us girls we are so magical soft skin, red lips, so kissable hard to resist so touchable too good to deny it ain't no big deal, it's innocent
Во всем была виновата Марлин. Именно она принесла бутылку огневиски, когда спальня шестикурсниц-гриффиндорок решила устроить девичник. Просто так, не по какому-то поводу — отдохнуть после успешно сданных экзаменов, например, потому что экзамены правда были тяжелыми, особенно Трансфигурация, которую Алиса едва не провалила, забыв, как превращать енота в чайник, и вспомнив только с третьей попытки, когда бедное животное приобрело две ручки и носик. Зато потом она вдоволь потискала енота, когда МакГонагалл не видела, а подруги прикрывали, зная трепетную любовь Алисы к животным и ее желание всех их гладить и обнимать. Лили сказала, что енот — дикий зверь, и может укусить Алису, но Гамп отмахнулась — почему-то животные не причиняли ей вреда, совсем как сказочным принцессам из мультиков, которых постоянно окружают лесные зверушки, что тоже по всем правилам должны быть дикими, пугливыми или агрессивными. Енот стоически выдержал ее пылкие объятия. Девушки собрались тесной группкой — Лили Эванс, Марлин МакКиннон, Алиса Гамп и Гестия Джонс. Впрочем, Гестия в их компании всегда была так называемой «четвертой лишней», поскольку Лили, Алиса и Марлин уж слишком хорошо сдружились, и места в их троице Гестии так и не нашлось, хотя они были милы с ней и любили ее, и подругами ей были, но не лучшими. Почему — никто из них не мог бы сказать. Просто так получилось. Но это не мешало Джонс сейчас поглощать сладости, притащенные из кухни Марлин и Алисой, вместе со всеми, и точно так же сплетничать обо всем на свете. Как попасть на кухню, также узнала вездесущая Марлин. Мародеры регулярно туда наведывались, и вроде бы МакКиннон встречалась с Сириусом и тот поведал ей секрет (Алиса не была уверен), или Лили сказал об этом Джеймс, что постоянно пытался добиться внимания рыжей старосты — неважно, факт оставался фактом: пока Марлин собирала предлагаемые домовиками кушанья в корзинку, Алиса ловила эльфов и обнимала их, не слушая пискливых возражений. В ее доме тоже были домовики, и они к тисканьям молодой хозяйки привыкли, даже не вырывались, а некоторые обнимали ее в ответ, а Алиса считала эльфов ужасно милыми, и не могла удержаться, чтобы не поймать одного и не прижать к себе. Откуда же МакКиннон взяла огневиски, оставалось загадкой. Предложенный ей бокал Алиса понюхала с осторожным любопытством, и запах ей не понравился — ударил в нос, заставив поморщиться. Но Марлин сказала, что не стоит обращать внимания на запах, а просто пить, желательно залпом, и первая подняла тост, провозгласив «За счастливую сдачу экзаменов!» Алиса послушно глотнула, и когда огненная жидкость обожгла горло, едва не закашлялась, но сдержалась и допила-таки до конца, и внутри у нее стало тепло, а в голове вдруг появился приятный туман, будоражащий мысли. И Алисе это понравилось. Настроение сразу же стало прекрасным — еще лучше, чем было — и Алиса откусила голову шоколадной лягушки, что вручила ей та же МакКиннон. — А может, поиграем в бутылочку? — спустя некоторое время и еще пару бокалов спросила Гестия, кивая на опустевшую бутылку от сока, также добытую из кухни. По глазам Лили Алиса поняла, что игра довольно веселая и в то же время, скорее всего, не принятая правилами — это магглорожденная Эванс и полукровка Джонс в таком разбирались, а чистокровные Гамп и МакКиннон не слышали — по крайней мере, Алиса точно. Она навострила уши, по команде Гестии садясь из лежачего положения на сдвинутых кроватях и скрестив ноги по-турецки, подражая остальным подругам. Гриффиндорки образовали круг, посередине которого Джонс торжественно возложила бутылку и сказала: — Крутим ее, и на кого попадает горлышко, выполняет желание того, кто крутит. Обычно играют на поцелуи, но мы же все девушки, — хихикнула Гестия. — Поэтому желание. Поняли? Согласны? Все закивали, и по брошенному жребию крутить бутылочку первой неожиданно выпало Алисе. Гамп