атак опасного зверя, а потом обнулил способность. Когда оборотень вновь принял человеческий облик, Чуя поспешил убраться восвояси. Пройдя в свой кабинет, Накахара закрыл дверь на замок и плюхнулся на диван, раздумывая над предложением Фёдора. Ещё в кабинете Достоевского, у Чуи ужасно разболелась голова, потом вроде бы стало легче, но сейчас боль вернулась, и Накахара чувствовал общую слабость во всем теле. Ему ужасно захотелось спать, и он прилёг на диван, положив голову на подлокотник. Однако из-за мигрени уснуть не получалось. Чуя поднялся с дивана и, подойдя к своему рабочему столу, открыл нижний ящик. Порывшись в нём, Накахара отыскал таблетки обезболивающего и, налив в стакан воду из графина, проглотил две сразу, после чего вновь устроился на диване. Минут через десять головная боль уменьшилась, и Накахара задремал.

***

Дазай вернулся в тренировочный зал, Ацуши к тому времени пришёл в себя и, поднявшись на ноги, смотрел на Осаму с укором. — Что? — спросил Дазай, встретившись с ним взглядом. — Зачем ты это сделал? — с обидой в голосе задал вопрос Накаджима. — Это было жестоко. — Ну ты ещё заплачь, — буркнул Осаму, доставая из шкафа свой плащ, надевая его и направляясь к выходу. Парнишке действительно было обидно до слёз, он не понимал поступка Дазая. Когда он спас его от альф, которые хотели его сначала изнасиловать, а потом похитить неизвестно с какой целью, Ацуши готов был боготворить Осаму. Он казался ему благодетелем и спасителем, но то, что произошло сегодня, просто повергло Ацуши в шок. Накаджима понял, что Осаму не такой уж и благодетель и, возможно, спас он его, преследуя какие-то свои цели. — Да, тигр, всё так и есть, — словно прочитав его мысли, сказал Дазай, разворачиваясь к Накаджиме и глядя в его глаза. — Ты, наверное, думал, что я какой-то добряк, который спасает убогих и защищает слабых? — Осаму усмехнулся. — Это не так. Когда я увидел тех альф, которые на тебя напали, я понял, что они, скорее всего, работают на Фицджеральда, так как слышал их речь. Они говорили на чистейшем английском, без акцента. Даже не знаю, откуда у меня такая уверенность. Я не помню своего прошлого, но в тот момент я осознал, что они иностранцы — англичане или американцы. Фицджеральд недавно приехал в Йокогаму, и, естественно, он прибыл сюда не один. Именно по этой причине я вступился за тебя, а не по доброте душевной, как ты ошибочно подумал. И если ты нужен Гильдии, значит, она не должна была тебя получить. А потом я увидел твою способность и уверился в том, что не ошибся. Но, боюсь, ты нужен Фицджеральду не из-за своего дара: существует иная причина, я в этом уверен. — Откуда ты знаешь? — Ацуши хлюпнул носом, вытирая непроизвольные слёзы, которые ему всё же не удалось сдержать. Ещё час назад он так радовался, что, возможно, у него появился друг; Накаджима всегда мечтал иметь настоящего друга, а теперь его мечты разбились вдребезги о жестокую правду реальности. — Всё очень просто, Ацуши, — Дазай ободряюще похлопал его по плечу. — Ты омега, поэтому вряд ли бы Фицджеральд принял тебя в организацию. К тому же я сразу понял, что ты не управляешь способностью. Держать тебя в заточении не имело бы смысла, ты ведь опасен. Даже если бы лидер Гильдии и решился принять тебя в организацию, никто не дал бы ему гарантий, что ты не обратишься в тигра спонтанно и не перебьёшь половину его людей. А значит, он хотел тебя использовать для чего-то лишь один раз. Вот только вопрос: для чего? Ацуши снова хлюпнул носом, и Дазай добавил: — Не жалей себя. Если начнёшь барахтаться в жалости к самому себе, жизнь станет бесконечным кошмаром. Сказав это, он повернулся к Ацуши спиной и направился к выходу, оборотень последовал за ним. Когда поднялись на лифте на нужный этаж, Дазай открыл дверь своего кабинета и первым прошёл внутрь. Включив ноутбук, Осаму запустил несколько скриптов для взлома, которые сам же когда-то написал. Сейчас он не помнил об этом, но, как-то раз копаясь в своём ноуте, быстро понял, для чего они предназначены. Через несколько минут Дазаю удалось перехватить контроль над камерами видеонаблюдения в порту и отключить нужные. Сделав это и подчистив все следы своего вмешательства, он обратился к оборотню: — Посиди здесь, у меня есть дела. Ацуши кивнул, а Дазай закрыл дверь на ключ и направился к лифту. Нажав кнопку этажа, где располагались кабинеты исполнителей, он, как только вышел из лифта, подошёл к нужному и подёргал ручку двери. Она была заперта, Осаму порылся в карманах и нашёл отмычку, которую всегда таскал с собой и уже опробовал её пару раз в целях тренировки. Быстро открыв