один из способов приручения лейтенанта Чайлда

Итэр встречается с полом лицом. Руки ноют от стальной хватки тонких пальцев, волосы на затылке больно тянет — это лейтенант их так сильно дёрнул, что чуть ли с корнём не вырвал. Конченый. Итэр поскуливает и кряхтит под весом мужского тела, вдавливающего его в линолеум настолько сильно, что он в какой-то момент не может дышать, и только нелепо рот раскрывает. Пытается вдохнуть. Вдыхает, но с трудом. Заломанные за спину конечности спустя пару секунд начинают гореть огнём, потому что их почти изламывают, выкручивают. До ужаса безбожно. Тяжёлое, осиплое дыхание лейтенанта, с которым офицер дрался вот ещё мгновенье назад, слышится донельзя громко. Юноша затылком осязает его свинцовый взор. Его вязкое, разъедающее презрение, проникающее под разгорячённую кожу жгучими иглами. Чувствует его возбуждение. Итэр успел за время знакомства выучить повадки Чайлда вдоль и поперёк. Странности поведения, к которым пришлось привыкнуть, предпочтения. О последнем нельзя говорить на повседневный манер. Потому что это грязно. Пошло. Безобразно. Дико. Он любит трахать грубо. Он любит, когда Итэр ебёт его до потери сознания. Он любит, когда Итэр его удушает и трахает себя его членом. Любит заполнять Итэра спермой до отказа, но не любит, когда Итэр делает с ним то же самое. Он любит драть на полу. И Итэру нравится. Офицер болезненно стонет — Чайлд впутывается пальцами в волосы сильнее, дёргает на себя и заставляет отклонить голову. Сбивчивое дыхание лейтенанта обжигает кожу уха и щеки, а тяжёлый взор невольно пленит юношу нездоровым восторгом. Давненько Чайлд на него так не смотрел. Столько презрения и неуёмной злобы бушует на глубине синих глаз. Столько горького отчаянья пляшет в этом тёмном, вязком омуте пленительной синевы — Чайлд словно спрашивает: «Почему?». Итэр не знает ответа. — Ты так жаждешь моего члена, да, грязная шлюшка? — басовито рычит Чайлд. Он вжимается бёдрами в ягодицы офицера, и тот тихо, томно вздыхает. Твёрдый, до ужаса горячий член мужчины, толкающийся в него ненавязчиво, к досаде Итэра действует на тело возбудителем — собственный член незамедлительно дёргается, отзываясь на ласки. — Иди нахуй, лейтенант, — выстанывает полицейский, — Я не шлюха. «Не шлюха» — уверяет он и себя. Но это звучит так абсурдно, когда Итэр вспоминает о том, что трахается каждый день с лейтенантом в его кабинете, и иногда отсасывает Венти под столом, пока тот непринуждённо общается с коллегами. «Не шлюха» — продолжает твердить себе офицер. Странно, что это совсем не помогает. Временами ему хочется плакать. Возможно, ебля без обязательств с коллегами была дурной затеей. Возможно, будь Итэр более человечным, то не стал бы пользоваться чувствами двух людей одновременно. Венти любит его. Чайлд любит его. А Итэр никого не любит. «Не позволено» — заядло повторяет подсознание. — Хей, — смеётся раскатисто лейтенант, — Потише. Сбавь обороты, милый. Итэр бы огрызнулся вновь, да вот рьяный толчок в задницу выбивает из головы абсолютно всё, кроме неистового возбуждения. Юноша будто горит от экстаза — он инстинктивно прогибается в спине. Чувствует горячие руки мужчины, заскользившие немедля по пояснице. Чувствует грубые пальцы под тканью перчаток, что надавили на линию позвоночника сильнее, безмолвно приказывая выгнуться более откровенно. И Итэр выгибается. До яро стиснутых зуб, но выгибается. Так мягко, элегантно — Чайлд любит в Итэре изящность. — Хороший мальчик, — похвала служит Итэру лучшей наградой. Снова толчок. Офицер со стыдливым скулежом прячет лицо от внимательных глаз лейтенанта. Он вжимается в грязный пол, и не испытывает отвращения — это лучше, чем созерцать ехидную гримасу Чайлда. Мужчина больше не удерживает его руки. Итэр может сбежать, уверенный в том, что Чайлд не станет преследовать его. Чайлд ценит личное пространство Итэра, как бы смехотворно это сейчас ни звучало. Но Итэр не сбежит. Бархатный язык лейтенанта проходится по загривку. Офицер захлёбывается стоном. — Можно я укушу тебя? Несмотря на то, что Чайлд взял на себя роль безжалостного спермотоксикозника, он по-прежнему спрашивает разрешение на некоторые действия. Чайлд боится оставлять засосы и укусы, потому что беспокоится, что у Итэра могут появиться проблемы. Итэру казалось это милым в первое время, но сейчас, когда мужчина задаёт этот вопрос в тысячный раз, хотя заведомо знает ответ, ужасно раздражает. — Кусай, — приглушённо бормочет Итэр, едва ли слюни не пуская от бурлящего в нём исступления, — Куда хочешь кусай. Пожалуйста, кусай… Итэр с ума сходит, когда Чайлд ведёт себя, как животное. Когда Чайлд втрахивает его в свой стол, вгрызаясь зубами в загривок до крови, Итэр бьётся в безумной эйфории. Ему нравится выводить Чайлда из себя, да так, чтобы это пришло к ярому и жёсткому сексу чуть ли не до синяков и поломанных столов, кроватей, туалетных кабинок и прочих поверхностей. Чайлд действительно превращается в необузданного зверя, стоит ему возбудиться. — Ах! О, боже… Итэр