напряглась — она не знала, какое желание загадает. Голову туманил алкоголь, и соображать что-то было ужасно сложно, а придумать стоило что-то интересное, а не просто встать на одну ногу и покукарекать, как если проигрываешь в карты. Но и пасовать Алиса не хотела. Она не была такой правильной, как староста-Лили, но и такой оторвой, как Марлин, тоже не была — нечто посередине, всегда нейтральная, не хорошая и не плохая. И никогда ей не стать такой идеальной, как Лили, что успевала и прекрасно учиться, и привлекать внимание парней, и развлекаться, и всегда сногсшибательно выглядеть — не то, что скромная Алиса. Иногда Гамп мечтала о таких же огненно-рыжих волосах и ярко-зеленых глазах, что сразу же выделяли Эванс из толпы и притягивали взгляды. Несомненно, из них троих Лили была самой красивой и умной — по мнению Алисы. Марлин была самой веселой и смелой. А Алиса… Она была доброй, милой, всегда всех слушала и всем помогала, но и Лили, и Марлин поступали так же… Нельзя сказать, чтобы у Алисы Гамп не было поклонников. Она не обладала яркой внешностью, но все же была хорошенькой, и это признавали многие. Но в основном Алиса общалась с парнями дома, на каникулах, когда ее семья устраивала светские приемы или ходила на рауты, устраиваемые их друзьями. Чистокровные аристократы не могут обойтись без таких сборищ — балов, вечеров, или просто ужинов. И во время подобных мероприятий Алиса, как любая молодая чистокровная леди, была окружена такими же молодыми чистокровными лордами. Она дружила с ними — с теми, кто учился на Слизерине, а не на Гриффиндоре, хотя вражда между этими факультетами началась, кажется, еще со времен основания Хогвартса, когда Салазар поссорился с Годриком. Но Алисе было все равно, кто где учится. С Люциусом Малфоем Алиса дружила с самого детства, и считала его едва ли не братом, которого у нее никогда не было. Так же и с другими — Мальсибер, Яксли, Долохов… А еще — Фрэнк Лонгботтом, учащийся на Гриффиндоре, как и она. Чистокровный, веселый, красивый, и оказывающий Алисе Гамп все больше знаков внимания. Но Алиса не знала, как на них реагировать, стеснялась, замыкалась в себе и отталкивала Фрэнка раз за разом. В конце концов… Какая разница, с кем она будет заводить романы в школе? Она — чистокровная леди, и родители наверняка подобрали ей жениха с самого момента рождения дочери. Предок Алисы был первым министром магии — портрет его до сих пор висел над камином в гостиной, а другой ее предок создал Закон элементарных трансфигураций, но, несмотря на все былое величие, в справочник священных двадцати восьми Гампы не вошли. Не настолько их кровь была чиста, и браки с полукровками вполне допускались — истинное благородство растворилось в веках. Семьи вырождаются — такое случается часто. Но допускались такие вольности, как браки с полукровками, ровно до тех времен, пока не родился дедушка Алисы, получивший имя Улик, как их великий предок, и вознамерившийся снова сделать Гампов теми, кем они были. С тех пор союзы с полукровками прекратились, и дедушка сильно давил на своих детей — сына и дочь, заставляя их непременно вернуть величие. Дочь Улика, Эстер, поступала так, как велел отец, выйдя замуж за чистокровку Роули, и уже своему сыну втолковывала, как важно ему продолжить род. А сын, Томас… Он женился также на чистокровной девушке из семьи Эйвери, но, когда у них родилась дочь — Алиса — ее баловали куда больше, чем ее двоюродного брата. Алиса получала полную свободу, и стоило ей чего-то захотеть — игрушку, книгу, платье, пони — ей покупали это. От нее хотели только одного — чтобы она вышла замуж за того, кого подберут Томас и Корнелия. И это было так мало, что Алиса и не спорила никогда. Алиса отчасти потому и не флиртовала с парнями, как та же Марлин — Алиса была послушной, и понимала, что когда мать и отец найдут ей мужа, спорить она не станет. — Крути, Алиса! — поторопила ее Гестия, и Гамп виновато вздрогнула, улыбнулась и крутнула бутылочку, как и показывала Джонс, так и не придумав желание. Бутылочка