Коснись меня

— Почему в этом тупом мире отпечатывается именно первое прикосновение соулмейта? — визжит в подушку Джисон, пока Чонин катается по полу от смеха. Сынмин наблюдает за этим цирком с видом многодетной матери у которой все дети явно не в нее пошли. Ему со своим отпечатком ладони на плече нормально. Более того, ему вполне себе нормально встречаться с собственным соседом и по совместительству звездой дизайнерского факультета, Хван Хенджином. Они составляли собой дуэт словно из книг для подростков — один из популярнейших парней универа и тихий мальчишка, у которого, кажется, вместо мозга была вшита поисковая система Гугл. По канонам все тех же подростковых романов между ними царила семейная идиллия и споры на тему того, кто будет мыть посуду. А у Джисона проблема. Ему отпечаток ладони кто-то прямо на заднице оставил. Самое неприятное в этом то, что он даже не помнит кто посмел совершить сие кощунство. Единственное что всплывало в памяти это кислый вкус ягодного энергетика, поцелуи да диване квартиры Субина, где и происходил весь вчерашний движ, а еще невероятные, крепкие бедра и тонкую талию, что было так приятно сжимать в руках… Но сейчас Хан думал далеко не о том парне, с которым самозабвенно целовался после пары бутылок соджу. Во всяком случае, старался, потому как лица не помнил, а вот проблема в виде отпечатка все еще имелась. — Ну почему именно так? Не рука! Не нога! А задница! — бедная подушка летит в стену и падает на Чонина. — На национа…льное……достояние покусились… — ржет Ян, не в силах подняться с пола. — Мне теперь что, к каждому человеку с вечеринки подходить и спрашивать «Извини, ты меня вчера случайно за задницу не хватал?», — Хан чуть ли не плачет от безысходности. Говорить о том, что вообще-то его не просто пощупали за вышеупомянутую филейную часть, а смачно так по ней шлепнули, вызывая табун мурашек, он абсолютно не хотел, потому как друзья и так находились в паре минут от того чтобы скатиться в полуистерический хохот. В комнату заходит Хенджин, садясь рядом с Сынмином на его кровать и по-хозяйски закидывая на его колени свою ногу, он осматривает полуживого от смеха Чонина и Джисона в состоянии не-трогайте-меня-я-сейчас-заплачу. Вздыхает и вытаскивает из рюкзака бутылки с напитками. Джисон едва успевает поймать свою матчу в герметичном пакетике с трубочкой так как очень увлечен самокопаниями, а также поддерживанием градусом драмы в помещении. — Хотите прикол? — отпивая свой зеленый чай, Хван жмурится как довольный кот, — Я сегодня проснулся из-за отборного мата от Минхо. Не знал, что он так умеет, особенно через сообщения. — Можно подумать, великая новость. Но, признаться, когда ты мне показал, даже мне страшно стало… — фыркает Сынмин и отбирает у Хенджина из рук бутылку, тоже делая глоток. Никто этому уже не удивляется — у соулмейтов абсолютно нормальным становится делить не только половинки души, отпечатки на теле, но и даже вкусы в определенных моментах. Кто-то начинал резко любить еду или напитки, которые раньше мог на дух не переносить, кто-то покупал в интерьер квартиры стиля хай-тек («Начали в стиле Hi-tech, продолжили в стиле «Хай-так», а закончили в стиле «Хуй-с-ним» шутил Чанбин, когда впервые пустил всю шумную компанию на порог своего бомбоубежища) абсолютно несуразный лиловый торшер с рюшами, а кто-то напрочь ссорился с родственниками ради одного человека. Хотя, таким родственникам, которые были у Чана, лучше не только дорогу не переходить, но даже и не думать на той дороге подышать. — Так весь прикол в том, что он сначала матерился из-за отпечатка на талии, а потом из-за того что хочет матчи. — после второй части все присутствующие уставились на Джисона. Тот забыл как дышать, а руки позорно затряслись. Вот уж такого врагу не пожелаешь, а себе в личный дневник не напишешь, чтобы из всех людей на планете, соулмейтом оказался Ли Минхо. Старший с танцевального факультета на каждый праздник получал приличное количество подарков и почти не уступал по количеству получаемых признаний в любви Хенджину (во всяком случае до начала его тихой, почти семейной, жизни с Сынмином и войн с особо дерзкими девицами, а иногда и парнями, стремящимися совершить покушение на Кима). Минхо был тем самым хёном про которого ходили слухи что на деле он трейни в одном из крупных агентств, потому ему так часто прощают отсутствие на большинстве занятий. А еще что он, возможно, один из «поврежденных», не имеющих родственной души людей, потому что на любое признание в любви парень молча подходил к людям и прикладывал ладонь к открытой части тела. Реакции на соулмейта в виде оставшегося на коже следа не оставалось раз за разом и Ли просто молча уходил, начиная игнорировать людей одного за другим. То, что Минхо на деле очень теплый человек, который и на помощь всегда готов прийти, и конспекты после болезни принесет, знали весьма и весьма немногие. В прочем, те, кто об этом знал, трепаться не стремились, сохраняя негласное соглашение не разрушать образ Снежного короля факультета хореографии. Хан Джисон невольно об этом знал очень ценил что знает когда