Любимый начальник

— Роза, если тебе что-то непонятно, и нужна помощь, ты смело можешь обращаться к сотруднику, за которым тебя закрепили, — добродушно улыбнулся Максим, заметив, как девушка поднимается со стула и снова, поправляя юбку, идёт к кабинету начальника, — не обязательно дергать шефа каждый раз. У него между прочим тоже работы много. — Или к нам, — снисходительно добавила Таня, копавшаяся в телефоне, — мы ведь тоже можем помочь… По крайней мере, в течение рабочего времени точно. Склонив голову, Макс откинулся на кресле, чтобы следить за передвижением Розы, которую его и Танины слова не вразумили. Она, заправив прядь волос за ухо, смущённо пробормотала: — Вас я отвлекать не хочу, да и шеф ведь больше знает. — Да что ты… — не сдержавшись, тихо пробормотала я, — какая забота… Макс застыл, кажется, не поняв её логики: нас отвлекать не хочет, а начальника, у которого работы явно больше — так это без проблем, — и, пожав плечами, выпрямился в кресле, отворачиваясь от коллеги, а она между тем продолжила, как будто размышляя вслух: — Руслан такой отзывчивый и добрый. И никогда не отказывается помочь, просто идеальный мужчина… — Роза улыбнулась своему отражению в зеркале, что висело рядом с кабинетом шефа, и, застыв с этой наигранной улыбкой, моментально добавила: — и начальник! Я невольно хмыкнула, не понимаю, зачем Розе эти игры. Могла бы уж Руслану сказать всё, что думает, прямо, а не стоять у его же кабинета, зная, что звукоизоляция оставляет желать лучшего, рассуждать о его достоинствах, а потом закрывать лицо ладонями и, краснея, оправдываться, потому что «я не знала, что вы меня услышите, мне так стыдно». Несколько раз ударив костяшками пальцев по дверному косяку, Роза, не дождавшись разрешения, приоткрыла дверь. — Руслан, можно к вам? У меня возникли трудности, и я подумала… — она шагнула в кабинет, плотно прикрывая за собой дверь, и глухо продолжила: — что вы мне подскажете… — я, массируя пальцами виски, резко выдохнула и сжала губы, всё ещё пытаясь казаться невозмутимой, хотя получалось откровенно плохо. Никак не удавалось найти ошибку в коде, да ещё и Роза сегодня в ударе, и из-за этого настроение у меня ещё более подавленное. Одно дело слушать её рассказы о прогрессе в отношениях с начальником, другое — видеть их вместе мило беседующими уже десятый раз на дню. Когда Роза отошла от двери, и её голос стих до едва различимого, Таня цокнула языком, а Максим покачал головой. — И как она не понимает, что с такими замашками её быстро отсюда выпрут, — усмехнулся Макс, тяжело вздыхая. Говорил он шёпотом, прикрывая рот рукой, но мы услышали. — Выпрут, и ладно, — устало выдохнула Таня, подпирая щёку ладонью, — содержание неперспективного программиста — это уже проблемы начальства. — Проблемы начальства? — насмешливо переспросил Макс, — а ничего, что Роза постоянно у меня помощи просит, особенно в мои выходные! Это и мои проблемы! — Кто ж виноват, что ты отказать не можешь? — спросила я, и Максим шутливо захныкал. — Вот-вот, — подхватила Таня, — научишься говорить «нет», и будет тебе счастье, — он только пожал плечами, и офис тут же погрузился в тишину, разбавляемую лишь клацаньем клавишей клавиатуры, тихим гудением компьютеров и тяжёлым вздохами коллег, по которым было понятно, что у них что-то не получается. Таня изредка откидывалась на спинку стула, закидывая руки за голову, а потом снова склонялась над клавиатурой, быстро печатая, а Максима же вообще было не видно из-за монитора: его рабочее место находилось напротив, — но было слышно, когда он, задумавшись, барабанил пальцами по столу. Я же сверлила взглядом экран компьютера, снова перепроверяя код. Когда Роза вышла, довольная и счастливая, осторожно прикрыла дверь и плавно двинулась к нам, чтобы встать между мной и Таней, наклониться и, заправив прядь за ухо, прошептать: — Девочки, вы специально мне врали? — Таня застыла, занеся руки над клавиатурой, и, развернувшись, скептически взглянула на Розу, и она продолжила, больше не пытаясь держать интригу. Максим же перестал печатать и замер, подслушивая, — Руслан ещё и не женат… А вы говорили, что он занят. — Так весь отдел думает, — ответила я, потирая ладонью шею, — с чего ты вообще решила, что он не женат? Отсутствие кольца на пальце — не аргумент. — Он мне сам сказал только что. Получается… У меня есть все шансы, — Роза подмигнула, улыбаясь ещё шире, а я сильнее стиснула челюсти. Спорить и показывать раздражение бессмысленно, наверное, обсуждая симпатию к начальнику с нами, она именно этого и добивается, поэтому снова устремила взор на экран компа, возвращаясь к работе. — Руслан обычно ведёт себя слегка отстранённо со всеми девушками, — нехотя ответила Таня, неопределённо пожимая плечами, — я за четыре года работы не заметила, чтобы он к кому-то был… Эм… Склонен… Предрасположен, — продолжила она подбирать более подходящее слово. — Это к вам он не склонен, — ответила в противовес Роза, — я ведь — совсем другое дело, — и, миленько улыбнувшись, села на своё место. В кабинете снова повисла напряжённая