***
На следующий день Картман шел в школу невероятно довольным собой. Весь его образ горел уверенностью и гениальностью. Сегодня я буду неподражаем, думал он, поднимаясь в класс, он точно взбесится, прямо как своя мамаша. Эрик сел за свою парту и огляделся — Кайл пока не пришел. Дожидаясь, Картман елозил колпачком от ручки по парте, смотрел в окно, пару раз подумал провести свою задумку с тем же Баттерсом, но скривился только от мысли об этом. Потом еще полежал, полистал учебник, раз семь посмотрел на часы, когда в класс вошел Кайл, что-то рассказывая Стэну. Эрик еле сдержался, чтобы не начать кричать прямо со своего места, однако дождался, пока Кайл не сядет за парту перед ним. — Der Jude ging gerade in die Klasse und riecht nach Ruß (Еврей только зашел в класс, а запахло копотью), — на весь класс сказал Картман, встречаясь со взглядом Кайла. В классе повисло ожидающее молчание. Кайл выгнул одну бровь. Эрик ответом — другую. — Картман, ты совсем дурак? Что за херню ты сейчас сказал? — Что ты уродливый грязный еврей, — усмехнулся Картман, невероятно доволен собой. — Очень смешно, не зли меня. — Den Juden wurde das Wort nicht gegeben (Евреям слово не давали), — оскалился Картман, чувствуя надвигающуюся ссору. Гневный взгляд Кайла ужасно провоцировал на новые обидные слова, и Картман охотно продолжал. — Перестань, — Кайл покраснел от злости, сжимая кулаки, — сейчас начнется урок, и я не хочу слышать твои грязные слова, жиртрест. — Пф, да ты просто не знаешь, что ответить, Ка-айль, ведь так? Не хочешь, чтобы последнее слово осталось за мной? — Картман откровенно забавлялся, расплываясь в довольной улыбке. Кайл пару раз громко выдохнул и отвернулся, но вся его поза была пропитана раздражением. Эрик хихикнул. Начался урок и мистер Гаррисон что-то вяло объяснял у доски, прерываясь на рассказы о сериалах, которые недавно смотрел. Эрик заскучал. Взгляд снова упал на сидящего впереди Кайла, он усмехнулся и оторвал уголок листа из тетради. Картман быстро написал пару строчек и, прикусив язык, начал целиться на парту Кайла. Бросок — скомканная записка теперь лежала справа от Брофловски. — Что тебе нужно, Картман? — прошипел Кайл, оборачиваясь и сверкая глазами. — Прочитай записку, — заулыбался Картман. Кайл скривился, развернул бумажку, вчитываясь в написанное: «Deine Mutter ist so fett» (твоя мама такая толстая). Он посмотрел на Картмана нечитаемым взглядом и бросил в него бумажку, которая отскочила от смеющегося Эрика и упала на пол. — Ой, видел бы ты свое лицо, Ка-айль, — скалясь хихикал Эрик. — Думаю слово Mutter переведет тебе любой школьник, идиот, — Кайл отвернулся от Картмана, которого от смеха стало распирать еще больше. День обещает быть интересным.***
— Was sagte der Jude, als er die Geldbörse auf der Straße fand? es fehlt! (Что сказал еврей, найдя кошелек на улице? Не хватает!), — завороженно шептал Картман сидящему впереди Кайлу. — Блять, Картман, заткнись, мать твою! — закричал Кайл, подрываясь с места и поворачиваясь лицом к довольному Эрику, — ты чертов идиот, ты… — Кайл, если ты сейчас не сядешь и не извинишься перед Эриком, то отправишься в кабинет директора, — мистер Гаррисон устало смотрел на них с другой стороны класса. — Но это все Картман, я тут не при чем, мистер Гаррисон! — Кайл просто встал и начал на меня крича-ать, а, а еще он обзыва-ался, — Картман сразу вошел в раж. — Жирная ты скотина, ты все первым начал! — Кайл будто метал молнии глазами, смотря то на учителя, то на довольного Картмана. — Кайл, марш к директору! — терпение мистера Гаррисона подошло к концу. — Да, Кайл, иди к директору и подумай над своим поведением, — Эрик был на седьмом небе от счастья. — И ты, Картман, тоже. Бегом, — голос Гаррисона