почти вскрикивает, ощущая, как зубы прокусывают кожу его горящего затылка в кровь — глаза закатываются, как только рьяный укус начинает беспощадно печь и покалывать. Юноша колотит кулаком по полу, пребывая в дичайшем удовольствии, задыхается рваными вздохами и обильно выделяющейся слюной, и тереться о член Чайлда начинает, словно мстя за своё невообразимое возбуждение. — …Сучка, — слышит он низкое рычание лейтенанта. Итэр вздрагивает: ствол мужчины становится больше, твёрже, и так сильно пульсирует, что пронзает даже тело юноши волной приятного мандража. Офицер перестаёт дышать на пару секунд, ожидая дальнейшие действия Чайлда. Их не приходится ждать долго. Лейтенант придавливает парнишку собой к полу, жмётся лбом в плечо и шумно дышит, начиная долбиться сквозь одежду так мощно, грубо, и словно бы даже головкой члена в сфинктер тычется. Итэр ответно прогибается в спине сильнее, пытается развести ноги шире, и стонет то низко, то высоко, иногда аж порыкивая. Он возбуждён — как обычно, неимоверно сильно — ему пахнет сексом, и он готов на стены лезть, лишь бы Чайлд его оттрахал, как последнюю, самую дешёвую и матёрую, шлюху. — Итэр, — Чайлд сам задыхается тяжёлым возбуждением, и едва может два слова связать, — Останься со мной. — Нет, — отрезает офицер, — Не могу. Он глушит в себе болезненный хрип, когда Чайлд втискивает собой в пол плотнее. Юношу щекой в поверхность вдавливают — вероятно, нарочно — и снова так сильно сжимают запястья, что кожу начинает отвратно жечь. Итэр жмурится, изламывая брови домиком, терзая нижнюю губу. Он даже забывает о рваной ранке на ней, продолжая изъедать уста в кровь. Чайлд бесится. Он кусается сквозь рубашку в плечо, сжимая зубы безжалостно, вновь оставляя глубокий укус. А Итэр только причитает себе под нос, ёрзает от двойной порции боли, и сам того не понимая приносит лейтенанту больше крышесносного удовольствия: тот постанывает от его беспокойных ёрзаний. Юноша покрывается мурашками от широких мазков раскалённого языка по скуле, которые сменяются нетерпеливыми покусываниями. Мужчина явно теряет контроль, обуреваемый яростью и бесконтрольным возбуждением. — Конечно, ведь ты так не хочешь потерять Венти, — лейтенант язвительно усмехается, — Точнее, его член. — Хочешь снова подраться на почве ревности? — подначивает Итэр. В ответ звучит лишь раздражённый вздох. Чайлд смягчается — его руки ласкают зудящие запястья юноши тёплыми поглаживаниями, и такими трепетными, что Итэр на миг забывает, каким мужчина может быть садистом. Что ж, Итэр не жалуется. Сам ведь воспитывал методом «кнут и пряник». Если бы не настойчивость офицера, вряд ли Чайлд бы вообще решился хоть на самую малую интимную близость. Боялся её он. Поначалу, конечно, Итэр был вынужден проявлять терпеливость: первым их шагом к сексу были влажные поцелуи с лёгкими касаниями — Итэр изо всех сил сдерживался, чтобы не облапать мужчину по-зверски жадно. А тот оказался неимоверно робким и стеснительным. Первые две недели он оставался таким, а затем вдруг внезапно набрался уверенности и завалил Итэра с желанием трахнуть на его же рабочий стол. На обеденном перерыве, к счастью, а не во время работы. Поэтому их никто не засёк. Нынешний Чайлд наученный. У него, благодаря Итэру, появился опыт. Будь он снизу, или сверху, итог один — до ужаса жаден до секса. Чайлду всегда мало одного раза, и он будет драть, пока сперма обильными потоками из задницы офицера вытекать не будет. Пока он не отключится от ярых вколачиваний Итэра в его поджарое и покрытое боевыми шрамами тело. Он животное. — Трахни меня, лейтенант, — шепчет Итэр в пол, — Я очень хочу кончить. — Не всё так просто, малыш, — урчит с бархатистой истомой мужчина, — Отсоси мне. Юношу перестают грубо вжимать в пол — Чайлд поднимается и отходит к столу. — Чертовски… — шепчет с придыханием Итэр, плавно встав на четвереньки, — Ненасытный. — Верно, — не спорит полицейский, — И тем не менее, ты получаешь удовольствие. Хочешь знать, как ты выглядишь сейчас? Парень не произносит ни слова, однако подползает к ногам мужчины всё ближе, и ближе, пока не тычется носом в его пах. Он ласкается щекой о выпуклую ширинку, пару раз проходится по ней шершавым языком, и снова трётся щекой, как ищущий ласки котёнок. Вслушивается в низкие вздохи лейтенанта, и довольно жмурится от пальцев, сжимающих пряди волос. — Как маленькая шлюшка, — хрипит Чайлд, хватаясь свободной ладонью за угол стола, — Что ужасно любит мой член. — Что правда, то правда, — признаёт Итэр, — Я люблю твой член. Чайлд теряется в возбуждённом стоне после того, как офицер жадно вжимается лицом в пах. Он трётся о горячий член носом и специально рвано выдыхает, чтобы ощутить, как орган дёрнется. И он получает то, что хочет. Помимо того, что ствол яро запульсировал и окреп, Чайлд остервенело толкнулся бёдрами. Юноша в лёгком недовольстве хмурится от грубой ширинки брюк, тычащейся в щеку. — Хватит дразниться, Итэр, — молвит Чайлд, — Соси. Офицер поднимает шаловливый