тишина. Все вернулись к своим задачам, и только у меня дело не шло: я в пятый раз перепроверяла код, не понимая, где могла допустить ошибку, а в мыслях крутилось только одно: ошибку совершила, когда устроилась работать сюда. После окончания универа я и не подозревала, что задержусь на одном месте надолго. На четвёртом курсе мне казалось, что техническая сфера не для меня, поэтому уже тогда разрабатывала нехитрый план по поступлению в другой ВУЗ, но, поддавшись уговорам родителей, отложила это дело на потом. Меня просили не судить так категорично по занятиям в универе, ведь учиться и работать — разные вещи, поэтому я и устроилась программистом. Только чтобы попробовать. Главным промахом был выбор именно этой конторы из десятка других. Собеседование проводил Руслан Игоревич — мой тогда ещё будущий шеф. Сначала меня привлекла его приятная внешность, не сказать, что он выглядел по-особенному, но вкус в одежде у него явно имелся, он умел показать себя во всей красе, подчеркнуть достоинства, а потом… Я поначалу его побаивалась: всегда серьёзный, сдержанный, рассудительный и молчаливый, но стоило узнать его ближе, он предстал совсем другим человеком, и я сама не заметила, как влюбилась, каждый раз чувствуя себя неловко и смущённо, стоило поймать его взгляд. Я, обладающая нулевыми знаниями в программировании, пришла на стажировку, думая, что меня всему научат, что сильно стараться мне не придётся, а если уж будут трудности, то я уйду, сказав родителям, что была абсолютно права, но и здесь ошиблась. Снова. С каждым днём я всё отчётливее понимала и ловила себя на мысли, что не хочу казаться стереотипной дурочкой в глазах коллектива и Руслана. Хотела заслужить их уважение за труд и успехи, хотела стать профессионалом, мастером своего дела, поэтому и пыхтела над восьмисотстраничной книгой, смотрела скучные неинтересные и монотонные видео в интернете, надеясь научиться работать с программой, тратила на обучение все свободное время только потому, что не хотела, чтобы на меня смотрели снисходительно, как в универе, мол, она девушка, что с неё взять. Не хотела, чтобы меня сочли глупой, впрочем, таковой я и являлась: батрачить на работе, на которую не возлагала больших надежд, правда было глупо, но ещё глупее было выворачиваться наизнанку, чтобы не опростоволоситься перед начальником: брать ночные дежурства, стыдливо просить помощи у коллег и врать, что мне всё понятно, и трудностей новая информация не вызывает. Сначала мне не особо нравилось работать программистом, но постепенно становилось проще, легче и понятнее, я разбиралась в кодах, осваивала программу, зачастую выполняя механическую работу. Особенно нравилось получать похвалу и замечать в отчётах увеличение закрытых рабочих часов, слушать, как Руслан отзывается обо мне, говоря, что я действительно ценный сотрудник, что он не ошибся во мне, что удивлён моим прогрессом. Я стремилась стать лучше уже не ради себя, а ради Руслана. Мне хотелось стать хоть чуточку ближе к нему, к его уровню знаний, умений, понять, как он живёт. Хотела стать равной, надеясь, что когда-нибудь он посмотрит на меня как на девушку, достойную его внимания, а не как на неумелого и доставляющего проблемы сотрудника. Надеялась, мечтала, но прекрасно понимала, что шанса у меня нет. Его личная жизнь была покрыта мраком: колец не носил, никогда не обмолвился, что его дома кто-то ждёт, но на девушек в офисе внимания не обращал, а приглашения и подкаты игнорировал, поэтому все были уверены, что он женат. Когда я узнала об этом, отчаялась окончательно, ведь пытаться привлечь внимание женатого мужчины — против моих принципов, поэтому я перестала лелеять надежды на взаимность. А теперь выясняется, что слухи о существовании жены ложны… И узнала об этом Роза. Она пришла к нам стажёром три месяца назад, и за это время я к ней привыкла, её манипуляции меня мало волновали и не оказывали какого-то давления, я попросту пропускала её колкости мимо ушей, но то, как она ведёт себя с Русланом, выводит меня из себя. Глупая ревность раздирает изнутри, и я уже не могу смотреть на то, как Роза пытается с ним сблизиться, прося о помощи с элементарными задачами, невыносимо слушать о их «прогрессе» в отношениях, когда она как будто между прочим отчитывается за каждое «событие»: «Руслан сказал, что всегда рад мне помочь», «мы обедали вместе», «он подвёз меня до дома». Надоело каждый раз делать вид, будто меня это не задевает. Как бы я не пыталась относиться к этому отстранённо, думать о начальнике реже не получалось, особенно когда Роза в очередной раз с широчайшей улыбкой бежала к нему в кабинет, чтобы задать вопрос. Сердце трепетало с каждой мыслью о нём, и я уже не замечала, как косячила: делала копии, неправильно обновляла базы, писала неверный код, закрывая все меньше часов, попадая в неприятности, забывшись в мыслях, и ловила на себе недовольные взгляды шефа и коллег, которым приходилось решать эти проблемы и помогать. Я устало потёрла глаза, откидываясь в кресле. Сейчас я понимаю, какой это абсурд — снижение