завращалась, и Алиса затаила дыхание, ожидая, на кого же укажет горлышко — и как же она удивилась, когда оно остановилось на Лили Эванс! Гестия захлопала в ладоши: — Отлично, Лили выполняет желание Алисы! Давай, Гамп, озвучивай! Алиса облизнула внезапно пересохшие губы. Все смотрели на нее с ожиданием, а она совершенно ничего не могла сообразить. Из головы исчезли все мысли, и ни одну идею Алиса не могла поймать — а ей так хотелось что-то загадать! Но что… А может?.. Это неправильно, точно неправильно. Хорошие девочки таким не занимаются. Алиса же всегда была хорошей девочкой. От нее никогда не было проблем — ни у родителей, ни у учителей. Она хорошо училась, не хулиганила сверх меры (когда дружишь с МакКиннон, сложно не хулиганить вообще), ни с кем не спорила, мастерски избегая конфликтов, и правил тоже не нарушала. До этого момента, наверное, потому что сам факт распития огневиски в школе — уже нарушение правил. Алиса Гамп была впервые опьяневшим подростком, в компании таких же подростков, и не думала о правилах, запретах и моральных устоях — шестнадцатилетним всегда море по колено, и почему бы и нет, если Лили так прекрасна, если ее красота так сияет, если правила игры именно это и подразумевают… Алиса пристально глянула на Эванс, снова утонув в изумрудной зелени ее глаз, нервно сглотнула и сказала: — Поцелуй меня. Лили могла отказаться — должна была отказаться. Она не так опьянела, как Алиса — то ли пила меньше, то ли огневиски подействовало не так сильно, то ли МакКиннон подливала в бокал Гамп алкоголя больше и чаще, чем остальным… Алиса ожидала, что Эванс рассердится, заявит, что это уже перебор, и на том девичник и закончится — а еще Лили могла обидеться, посчитать Алису глупой или нахальной, и потом придется оправдываться, что просто опьянела и повела себя по-идиотски, но… Все пошло совсем не так. Лили не сказала ни слова против. Она провела языком по губам, улыбнулась, кивнула, и… Алиса замерла, когда подруга придвинулась ближе, обняла ее и прикоснулась губами к ее губам — это мог быть невинный поцелуй, как обычное касание, но Алиса неожиданно для себя ответила на него, обнимая Лили и прижимая к себе. Ее губы оказались мягкими и сладкими. И тоже с привкусом алкоголя. И почему-то Алиса не могла оторваться от Эванс, а Лили не собиралась отстраняться от Гамп. Алиса запустила пальцы в шелковистые огненно-рыжие волосы Лили, и поцелуй стал горячее — в спальне вдруг стало жарко. Марлин подмигнула Гестии, схватив ту за руку и потянув за собой — Джонс по пути захватила бутылку огневиски, решив, что они с МакКиннон продолжат девичник в другом месте. Спальню подруги оставили для Эванс и Гамп — а те все целовались. Алиса прерывисто вздохнула, оторвавшись от губ Лили, и поняла, что в полумраке девичьей спальни они одни. Куда делись Марлин и Гестия, Гамп не сообразила, но их не было — а по ее спине бежала дрожь, и хотелось поцеловать Эванс снова. Или еще как-то прикоснуться. И неважно, что у нее есть как минимум двое влюбленных в нее парней, а у Алисы на днях может появиться жених (родители туманно намекали в письмах). Все стало неважно. Алиса поцеловала шею Лили, проводя языком по коже и опаляя ее горячим дыханием, и провела ладонями по ее пояснице, надеясь, что подруга не оттолкнет ее, но Лили до сих пор не отталкивала и не пыталась образумить Алису. Наоборот — она сама притянула ее ближе, заставив оторваться от своей шеи, и поцеловала, на этот раз глубже — и у ее губ был тот самый вкус то ли ванили, то ли молочного шоколада, то ли огневиски, а то всего одновременно. Алиса ответила, и из груди ее вырвался тихий стон, а ладонь легла на грудь подруги, нежно проводя поверх одежды. Алиса провела руками по спине Лили вверх, цепляя край кофты, и снова дохнула ей на шею, прихватывая губами кожу вкуса ванили. Это было так… ново для нее. Во всех смыслах ново, потому что незамужние молодые леди из благородных семей не занимаются таким до брака ни с парнями, ни с девушками. Алиса знала, как это происходит, только из фильмов, и