взор на мужчину. Тот смотрит на него опьянённо, будто даже рассеянно, и едва успевает глотать воздух между беспрерывными постанываниями. Лейтенант перевозбуждён — и Итэр вместо того, чтобы бояться за свою задницу, безмолвно ликует. Вот, за что юноша так любит дразниться с мужчиной — последний просто с ума сходит и теряет остатки разума. Он за это из него всю душу вытрахает, но Итэру это только в радость. Парень сосёт, но сосёт совсем не так, как хочется Чайлду, а сквозь одежду. Жестоко издеваться над возбуждённым взрослым мужчиной, да разве Итэра это волнует? — Итэр! — чуть ли не молит Чайлд, — Я хочу, чтобы ты отсосал мне по-нормальному, а не- — Будет тебе ещё, лейтенант, — пришёптывает Итэр. Он, несмотря на грозные шипения и обещания непременно оттрахать до беспамятства у всех на виду, только ленивее языком по брюкам проходится. И даже глаз с лейтенанта не сводит, глядя вызывающе, с хитрым прищуром. Пальцы мягко касаются бляшки ремня — Чайлд вздрагивает. Он уже облегченно вздыхает, а Итэр, словно передумав, только дразнится, поглаживая холодный металл подушечками непослушных конечностей. Юноша припечатывается губами к ширинке, заглатывая в себя как можно больше ткани с горячей плотью под ней, и сосёт, неотрывно глядя в глаза. С причмокиванием отстраняется, чтобы облизаться, и вновь одержимо приникает, исцеловывая то металлическую молнию, то шов ширинки. Он отлипает спустя томительные секунды. Место, которое он так усердно лизал и сосал, стало на порядок темнее остальной ткани. И влажное оно донельзя, и вязкое неимоверно. — Итэр, — жалобно скулит мужчина, — Ну хватит… Юношу его мольбы не берут. Итэр отирается лицом о внутреннюю сторону бедра мужчины, гортанно мурлыча, и медленно спускается вниз. Вот он уже ласкается об его ноги, не брезгуя потереться щекой о носок лакированного туфля. Итэр даже игриво тянет за шнурок, ослабляя узел бантика, и послушно одёргивает руки после предупреждающего рычания. Чайлд над ним тяжело дышит, смотря подчиняюще и сердито — слишком сексуально, как думает Итэр. — Ладно, — кончает распаляющие ласки офицер, — Ты хороший мальчик, а хорошим мальчикам положена награда. Он резко тянет замок вниз, расстегнув ширинку. Высвобождает налившийся кровью член из-под ткани нижнего белья, и страстно припадает устами к крупной головке. Долго ждать чайлдовской реакции не приходится — мужчина несдержанно стонет и лихорадочно бормочет «да, да, да». Итэр заглатывает всё больше и больше, берёт за щёку и пытается ублажить ещё и языком, проходясь им по вздувшимся венам и уретре. Чайлд едва ли не с каждой ласки в оргазме сотрясается, и тем не менее властно насаживает юношу на возбуждённый член глубже. Подаётся бёдрами вперёд, а Итэр с жадностью в себя принимает, обхватывая припухшими устами плотно и горло нарочно сокращая. — Невероятно, — хрипит лейтенант, рваными толчками врываясь во влажный рот юноши, — Ты сосёшь бесподобно, Итэр. Будто у него были другие варианты для сравнения. Но это, бесспорно, очень льстит. Итэр в знак благодарности низко мычит, пуская приятные вибрации по члену мужчины. Язык смазывает выделяющуюся смазку, и парень незамедлительно её глотает, тут же принимаясь посасывать липкую головку и ласкать уретру, доводя Чайлда до апогея удовольствия. Юноша надрачивает мужчине у основания, полизываниями сползая к яйцам. Он без промедлений обхватывает губами одно, любовно посасывая, и Чайлду продыху от томных вздохов не даёт, соскальзывая пальцами от основания к головке. — Венти ты тоже сосёшь так хорошо? — рука лейтенанта легла на затылок, — Или с ним ты более сдержанный, м? Юноша закатывает глаза, вбирая в рот сразу половину ствола. Однако он совсем не ожидал, что Чайлд тотчас этим воспользуется и ворвётся возбуждением полностью, да ещё и начнёт долбиться неистово, без доли нежности. У Итэра болят уголки уст, в уголках глаз скапливаются капельки слёз, но он всё равно пропускает глубже, расслабляет глотку и сжимает её до приятных судорог у Чайлда, когда приходится сглотнуть вязкую слюну. Мужчина вколачивается яростно, не жалея офицера совершенно, и что-то сквозь зубы гневно цедит. Итэр поскуливает, срываясь на хрипы, жмурится и хмурит брови, позволяя трахать себя в рот так, как Чайлд того захочет. Ведь Итэр даже от такой жестокости получает невероятное удовольствие. Ощущение того, что Чайлд порвёт ему рот, если не сбавит обороты, до жути будоражит — собственный член уже откровенно изнывает по вниманию. Но Итэр себя не касается. Знает, что Чайлд не любит, когда он доставляет себе удовольствие самостоятельно. Лейтенант втрахивается в него беспощадно, больно сжимает волосы на затылке и притягивает к себе ближе, чтобы юноша точно каждый сантиметр члена в себя принял, чтобы себя не жалел. И Итэр принимает же. — Ты — мой спермобак, — сипло произносит Чайлд, — Не хочу, чтобы Венти трахал тебя. Не хочу, не хочу, не хочу… Итэр садится на пол, и ёрзает, от возбуждения не зная, куда себя девать. Член тычется больно в ширинку полицейских