продуктивности из-за тупой безответной влюблённости. Когда после очередного промаха Руслан подошёл ко мне и, смерив хмурым взглядом, тихо сказал: «Вы меня разочаровываете, Дана», — я только понимающе кивнула, сжимая челюсти, и стыдливо опустила глаза, не желая на него смотреть. Задело. Причём сильно. Той ночью я не смогла уснуть. Думала обо всём: корила себя за промахи, за слабости и, что ещё хуже, за свои же чувства, которые контролировать не могу, о том, сколько из-за меня проблем появляется, а минимизировать их не удаётся. Выходом из этой трудной ситуации я видела только увольнение. Эта контора не единственная в городе, я многое умею и знаю, поэтому с трудоустройством проблем не будет. Уйду, буду развиваться в этой сфере и стану хорошим специалистом, забыв про этого мужчину. Ведь личная жизнь, а точнее её отсутствие, не должна сказываться на работе, это показывает меня не с лучшей стороны. Решила. Написала заявление, но так и не отдала. Чтобы всё бросить и начать заново — нужна смелость, которой у меня не оказалось, как и сил на поиск нового места, беготню по собеседованиям, установку связи с новым коллективом, поэтому я ждала. Надеялась, что в последний момент всё образуется, изменится. Чуда не произошло. Как бы я не хотела прекратить страдать и метаться из крайности в крайность, попросту уйти, решиться было трудно, и я ждала, привязываясь к Руслану всё сильнее, совершая всё больше и больше ошибок. Невольно покачала головой, пытаясь выкинуть из головы глупые мысли хотя бы до вечера, и сохранила код. У меня будет время подумать об этом, а сейчас нужно работать. В шесть часов рабочий день закончился, и Макс и Таня, попрощавшись, разошлись по домам, а я осталась на дежурстве. В пустом офисе работалось легче и спокойнее: непривычная тишина успокаивала, мягкий тёплый свет светильников и темень за окнами делали обстановку по-домашнему уютной, но и не могло не радовать, что не нужно было строить из себя довольную жизнью. Только задержавшийся как назло Руслан немного смущал. Особенно когда бесшумно выходил из кабинета, из-за чего я вздрагивала, и проходил мимо моего стола, а я изо всех сил пыталась делать вид, будто его не существует вовсе, а сама сильно занята, хотя попросту ждала окончания обновления базы. Как только часы показали одиннадцать, я принялась собираться. Вытащив зарядку для телефона из розетки и сунув её в сумку, я была готова выйти из офиса, но всё же нехотя заглянула в кабинет к Руслану, чтобы попрощаться. Постучавшись, прождала три секунды и зашла внутрь. — Руслан Игоревич, — позвала я тихо, и он сразу же оторвался от ноутбука, чтобы смерить меня усталым взглядом, — уже одиннадцать, работу я закончила, базы, которые нужно было обновить, обновила, ночное дежурство на Вике, я ей уже написала, — и, неловко переминаясь с ноги на ногу, попрощалась: — до свидания, — и шагнула назад, желая выйти из кабинета, но начальник опередил меня: — Вы уже вызвали такси? — Нет ещё, — ответила с заминкой, перекидывая сумку через плечо, и сильнее запахнула толстовку на груди. — Не вызывайте, я вас подвезу, — я опешила, невольно хмурясь, и в итоге помотала головой: незачем, но возразить не успела, — подождите меня в холле, я закрою офис и спущусь. — Мне неудобно вас задерживать, — сердце пропустило удар, а затем ускорило темп, но я по-прежнему смотрела прямо на него, надеясь, что он не заметит смущения. — Встретимся внизу, — отрезал Руслан, нагло игнорируя мой протест, и поднялся, чтобы закрыть ноутбук и убрать его в сумку, а я, медленно развернувшись, вышла в офис, чтобы ещё раз взглянуть на стол в поисках случайно забытых вещей, и только потом нервно поправила лямку сумки и вышла за дверь, чтобы поплестись к лифту. Сил сопротивляться и пререкаться уже не было, как и портить отношения с начальством перед планируемым увольнением, поэтому решила молчать, позволив Руслану сделать так, как он хочет. Попрощавшись с охранником в холле, я вышла на улицу и тут же засунула руки в карманы: в апреле вечера были довольно прохладными, а дополнял их ледяной совсем не весенний ветер, но замёрзнуть я не успела: Руслан появился через минуту. В длинном пальто и с сумкой в руках. Увидев меня, он быстро спустился по лестнице. — Я думал, вы проигнорируете моё предложение. — Вы ведь сами настояли, а теперь удивляетесь… — Это не в вашем характере… — заметил Руслан. Конечно, ведь на работе я чуть ли не кричала, что всё смогу сама и отказывалась абсолютно ото всей помощи, а теперь даже не шибко сопротивлялась. И начальник как-то на основе этих данных понял, что: — значит, у вас правда что-то произошло. — То есть? — Идёмте… Руслан нажал на кнопку на брелоке, фары стоящей перед зданием машины замигали, и начальник пошёл первым, а я следом, но стоило мне отстать на несколько шагов, он тут же повернулся, дожидаясь, когда я поравняюсь с ним, и только тогда сдвинулся с места, возобновляя путь, но уже рядом. Мне было неловко и немного страшно, странное поведение шефа не внушало доверия. Такая же напряжённая атмосфера была в тот день, когда