то — в фильмах, что она смотрела, не показывали, что герои делают после поцелуев. Действия ей подсказывало тело. Любовь — особенное чувство, волнующее, головокружительное, поднимающее на небеса или бросающее в пропасть — если верить книгам, фильмам и песням. Иногда Алисе было даже жаль, что ей не дозволено испытать такого, иногда она грустила, особенно когда стала подростком, и видела, как ее подруги встречаются с парнями. В душе Алисы шевелилась зависть, когда она видела, как вокруг Эванс увиваются сразу двое парней, и она может выбирать — либо Снейпа, либо Поттера, а то и вовсе кого-то третьего, четвертого или пятого, и Марлин может, не говоря уж о Гестии, а у Алисы Гамп вся жизнь будто распланирована и разлинована в клеточку материнской аккуратно-твердой рукой: закончить Хогвартс, выйти замуж, родить детей. Работа в жизни леди из благородной и чистокровной семьи не подразумевалась, только управление родовым поместьем мужа и воспитание наследников, а больше от женщин-аристократок ничего и не требовалось. Только судьба красивой хозяйки дома не слишком прельщала Алису — ей хотелось чего-то большего, чем простая жизнь, ей хотелось приключений и романтики, да хотя бы вслед за белым кроликом вниз головой в нору, играть в крокет с королевой с помощью фламинго, убегать от колоды карт, прыгать по шахматным клеткам, разговаривать с цветами… Алиса Гамп была мечтательницей и фантазеркой, как ее тезка из книжек Льюиса Кэрролла. Алиса не хотела быть, как все — но от нее требовали быть, как все. Отец, мать, брат, тетя и дядя, дедушка и бабушка — все хотели видеть Алису не той, кем она была. Но Алиса была Алисой. И сейчас все правила, которые построили для нее родные сыпались из-под пальцев разбитыми зеркальными стеклами, когда губы Алисы накрывали губы Лили. Для нее это был первый поцелуй; Алиса не слишком умела, не знала, как, но, к счастью, Лили знала лучше, и Алиса просто позволяла подруге вести, а спустя пару минут и сама поняла, как надо, и отвечала уже более уверенно, а низ живота ее наполнился горячим вязким теплом. Новое ощущение смутило Алису так, что щеки ее залились румянцем, но остановиться у нее бы уже не получилось, она просто взорвалась бы на кусочки, если бы Лили сказала, что больше нельзя. И если бы Лили остановила ее — кто знает, что случилось бы с их дружбой, потому что тогда Алисе стало бы стыдно и обидно одновременно. Лили до сих пор не останавливала Алису — она переняла инициативу на себя, касаясь губами шеи Гамп, от чего та задрожала и тихо застонала — прикосновение к шее отдалось приятной волной тепла по всему телу. Алиса отвела голову назад, подставляя шею поцелуям подруги, и тут Лили начала расстегивать ее блузку. Немного отстранившись, Алиса сама стащила с себя блузку и майку, оставшись в простом черном лифчике, и провела языком по пересохшим губам. Жарко было не в комнате, нет — жарко было внутри нее, и жар этот рвался наружу. Алиса снова потянулась к губам Лили, и осторожно начала расстегивать ее кофту подрагивающими и непослушными пальцами. Надо остановиться, Алиса. Надо перестать, пока еще не перейдена грань окончательно, пока еще есть шанс вернуться обратно, сделать вид, что они — просто подруги, что Алиса просто выпила лишнего, и виновата во всем Марлин, что подливала ей в бокал огневиски, а глупышка Гамп пила, не задумываясь о последствиях, обвинить в ее срыве алкоголь и МакКиннон, но никак не саму Алису, потому что Алиса — хорошая девочка, а то, что она делает… что они с Лили делают — это неправильно и не принято не только в высшем обществе, но и в обществе вообще, потому что девушки должны любить парней, а не друг друга, и если бы их увидел дедушка — слег бы с сердечным приступом. Но сейчас здесь не было дедушки, не было матери, никого не было — были только Алиса и Лили. Люди делают такое с теми, кого они любят — в идеальном мире, в личной Стране Чудес Алисы Гамп. Там нет браков по расчету, нет никаких обязательств и нет принуждения со стороны родственников. Там есть только любовь, разноцветные