замок, Дазай прошёл в кабинет Накахары, захлопнув за собой дверь; заметив исполнителя спящим на диване, он присел рядом, положив руку ему на голову и зарываясь пальцами в рыжие пряди. Чуя что-то сонно пробормотал, всё ещё не покинув царство Морфея, а Осаму провёл пальцами по его щеке. С тех пор, как Дазай увидел Чую на приёме у Мори, его не покидали мысли о нём. Он всё думал, что между ними происходит, откуда взялась эта непреодолимая тяга к альфе. Осаму догадывался, что они были знакомы и, возможно, между ними что-то было, а Анго подтвердил его подозрения своим рассказом. Дазай не мог понять, почему Чуя, который явно испытывал такую же тягу к нему, ни разу не подошёл сам и не заговорил об этом. Хотя Осаму предполагал, что они, скорее всего, расстались не на дружественной ноте, раз уж он почему-то передумал разводиться с Мори и вернулся к нему. Наверняка Чуя был зол на него и просто не желал с ним разговаривать. Дазай подошёл бы к нему сам, но ему не хотелось, чтобы об этом узнал Огай. Он знал, что босс уехал на важную встречу и в порту его не будет до вечера, поэтому решился пойти к Чуе именно сейчас и расставить все точки над «i». Осаму терпеть не мог ситуаций, когда чего-то не понимал, а сейчас он не понимал очень многого из-за потери памяти. Погрузившись в свои мысли, Дазай снова зарылся пальцами в рыжие пряди, глядя в окно, которое почти полностью закрывали вертикальные жалюзи, из-за чего в комнате был полумрак. — Проклятая амнезия, — тихо проговорил Осаму, поглаживая Чую по голове. У спящего альфы сейчас был такой милый и безмятежный вид, что и не скажешь, что он исполнитель Портовой Мафии, да ещё и самый опасный эспер. — Что ты делаешь? — задал вопрос Накахара, открывая глаза и встречаясь взглядом с карими омутами. — И как ты сюда вошёл? — Через дверь, — слегка улыбнувшись, ответил Дазай. — Тоже мне умник, — фыркнул Чуя. — Я запирал замок. Осаму с невозмутимым видом пожал плечами, продолжая перебирать между пальцами рыжие локоны. Взгляд Чуи был немного растерянным, но он не возражал. — Было не заперто. — Враньё, я закрывал дверь. — Да какая разница как я сюда вошёл? Главное, что я здесь. — Да, — согласился Чуя. — Но зачем? — Чуя, тебе не кажется, что нам нужно с тобой поговорить? — О чём? — Хотя бы о том, что между нами происходит. — А между нами разве что-то происходит? — А ты считаешь, что нет? — Нет. — Значит ты на всех подряд набрасываешься с поцелуями? Накахара фыркнул и, сбросив руку Осаму, сел на диване, впрочем, продолжая сверлить его взглядом. — Я не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор, — произнёс исполнитель. — Не знаю, что произошло на приёме у Мори и сегодня, но считаю, что всё это необходимо прекратить. — Почему? — Потому что у тебя есть муж и, насколько я понял, это ты меня предал, вернувшись к нему. Так что и говорить не о чем — уходи. — Ты так говоришь, Чуя, будто сам не уверен в том, что это так. Может расскажешь мне, почему мы расстались? — Что? — возмутился Чуя. — Это я тебе должен рассказывать? Ведь это ты к нему вернулся и передумал разводиться. — А может, была причина? — Какая? — Не знаю. Думал, ты меня просветишь. — Хватит ломать комедию и говорить так, будто это я виноват в нашем разрыве. Проваливай. — Я пришёл сюда для того, чтобы получить ответы на свои вопросы, и не уйду без них. — Какие ответы? Какие вопросы? Ты что, издеваешься? — Чуя вскочил с дивана и, указав Осаму на дверь, бросил: — Убирайся! — Нет, — упрямо заявил Осаму, облокачиваясь на спинку дивана и закидывая ногу на ногу. — Пошёл вон! — почти выкрикнул Чуя. Ему совсем не хотелось играть в игры, которые устроил Дазай, и подыгрывать ему желания не было. Да, он не раз сам думал о том, чтобы поговорить с Осаму, ведь и его не могло не волновать то, что между ними происходило, когда они находились в опасной близости друг от друга. Но похоже, что Дазай не собирался говорить ему правду и изображал из себя лишь какого-то клоуна, поэтому Чуя разозлился. Схватив Осаму за руку, он резко дёрнул его на себя, заставляя подняться с дивана. Дазай не сопротивлялся, а когда оказался в достаточной близости от альфы, обвил его шею руками, прижимаясь к Чуе всем телом, и, неотрывно глядя в голубые озёра, прошептал: — Ты всё ещё будешь утверждать, что нас не тянет друг к другу и ничего между нами не происходит? — Я не знаю, — тихо ответил эспер, а затем добавил: — И знать не хочу. Мне плевать. — Правда? — Осаму приблизил свои губы к губам Чуи почти вплотную, чувствуя возбуждение альфы по исходящим от него феромонам, а также стояку, который упирался в его пах. Вместо ответа Накахара