я сильно накосячила, а он высказывал за мои беспечность и безответственность, поэтому сейчас я припоминала все свои грешки, надеясь, что в этот раз меня не отчитают, как ребёнка. — Садитесь, — шеф учтиво открыл мне дверь, я молча повиновалась, и он тут же захлопнул её и, быстро обойдя машину, сел за руль. — Мотор прогреется, и включу обогрев, — пробормотал Руслан, видимо, поняв, что мне холодно, я только кивнула, обняв себя руками, и уставилась вперёд. Ехали мы в тишине. Непривычно было находиться так близко, впервые он предложил… Точнее, не совсем предложил, а заставил, но всё же подвезти. Я смотрела вниз, на колени, борясь с желанием прикрыть глаза ладонью: яркий свет от вывесок магазинов, торговых центров и билбордов слепил. Когда свет перестал бить в глаза, я поняла, что мы свернули на дублирующую дорогу: ещё несколько минут, и я буду дома. Отсчитывала мысленно секунды, лишь бы чем-то себя занять. Тишина перестала быть уютной, начала давить, мне хотелось уже сказать хоть что-то, хоть о погоде заговорить, но молчала, несильно сжимая губы и челюсти, часто сглатывая от волнения. Руслан не спешил заводить беседу, и я первая задала вопрос: — Я правильно поняла: вы хотели со мной о чём-то поговорить? — М-м-м, да, я хотел… Какой у вас подъезд? — Руслан остановился на парковке перед домом, а я рефлекторно отстегнула ремень безопасности. — Отсюда я сама дойду, спасибо, что подвезли, — я сложила руки на груди, уставившись в пол, и невольно вздохнула в ожидании незавидной кончины: вспомнить хоть одну оплошность за последние полторы недели не удавалось — всё, из-за чего меня можно было отчитать, уже решилось, и от этого было ещё страшнее, а Руслан всё медлил. Наконец, он заглушил мотор, и мы погрузились в тишину. — Дана, вы в последнее время часто вздыхаете и как будто сама не своя, — шеф замолк, видимо, не зная, куда деть руки: сцепил пальцы в замок, прижимая их ко лбу, тут же опустил, расцепил их и застыл, сложив на коленях. Неужели он нервничает? — что у вас случилось? Мы с вами знакомы уже год, и, думаю, уже не чужие люди, я войду в ваше положение и помогу… Если нужно, — я глубоко вдохнула и, вцепившись пальцами в край толстовки, пытаясь собраться с мыслями, зажмурилась и выпалила на одном дыхании: — Я хочу уволиться… — вот и сказала, — то есть… Я планирую. В машине повисла тяжёлая тишина. Руслан застыл, а я отвернулась, не в силах на него смотреть: слишком трудно дались мне эти слова, и ещё труднее будет выслушивать его и не поддаться уговорам остаться, но он уговаривать не собирался. — Почему? — спросил совсем тихо, и на этом моей сообразительности пришёл конец, и я сильнее сжала губы, не зная, что ответить, чтобы причина казалась действительно весомой, — так в чем причина? — не унимался начальник, я расценила вопрос как требование ответить, но продолжила молчать в слабых попытках придумать хоть что-то вразумительное. И Руслан сделал шаг навстречу: — мы можем об этом поговорить. Я выслушаю вас и пойму, — молчала, думала, но все причины казались настолько ничтожными и нестоящими внимания. — Как-то мне всё приелось, надоело, — я невольно сжалась, предвещая возмущённое «и это всё? Это не проблема»: — Понимаете? Я хотела сменить обстановку, вырваться куда-нибудь… — но ожидаемой реакции не последовало, он не спешил меня отговаривать. — Обычно желание сменить обстановку чёткое и ясное, не требующее размышлений… Решение принимается быстро… Какова настоящая причина? — не ответила, сконцентрировав внимание на своих пальцах, — вы много работаете, вам нужен отпуск… — покачала головой, и Руслан предпринял новую попытку: — я запрошу у начальства повышение зарплаты, — он повернулся ко мне, но я снова не отреагировала, и он догадался: — дело не в отпуске и не в зарплате… — Всё намного сложнее, — говорить было трудно, после рабочего дня голова отказывалась работать, поэтому сейчас беседовать о мотивах увольнения было бесполезно — я не смогу чётко сформулировать мысль, да и не смогу вообще, ведь причины как таковой и нет. А если я решусь и расскажу правду, то вряд ли он сочтёт её весомой и отпустит меня. Ведь я ценный сотрудник, ведь действительно толковых людей у нас мало, особенно после ухода двух коллег в другой офис, а Роза как стажёр не подаёт больших надежд. — Мне нужно время подумать, это трудное решение… Но скорей всего я уйду, — теперь, видя, как он пытался пойти мне навстречу, становилось ещё труднее, хотелось верить, что он испытывает ко мне нечто большее, чем показывает, поэтому и пытается повлиять на меня и заставить передумать. Сердцебиение участилось, казалось, сейчас за его уговорами скрывается чуть другой мотив, в мозг въелась глупая мысль: резко захотелось признаться ему, стоило подумать, что мне станет легче на душе, что всё изменится, и я… Глубокий вдох, и быстрое: — Руслан, знаете, я давно хотела вам сказать… — остудили мой пыл. Голос непривычно тихий и хриплый оборвался, и я замолкла, не в силах донести до него самого главного: я вас люблю. На сегодня откровений достаточно, а хотелось так много