радуги и улыбающиеся коты. Но в реальности все иначе — коты не улыбаются, радуги недолговечны и тают спустя пару секунд, а коты царапаются и кусаются, если крепко их прижать к себе. И любовь в реальности так же жестока и требовательна. От Лили требуют чего-то парни. Алисе требования выдвигает семья. Лили необходимо выбирать. У Алисы нет выбора. Лили — магглорожденная, и за это многие ее презирают. Алиса — чистокровная, и поэтому от нее многого ждут. Но сейчас… Наверное, сейчас можно забыть о семьях, фамилиях, друзьях и правилах. Сейчас они просто Лили и Алиса — две девушки, которые целуют друг друга, раздеваются, и сердца их бьются быстрее — то ли от волнения, то ли от предвкушения. Лили расстегнула лифчик Алисы, в то время как она стянула с нее кофту. Грудь у Алисы была обычной — не то чтобы большой, но и не совсем маленькой, как полагается груди обычной девушки-подростка. Щеки Гамп залились краской, и она тоже расстегнула лифчик Лили — пальцы все еще дрожали, но слушались. Алиса прерывисто вздохнула и прижала ладонь подруги к своей груди, сама точно так же касаясь ее, изучая на ощупь и удивляясь мягкости и нежности ощущений. Это не любовь, думала Алиса, осыпая легкими поцелуями плечо подруги, отодвинув с него прядь огненно-рыжих волос. Это не любовь, но Лили пахла клубникой и ветром, а кожа у нее мягкая и шелковистая. Это не любовь, но лучше уж так, чем первый раз с мужчиной, которого Алиса боялась из-за всех особенностей физиологии. В шестнадцать лет она уже знала, как все устроено и как все это происходит, и подробности ее пугали, учитывая то, что мужа своего Алиса может и не полюбить, а без любви все совсем не так приятно. Без любви вообще невозможно что-либо делать — даже домашнее задание по Нумерологии. Поэтому Алиса не выбрала Нумерологию — зато выбрала Прорицания. Не потому, что верила в них, просто ей нравилась эта (псевдо)наука. Если что-то не нравится — то нет смысла этим заниматься. Любовь — это то, что вращает Землю. Любовь — это то, с чего все началось, а закончится все, когда любовь исчезнет из мира. Лили не любит Алису, и это нормально. Алиса все понимает — разумом, но разума в Алисе остались малые крохи, все заменил алкоголь и какие-то странные мечты, мечты о том, что ее будут любить за то, что она — это она, а не потому, что так положено. Не потому, что так скажет ее дедушка. Не потому, что она — выгодная партия из хорошей чистокровной семьи. Просто потому, что Алиса — это Алиса, что у нее смешная родинка на ключице, что она печет яблочную шарлотку, что она покупает много маггловских ручек и теряет их, что она обнимает домовых эльфов и до сих пор читает детские сказки. Алиса всю жизнь нуждалась в любви, но получать ее от родственников и подруг — это одно, а вот так, когда чужие нежные руки скользят по телу, когда поцелуи касаются губ — нежно и горячо, когда открываешься перед человеком полностью, не думая о последствиях, потому что это Лили, это же Лили — это совсем другое. И то, что происходило между Алисой и Лили — не было любовью. Утром им обеим будет стыдно, неловко, может, они даже дружить перестанут. Но до утра еще было время, а ладонь Лили все еще лежала на ее обнаженной груди, и от этого по телу бежала чувственная дрожь. Алиса медленно провела языком по нижней губе, а потом наклонилась и провела языком по груди Лили — сначала только вверху, а потом опустилась ниже, обхватывая губами сосок. Кровь Алисы — это огневиски. Или бурлящая и кипящая лава. Сейчас она думала только о Лили. У нее сладкая кожа, у нее мягкая грудь, у нее горячие губы, и внутри у Алисы тоже горячо, сдержаться невозможно. Ей необходимо прикосновение там, иначе она просто сломается напополам, разлетится на осколки, не выдержит. Это как Бомбарда Максима. Лили догадалась, что было нужно Алисе. Откуда — неизвестно, но так лучше, чем обеим быть неопытными и только мучить друг друга, не получая удовольствие. Щеки Алисы вспыхнули румянцем, потому что так к ней еще никто и никогда не прикасался. Она застонала — от