впился в манящие и желанные уста поцелуем, не в силах бороться со своими чувствами. Да, именно с чувствами. В этот момент Чуя чётко осознал, что эта странная тяга к Дазаю обусловлена не просто страстью и желанием удовлетворить свою потребность, но чем-то гораздо большим. Чем-то, что нельзя объяснить словами или понять умом. Чуя не помнил Дазая, он был для него словно незнакомый человек, но сердце альфы говорило обратное. Пробираясь руками под одежду Дазая, Чуя нащупал бинты, которыми почти полностью была обмотана спина Осаму. Решив не обращать на них внимания, Накахара принялся срывать с омеги одежду, бросая её на пол и продолжая жадно его целовать. Первым улетел плащ, за ним последовал пиджак, жилет и рубашка, а потом и брюки. Вещи Чуи повторили путь одежды Дазая, ведь последний не стоял без дела, а тоже освобождал партнёра от лишних сейчас предметов гардероба. Целуя и оглаживая тела друг друга, любовники завалились на диван. Чуя распустил бинты на спине Дазая, которые вскоре также оказались на полу. Изначально Осаму хотел запротестовать против такой наглости, ведь бинты он никогда не снимал, лишь менял на новые время от времени; они оставались на нём даже тогда, когда он ложился в постель с Огаем. Однако, когда Чуя снова накрыл губы Дазая своими, оглаживая обнажённое тело, все мысли Осаму вылетели из головы. Дазай страстно отвечал на поцелуй, зарываясь пальцами в рыжие волосы и прижимая голову эспера плотнее. Поцелуй был жадным и мокрым, возбуждение обоих мафиози достигло критической точки; их учащённое дыхание и сердцебиение было лишним тому подтверждением. Когда закончился воздух в лёгких, Чуя оторвался от губ Осаму, глядя своим расфокусированным взглядом в затуманенные от страсти карие омуты. — Что ты со мной делаешь? — прошептал Накахара, вновь впиваясь в губы Дазая своими, сдирая с него боксёры и упираясь своим стояком в увлажнившуюся от естественной смазки дырочку. Продолжая целовать любовника, Чуя сжал пальцами его бёдра, толкаясь вперёд, заглушая своими губами непроизвольный стон, рвущийся из груди партнёра. Осаму обхватил ногами Чую за талию, насаживаясь на член сильнее, со стоном прогибаясь в спине, вцепившись пальцами в крепкую спину альфы. Несмотря на грубоватое вторжение, боли не было из-за сильнейшего возбуждения и естественной смазки, которой омега сейчас истекал. Чуя подался назад, затем резко толкнулся вперёд, входя до упора, Дазай двинул бёдрами ему навстречу, не в силах сдержать очередного стона от непередаваемых эмоций и ощущения полной заполненности внутри. Накахара вновь подался назад и резко погрузился в тело омеги, сам не сумев сдержать стона, осыпая шею любовника поцелуями, чувствуя бешенный стук сердца своего и чужого. Ускоряя движения, Чуя всё быстрее вбивался в тело партнёра, крепко сжимая его бёдра руками; Осаму двигался ему навстречу, всё резче насаживаясь на крупный орган альфы, практически непрерывно постанывая, оглаживая вспотевшую, разгорячённую спину любовника. Чувствуя что уже на грани, Чуя усилил напор и углубил проникновения, оставляя на бёдрах Осаму синяки, мало что соображая в этот момент. Дазай впился ногтями в плечи партнёра, раздирая кожу до крови, всё быстрее двигаясь ему навстречу, ощущая внутри нестерпимый жар, который с каждым толчком альфы становился только сильнее, а затем внизу живота что-то взорвалось, разливаясь по телу потоками раскалённой лавы, заставляя Осаму дрожать и выгибаться под Чуей, сжимаясь вокруг его члена, и с криками изливаться на свой живот. Чуя с глухим рыком кончил в любовника, проталкивая в него узел, всё ещё тяжело дыша и чувствуя бешеный стук своего сердца. Минут через пятнадцать, после ещё нескольких оргазмов у обоих партнёров, узел альфы спал, и он смог выйти из омеги, впрочем, продолжая лежать на нём. Дыхание и сердцебиение обоих парней пока не пришло в норму, и они просто молча смотрели друг другу в глаза, не в силах сказать ни слова. То, что произошло между ними, было чем-то невероятным. Такая страсть и нереальный кайф! Невозможно представить, что в мире есть что-то прекраснее или важнее этого. — Почему мы с тобой расстались? — спросил вдруг Чуя, по-прежнему глядя в глаза цвета тёмного янтаря. — Странно, что именно ты задаёшь мне этот вопрос, — ответил Осаму, не разрывая взгляда. — Почему? — Мне кажется, что ты как раз и должен знать. Я давно хотел спросить об этом тебя, потому что не помню. — Не помнишь? — Чуя отодвинулся от Дазая на другой край дивана и подпёр голову рукой, продолжая смотреть в глаза Осаму. — Что значит не помнишь? Осаму лёг на бок, разворачиваясь к нему лицом. — Чуть