брюк, истекает густым предэякулятом, и прям-таки жаждет прикосновений. Ладонь уже тянется к паху, но замирает, и стискивает отчаянно бедро таранящего его рот Чайлда, впиваясь в кожу ногтями. — Тебе же было хорошо со мной, — так горько шепчет лейтенант, что Итэр, от беспокойства подумав, будто тот расплачется, взгляд поднимает, — Какой, к чёрту, Венти? Становится ясно, что мужчину просто захлестнули мрачные размышления. Он уходит в раздумья, и уже, кажется, машинально ебёт Итэра столь беспощадно, не давая времени отдышаться и сглотнуть слюну. Итэр сдвигает брови к переносице, не желая вместе с Чайлдом предаваться скверным воспоминаниям. Он изничтожит себя роем саморазрушающих мыслей немногим позже, когда останется один. Но сейчас совсем не хочется портить настрой пренеприятными рассуждениями. Итэр знает, как тушить гнев Чайлда. И пусть это отвратительно, и пусть это бездушно — всегда работает. — Ну что ты, что ты, — воркует любовно Итэр, отцепив ослабшую ладонь Чайлда от затылка и выпустив его член, — Ты единственный, с кем я чувствую себя хорошо. И Чайлд ведётся. — Правда? — лепечет он. — Да. Итэру противно. От озарённого искрой надежды на лучшее лица Чайлда внутри все скручивает, колет острыми иглами, и разъедает бесповоротно. Офицеру жаль, что всё так складывается. Очень жаль. Но он так слепо гонится за самоудовлетворением, что плюёт на всё человеческое. — Я люблю тебя, — нежно урчит Чайлд, — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Повторяет он одержимо, как какую-то мантру, и тычется красной, сочащейся смазкой головкой в приоткрытые губы Итэра. Итэр пропускает, скрывая горечь в самой глубине золотых глаз под опущенными ресницами. Разгорячённая сперма мужчины брызгает глубоко в горло юноши. Он глотает ненасытно, однако когда семя вязкой струйкой течёт с уголка губ, не торопится слизать. Словно команды ждёт. — Итэр, — нежничает лейтенант, — Ты очарователен, мой милый товарищ… Чайлд пристрастился к странным прозвищам. Офицер вздёргивает голову, когда мужчина мягко касается линии скулы. Тело юноши слегка подрагивает от напряжения, и кадык непроизвольно дёргается, стоит пальцам лейтенанта слегка на него надавить. Чайлд опускается перед ним на корточки. — Зови меня Аяксом, — просит он, — Пожалуйста. Итэр делает вид, что не слышит. Он никогда его так не зовёт. Сколько бы Чайлд ни просил, Итэр не откликается на его просьбы. Потому что «Аякс» кажется невероятно далёким. Чужим. Мужчина валит его на пол. Целует до смешного трепетно, и в противовес поцелую ожесточённо долбится бёдрами в задницу юноши. Чайлд не даёт свести ноги вместе, и разводит их так широко, что мышцы начинают притупленно ныть. — Чайлд… — шёпот Итэра тонет в бесконечных густых вздохах. Лейтенант истязает его шею влажными поцелуями, срывает галстук и судорожно расстёгивает пуговицы на рубашке — чуть ли в процессе не сдёргивает серебристый жетон и бейджик с выгравированными буквами фамилии. — Поцелуй меня, Итэр. Срывно просит лейтенант. В глаза смотрит проникновенно — так, что у Итэра просто нет шансов отказать. Он тянется к покрасневшим, покусанным губам Чайлда. И утягивает в поцелуй, по обыкновению яро врываясь в его рот языком, да властно за шею к себе ближе притягивая. Юноша вгрызается в старые ранки на устах лейтенанта, словно нарочно причиняя боль. Но, как ни странно, уже спустя секунду, будто в качестве извинения, зализывает кровоточащие укусы и тепло целует. — Ах, Итэр… Член Чайлда вновь дёргается. Так сильно, будто предназменует оргазм, однако ничего не происходит. Мужчина лишь в ответ любовничает, сминая по-собственнически бёдра юноши, и сталкивается в порыве безудержной страсти передними зубами с зубами Итэра. Язык возлюбленного своим крепко оплетает, и посасывает, выцеловывает и вылизывает с какой-то нездоровой маниакальностью. — Ты мой, мой. — шепчет он распалённо в губы. Итэр уже говорил, что «не его». А Чайлд всё не может смириться. Мужчина заканчивает расстёгивать пуговицы на рубашке Итэра. Чайлд мгновенно, перед этим голодно облизнувшись, приникает устами к соску, и всасывает с неимоверным энтузиазмом в рот, жарко лижет, и кусает осторожно, не перебарщивая со своим нескончаемым желанием сожрать заживо. И пусть это не было в буквальном смысле, но Итэра иногда пугало то, как сильно Чайлд уподобался хищному зверю — временами обнюхивал его, вылизывал всё лицо, а затем искусывал тело, будто готовясь к грандиозной трапезе. «Это аморально» — скажет любой здоровый человек. Но Итэр давно потерял смысл прислушиваться к чужим мнениям. Это ни к чему не приведёт. — Да, Чайлд, — судорожный вздох рвётся из глотки наряду с глубоким стоном, — Я с ума схожу… Чайлд в ответ ничего не говорит. Но Итэр замечает — он самонадеянно, словно победоносно, ухмыляется. Мужчина рад, что доводит юношу до безмерного исступления — Итэр читает его как открытую книгу. — Киска, — урчит он, — Ты так сильно хочешь мой член, да? Ну же, не стесняйся, попроси меня засадить. Итэр удручённо закатывает глаза. Он