не терпел возражений. — Вот черт. — Картман, ну и зачем тебе это, — Кайл шел по коридору, стараясь отодвинуться от Эрика на солидный метр, чтобы тот не удумал еще чего-нибудь. — Это весело, — Картман усмехнулся, — у одного еврея горит задница, стоит ему услышать немецкую речь. Кайл молчал. Эрик придумывал, чтобы еще такое сказать, чтобы Кайл совсем слетел с катушек. Может он даже устроит драку прямо в коридоре школы, подумал он, рисуя в голове этот образ. Или же начнет снова кричать, как его мамаша, а может… — Kyle, deine mutter (Кайл, твоя мама)… — Заткнись, Картман, мы почти пришли, и будь уверен — я скажу директору, что ты говорил антисемитские слова на немецком. Как думаешь, ПК директору понравится это? — Кайл победно вскинул брови. — Ах ты… — Картман угрожающе надвинулся, хватая Кайла за грудки, — ему также не понравится, что ты называл меня жирным, урод. Это фетфобно, Ка-айль. — Хочешь поспорить, кому он поверит? — Брофловски надвинулся, сверху вниз смотря в глаза, — Отличнику или придурку, у которого вагон косяков? Оба молчали, сцепившись намертво и не отрывая взгляда друг от друга. Каждый думал, кто сдастся первым. Эрик скрипнул зубами, не то от внутреннего недовольства, не то от понимания своего положения. Я не могу проиграть Кайлу, я всегда выигрываю у него. Он блефует, эта еврейская скотина сама ловит кайф от этих ссор, ему же нравится. — А если и поспорим, что получит победитель? — Картман плавился от прожигающего взгляда Кайла, но он также подстегал его на новые действия. — Если поверят мне, ты никогда больше не разговариваешь на немецком, — Кайл надвинулся еще ближе, хотя казалось, что ближе попросту нельзя. — Что ж, если ПК директор скажет, что я прав, то ты послушно слушаешь меня, не смея перечить, — Картман жадно облизнулся. Оба задумались об условиях, Картман в напряжение сильнее сжал воротник Кайла. Он согласится, думал он, Кайл ненавидит проигрывать мне. — Идет, — Кайл отстранился, убирая руки Эрика, — но учти, тебе я не проиграю. — Как скажешь, Ка-айль, — протянул Картман, чувствуя, как адреналин скачет в крови. Кайл проиграл. И сейчас, сидя на полу перед кабинетом, где должен быть следующий урок, пытался понять почему. Изначально все шло гладко: Кайл начал рассказывать, что Картман говорит про евреев на немецком, что оскорбительней в два раза, как он мешает ему учиться и что в целом Эрик тот еще идиот и придурок. ПК директор покивал и посмотрел на Картмана. И тут понеслось. Картман чуть ли не рыдал, что он просто практиковал немецкий, который изучает, что Кайл принял это на свой счет и начал его обзывать, а Эрик вообще-то ходит к психотерапевту прорабатывать принятие своего тела и комплексы, и назвав его жирным (на этом моменте Картман пустил слезу), Кайл надавил на больное. ПК директор снова покивал и попросил Кайла сейчас же извиниться. Твою мать. — Ты скотина, знаешь да, — Брофловски уперся лбом в колени, он совсем забыл, что Картман прирожденный актер и лгун. — Ist das kleine Monster unzufrieden? (Маленький монстр не доволен?) — улыбнулся Картман, сидя рядом. Кайл ничего не ответил, решив, что если проиграл, то нужно следовать спору. Тем более вывести Картмана игнорированием намного легче. — Я сказал, что ты рыжий идиот, раз решил спорить со мной, — Картман давно так не радовался победе. Тем более сейчас он мог говорить Кайлу все что угодно, начиная от его мамаши и заканчивая всем еврейским народом. А это дорого стоило. Я прав, он ненавидит мне проигрывать, задумался Картман, рассматривая понурого Кайла, если что и выводит на эмоции этого заучку, так это я. Только вот Кайль этого в жизни не признает. — Du bist so ein Idiot, Kyle (Ты такой идиот, Кайл), — Картман откинул голову, упершись в стену позади. — Заткнись, — пробубнил рыжий, все еще не поднимая головы. Прозвенел звонок.***