случайно увидел как Минхо кормит бродячих кошек за корпусом. В тот день Хан чувствовал себя жалким сталкером, который завороженно наблюдает за своей жертвой с алыми от смущения и нежности щеками. Он тогда тихо, стараясь не нашуметь лишний раз, разворачивается и практически сбегает домой, даже не заметив, что старший поднял голову и смотрит ему в след, как-то грустно улыбаясь. — Ой блять, — получилось слишком громким в повисшей тишине. Чонин давится воздухом когда начинает ржать с новой силой и Сынмин кидает в него тапками, попадая одним прямо в лоб. — Почему именно Минхо?! — хуже сирены взвывает Джисон и прячется под одеялом, принимая решение пропустить пару физики, где ему бы пришлось сидеть рядом с эти самым Ли Минхо. А все потому что по закону несправедливости вселенной препод заболел и приходилось ходить к другой группе. Про разницу в программах в два года все благополучно забыли и устроили «повторение материала» для старших. — Потому что это закон подлости. Вот ты бы мог подумать что я и Хенджин окажется соулами? — пожимает плечами Сынмин, поправляя чужую ногу на своих коленях. — Или вон, Феликс с Чанбином. Они вообще диаметрально противоположные, а спелись так что по универу до сих пор новые легенды создают. Чего стоит только их приключение с Германией, когда они мало того что пропали на две недели так еще и вернулись женатые. Между прочим как это им удалось так никто и не знает, но учитывая банковский счет Бина… — Но я! И Минхо! — Джисону все еще не хочется верить в происходящее. Поэтому вера, точнее Минхо, сам вваливается в комнату, даже не постучавшись. Он молча выволакивает Хенджина за дверь, слышно как что-то кричит, судя по всему пополам с нецензурной лексикой, потом заталкивает Хенджина обратно и останавливается посреди комнаты тяжело дыша. Смотрит на валяющегося Чонина, лежащего в обнимку с подушкой и тапками Сынмина, затем на Хвана с Кимом, сидящий на кровати, и в итоге зависает на бутылке матчи в дрожащих руках Джисона. — Ты…! — начинают они в один голос и тупо смотрят друг на друга. Хо действует первым, стаскивая Джисона с его кровати и, поднимая на руки чтобы тот не сбежал, выходит из комнаты. Приперев младшего к стенке, пристально смотрит в напуганные глаза и прямо спрашивает: — Ты мой соулмейт? Джисон все еще пытается вспомнить как дышать, но вместо слов протягивает руку к чужой талии, поднимая второй рукой ткань футболки и прикладывает свою ладошку к отпечатку на чужой коже. Минхо вздрагивает и смотрит вниз. Ему становится жарко от прикосновения чужой руки с кажется метка жжется неприятным холодком, реагируя на родственную душу, ее же и оставившую вчерашним вечером. — О боже бля… — все же выдыхает Ли и Джисон видит как краснеют кончики его ушей. — Ты меня вообще по заднице шлепнул! — возмущенно произносит Хан, пугливо отдергивая руку. — Можно подумать на моем месте ты бы этого не сделал! — Придурок! — Белка! — Как ты посмел! — Ты мне нравишься! — Что? — Что? — передразнивает Минхо вздыхает и как-то совсем неожиданно жмакает Джисона за задницу. Тот визжит и дергается, врезаясь лбом в чужую грудную клетку из-за чего Хо охает и делает шаг назад. — Нравишься ты мне, идиота кусок. — Извращенец! — пищит Джисон и сматывается в комнату, краснея как помидор. На него удивленно смотрят три пары глаз, Хан понимает что хочет провалиться под землю. А лучше залезть под одеяло, там ведь ни монстры подкроватные ни на что не способны, ни Минхо не существует. — Так он правда.? — начинает Хенджин, но Джисон сносит его матом на такой скорости что Хван жалеет что вообще рот раскрыл. Ну зато Джисон знает, что самое худшее уже позади и ему теперь нужно будет просто смириться с отпечатком чужой ладони на своей заднице, а так же постоянными подкатами, фотками и мемами посреди ночи. И в общем-то он не особо против такого расклада событий, просто любовь к драме (частично воспитанная в нем Хенджином, и тот этим фактом крайне гордится) все же дает о себе знать. Он даже как-то становится не против того, что Минхо примыкает к их компании в вечерних посиделках за обсуждением всего что произошло за день или в выходных вылазках в ближайший парк культурно подышать воздухом. То, что такие культурные прогулки с вероятностью в семьдесят процентов оборачивались массовым выпиванием минимум одной банки пива из ближайшего круглосуточного, пожалуй, стоит опустить за ненужностью подробностей. А еще Джисон понимает, что Ли у него вызывает привыкание не хуже сигарет, разве что с более благоприятным влиянием на организм. И целоваться с ним приятно, особенно когда никого рядом нет и старший смотрит так ласково, как будто весь его мир уместился в одном неугомонном человеке. Джисон, несомненно, в ответ точно также смотрит и даже запоминает предпочтения всех приемных детей Минхо в виде котов, которые очень быстро привыкают к его визитом и радостно подняв пушистые хвосты собираются около входной двери, выпрашивая очередную игрушку либо новый пакетик корма. А Минхо просто крепко прижимает свою родственную душу ближе к себе, кажется, к самому сердцу, и шепчет что любит, зная, что это взаимно.