больше месяца назад я попал в аварию, как результат — полная амнезия. — Что? — казалось, Чуя был шокирован его словами. — Как странно. — Почему странно? — не понял Дазай. — Да, такое не каждый день происходит, но всё же случаи, когда человек теряет память после аварии, тоже нередки. — Я не об этом. — А о чём? — Чуть больше месяца назад со мной тоже произошёл, можно сказать, несчастный случай, в результате которого у меня частичная потеря памяти. — Частичная? — Да, я почти полностью забыл несколько месяцев своей жизни, предшествовавших тому случаю, и совсем тебя не помню. Мне кажется, что из моей памяти исчезли все события, которые так или иначе были связаны с тобой. — Надо же! Действительно странно, — произнёс Дазай, поднимаясь с дивана и собирая свои вещи с пола. — Что с твоей спиной? — спросил Чуя, заметив множественные шрамы. Ещё во время секса, когда оглаживал его тело, Накахара почувствовал их пальцами, а теперь ему предоставилась возможность хорошо их рассмотреть. — Я не знаю, — Осаму пожал плечами. — Не помню, откуда они у меня. — Такое ощущение, что это шрамы от хлыста, — Накахара поднялся с дивана и, подойдя к Осаму, провёл пальцами по его спине, на что Дазай передёрнул плечами и поспешил отстраниться. Ему неприятно было такое внимание к своим увечьям. — А это что? — Чуя взял в руки левую ладонь Осаму, оглаживая предплечье. — Ты вены резал? — он поймал вторую его ладонь, разглядывая уродливые поперечные и продольные шрамы, которые доходили почти до локтевой зоны с внутренней стороны руки. — Видимо, да, — ответил Осаму, высвобождая свою руку. — Я же говорю: не помню ничего о своём прошлом. — Совсем? — Совсем. И тебя не помню, и Мори, и как жил до встречи с ним. Он говорил, что мы познакомились четыре года назад и безумно влюбились друг в друга, — Осаму усмехнулся, надевая рубашку и застёгивая пуговицы, решив не наматывать бинты. — Но я ему не верю. Мне кажется, что всё было как раз наоборот. Анго рассказывал, что я вышел за него, чтобы спасти отца, который тяжело болел: мне нужны были деньги, но отец всё равно умер. Ни о какой любви между Огаем и мной не может быть и речи. Я бы сказал, что этот человек мне неприятен. — Тогда почему вернулся к нему? Получается, что ты меня предал? Мне тоже кое-что рассказывали Акутагава и Верлен. Мы были с тобой вместе, и ты подал на развод, но вы с Огаем так и не развелись, а потом ты вернулся к нему. — Кто такой Верлен? — Мой брат. — Нужно поговорить с ним. Всё это очень странно, и я не удивлюсь, если выяснится, что к этому приложил руку Мори, но как он это сделал? Осаму продолжил одеваться, время от времени поглядывая на Чую. — Думаешь, он подстроил аварию? — Не исключено. — Зачем? Ты же мог погибнуть. Неужели он предпочёл бы убить тебя, чем отпустить? Я знаю, что Огай сволочь, но если бы он хотел это сделать, то довёл бы дело до конца. Хотя ведь ваш развод отменился до аварии? Осаму кивнул. — Возможно, он ставил своей целью не мою смерть, а именно потерю памяти, если учитывать то, что у тебя частичная амнезия, и ты тоже забыл события, связанные со мной. Кстати, что конкретно произошло с тобой? — Кажется, мне стало плохо, и я потерял сознание, сильно ударился головой. — Ты обследование проходил? — Да, недавно, когда был в командировке в Токио, выдалось несколько свободных часов, и я сделал МРТ головного мозга, но врачи ничего серьёзного не обнаружили. — Всё это точно неспроста. И я докопаюсь до истины. А что по поводу Достоевского? — спросил Дазай. — Вам удалось договориться? — Кажется, да. Но нам с тобой нужно быть осторожнее. Нельзя допустить, чтобы нас снова кто-то увидел. — Ты прав. — Тебя ведь должны были зафиксировать камеры. — Нет, камеры на этаже отключены, но всё равно нужно торопиться: их могут включить, да и переполох начнётся, если решат, что кто-то вмешался извне. — Тогда иди. — Встретимся возле твоего дома через час. — Ты помнишь, где я живу? — Чуя с подозрением посмотрел на Дазая. — В твоём деле указан домашний адрес, а я недавно изучал его. Чуя кивнул, а Осаму, полностью одевшись, покинул кабинет любовника. Направляясь к своей машине, Дазай раздумывал над ситуацией, а ещё над тем, что Чуя ему что-то не договаривал. Он с явной неохотой говорил о Достоевском, не желая вдаваться в подробности. Но Осаму решил, что непременно вытащит из него информацию. Подъезжая к дому Чуи, Дазай оставил машину за два квартала и дальше пошёл пешком. По пути ему показалось, что за ним кто-то следит, поэтому Осаму, не доходя до места, зашёл в один из глухих проулков и спрятался за каким-то домом, ожидая, что преследователь как-то проявит