Начинался урок химии и все ученики подходили к кабинету. Кайл опустился за парту, выискивая глазами Стэна, чтобы предложить сесть рядом, но взгляд упал только на Картмана, который бодрым шагом дотопал до парты и плюхнулся на стул. — Эй, я хотел сесть со Стэном, — Кайл сместил брови к переносице, Марш тем временем вошел в класс, с удивлением оглядывая картину. — Сегодня лабораторная, а ты, умник, знаешь химию лучше всех в классе, даже лучше Тестабургер, так что извини уж, но я буду сидеть с тобой, — Картман любил давить на комплексы других людей, умело подбирая слова. Вот и сейчас Кайл стушевался, слегка краснея. Он отвернулся и продолжил доставать тетради из сумки. Кайл сейчас как на ладони, думал Картман, а у меня пятерка по химии, да и еврей так рядом, что весь урок его можно будет отвлекать тем, что bringt ihn aus sich heraus (выводит его из себя). Урок начался. Картман оказался прав и сегодня действительно была лабораторная. Только он собирался наклониться к уху Брофловски для очередной остроумной шутки, как тот его опередил и зашептал: — Только попробуй выдать что-то, Картман, — рыжий угрожающе сверкнул глазами, снова утыкаясь в тетрадь. — А то что, mein kleines monster (мой маленький монстр)? Боишься не сдержаться? Учти, ты продул спор, Кайль. — Нет, просто твоя лабораторная целиком зависит от меня, — Кайл усмехнулся. Сволочь, принял вызов Картман, такая сволочь, что хочется ударить. — А если я не буду говорить про евреев и твою мать? — И про что интересно тогда ты будешь? Тем останется слишком мало для твоей тупой башки. Картман задумался и осмотрел Кайла. Тот вернулся к работе и принялся что-то писать в тетради, какие-то формулы и схемы. Черт, без него я не напишу даже вступление, Картман скрипнул зубами. Нужно было найти то, от чего легче оттолкнуться. — Учти, за день я уже понял, как на немецком будет звучать еврей и мать. Тебе меня не обмануть. Вот черт. Скотина, но умная скотина. Картман думал, попутно списывая у Брофловски. Тот покряхтел, но подвинул тетрадь так, чтобы Эрик мог спокойно читать. — Rote haare sind ekelhaft (Рыжие волосы отвратительны), — начал Картман. — Что ты сказал в этот раз? — спросил Кайл, поднимая взгляд. — Ничего особенного, твои волосы ужасно раздражающие и из-за них ты урод. Если у тебя не будет девушки, то в первую очередь из-за них. — Как-то длинновато для короткой фразы, но допустим, — Кайл спокойно пожал плечами, — еще что-то? Он дождался, пока Эрик перепишет последнюю строчку и перевернул листок. Картмана это тронуло. Несколько минут они молчали, прерываясь только на вопросы Картмана «Что тут написано твоим корявым почерком?» и ответом, к которому неизменно добавлялось «идиот». Картман задумался, вяло списывая и иногда кидая взгляды на сосредоточенного Брофловски. Кайл аккуратно чертил очередную таблицу, сверяясь с учебником. Иногда он всматривался в какую-то схему и кусал губы, постукивая по ним ручкой, а затем продолжал быстро писать. Картман проследил за кудряшкой, которая выбилась из-под шапки и упала на лоб, но Кайл ее не заметил. Та слегка подпрыгивала от движений тела, прям как пружинка. Эрик поймал себя на мысли, что уже минуту следит за ней. — Deine Haare sind ziemlich interessant (Твои волосы довольно интересные), — до того как понял, сказал Картман и тут же стушевался. — Что ты сказал? — повернулся к нему Кайл. — Что твоя мать шлюха, — неубедительно соврал Картман.***