сгорает от рваных толчков лейтенанта в ягодицы, его горячего дыхания, щекочущего грудь, и ёрзает в поисках более яркого удовольствия, да ноги силится развести шире. Сам лейтенант, между прочим, выглядит ничуть не лучше — вот аж, слюни от возбуждения пускает, и задыхается даже. У него стояк каменный, однако, несмотря на плачевность своего состояния, решается на дразниловку. Как вовремя! — Ты хоть раз видел меня смущённым? — хмыкает юноша, — В отличие от нашего невинного милашки лейтенанта, я не стыжусь попросить затрахать меня до потери пульса. — Ну так попроси, — холодно сужает глаза Чайлд, — Чего ты стрелки переводишь? Лейтенант очень старается держаться непринуждённо. Но Итэр ведь его чертовски хорошо знает, и видит, как бледно краснеют его щёки. Как дрожат от смущения губы, и как мужчина через секунду сконфуженно отводит взгляд. Стесняется. Какая прелесть. Офицер облизывается. Он хватается за запястье мужчины, и притягивает к своему лицу. Ласкается мимолётно щекой о холодную ткань перчатки, игриво покусывая кожу, а затем вдруг самоуверенно пихает пальцы в рот. Юноша вылизывает их умело — так, что у Чайлда глаза перевозбуждённо темнеют, а сам он утробно рычит. Юноша посасывает фаланги, заглатывает конечности по самые костяшки и сокращает горло, глядя развязно, и без тени стеснения. Ему давно не шестнадцать, и опыта у него куда больше, чем у Чайлда. Раньше, когда он только познакомился с лейтенантом, его девственность казалась нонсенсом: мол, «как так — тридцать лет, а девственник?» Но сейчас Итэр с уверенностью может сказать, что сексуальное обучение Чайлда ему было всласть. — Мистер Чайлд, — лукаво тянет он, — Пожалуйста, засадите мне так глубоко, чтобы у меня звёзды перед глазами заплясали. Чтобы я себя не помнил на следующий день, и чтобы грезил только о вашем большом, толстом члене. О, реакция Чайлда — на вес золота, не иначе. Он дёргается. Гулко сглатывает, и зубы сжимает до выступивших желваков, а пальцы вглубь узкого рта подчинённого пихает, прямо в самую глотку, не сводя свинцового взора с его лица. Итэр послушно вылизывает пальцы, кусает и сосёт бархатную ткань, весь сотрясаясь в сладкой судороге — Чайлд сдёргивает с него брюки. — Хитрый шкет, — басит он, — Умеешь же возбуждать до неимоверности. — Сам попросил. — парирует юноша. Чайлд сухо усмехается. Языком он бесцеремонно ведёт по кадыку паренька, вырывая захлебнувшийся хрип, и прикусывает нижнюю челюсть. Чайлд не останавливается на этом, скользит раскалённым языком к щеке, всасывая мягкую кожу в рот, прикусывая и чуть оттягивая. Итэр в лёгком дискомфорте стонет, но не протестует. Руки мужчины уже ловко стягивают нижнее бельё с обувью, сползают к острым коленкам, и нежно массируют тонкую кожу, пока язык так жадно излизывает лицо. Словно охладить хочет. Однако, к сожалению, язык Чайлда донельзя горячий. Он будто плавит. — Чайлд, — сбивчиво зовёт Итэр, — Ты ведь не собака, перестань лизаться. — Не собака, — хрипло вторит лейтенант, — Но мне нравится это делать. «Поехавший» — думает Итэр про себя. — Чайлд, — снова предпринимает попытку остановить его юноша, — Мне щекотно. На этот раз Чайлд не отзывается. Он с тихим урчанием лижет в переносицу, побуждая стыдливо съёжиться. Хорошо, ладно, допустим, Итэр поспешил с выводами — Чайлд умеет его смущать. Но только лизанием! — А говорил, что не смущаешься, — как жаль, что от глаз мужчины его сконфуженность не укрылась, — Лжец. — Какое громкое слово, — бормочет офицер, — Я просто не хочу давать знать о своих слабостях. Чайлд только с большей увлечённостью начинает лизаться. Он мажет языком по скуле, нижнему веку, бровям и лбу — а Итэр умереть от неловкости готов, потому что, вот что-что, а лизания кажутся ему действительно животными. Как после спаривания, Чайлд вылизывает его и уже совсем громко урчит. — Чайлд, — с придыханием шепчет Итэр, — Тебя возбуждает лизаться? — Да, — бросает глухо тот, — Очень. Пиздец. — Стой! Чайлд, Чайлд… Посто-ах! Да постой же! Тарталья мажет языком в ухо, забирается вязко в ушную раковину, и трахает, так сильно долбит его, что Итэр просто не может не застонать. Уши — эрогенная зона. И Чайлд этим пользуется, гандон такой! — Киска, ты такой милый, — шепчет возбуждённо Чайлд, — Хочу ебать тебя до бесконечности. Итэр скулит, хмуря брови, и цепляется беспомощно за рубашку мужчины, чувствуя, как сильно краснеет до самого загривка — а всё это из-за склизкого языка Чайлда. — Ну хватит, всё… — просит Итэр, — Трахни меня, пожалуйста, трахни. — Тише, — примирительно воркует мужчина, — Будь терпеливым. Однако, лизаться он правда перестаёт. …Или нет. Чайлд вереницей влажных поцелуев спускается к коленкам. Итэр настораживается. А мужчина, прождав с минуту, проходится языком по коленке, мягко прикусывает и точно в глаза смотрит, вынуждая Итэра бессильно беситься. Какой же Чайлд ненасытный! Лейтенант не думает останавливаться, короткими полизываниями проходясь по содранной коже, и Итэру ничего не остаётся, кроме как смириться со