себя, но он так и не появился, и Дазай продолжил свой путь. Возле дома его уже ожидал Накахара, и вскоре эсперы поднялись к Чуе в квартиру. — Привет, Осаму, — поздоровался Верлен, когда Чуя с Дазаем вошли внутрь. — Здравствуй, — ответил он на приветствие, с любопытством разглядывая симпатичного светловолосого альфу, который был выше Чуи сантиметров на пять. — Верлен, — проговорил Накахара, снимая в коридоре обувь и плащ, а также помогая раздеться Дазаю, — нам нужно поговорить с тобой. Пошлите все на кухню. Верлен кивнул и первым прошёл в комнату. Нажав кнопку на электрочайнике, Поль извлёк из шкафа три чашки, бросив в каждую по пакетику чая, и засыпал сахар. Вскоре чайник, закипев, отключился, и Верлен залил кружки кипятком. — Так о чём вы хотели поговорить? — спросил Поль, присаживаясь на стул и отпивая из чашки несколько глотков. — О том, что мы с тобой обсуждали не раз, — ответил Накахара. — О чём я забыл. Осаму, как выяснилось, тоже потерял память, но с ним всё гораздо хуже: у него полная амнезия. Придя в себя после аварии, он даже не мог вспомнить своего имени, насколько я понял. — Чуя взглянул на Осаму и на всякий случай спросил: — Это так? — Верно, — Осаму кивнул, взяв в руку чашку и делая из неё несколько глотков чая. — Ну хорошо, я расскажу всё, что мне известно. Пожалуй, стоит начать с самого начала. Верлен отхлебнул чай из своей чашки и, поставив её на стол, начал рассказ: — Чуя, как и я, когда-то был лабораторным экспериментом, над которым учёные ставили опыты. В него поместили существо не из нашего мира, они называли его Арахабаки. Именно эта сущность и даёт Чуе Силу. Я был заслан правительством другого государства в эту лабораторию вместе с Артюром Рэмбо в качестве шпиона, с целью похитить совершенное оружие, то есть Чую. Но за время пребывания в том месте я очень привязался к нему, ведь его судьба была так похожа на мою, да и способность тоже. Я считал Чую своим братом: я тогда думал, что мы оба были созданы в лаборатории искусственно и что в нас помещён код из 2383 строк вместо души. — Интересно, — буркнул Осаму, а Верлен продолжил: — Как говорил ранее, я привязался к Чуе и полюбил его всем сердцем, поэтому я его похитил из лаборатории, но не для того, чтобы передать своим работодателям. Я хотел дать ему то, чего не было у меня, — семью и любовь. В тот день что-то пошло не так и Арахабаки вырвался на свободу, устроив взрыв и образовав «Чашу». Нам с Рэмбо удалось выжить, мы всё же забрали Чую и увезли во Францию. У нас с Артюром были отношения в то время, и он предал ради нашей любви страну, на которую работал, так же как и я. — Верлен сделал паузу, отпивая чай из своей чашки, затем продолжил: — Мы уехали во Францию, а когда Чуе было четырнадцать, я бросил Рембо и вернулся в Йокогаму. Так как я опасался, что Арахабаки снова может вырваться наружу и убить этим моего брата, в лаборатории Чуе прописали фразу для активации сингулярности. Мы не долго прожили в Йокогаме: вскоре меня похитил Рембо и для этой цели его нанял босс Портовой Мафии, Мори Огай, — произнёс Верлен. — Ты не говорил мне об этом. — Чуя сделал глоток из чашки и посмотрел Полю в глаза, а тот объяснил: — Да, так сказал Осаму, когда вы меня освободили. Насколько я понял, Рембо подробно описал человека, нанявшего его для этой цели. Я не мог противостоять ему: гравитация была бесполезна против его подпространственной способности, поэтому одному Рембо было под силу провернуть это дело. Но я не собирался сдаваться, не хотел оставаться с ним, хотя он пытался стереть мою память, использовав эспера. А однажды, когда мы с ним сражались, он случайно убил меня, правда, потом говорил, что не желал этого. Осаму удивлённо приподнял левую бровь, глядя на Поля. — Рембо мог воскрешать мёртвых и делать их своими подконтрольными существами, что он и сотворил со мной. Когда вы с Чуей убили его, Артюр успел передать свою жизненную силу мне, и я получил второй шанс. — Зачем он это сделал? — задал вопрос Осаму. — Наверное, Рембо любил меня как-то по-своему. Воскресить себя он не мог, поэтому отдал энергию мне. Ты кое-что рассказал в тот день, Осаму, — произнёс Верлен, глядя в карие глаза. — Говорил, что пришёл сюда из другого мира, где нет альф и омег, но ты боялся сказать об этом Чуе, считая, что он не поверит. — Вот как? — удивлению Дазая не было предела, да и Чуя смотрел на брата в полном шоке. Хотя его эта информация шокировала меньше, ведь он уже слышал от Достоевского о других мирах сегодня. — Но я ведь омега. Как можно было прийти из мира, где таких, как я, нет? Ты уверен в этом? — Насколько я понял, в наш