После того как ребята сдали тетради и вышли из кабинета, Кайл заявил, что больше сидеть сегодня с Картманом не будет и стал обсуждать со Стэном какую-то новую игру, о которой Картман не знал. Было время подумать над новыми шутками над евреем или же поговорить с Кенни и Баттерсом. Эрик посмотрел на последних: Кенни, закинув руку Баттерсу на плечо, внимательно слушал, как тот говорил о предстоящем Хэллоуине и как он к нему готовится. Маккормик вставлял свои комментарии, от некоторых Баттерс краснел и махал руками, прося замолчать, с других же смеялся и еще радостнее продолжал свой рассказ. Картман вновь посмотрел на Кайла. Видимо, та игра действительно интересная, подумал Эрик, когда мальчишки засмеялись и снова активно заобсуждали. Подумаешь, фыркнул он, не нужны мне друзья. Мне и так хорошо, я всегда был слишком хорош для них. Его взгляд задержался на Кайле. Брофловски снова засмеялся, не сильно ударяя Стэна в плечо. Ты лишний, прорезался мерзкий голосок в голове. — Ты чего, Картман? — Кайл, заметив, что Картман не отводит с него взгляд, решил спросить, — Думаешь, какую дурость учудить в этот раз? — Заткнись, Кайл! — Эрик огрызнулся. Он развернулся и зашагал прочь. Смотреть на своих друзей не было никакого желания. — Картман, убери сумку, — Эрик поднял голову со сложенных на парте рук. Сейчас должна быть история, а значит можно поспать, или же просто полежать в спокойствии. Кайл смотрел, не отрываясь. Эрик послушно убрал свою сумку с соседнего стула на пол. — Спасибо, — Кайл сел рядом, доставая учебники, — после истории столовая, ты идешь? Картман молчал. Кто бы что не думал, но за срывы ему всегда было стыдно. Отталкивать тех пару друзей, что у него были — глупое решение. — Да, иду, мать дала мне с собой обед. — О-о, а она подписала его «моему поросеночку»? — ехидно заулыбался Кайл. — Нет, но она сказала «Iss, um alle Juden zu vernichten! (Ешь, чтобы истребить всех евреев!)», так что обед теперь кажется даже вкуснее, — Картман заулыбался в ответ. — Я тебе уже говорил, что запомнил, как звучит «еврей». — Прости-прости, не удержался, — хихикнул Картман, получая легкий удар от Кайла. Прозвенел звонок и Эрик опустился на сложенные руки, все же спать на истории было его традицией. Однако, раз Кайл в этот раз сидел рядом, то можно было и изменить собственному правилу. Картман вяло послушал название сегодняшней темы. Усталый вздох слева говорил, что Кайл тоже не в восторге слушать ее весь урок. Он снял шапку, положив ее рядом и скопировал позу Эрика, только повернулся к нему лицом. — Что с тобой случилось на перемене? — спросил он, гадая, получит ли он пинок под партой или «еврей» в лоб за такие вопросы. Получил и то, и другое, — Ну и хуй с тобой, не хочешь, не говори. Картман хмыкнул. Говорить о чем-то личном он не хотел. — Steck deine Nase nicht in deine Angelegenheiten (Не суй нос не в свои дела), — ответил Эрик, усмехнувшись непонимающему выражению на лице Кайла, — Я сказал, что ты идиот из Джерси, которому не нужно знать все подряд. — Я не услышал слова Джерси, — хмыкнул Кайл. — Да? Ну у евреев всегда было плохо со слухом. Кайл пихнул его ногой. Эрик улыбнулся. Обычно на истории он всегда сидел один, разве что иногда подсаживался Баттерс и доставал вопросами. Перемены были интересными. — Зачем ты вообще сегодня решил говорить на немецком, а? — Кайл устало зевнул, почесав кончик носа. — Сегодня день рождения Гитлера, — не думая соврал Картман. — Врешь. — А вот и нет. — Он двадцатого апреля, Картман. — А ты-то откуда знаешь, еврей? — Ты в этот день каждый год ходишь такой довольный, что трудно не заметить. Картман заулыбался. В том, чтобы лежать вот так и шептаться было что-то такое, что он не мог понять. — Du bist so ein Idiot (Ты такой идиот), Каиль, ты знаешь да? — Если я начну отвечать тебе на иврите, это будет честная игра? — в глазах Кайла заплясали чертики. — О-о, может еще представим, что я Гитлер, а ты плененный еврей? — Картмана откровенно