сказать: что он не покидает мысли, что его сближение с Розой для меня невыносимо, что он для меня не просто коллега, но я только мяла край толстовки, не в силах продолжить: — нет, ничего. — Я думал, вы смелее, — Руслан тяжело выдохнул. Если дело касается его, то у меня смелости не хватает, слишком сильно я боюсь показаться перед ним глупой, упасть в его глазах, разочаровать… — Я тоже так думала, — и, быстро потянув на себя ручку, вышла из машины, — до свидания. Ещё раз спасибо, что подвезли. Дошла до подъезда, вошла в дом, поднялась на лифте на свой этаж. А в голове ни единой мысли, но стоило зайти в квартиру и рухнуть в уличной одежде на постель, закрыв ладонями глаза… Я так запуталась! Раньше я отчаянно хотела влюбиться, да что там, я мечтала об этом. У меня было всё, что нужно для счастливой жизни: понимающие родители и друзья, теперь уже постоянная работа, где меня ценят, нормальная самооценка и чувства собственного достоинства, не хватало только отношений, «семьи», пусть и не в полном значении этого слова. Почему-то сложно было рассматривать мужчин и парней именно как потенциальных партнёров, в первую очередь они были для меня людьми. И если человек мне не нравился, отталкивал поведением, поступками или словами, то о элементарной симпатии не могло быть и речи. Но после встречи с Русланом… Мне нравился шеф внешне, нравилось то, как он говорит, как рассуждает, какие эмоции проявляет, пусть зажато и неявно. Нравился полностью в первую очередь, как человек, а уже потом и как мужчина. Стоило вспомнить наши беседы на нескольких корпоративах, где я и узнала его ближе, его сдержанные улыбки, отзывы о моей работе, его слова: «я вижу в вас потенциал, у вас всё получится», и всё это перечеркивается одним только «вы меня разочаровываете»… Как всё не вовремя! Глупая невольная влюблённость, резкий скачок самооценки вниз. Я сомневалась в себе, в своих словах и действиях, мне откровенно не нравилось так работать: постоянно перепроверять коды, переспрашивать коллег и просить проверить мою работу, потому что в себе я уже была не уверена. Столько сил было потрачено, чтобы стать той, кем мне хотелось быть, а теперь всё летит в тартарары! Влюбилась на свою голову. Как говорится, бойтесь своих желаний. Я написала заявление на увольнение уже давно, но никак не решилась отдать, оно лежало на письменном столе и привлекало внимание каждый раз, когда я проходила мимо. Мне осталось поставить только дату, но я сомневалась, не знала, как поступить. Хотелось избавиться от чувств, и я понимала, что по-другому не получится, что каждый день, видя его, я только сильнее в них тону, чем больше «нельзя», тем сильнее «хочется». Снова думаю, снова хочу с ним поговорить, снова и снова одно и то же. Руслан прав, нужно быть смелее, сколько можно себя изводить! Завтра отдам заявление и на этом мы распрощаемся. Поднявшись, переоделась, умылась и легла в кровать. На часах половина первого, завтра снова на работу, но спать не хотелось. Я всё думала о Руслане, прокручивая в мыслях завтрашний диалог, думая, как буду отвечать на его претензии, и почти смирилась с мыслью об увольнении, только покоя не давало одно: мне хотелось, чтобы он знал о том, что я чувствую, чтобы знал об истинной причине ухода. Когда на заявлении будет стоять его подпись, мне станет всё равно, что он обо мне думает, поэтому я не удержалась. Вскочила и села за стол, взяла карандаш, и прижала грифель к листу, давая волю чувствам, чтобы написать всё, о чём думала, выплеснуть всё, что накопилось. На удивление, слова давались легко, и, когда я закончила и поставила точку, мне стало легче, и, наверное, ещё легче станет, когда он прочитает это письмо. Когда я буду официально свободна, когда он скажет, что это не взаимно, когда я пойму, что шанса у меня не было, что я всё сделала правильно. Больше его не увижу, поэтому ударить в грязь лицом будет нестрашно.

***

Проснулась я по второму будильнику в одиннадцать часов. Сегодня снова на дежурстве я, поэтому рабочий день начинался с обеда, и я могла позволить себе ещё немного поваляться, и только когда телефон зазвенел в третий раз, поднялась, чтобы начать собираться. Приехав на работу, сразу села за новые задачи. Сегодня я испытывала смешанные чувства: было и радостно, и грустно, а стоило подумать о том, что мне придётся заходить к Руслану и оправдываться, несмело протягивая заявление на увольнение, становилось ещё и страшно и стыдно одновременно. Всё было непривычно, и странно болело сердце от мыслей, что это мой последний рабочий день, всё валилось из рук, и я с трудом собралась и сконцентрировалась на работе. Поговорить с Русланом я решила после шести часов, когда коллеги разойдутся по домам, и мы останемся вдвоём, только чем ближе был конец рабочего дня, тем больше я нервничала, понимала, что серьёзного разговора мне не избежать. Сам же начальник тоже был на взводе, что было несколько непривычно. Как только Максим и Таня, попрощавшись, ушли, а Роза, не закончившая свою задачу, осталась, я взяла заявление и под её пристальный