мир не была перемещена твоя физическая оболочка, а лишь душа, которая вселилась в это тело. — И ты мне поверил? — Да, в тот день я не усомнился в твоих словах. К тому же ты вёл себя так, будто мы хорошо знакомы. Наверное, ты знал меня в своём мире, но я не стал расспрашивать. Ещё ты сказал, что Чуя не был создан в лаборатории, а похищен из семьи. Ты говорил, что Огай из твоего мира выяснил, что Чуя получил рану в школе на руке от простого карандаша и частичка грифеля до сих пор находится у него под кожей. Позже ты рассказал Чуе о том, что пришёл из иного мира, а я высказал своё мнение о том, что верю тебе, и рассказал брату о грифеле, — Верлен взглянул на Чую. — Потом ты провёл исследование частички под кожей, и оказалось, что это действительно грифель от простого карандаша. Так что сомнений нет: ты действительно был похищен из семьи, Чуя, а Осаму и правда пришёл сюда из другого мира, иначе откуда он взял эту информацию? — О грифеле ты мне тоже не рассказывал, — произнёс Чуя. — Да, ведь пришлось бы снова говорить об Осаму, но ты не помнил его, и мне сложно было тебе всё объяснить, — Верлен пожал плечами. — У вас были отношения. Как-то ты сказал, что любишь его, а он тебя. Но потом, как я понял, вы расстались. Не знаю, что между вами произошло. — А я знаю, — тихо сказал Дазай. — Мы просто забыли друг друга. И я подозреваю, что к этому приложил руку Мори: ну не может быть таких совпадений. Верлен, Огай ведь не знает, что ты в Йокогаме? — Нет, насколько мне известно. В тот день, когда вы с Чуей освободили меня, ты заподозрил, что это ваш босс нанял Рембо, чтобы он меня похитил, для того чтобы заполучить Чую. Ты хотел удостовериться в этом, сказав, чтобы Чуя попросил Огая принять меня в организацию и понаблюдать за его реакцией, но позже передумал. Ты говорил Чуе, что босс ни в коем случае не должен узнать обо мне. — Я опасался за Чую? — Да. Ты считал, что босс Портовой Мафии может найти ему замену в моём лице. Хотя принудить меня работать на кого-то против воли, как я считаю, невозможно. Но всё это время я старался нигде не отсвечивать, сижу практически безвылазно дома, выхожу редко и только когда стемнеет. — Понятно. Спасибо, Верлен, — поблагодарил эспера Дазай. — Ты многое прояснил для меня. И я по-прежнему считаю, что Огай о тебе знать не должен. Верлен кивнул и оставил эсперов одних на кухне. — И что ты обо всём этом думаешь? — спросил Чуя. — Я же говорил, что подозреваю, что тут не обошлось без Мори. — Да, но как он это сделал? Использовал эспера? Но ведь на тебя не действуют способности — я тоже кое-что выяснил о твоём даре. — Я не имею ни малейшего представления, как он мог это сделать. Но хочу выяснить. — Неожиданно Осаму резко сменил тему разговора: — Чуя, расскажи мне о том, как тебе удалось договориться с Фёдором. Чего он от тебя потребовал? — Да ничего. Просто пообещал, что не скажет и вмешиваться не будет в наши мутки, — Чуя усмехнулся. — Вот как? — Осаму с недоверием посмотрел на него. — Не ври мне. Фёдор не из тех, кто оказывает кому-то услуги просто так. И я уверен, что он появился там не случайно в нужный момент. — Откуда тебе знать? Ты же не помнишь его. — Иногда, для того чтобы понять, что за человек стоит передо мной, мне достаточно посмотреть ему в глаза. Фёдор не внушает доверия, и он не так прост, как хочет казаться: сам себе на уме и преследует какие-то лишь ему одному известные цели. Не нравится он мне. Да, я думаю, что ты и сам не хуже знаешь, кто он такой, ведь ты давно с ним знаком. — Да, ты прав. Фёдор действительно довольно тёмная лошадка и преследует свои цели. Может ты и должен знать правду, — задумчиво произнёс Чуя. — Так расскажи мне. — Он хочет, чтобы я добыл ему какой-то могущественный артефакт, который называется «Око Аматэрасу». Я понятия не имею, что это такое и какова его Сила. Но Достоевский сказал, что он находится не в нашем мире. — Ого! Так другие миры действительно существуют. Интересно, что это за артефакт? Нужно поискать информацию о нём в интернете. Чуя, как бы там ни было, Фёдор не должен его получить. — Если я откажусь, Достоевский сдаст нас Огаю. — А я не говорю, что ты должен отказаться. Напротив, этот артефакт необходимо добыть, ведь Фёдор может найти кого-то другого, чтобы ему его принесли. Но отдавать реликвию Достоевскому нельзя. Когда он хочет это сделать? — Через два дня я должен дать ответ, но когда он собирается меня туда отправить, я не знаю. Он говорил, что ему нужно время на подготовку. — Он использует для этого эспера? — Я не знаю. — Когда дашь ему ответ, спроси. — Хорошо. — Чуя накрыл руку Осаму своей