вело от всей этой обстановки. Он засмотрелся на яркие волосы, которые качались при каждом слове Кайла, падая тому на глаза. Сам Брофловски тоже был какой-то яркий, с его смеющимися глазами и волосами-пружинками. — Sehr hübsch (Очень красивый), — прошептал Картман. — Что? — Кайл тут же ойкнул, подскакивая и оглядываясь, в руке у него был скомканный листок бумажки. Стэн с другой стороны класса подавал знаки в немом вопросе. Кайл развернул записку. — Стэн спрашивает пойдем ли мы на обед, — Кайл снова повернулся к другу и закивал, тот показал два пальца вверх и вернулся к своим делам, — Эй, ты чего? — Ничего, — пробубнил Картман, уткнувшись лицом в парту. Покрасневшие уши выдавали его смущение.***
В столовую Картман пришел последним из четверки, задержавшись в классе рассказом Баттерса о Хэллоуине. Эрик огляделся в поиске друзей, выискивая взглядом или зеленую шапку, или рыжие волосы. Последнее мелькнуло в дальнем углу. Рыжая сучка видна сразу, подумал Эрик, двигаясь в их сторону. — Мы уж подумали, что ты забыл про обед, — хмыкнул Стэн. Эрик не обратил на него внимания, смотря на Кайла, который подвинулся, уступая часть скамейки. Смена мест была непривычна, и Картман был готов опять сидеть с Кенни, как и всегда, но тут же пришел в себя и плюхнулся рядом. — Осторожнее, жиртрест, чуть скамейку не опрокинул, — заворчал Кайл, кусая бургер. — Просто кто-то слишком худой, rothaarige dummkopf (рыжая бестолочь), — Эрик завозился, доставая обед из сумки, быстро сдергивая записку от матери, где точно увидел выведенное аккуратным почерком «поросеночек». — Кстати, Картман, — Стэн поднял на него взгляд, — почему ты вообще решил говорить на немецком? — Ich rufe gerne einen Juden an (Мне нравится обзывать одного еврея), — ухмыльнулся Картман, стараясь забыть свой последний комментарий насчет волос Кайла, — Er ist einfach unglaublich wütend (Он просто чудесно бесится), genau wie seine Mutter (прямо как его мать), — закончил он, переводя взгляд на Кайла. Тот невозмутимо посмотрел в ответ и усмехнулся. — Мы вроде договорились, Картман. — Ну и что с того? Die rothaarige Schlampe muss an seinen Platz erinnert werden (Рыжей сучке нужно напоминать его место), — Картман отвлекся на еду, пытаясь не улыбаться слишком сильно. — Заткнись, жиртрест, — беззлобно ответил Кайл, пихнув того локтем. — Кажется твоя дурацкая идея выбесить Кайла в очередной раз не работает, ему вроде как все равно, — Стэн задумчиво оглядел друзей, — тем более мы не понимаем, что ты там говоришь. Так что можешь не стараться, хоть говори полную чушь, хоть комплименты маме Кайла — мы не поймем. — Ich würde lieber Kyle Komplimente sagen als seine Mutter (Я лучше буду говорить комплименты Кайлу, чем его мамаше), — не думая ответил Эрик, тут же прикусывая язык. Они все равно не поняли, подумал он, успокаиваясь. — Я сказал, что Кайл такой урод из-за своей жирной мамки. — Да? — Кайл снова пнул его несколько раз, но уже ногой, — и что же во мне такого уродливого? Давай только на английском. — Обойдешься, еврей, — Картман поймал искорку в глазах напротив, — Du bist der einzige, der mit mir konkurrieren kann (Ты единственный, кто может со мной соперничать). — Клянусь, Картман, если ты опять сказал что-то про евреев, я тебя ударю, — вмешался Стэн, чувствуя надвигающуюся ссору. Картман не слушал его. Прямо перед ним сидел Кайл, который отложил бургер и теперь, сверкая глазами, смотрел в ответ и медленно потягивал газировку из трубочки. Рыжие волосы растрепались, падая на лоб и на левый глаз, что добавляло какого-то эпика всей этой сцене. — Ich rede gerne mit dir (Мне нравится разговаривать с тобой), — Картман слегка придвинулся. — Не представляю о чем ты говоришь, Картман, но звучишь очень