пальцев внутри стало чуточку больно, но совсем чуточку и только на несколько секунд. Сначала Алиса замерла, а потом подалась бедрами навстречу Лили, продолжая осыпать поцелуями ее грудь, плечи и ключицы, перебирая в пальцах ее шелковистые мягкие волосы, и ей тоже стало интересно… а почему бы и нет? Алиса беззастенчиво запустила руку под юбку Лили и коснулась ее лона. Не рискнула вводить туда пальцы, боясь причинить боль, но погладила сверху, лаская, и по телу ее пробежала еще более сильная дрожь. И Алиса не совершала ошибку. Алиса была пьяна, Алиса целовала девушку, Алиса прикасалась к лучшей подруге под юбкой, но это — не ошибка. После этого Алиса не потеряет девственность, и никто не упрекнет ее в том, что замуж леди Гамп вышла, не будучи девушкой. Но она не думала об этом. Голова у нее шла кругом, комната плыла, словно она падала в кроличью нору, словно она летела где-то в облаках. Свободной рукой Алиса провела по позвоночнику Лили, спускаясь к пояснице и под край юбки, огладила бедро, а другой все еще прикасалась к ней там, внизу, думая, что раз ей, Алисе, не было больно, то и Лили не должно, наверное. Алиса осторожно ввела в подругу палец, как можно нежнее.I kissed a girl just to try it I hope my boyfriend don't mind it
Зависеть от людей — плохая привычка, но эта привычка стала частью ее. Она привязывалась, она открывала душу, она была слишком искренней, чтобы носить маски, и слишком открытой, чтобы хранить секреты. Она была готова впустить в свое сердце всех, всем там хватило бы места, всех Алиса Гамп могла поддержать, подбодрить и обогреть. Стихия Гриффиндора — огонь, и каждая из троицы верных подруг была пламенем. Марлин — молния, золотая вспышка посреди черного неба, яркая, сопровождаемая шумным раскатом грома. Лили — костер, ярко-рыжий, но не разрушающий дома, не убивающий людей — нет, Лили — это костер, который разводят путники, чтобы согреться в темную ночь, отогнать диких зверей и приготовить еду. А Алиса — это тот огонек, что пылает в духовке, где готовятся яблочные штрудели, это мирное и доброе пламя, которое не может причинить вреда — свеча, стоящая на подоконнике дома, где с нетерпением кого-то ждут, свеча, по огоньку которой уставший странник найдет приют. Но, утешая Лили после ее ссоры с Северусом, Алиса обнимала подругу, говорила что-то доброе и утешающее, а внутри чувствовала… торжество. Мягкая, добрая и нежная Алиса Гамп чувствовала радость. Она пугалась тогда своей радости. Несколько дней ходила за Лили буквально хвостиком, постоянно угощала ее чем-то, заглядывала в лицо подруги так, как будто та была больна, а Алиса ухаживала за ней и помогала выздороветь. Отчасти Алиса делала это из-за чувства вины за торжество, за злорадство и ложь, когда она говорила «я так тебе сочувствую». Когда Фрэнк пригласил Алису в Хогсмид, она отказалась, сказав, что обещала подругам, и они правда пошли туда втроем. Только Марлин почти сразу убежала на свидание, куда изначально и собиралась, а Алиса и Лили гуляли вместе, и Алиса жевала перечных чертиков, а ветер развевал волосы Лили, что так напоминали Алисе языки пламени. И никакой зависти за то, что Эванс такая красивая — только желание любоваться. Протянуть ладони к костру, согреться, прогнать ночные тени. Алиса думала, что Фрэнк пригласит взамен нее другую девушку — но нет. Она увидела его в Хогсмиде, в компании его друзей, исключительно мужского пола. Фрэнк смеялся, как и всегда — Алиса не помнила его без улыбки. Встретившись взглядом с Гамп, Фрэнк подмигнул ей — Алиса растерянно покраснела и опустила глаза.it felt so wrong it felt so right