взгляд подошла к кабинету Руслана. Постучавшись, не дожидаясь ответа, тихонько отворила дверь и зашла, слушая собственное сердцебиение. — А, Дана… — начальник встрепенулся и тут же оторвался от ноутбука, — вы что-то хотели? Присаживайтесь, — он слабо улыбнулся, указывая ладонью на стоящее перед столом кресло, а я на негнущихся ногах подошла ближе, но предложение сесть проигнорировала. — Хотела. Вот, — трясущейся рукой протянула ему листок, Руслан вдруг сжал губы, переводя взгляд на заявление, и тяжело вздохнул. — Заберите, — потребовал он, подвигая его обратно, но повиноваться я не спешила, меня уже не переубедить. Раз уж я решила быть смелее, то и смысла метаться нет. — Я имею право уволиться без отработки, если будет сотрудник, который меня заменит. Думаю, с этим проблем не возникнет… — Я не буду это подписывать, — я только пожала плечами, развернувшись, и последовала к двери, — Дана, постойте, — и это требование я тоже пропустила мимо ушей, казалось, остановлюсь, останусь, послушаю его, и от мнимой решимости не останется и следа. Уходить было тяжело, ещё тяжелее было сдерживать слёзы при Розе, мысленно успокаивать саму себя и продолжать работать, ведь до конца ещё четыре часа… Нужно было поговорить с ним позже… Сев за стол, я погрузилась в работу: задач под вечер приумножилось, поэтому до конца дня нужно было сделать их все. Как только я занесла руки над клавиатурой, Роза, до этого сидевшая тихо, поднялась, метнув в меня недоверчивый взгляд, поправила волосы и подошла к кабинету начальника, только постучаться не успела: дверь открылась, являя нам злого хмурящегося Руслана. Мне от этого зрелища стало не по себе, никогда его таким не видела, поэтому пригнулась ниже и уткнулась в монитор. — Ой, а я к вам как раз хотела зайти, — перегородив ему путь, полепетала Роза, видимо, не уловив его настроения, — у меня с последней базой проблема, а… Все уже ушли. Вы не поможете? — Консультация стажёров не входит в мои обязанности, — ледяным тоном ответил Руслан, — учитесь решать проблемы самостоятельно. Позвольте пройти. — Извините, — пробормотала Роза и мигом отшатнулась, чтобы Руслан пронёсся по офису и вышел в коридор. Она, прикрывая покрасневшее лицо ладонью, поспешила вернуться на место, а я проводила начальника взглядом и замерла. Неужели, он такой из-за меня? — Роза, всё в порядке? С чем тебе помочь? — Сама разберусь, — я только невольно хмыкнула, видя, как она зло хватает толстую книгу и начинает громко листать страницы, надеясь найти описание возникшей у неё проблемы, и пожала плечами: она в праве отказаться. Руслан вернулся в кабинет, когда Роза уже ушла. Она ещё двадцать минут пыталась дозвониться до Макса, а потом нехотя подошла ко мне. Разобрались мы быстро, и я, получив едва слышную благодарность, снова вернулась к работе. Под конец дня как назло «сломались» фабричные весы, и бухгалтер, который отвечает за них, позвонила в обслуживающую их предприятие контору — то есть мне. И мне же пришлось разбираться с их базой, поэтому, когда Руслан шёл обратно в свой кабинет, я была занята, но по пристальному тяжёлому взгляду было видно, что я не уйду, не поговорив с ним. Он ещё несколько раз выходил, видимо, надеясь застать меня свободной, но всё время я работала, поэтому он молча возвращался к себе, не смея меня отвлекать. К одиннадцати часам с весами и базами я разобралась, и теперь быстро собирала вещи: какие-то тетрадки, в которых я чиркала, когда разговаривала с клиентами, ручки и карандаши — больше моего здесь не было, а оставшиеся минуты ждала: не привыкла уходить раньше. Руслан вышел, словно по будильнику, ровно в одиннадцать, и я невольно замерла: выражение лица было такое, как будто из-за меня остановилось целое предприятие, но быстро опомнилась, продолжая распихивать принадлежности по кармашкам сумки. — Дана, вы уверены в своём решении? — Руслан остановился перед выходом из офиса, перегораживая мне путь, и я взглянула в его лицо: нахмуренные брови, на губах грустная полуулыбка, уставшие глаза. — Я долго думала, и это окончательное решение, — он помотал головой, не принимая мой ответ, и я отвернулась, предполагая, что он скажет, поэтому пошла на опережение, — я знаю, что так не делается, и по-хорошему должна отработать две недели, но вы сами сказали, что войдёте в моё положение. Я надеюсь, что вы поймёте… Сегодня мой последний рабочий день. Я, может, и поступила некрасиво, но, надеюсь, вы не в обиде. — Вы ценный сотрудник и… — растерянно начал Руслан, но я перебила: — К вам пришла Роза, я думаю, она станет мне достойной заменой. — Она ни в коем разе с вами не сравнится. Неужели вы действительно думаете, что вас можно заменить? — тихо, но уверенно спросил Руслан, и сердце пропустило удар. Знает, что я хочу услышать… — Нет незаменимых людей, вы сами знаете, — каждый раз давить на самолюбие и превозносить меня как кого-то ценного именно для него — умный ход, но сейчас на меня это не подействует, — сотрудников много, в крайнем случае, из Розы вы сможете вылепить хорошего программиста, к тому же, скоро