ладонью. — Огая сегодня не будет до вечера, может проведём это время вместе? — Ты правда этого хочешь? Ведь ты не был настроен на что-то подобное совсем недавно. — Я не знаю, как это объяснить, — Чуя провёл пальцами по руке Дазая, неотрывно глядя в карие омуты. — Но там в кабинете, когда мы были с тобой вдвоём, я понял, что меня безумно тянет к тебе, и я не могу с собой бороться. Даже потеря памяти не смогла убить эти чувства. Наверное, мы действительно очень любили друг друга. — Да, верно, — задумчиво проговорил Осаму. — И это лишний раз подтверждает, что не обошлось без вмешательства сверхъестественных сил в этом деле. Ведь если бы это произошло по воле случая, мы вряд ли бы испытывали эти чувства друг к другу, притом, что ты не помнишь меня, а я тебя. — Почему? — Потому что нельзя заставить кого-то полюбить себя или разлюбить другого человека при помощи способности эспера или каких-то иных Сил. Это не сработает. — Откуда ты знаешь? — Понятия не имею. Просто знаю, что это так. Как бы объяснить... Это как когда человек, теряя память, не забывает родной язык, простые вещи, понятия добра и зла, своих навыков. — Никогда не задумывался об этом. — Что ж, поехали в отель, но мне ещё нужно будет потом забрать тигра. — Чего ты с ним возишься? — Ацуши нужен Гильдии, а значит, нельзя его ей отдавать. Пока не одолеем организацию, придётся за ним присматривать. Чуя поднялся со стула и прошёл в коридор, чтобы одеться, Дазай последовал его примеру. Приехав в отель эсперы немного выпили, затем снова оказались в постели, а через несколько часов по отдельности вернулись в порт, договорившись встретиться в этом же отеле завтра. Дазай забрал из своего кабинета Ацуши и поехал с ним домой, Огай к тому времени ещё не вернулся со встречи. А вечером босс приехал домой. После ужина, во время которого Осаму выпил ещё несколько стаканов виски, Мори потребовал от него исполнения супружеских обязанностей, но Дазаю была отвратительна сама мысль об этом. Вспоминая прекрасный секс с Чуей, он просто не мог осквернить эти воспоминания, отдавшись ненавистному мужу. Поэтому он сделал вид, что ему плохо от выпитого алкоголя, и самым бессовестным образом уснул. А утром ему действительно стало плохо, и он снова провёл некоторое время в обнимку с унитазом. — Тебе нужно пройти обследование. Необходимо выяснить, что с тобой не так. Возможно, у тебя гастрит, — произнёс босс, заметив, что Осаму опять рвёт. — И вообще, прекращай пить, если тебе от этого плохо. — Огай положил руку на голову Дазая и начал её поглаживать, решив проявить странную нежность к мужу. — Мне смотреть на тебя жалко. Иди приляг. Осаму возражать не стал и вскоре уже лежал в постели, а потом его сморил сон. Проснувшись после обеда, эспер ощущал себя лучше и решил позвонить Чуе. Когда тот ответил, Осаму сказал: — Я сегодня хреново себя чувствовал с утра, поэтому не поехал на работу. Не могу оставлять тигра без присмотра, поэтому в отель не приеду. — Понятно, — коротко ответил Накахара, и Дазай услышал нотки разочарования в его голосе. — Чу-уя, а приезжай ко мне, — неожиданно произнёс он. — Что? — казалось, Чуя был шокирован предложением Дазая. — Ты с ума сошёл? А если босс вернётся? — Не вернётся до вечера. А камеры я отключу, они тебя не зафиксируют. — А как же твой тигр? Ты уверен, что он не сдаст нас Огаю? — Уверен. — Ладно, скоро буду, — пообещал Чуя и сбросил вызов. Минут через сорок Накахара уже звонил в дверь Осаму. Открыв ему, Дазай спросил: — Ты на машине? — Оставил её за несколько кварталов отсюда. — Чуя прошёл внутрь, закрыв за собой дверь, и тут же набросился на Дазая с поцелуями. — Ты сумасшедший, — шептал он Осаму, расстёгивая его рубашку. — Ты тоже, — ответил Дазай, с трудом отстраняясь от Чуи. — Пошли в спальню. Накахара кивнул, снимая туфли, а Осаму убрал их в обувницу, прикрыв дверцы шкафчика. Поднявшись на второй этаж, удерживая Чую за руку, Дазай увлёк его в одну из спален, где оба снова принялись страстно целоваться, срывая друг с друга одежду. Через пару минут они оказались в постели. Чуя поставил Осаму в коленно-локтевую позу и, воспользовавшись смазкой, которую тот ему передал (хотя в её использовании особой необходимости не было, так как омега и так уже весь потёк), вошёл в него одним толчком; жадно целуя плечи и шею любовника, временами прикусывая кожу и с трудом удержавшись от соблазна, чтобы не оставить на теле омеги свою метку, Чуя принялся резко вбиваться в податливое, разгорячённое тело Осаму, который постанывал и вскрикивал от каждого толчка, интенсивно подмахивая задницей альфе, всё резче насаживаясь на член, принимая