своей участью быть вылизанным с головы до пят. — Ударился? — томно вопрошает Чайлд, лаская кончиком языка маленькие ранки. — Наверное, я не заметил. — жмёт плечами Итэр. Чайлд смотрит в глаза пристально, чуть щурится. Он думает, что Итэр солгал бы ему по такому пустяку? Вот глупости. Лейтенант даже до того, как вступить с ним в интимную связь, был слишком опекающим и заботливым. Итэр не один раз шутил, что Чайлд похож на старого деда, которому не довелось иметь внуков, и потому он нянчится со своими подчинёнными. Чайлд лишь ворчал на неподступность Итэра, и всё равно постоянно вызывался помочь обработать раны, или позаботиться о нём во время болезни. Это было странно, но Итэр никогда не отказывался. — Непорядок, — строжится Чайлд, — Я обработаю тебе раны позже. — Ты придаёшь этому слишком большое значение, — Итэр потупился, — Это ведь просто ранки. Из них даже кровь не идёт. — Хей, я хочу о тебе позаботиться. Обработка ран — просто предлог. Чайлд угловато ухмыляется, оставляя дорожку от слюны до самых ступней. Итэр вновь настораживается, сжимая кулаки, когда мужчина принимается за массаж пяток. — Сейчас не время для твоего фут-фетиша, лейтенант. — Нет, малыш, как раз сейчас — самое время. — пришёптывает исступлённо Чайлд. — Я дрочил тебе ногами вчера. — с укоризной напоминает Итэр. — А никто не говорит, что тебе нужно дрочить, — беззаботно выдыхает Чайлд, — Я просто поласкаю немного твои ножки. Итэр давится стоном, стоит мужчине так рьяно уткнуться лицом в ступню. Чайлд вдыхает глубоко, и испускает дрожащий вздох. Многие говорят, когда узнают о фетишах и кинках Итэра, что он извращенец, однако теперь юноша готов поспорить! Вот Чайлд — настоящий извращенец, ловящий кайф с его ног. Парень понятия не имеет, что такого в них нашёл Чайлд, раз так любит их ласкать, однако, в самом деле, ему не очень хочется знать. Чайлд не удосужился стянуть носки, видно, находя невероятно возбуждающим лизать их ткань. Хорошо ещё, что Итэр чистые сегодня надел. А если бы они были трёхдневными? Противно же! — У тебя такие маленькие ножки, товарищ, — одержимо бредит Чайлд, — Хочу закончать их своей спермой. Хочу, чтобы ты наступил на меня, чтобы сломал мне нос, — он едва успевает переводить дыхание, — Чтобы наступил на мой член. Что ж… Итэр, конечно, знал, что у Чайлда не все дома, но чтобы настолько? — Хватит нести чушь, Чайлд, — хрипло лепечет офицер, невольно рвано выдохнув в тот момент, когда мужчина прошёлся языком от пятки к пальцам, — Тебе не понравится, если я сломаю тебе нос. — Понравится, — заверяет лейтенант, — Ох, было бы лучше, если бы ты сел мне на лицо… Его вновь уносит в какие-то дали больных фантазий. Это было бы смешно, если бы Итэр был уверен, что Чайлд не захочет воплотить свои мечты в реальность. Полицейский наконец стягивает сначала один носок, затем второй, и припечатывается к обнажённой коже лицом, как изголодавшийся зверь. Он покрывает её сотней липких поцелуев, от возбуждения тяжело дышит, и срывается на покусывания, приходящиеся Итэру хоть и болезненными, но сладко пьянящими. Юноша вслед за Чайлдом совсем скоро голову потеряет. — Ты такой маленький, как же ты полицейским стал с таким ростом? — Чайлд, — Итэр старается не потерять самообладание, — Закрой рот и займись делом. И Чайлд слушается. Он жалобно проскулил, огорчённый грубым затыканием, но замолчал, вернувшись к истязанию стоп паренька. Он с шумом вдыхает запах юноши, и постанывая от удовольствия — которое Чайлд, оказывается, умеет получать даже без прикосновений к себе — щекочет шаловливо языком пятку. Он иногда кусается, но берёт себя в руки, и возвращается к простому излизыванию. Мужчина лижет в последний раз Итэра в коленки, и отлипает. Его грудная клетка часто вздымается, словно Чайлд ощущает острую нехватку воздуха, а руки поддаются мелкому мандражу. — Нализался? — интересуется Итэр. — …Признаться честно, нет. У Итэра в этот момент сердце замедляет свой ритм. — Однако, у нас осталось не так много времени, поэтому такие ласки я оставлю на следующий раз. Итэр восторженно выдохнул, ощутив, как Чайлд прижался к ягодицам твёрдым членом. Он влажный от спермы, смазки и слюны, набухший, и такой большой, что Итэру от предвкушения живот сводит. — Растяжка, Итэр, растяжка. — напоминает со смешком Чайлд. — Я не забывал о ней, — вздохнул Итэр, — Позволь, я растяну себя сам. — Брезгуешь? — Вовсе нет, — раздражённо фыркнул юноша, — Просто ты перевозбуждён, боюсь, порвёшь. Чайлд хмыкнул, но спорить не стал. Итэр стягивает с рук перчатки под внимательный взор лейтенанта, стреляя в него ответный изучающий. Он двояко ухмыльнулся, однако в одночасье вернул себе непринуждённый вид. — Вылижи. — приказывает офицер, пихая в рот мужчины два пальца. Чайлд лижет. Лижет так отчаянно, и стискивает запястье крепко, явно решив не позволить отстраниться, когда юноше захочется. Язык монотонно проходится по подушечкам пальцев раз за разом, губы плотно, с хлюпом обхватывают и добавившийся третий, поглощая в себя