окончание учебного года у студентов… Потерпите ещё три месяца, и к вам придут новые люди, — шеф тяжело вздохнул, потирая переносицу, и сложил руки на груди. — И какие же у вас планы на будущее? Куда вы теперь? — Отдохну немного и попробую себя в новом деле, может, налажу личную жизнь… — я замялась, неловко отводя взгляд, — я сильно устала за этот год. Мне нравилось работать под вашим руководством, но здесь во мне проблема. Что же, рабочий день закончился… — я поправила лямку сумки на плече и уже хотела развернуться, только взглянула на него в последний раз, но Руслан мягко напомнил: — Я не подписал заявление. — По трудовому кодексу вы обязаны… — Что мне сделать, чтобы вы остались? — сбивчиво спросил начальник, а в голове крутится только одно: поцелуй меня… — я подниму вам зарплату! Сокращу дежурство на два часа! Только скажите. — Вы уже ничего не сделаете. Но… В нижнем ящике моего стола под всеми папками есть синяя, в середине лежит листок. Прочитайте. Вы всё поймёте. Всего доброго, и до свидания. Развернувшись, вышла в коридор. Письмо специально спрятала подальше, чтобы он дольше искал, а я могла спокойно уйти, избегая возможности смотреть ему в глаза. Моих вещей в офисе не осталось, поэтому сюда я больше не вернусь, конечно, некрасиво было поступать так с Таней и Максом, но с ними я объяснюсь завтра по телефону, а ещё лучше встречусь в какой-нибудь кафешке. Такси уже вызвала, машина должна приехать через четыре минуты, поэтому я не спешила: жадно рассматривала окружение, пытаясь запечатлеть в памяти как можно больше деталей, запомнить всё, что за год стало родным, неотъемлемой частью жизни: узенькие коридоры, раскидистые цветы в гигантских горшках, которые приходилось поливать время от времени, продавленный и протёршийся в некоторых местах линолеум… Когда я зашла в лифт и нажала кнопку первого этажа, глаза заслезились, и я с трудом подавляла желание расплакаться. Непривычно больше не относить себя к этому месту, принимать ту мысль, что я сюда больше не вернусь. Быстро попрощавшись с охранником, вышла на улицу и остановилась, глядя на здание. Я буду скучать: по коллегам, по дурацким шуткам Макса, по смешным монологам злящейся Тани, по совместным обедам в ближайших кафе. И по Руслану, конечно же. Не сумев сдержать тяжёлый вздох, я отвернулась, пытаясь сопротивляться накатившей грусти, достала телефон, чтобы посмотреть, где заказанное такси, только не успела. Грохот со стороны здания привлёк внимание. Я резко обернулась на источник шума, видя, как на улицу выскочил Руслан, проскользил по каменному крыльцу, сбежал по ступеням… А я испуганно замерла. Он прочитал письмо и теперь явно хочет что-то сказать. — Дана… — я неосознанно метнулась в сторону, только начальник стремительно сократил расстояние между нами и осторожно взял меня за плечи, вынуждая остаться на месте. — Вы что… С седьмого этажа по лестнице… Спускались? — голос мой дрожал, мне было до слёз стыдно смотреть на него. Неужели он специально выскочил за мной, чтобы сказать, что причина смешна для увольнения, что я придаю большое значение своим чувствам? — Почему вы не сказали раньше, что неравнодушны ко мне? — я стыдливо потупила взгляд, а зачем говорить-то? — я ведь не знал, я даже не подозревал, если бы вы мне дали хотя бы намёк, хоть крохотный, я бы не пытался выкинуть вас из головы. У нас ведь было столько времени… — прошептал он обескураженно на выдохе. А я не поняла… — То есть? Что вы имеете в виду? — спросила онемевшими губами. — Я люблю тебя, — пробормотал Руслан, наклоняя голову, чтобы уставиться в землю и тихо-тихо продолжить: — я был уверен, что это не взаимно, и новость о вашем увольнении повергла меня в шок, я готов был на всё, лишь бы вы остались рядом, а вы… — не дослушала. Стоило ему сказать три заветных слова, как сердце вмиг забилось чаще, грозясь вырваться из груди, щёки опалило жаром, и я как-то бездумно встала на носочки и поцеловала его. В воспалённом мозгу пульсировала навязчивая мысль: тебе послышалось, — но все сомнения были сметены ответным прикосновением к губам. Руслан обнял меня за талию, углубляя поцелуй, и притянул ближе, только отпрянули мы друг от друга так же быстро, стоило шелесту шин по щебню донестись до слуха, а фарам — осветить пространство перед нами. Пока таксист разворачивал машину, я суетливо поправляла одежду, а Руслан рассеянно сверлил меня взглядом, и я нехотя подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Наверное, уезжать сейчас не вариант… — Отмени такси, я сам отвезу тебя, — прошептал шеф, подходя ближе, и я невольно повиновалась: быстро достала из кармана телефон и в приложении отменила машину. — Неловко вышло, теперь стыдно перед водителем, — выдохнула я, провожая отдаляющуюся машину взглядом, повернулась к пришедшему в себя посерьезневшему Руслану и застыла, поняв, что с проявлениями нежности и поцелуем поспешила. — Дана, — позвал он, но я на него смотреть не спешила, закусила губу и, убрав телефон в карман, уставилась на землю, — Дана… — Руслан подошёл ещё ближе, чтобы обнять за плечи, и