его в себе без остатка. Сжав правой рукой плечо Дазая, а левой его бедро, Чуя всё быстрее вдалбливался внутрь омеги, проникая в него всё резче и глубже, сам не в силах сдерживать стонов, ощущая, что с каждым толчком приближается к пику наслаждения, также доводя партнёра почти до безумия. Тот уже даже не стонал, а поскуливал, умоляя альфу ускориться ещё сильнее. И Чуя ускорился, толкаясь в любовника всё быстрее, грубо и резко проникая внутрь с пошлыми хлюпающими звуками. Накахара почувствовал, как задрожало тело Дазая, а затем он прогнулся в спине, с громкими стонами двигая бёдрами навстречу его толчкам, и с криками излился на простынь, сильно сжимая внутри его член. Вскрикнув, альфа больно сдавил пальцами плечо Осаму, резко двигая любовника на себя, изливаясь внутрь, тут же проталкивая в него узел; Дазай тоже вскрикнул, испытывая второй оргазм и снова сокращаясь вокруг члена партнёра, отчего тот также испытал следующий оргазм, со стонами кончив в него. После ещё двух извержений семени у альфы и стольких же оргазмов у омеги, узел начал спадать, и Чуя смог выйти из любовника, обессиленно падая сверху на вспотевшее, разгорячённое тело, подминая его под себя. — Ты сводишь меня с ума, — минуту спустя прошептал Накахара, целуя Дазая в плечо. — Ты хоть в курсе, что ненормальный? Мы с тобой в доме босса трахаемся в вашей супружеской постели... Вы ведь в этой комнате спите? Осаму кивнул. — Наверное, мы оба сумасшедшие, — прошептал он, выползая из-под альфы, ложась на бок и обнимая его, неотрывно глядя в глаза цвета горного василька. — Совсем потеряли голову от страсти. — Осаму, — прошептал Чуя, — бросай Огая. Я хочу, чтобы ты был только моим. Не желаю делить тебя с ним. — Правда? Ты уверен, что хочешь этого? — Да. — И что ты предлагаешь? Уйти от Огая к тебе? — Ну, а к кому ещё? — Ты ведь совсем не помнишь меня, а значит, не можешь быть уверен в своих чувствах. Что, если ты потом передумаешь? — Я хочу быть с тобой. Неважно, помню я тебя или нет. Ты сводишь с ума, меня тянет к тебе с невероятной силой. После того, как мы переспали впервые, не могу перестать думать о тебе, считаю каждую минуту до встречи. Это какое-то безумие, знаю, но я никогда ни к кому не испытывал ничего подобного и не говорил таких слов. Но тебе готов сказать, и ни о чём не жалею, — Чуя был искренен в своих словах; несмотря на то, что не помнил Дазая, он был уверен в своих чувствах, хотя ему самому это казалось каким-то безумием. Рядом с ним он совершенно терял голову, а вчера после секса в кабинете и вовсе крышу снесло. И если до этого происходящее казалось ему странным и пугало, к тому же Чуя считал Дазая предателем, то вчера ситуация прояснилась, и он полностью отдался на волю чувствам, решив не заморачиваться вопросами: «зачем?» и «почему?». Накахара действительно постоянно думал о Дазае, считал минуты до встречи, а когда он позвонил и сказал, что не приедет в отель, Чуя почувствовал разочарование и на душе стало паршиво. Но потом Дазай позвал его к себе, и он с радостью принял приглашение, не думая о последствиях. Бросив все дела и не сказав никому ни слова, Накахара помчался к любовнику, и ему было плевать, даже если весь мир сгорит вокруг и обратится пеплом. — Я тоже хочу быть с тобой и постоянно думаю о тебе. Но я не могу сейчас уйти. — Почему? — Нужно выяснить, что с нами произошло, почему мы забыли друг друга, что именно он сделал. Я планирую устроить обыск в доме, а может, и в его кабинете, если удастся проникнуть туда незаметно. Что-то должно быть, я это чувствую. Ответ где-то рядом. К тому же прежде нужно разобраться с Гильдией. Если я уйду сейчас от Огая, это не поспособствует устранению проблемы, а только помешает. Да и Мори может снова что-то предпринять, чтобы разлучить нас. — Ты, наверное, прав, — задумчиво проговорил Чуя. — Но мысли о том, что ты лежишь с ним в постели и он тебя трахает, сводят меня с ума. Я готов придушить его только за одно это. — Не волнуйся, я не стану с ним больше спать, найду способ, как избежать выполнения супружеских обязанностей. Я ведь тоже не хочу этого, но нужно совсем немного потерпеть. Осаму потянулся губами к устам Чуи, и они снова слились в поцелуе. На этот раз поцелуй был нежным и чувственным, а когда он закончился, Накахара перевернул Дазая на спину и принялся целовать его тело, что в конечном итоге привело к сильнейшему возбуждению обоих партнёров, и они вновь занялись сексом. Позже, лёжа в постели, любовники снова целовали и ласкали друг друга, а потом Осаму настороженно сел на кровати. — Что случилось? — спросил Чуя. — Машина подъехала. Кажется, это Огай.