Алиса еще никогда не получала такое удовольствие от прикосновений. Она любила прикосновения — она очень любила обниматься, она обнимала подруг, обнимала родных, она тискала проходящих по улице кошек и собак, она даже спала в обнимку с плюшевым слоником. Она целовала в щеку мать, отца, дедушку, Лили и Марлин, и Гестию, и Люциуса — каждый раз целовала, если они встречались не в школе. Малфой ворчал, смотрел неодобрительно, но терялся в улыбке Алисы. Она любила держаться за руки, постоянно хватая ладони тех, кто шел рядом. Физический контакт был важен для Алисы. И сейчас она сходила с ума, уплывая куда-то далеко, стоило только Лили прикоснуться, и сама касалась — не зная толком, как надо, просто желая сделать приятное, двигая рукой, повинуясь какой-то догадке. Поймав губы Лили, поцеловала ее снова, нежно, но горячо. Их дыхание стало одним на двоих — терпкое и пахнущее огневиски. Алиса чувствовала пальцы Лили, двигаясь ей навстречу, заглушая свой стон поцелуем. Алисе словно снился сон. Потрясающий сон, приятный, чудесный, от которого не хочется просыпаться. Во сне тоже можно думать, если спишь не слишком крепко. Иногда ты даже осознаешь, что все, что видишь перед собой — неправда, иллюзия, порожденная разумом и душой. Но во сне нельзя так отчетливо чувствовать прикосновения, нельзя ощущать такое удовольствие, заполняющее целиком. Как жаль, что они обе не аристократки. Тогда они могли бы видеться и на каникулах, и очень часто встречаться после окончания школы. Приходить на светские рауты, и, вместо того, чтобы весь вечер танцевать с мужьями, беседовали бы за бокалом виноградного пунша — а еще в любом поместье чистокровной семьи можно скрыться так, что никто не найдет, а потом сослаться на то, что любовались платьями друг друга или фамильными украшениями, хотя на самом деле снимали эти самые платья, покрывая поцелуями освобожденную от тяжелого ожерелья шею. Эванс бы прекрасно выглядела в платье… В зеленом, под цвет ее глаз. Или в красном, что сочеталось бы с волосами. — Лили… — вырвалось из груди Алисы чувственным стоном. Внутри у нее все сжалось, переворачиваясь вверх тормашками. Так нежно, так мягко, так страстно, так… слов не подобрать. Остались только стоны, длинные и протяжные, и поцелуи, которыми Алиса заглушала сама себя. Руки, губы, гладкая кожа, дразнящий аромат миндаля, добавившийся к запахам клубники и ветра, и пальцы, и горячее тепло, и шелковые волосы… И неважно, даже если это сон, и утром все растает, потому что лучшего сна и придумать нельзя. Два девичьих тела переплетались на большой кровати, освещенные лишь луной, заглядывающей через приоткрытые занавески. В спальне жарко. В спальне горячо. Спальня, которая в столь позднее время должна быть тихой, наполнилась звуками — стонами, вздохами, полувскриками. Алиса вся растворилась в ощущениях — сгусток желания и нежности одновременно. Она подставлялась поцелуям Лили и ее пальцам, ласкала ее все быстрее, увеличивая темп, и ласки Лили тоже стали активнее. Алиса задрожала, по ее телу прошли чувственные волны, сладкое томление, горячая страсть и щемящая душу нежность. Услышав из уст подруги свое имя, она не выдержала — все ее тело накрывает пик наслаждения, Алиса застонала, замирая, и тут же расслабилась. Она устала и она все еще пьяна — то ли от огневиски, то ли от первого занятия любовью. Алиса заснула легко и быстро, по-детски подложив ладошки под щеку, сворачиваясь клубочком. Она всегда спала так — как большая кошка.***
Сегодня воскресенье, вспомнила Алиса, уроков нет. Это первое, что пришло ей в голову, когда лучи рассветного солнца упали на сомкнутые веки. Ресницы Гамп затрепетали, она повернулась на бок в попытках избежать солнечного света, и тут ее нос наткнулся на чье-то плечо. От плеча пахло миндалем. Алиса кое-как открыла сонные и слипающиеся глаза — похмелье отозвалось неприятным нытьем в висках. Рядом с Алисой в постели лежала Лили Эванс. Они обе были без одежды. Алиса в ужасе вздохнула — она вспомнила все. Как теперь жить дальше? Она только что переспала с девушкой. О Мерлин, как она сможет смотреть подруге в глаза? Всем подругам! Алиса застонала, накрыв лицо ладонью. Самое ужасное состояло в том, что ей очень понравилось все, что произошло между ними ночью. Безумно понравилось. И даже несмотря на неизбежный будущий брак по расчету — почему бы не пожить немного для себя хотя бы год? Пока Алиса не окончит Хогвартс и не станет девушкой на выданье? Пожить