я растерялась, обвивая руками его шею, прижимаясь крепче, — надеюсь, вопрос с увольнением решился сам собой? — Да, наверное. — Наверное? Ты всё ещё не уверена? — Уверена… Хорошо, что я никому не сказала из коллектива, — Руслан вмиг изменился, став таким ласковым, и я с замиранием сердца следила за каждым его жестом: как он берёт мои ладони в руки, как гладит пальцы, едва ощутимо сжимает их. Мне не верится, что только что он сказал, что любит меня, — а как же Роза? — спросила неуверенно, она ведь так настойчиво пыталась привлечь его внимание. — При чём здесь она? — Вы ведь ей сказали, что не женаты, а нам… А мне — нет. Я думала, когда мужчина говорит конкретному человеку, что он свободен, это значит, он рассчитывает на отношения с ним и хочет, чтобы этот конкретный человек это знал, и… — Вы и не спрашивали. Я надеялся, что Роза быстро разнесёт эту информацию, и вы тоже об этом узнаете, и наши отношения как-то обновятся. Она мне никто, — я неловко почесала затылок, — ты, наверное, замёрзла… — замёрзла, только заледеневшие пальцы он держал в ладонях, пытаясь их согреть, и мне уже было всё равно на холод, лишь бы он не прекратил это прикосновение, — поехали ко мне, — вдруг тихо предложил Руслан, и предвещая глупый вопрос «зачем», ответил: — будем целоваться под сопливую мелодраму, заснём в обнимку, утром закажем пиццу, а потом появимся на работе ближе к обеду и вдвоём, и я недвусмысленно намекну подчинённым, что мы встречаемся, и глупые попытки Розы сблизиться со мной ни к чему не приведут, — по мере того, как он говорил, губы растягивались в глупой улыбке, и я готова была уже ответить «да!», только не покидала одна мысль: — А мы уже встречаемся? — Мне казалось, — Руслан оторопел, — эм-м-м, что взаимные чувства к тому располагают… — я хитро хмыкнула, хотела было согласиться, но нас снова прервали: — Прошу прощения, Руслан Игоревич, вы закрыли офис? — спросил взявшийся из неоткуда охранник. Я обернулась, отходя от начальника на шаг, и отыскала взглядом мужчину, который сильнее запахнул куртку и нахмурился: в свете лампы над входной дверью его было хорошо видно, — ключ мне отдадите? — Подождите немного, я вернусь и закрою, — спокойно ответил Руслан, не сводя с меня взгляда, и шагнул навстречу, видимо, ожидая ответа. — Я согласна, — прошептала, глядя в сторону, — на всё. — На всё? — переспросил он недоверчиво. — На всё, что ты мне предложил, — поспешила исправиться. Руслан улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в висок. — Подожди меня в машине. Шеф нажал на брелок и быстрым шагом направился к зданию, а я села на переднее сидение и приложила ладони к щекам, невольно помотав головой. Не может быть… Мы с Русланом… Вместе? Сердце отчаянно колотилось в груди, кончики пальцев кололо, а на губах растянулась глупая улыбка, которую не получалось подавить. За последние полгода впервые я так счастлива… Не могу поверить… Руслан вернулся быстро. Сел за руль, окинул меня взглядом, наклонился, поцеловал, и только тогда завёл мотор. Мы ехали молча, сил на слова уже не было, а тишина казалась комфортной, не хотелось её заполнить бессмысленными словами, не хотелось нарушать идиллию. Мне было немного неловко смотреть ему в глаза, поэтому я уставилась в окно, но это не мешало Руслану брать меня за руку, когда мы стояли на светофоре, и переплетать наши пальцы, а потом едва слышно шептать нежности. Остаток вечера и ночь мы провели вместе. Так, как Руслан и обещал: целовались под случайно выбранный фильм, обнимались, разговаривали, а утром заказали поесть и поехали на работу вместе. Это явно того стоило. А вытянувшееся лицо Розы, когда она увидела, как шеф открывает мне дверь машины, а потом обнимает и целует, было приятным бонусом. Моё письмо Руслан решил сохранить, говоря, что будет часто его перечитывать, обещал заламинировать, а ещё лучше закрасить некоторые строчки чёрным маркером, где говорится, что я планирую уволиться, поставить в рамочку и любоваться, ведь того факта, что мы будем каждый день видеться на работе — ему мало. А мне хотелось порвать этот несчастный клочок бумаги, потому что теперь мне неловко вспоминать то, о чём я ему писала… «Я давно думала про увольнение и хочу, чтобы вы знали, что отчасти я приняла такое решение из-за вас. Вы стали для меня неким идеалом, и я, наверное, впервые за всю жизнь почувствовала сильное непреодолимое влечение к другому человеку, скорее, в эмоциональном плане, а не в физическом. Мне нравилось, как вы говорите, что делаете, как поступаете, за вас говорили ваши действия, и я могу сказать, что вы действительно хороший руководитель и человек. И я влюбилась. Я пыталась с этим бороться, но безуспешно, никак не получалось не думать о вас. Говорят, чтобы отпустило, нужно оборвать все связи, не видеться, и со временем влюблённость сойдёт на «нет», поэтому я и решила, что нужно жить дальше, даже несмотря на безответные чувства. И я хочу, чтобы вы знали, что вы удивительный человек, который на многое меня вдохновил. Я хочу, чтобы мы с вами были счастливы, пусть и порознь»