жадно, словно даже не желая отпускать. Лейтенант не отпускает и тогда, когда пальцы подчинённого смазаны слюной вполне достаточно. Он опять устраивает произвол, и чмокает во внутренню сторону ладони, царапает передними зубами, и только хмыкает на досадное шипение офицера. — Чайлд, — пытается привести его в чувство Итэр, — Кончай. — Не хочу. Итэр задыхается возмущением, сводит брови у переносицы и молча, не отойдя до конца от наглости мужчины, за ним наблюдает. Чайлд исцеловывает тыльную сторону ладони, сквозь прикрытые веки глядя в ответ. — Какой же ты упрямый. — выдохнул Итэр, как только Чайлд отпустил его руку. Парень приставляет влажные пальцы к сжатому колечку мышц, бесстрашно толкаясь внутрь указательным, и сквозь зубы довольно выдыхает. Чайлд на него пялится хищно, не прерываясь на моргание, и нервно проходится по губам языком. Он хочет растянуть сам — Итэр прекрасно понимает. Но всё же, самое малое беспокойство за свою задницу не даёт поступать опрометчиво и давать Чайлду добро. Перетерпит, ничего страшного. — Ах, — Чайлд низко стонет, — Не могу больше ждать. Итэр созерцает то, как мужчина окольцовывает основание своего члена, и мгновенно срывается на ярые вколачивания в руку. Животное. Другого слова для описания возбуждённого Чайлда нет. — Итэр, — лихорадочно зовёт он, — Мой милый Итэр… — Эй! Полегче! — вскрикивает возмущённо юноша. Чайлд наваливается на него — так сильно, что Итэр не может дышать. А ещё целует так грубо, удерживая за затылок, и в дёсна долбит настолько мощно, что у парнишки начинает болеть язык. Слюну не удаётся сглотнуть — она течёт с уголка губ. И Чайлд — конченый извращенец — её слизывает. Его подбородок тоже безобразно вязкий, кажется, ему приходится также тяжело, как и Итэру. Только если Итэр просто ошарашен таким напором, то Чайлд слюнями истекает потому, что звереет. Лейтенант поглощён сильным возбуждением. Его сознание улетучилось, и мыслит теперь мужчина чисто инстинктами. «Трахать, трахать, трахать» — вот, о чём думает Чайлд. Итэр так уверен в этом, потому что знается с ним уже год с половиной. Они бы могли назвать друг друга лучшими друзьями, да вот только лучшие друзья сексом не занимаются. — Чайлд… Чайлд! — Итэр тщетно пытается достучаться до захваченного вожделением мужчины, но тот мало того, что ебёт его языком в рот, так ещё и дерзко вырывает пальцы из нутра. На смену приходят куда более длинные пальцы лейтенанта. — Чёрт возьми, Чайлд… — протяжно выстанывает он. Пальцы мужчины распирают его изнутри — немного больно, потому что Чайлд привыкнуть не даёт, и трахает сходу грубо, но одновременно с тем и до одури приятно. Лейтенант смягчается в диком поцелуе, посасывая кончик языка офицера нежно, без своей привычной грубости, и ртом в рот вжимается не так одичало, как мгновеньем ранее. Но вот внутри пальцами долбит чертовски сильно, докасается мимолётно до простаты, и затем намеренно в неё жмётся, конечностями всяко разно прокручивает и разводит на манер ножниц. — Горячо… В тебе… Так горячо… Чайлд говорит с трудом. Это от перевозбуждения, вот в чём Итэр уверен точно. Взгляд его затянут дымкой тяжёлого исступления, и не блещет ничем рассудительным. — Чайлд… — Итэр обнимает его за шею. Оплетает ногами талию, и вздрагивает от ощущения разгорячённого члена, прижимающегося к его торсу. Это невольно возбуждает, и Итэр, прикусив нижнюю губу, просовывает руку между телами, сжимая ствол мужчины. — Ах! Д-да, Итэр, пожалуйста, подрочи мне! — тут же взвыл Чайлд. И Итэр дрочит. Так, как хочет Чайлд. Его ладонь проводит от основания к головке яро, быстро, и головку ласкает такими же грубыми отточенными движениями. Юноша размазывает предэякулят по всей длине, обводит все тонкие вены, и вслушивается в томные вздохи мужчины, что в свою очередь таранил его задницу пальцами также превосходно, как Итэр ему надрачивал. — Так хорошо. — задушенно шепчет лейтенант. Юноша плавно насаживается на пальцы Чайлда, сжимается, а следом охотно пропускает дальше. Мужчина ласково целует в висок, своим неровным дыханием всколыхнув несколько златых прядей из чёлки. Пальцы скользят глубже, вновь толкаются в простату и выбивают из юноши сладостный стон. Он вновь сжимается. Чайлд приластился к его щеке своей, замурлыкал, и резко ввёл третий палец. Итэр от неожиданности вскрикнул, сжался вокруг конечностей мужчины сильнее и жадно в себя всасывать начал, одними губами, не подавая голоса, шепча о том, чтобы Чайлд проник глубже. Чтобы засадил в него свой член. Но Чайлд не перестанет растягивать, пока сам не поймёт, что достаточно. Это порой раздражает Итэра, ведь он знает о сексе больше, его здесь слушаться надо! А получается наоборот совершенно. Чайлд прикажет сидеть, и Итэр будет сидеть. Кто здесь кого ещё приручил? Итэр лениво поглаживает сочащуюся смазкой головку лейтенанта. Тот судорожно втягивает носом воздух, чуть ли не закашливаясь. Подаётся рьяно бёдрами вперёд, пачкая ладонь юноши в предэякуляте сильнее, и вместе с тем бьётся вновь пальцами о простату. — Ну