так, как ей самой хочется, а не как диктуют чересчур властные родственники? Любить Лили, например… Нет, Алиса с ума сошла. Лили точно не согласится быть ее девушкой. Будет чудом, если Эванс не проклянет Алису, будет чудом, если Эванс продолжит с ней общаться, потому что Алисе кажется, что, как только Лили проснется — она тут же начнет злиться. Алиса легла на бок рядом с Лили, глядя на ее лицо. Спящая Эванс выглядела трогательной и беззащитной. И очень красивой. Алисе хотелось снова попробовать заснуть, зарываясь носом в огненно-рыжие локоны, но им было необходимо все выяснить. К чему откладывать объяснение на потом? Решившись, Алиса протянула руку и коснулась обнаженного плеча подруги. — Лили, — позвала она. — Проснись, — и добавила самое глупое, что только можно было сказать в данной ситуации, — Доброе утро. Лили повернулась к Алисе — Гамп задержала дыхание, напряженная, как струна — и увидела на лице подруги улыбку. Смущенную и немного виноватую. Она сжала ладонь Эванс, медленно расслабляясь, чувствуя, как нервы из натянутых до отказа струн обращаются в тонкие мягкие нити. — Я никогда раньше не пила огневиски, я не должна была, прости меня, — она нервно поправила короткие волосы. Одеяло сползло с груди, но у Алисы не возникло желания прикрыться. …а гори оно все зеленым пламенем. Им было хорошо вместе. Лили не рассердилась. Алиса нежно и мягко улыбнулась. Сейчас она казалась себе очень сильной. Способной разрушать барьеры и ломать вековые традиции. Способной спорить с самим министром магии, если придется. Способной менять всеми принятые установки. Когда-то давно Гампы были реформаторами и изобретателями. Возможно, кровь предков передалась и Алисе? — А знаешь, Лили, — сказала Алиса. — Не прощай меня. Мне понравилось то, что было ночью. И мне нравишься ты. Поэтому — неважно, ты можешь злиться на меня, можешь избегать меня, можешь разорвать нашу дружбу… Я знаю одно — я была счастлива сегодня. Я никогда об этом не пожалею. Впервые за шесть лет обучения в Хогвартсе в Алисе Гамп проявляется храбрость принять себя такой, какая есть, принять свои желания, свои предпочтения и свою натуру. Алиса Гамп — бисексуальна. Ей осталось только решиться. Шагнуть в пропасть, и, падая, отрастить крылья. Лететь свободно, не скованная ничем, птица, которая ни у кого не спрашивает разрешения. Сколько раз Алиса завидовала птицам, провожая их взглядами в небе? Сколько раз она мечтала тоже так полетать — есть такая магия, так почему бы не попытаться ею овладеть? Алиса не считала мужчин плохими или неприятными. Все они — и мужчины, и женщины — люди, а люди разные, и в том их прелесть. Есть злые люди, есть добрые. Есть храбрые и есть трусы. Есть подлецы и есть благородные. Качества характера, неважно, плохие или хорошие, не делятся по половой принадлежности. Женщина может быть эгоистичной стервой, изменяющей своему мужу за спиной и вытягивающей из него деньги. Мужчина может быть преданным, верным и готовым отдать жизнь за возлюбленную, даже не помышляя о взгляде на других. Алисе твердили, что она должна будет выйти замуж и родить детей, и что в этом предназначение женщины, а не в чем-то еще. Глупости. Женщина может делать то, что ей нравится и то, что ей хочется. Хочется быть женой и матерью — на здоровье. Хочется заниматься боевой магией — пожалуйста. Хочется пилотировать самолеты — почему бы и нет. Алисе нравится боевая магия, хотя она не выделяется на уроках Защиты от Темных Искусств. Алиса знает теорию назубок, и, возможно, однажды она станет аврором. Ей бы хотелось. У нее бы получилось. Алисе нравится Фрэнк — он добрый, веселый и забавный. Но также Алисе нравится и Лили. И после того, что было между ними ночью, Алиса хотела бы зайти дальше. Сделать шаг, расправить крылья. Легко и просто. Она не разобьется о камни — у нее за спиной вырастут два крыла. После бессонной и пьяной ночи Алиса ощущала себя окрыленной, что в душе, что в теле. — Пожалуйста, встречайся со мной.I'm curious for you caught my attention I kissed a girl and I liked it