всё, — облизывается Чайлд, — Хватит. Он вынимает пальцы из узкого нутра офицера, нетерпеливо кусая губы, и отнимает юношескую конечность от ноющего члена. Мужчина уже приставляет головку к растянутому входу, сужает глаза, и мощным толчком заполняет юношу собой. — Ах! Блять… Блять! — Итэр заметался по полу, завыгибался, и стойко сдерживал порывы закричать от ударившего наслаждения. Оно сродне электричеству пронзает острыми разрядами насквозь, тянется по всему телу, и лишает всякой трезвости ума. Паренёк хватается за крепкие плечи мужчины, и задыхается новым стоном, как только тот его пополам складывает, и входит вновь с пошлым хлюпом полностью. — Как же ты ахуенно сжимаешься, — рычит лейтенант, — Моя маленькая шлюшка. У Итэра нет сил буйствовать на счёт этого «маленькая шлюшка». Он был вымотан дракой, а теперь ещё и эти резкие вдалбливания забирают остатки энергии. Юноша вонзается ногтями в лопатки, и рвёт кожу под рубашкой грубо, не жалея и без того беснующегося Чайлда. Лейтенант втрахивает его в пол нещадно, врезаясь бёдрами в ягодицы парня так сильно и остервенело, что кожа начинает зудеть и гореть огнём. Итэр чувствует, как воздуха перестаёт хватать от бешеного темпа, а тут ещё Чайлд тянется засосаться. Конечно, от поцелуев воздух не кончается, но всё равно, мог бы дать отдышаться в конце концов! Чайлд целует с укусами, и продолжает терзать уста в кровь, будто упиваясь металлическим вкусом, оседающим на языке. Конченый! — Боже, — Чайлд чуть ли не взревел, достигая своего пика удовольствия, — Это слишком… Настигший его экстаз не дал закончить предложения. Мужчина распахнул шокированно глаза, и замер, силясь вдохнуть. Его проказила мощная волна удовольствия, от которой он содрогнулся, и навалился на парня сверху, задышав осипло ему в шею. — Проклятье… — рычит он. Юноша закатывает в усладе глаза, выдохнув шумно от ощущения горячей спермы, заполняющей его целиком. Она льётся белёсыми потоками из ануса, и распирает офицера настолько, что у него незаметно вздувается живот. Но его не постиг оргазм. И Чайлд это прекрасно видит. — Да, ты правда… Мой личный… Спермобак… — бредит мужчина, цепляясь ладонями за бёдра полицейского, и вжимаясь в них лобком. Грубая, но ухоженная щетина щекочет ягодицы, покрывая кожу мурашками. Лейтенант выходит, поворачивая Итэра к себе спиной. Юноша, уже зная, в какую позу ему нужно встать, поднимается на коленках и локтях, зазывающе повиляв бёдрами. Чайлд любит такие приёмы. — Хорошая сучка. — сомнительная похвала звучит уже не столь приятно. Скорее как скрытое унижение. Мужчина врывается в него целиком. Притискивает к себе за бёдра, и долбит мощно, а Итэр стонет приглушённо, чтобы ненароком не привлечь внимание коллег. И пусть дверь в кабинет Чайлда заперта на замок, будет очень некрасиво, если кто-то услышит итеровские стоны. Может, Итэр честолюбивый, но ему не хочется, чтобы от этого пострадала его репутация. Юноша плавно прогибается в спине. Он прижимается щекой к полу, и поскуливает, насаживаясь на ствол Чайлда, принимая его в себя, то сжимаясь, то разжимаясь, чтобы и ему принести больше удовольствия. Приносит — мужчина низко постанывает. Толчки становятся всё яростнее. Чайлд его совсем уже не жалеет, и втрахивается так, что у Итэра на каждой новой долбёжке действительно звёзды перед глазами пляшут, а поясницу стреляет неистовая боль. Офицер всё не может понять — нравится ли ему смешанная с дискомфортом эйфория, или нет. — Ах, как же хорошо ты смотришься на моём члене! — Чайлд всё болтает и болтает, никак не угомонится. Итэр не очень любит разговоры в сексе. Секс сам по себе очень изматывает, а тут еще болтать надо. Чайлд, видимо, машина, раз вообще не устаёт. Однажды, после трёхчасового секса, он бодренько болтал с кем-то по телефону, а потом так вообще поехал в спортзал, в то время как Итэр обессиленно провалялся два дня на кровати. Чайлд с причмокиванием зацеловывает затылок, переплетает пальцы рук и ускоряется — хотя секундой ранее казалось, что то было максимум чайлдовских способностей — то порыкивая, то похрипывая. Итэр хрипло стонет, предзнаменуя свой скорый оргазм, изгибается в спине, игнорируя навязчивую боль, и сжимается, подрагивая в предвкушении. Чайлд вгрызается зубами в загривок, оставляя поверх старого укуса новый. Итэр едва ли не плачет. Ещё два мощных толчка — и офицер бурно изливается. Пачкает пол и живот, и снова дрожит от наполняющей до отказа спермы Чайлда. Становится так тяжело, что Итэр пугается того, что сейчас вот-вот потеряет сознание. Но, видимо, истощение не так сильно, раз он его не теряет. — Лейте… Лейтенант… — слабо шепчет юноша. — Что такое? — Чайлд разворачивает его лицом к себе, и сгребает в тёплые объятья. Он нежно ласкается носом о нос юноши. — Пожалуйста, можно завтра ты выклянчишь мне выходной. Я… Встать завтра не смогу. — Ох, — озадаченно ахнул мужчина, выскользнув из растраханного юноши, — Конечно! Положись на меня. Что ж, ну, хотя бы придётся волноваться на одну вещь меньше.