убедительно, — Кайл наклонил голову, тряхнув кудряшками. Он смотрел исподлобья, игнорируя всех остальных в помещении. Прямо как Картман. — Du bist der beste dieser Leute (Ты лучший из всех этих людей), — Картман не чувствовал, как язык сам двигается, произнося все, что появлялось в мыслях. — Ладно, пацаны, заканчивайте свои сексуальные разговорчики и бегом на урок, — слишком громко сказал Кенни. Картман вздрогнул, оглядываясь будто после сна. Кайл смутился, что-то забурчав Кенни, что тот идиот. Эрик быстро доел уже остывший обед, стараясь не смотреть на Кайла. Идея с немецким обернулась против него самого. Я убью Баттерса, подумал Картман, грубо убирая пустой контейнер в портфель.***
Парни шли на следующий урок, иногда о чем-то переговариваясь. Картман молчал. Идея говорить с Кайлом на немецком пошла совершенно не туда, куда нужно. Для начала, Кайл даже не злился толком, он принимал вызов, спорил, язвил, но не было даже обиды. Во-вторых, вместо шуток про евреев и фашистских фраз Эрик почему-то говорит о Кайле. Не как о еврее, рыжем идиоте и тому подобное, что тот заслуживает. Нет, Эрик говорит, что его волосы красивые, что с ним интересно говорить. А это совершенно не по плану! Нужно срочно прекращать, пока это не вылилось не пойми во что, подумал он, поднимая голову, но тут же сталкиваясь с любопытными глазами. — Чего уставился, еврей? — смутился Картман, будто Кайл мог читать его мысли. — Да так, думаю, может реально отвечать тебе на иврите? — Кайл драматично почесал подбородок, задумываясь. — Ка-айль, тебе не хватает этой вашей дурацкой шапочки и косичек для иврита, не прыгай выше головы, тем более ты — еврей из Джерси, не по породе тебе на иврите пиздеть. — Beemet? ata amerikai, Kartman (Да ну? Ты же сам американец, Картман), — Кайл плохо говорил на иврите, но с акцентом все же произнес о чем думал весь день. — Das ist eine Schlampe (Вот же сука), — Картман заводился с пол оборота, — Думаешь переиграть меня? — Возможно, — заулыбался довольный Кайл, заходя в кабинет вслед за Стэном и Кенни, — только вот сейчас математика, так что не смей отвлекать меня, idyot (идиот). — Это мы еще посмотрим, — Картман пихнул его сзади, ловя улыбку и все те же искры в глазах. — Каиль, Каиль, — Эрик тыкал ручкой в спину сидящего спереди парня, пытаясь привлечь внимание. Тот не реагировал, старательно решая уравнения и слушая новую тему. В классе математики парты были на одного, что расстроило Картмана, но тот прогнал Твика и сел позади Кайла. — Ну чего тебе, — зашипел Брофловски, слегка поворачивая голову. — Хочу сказать тебе парочку слов, кошерный мой, — мурлыкнул Эрик, все еще тыкая ручкой тому между лопаток. — Даже не думай, khezrazir (поросенок), — уж как-то слащаво протянул Кайл, пародируя маму Эрика. — Что ты сказал там? — Картман сильнее начал тыкать ручкой, пока Кайл уворачивался. — Хах, ничего особенного, — заулыбался тот, как-то по детски прикусывая кончик языка и зажмуриваясь. Эрик оторопел. — Gut (хороший)… — прошептал Картман, не силясь оторвать взгляд. — Молодые люди, я вам не мешаю? — оба парня подняли головы, встречаясь взглядом со старичком, мистером Бинсом. — Учитель, простите, Картман просто не понял последнее уравнение, — Кайл заискивающе улыбнулся преподавателю. — Да? — тот оглядел Картмана, который за весь урок ничего не написал в тетради кроме даты, — Судя по всему Эрик не понял ни одного уравнения, которые мы сегодня разбирали. — Да, простите меня, — Эрик почесал затылок, глупо улыбаясь. Смеющийся Кайл не выходил из головы. — Будьте внимательней, — старичок ушел к своему столу, напоследок кинув взгляд на ребят. Кайл больше не поворачивался, что-то быстро записывая. Эрик заскучал. Математика ему не нравилась, а доставать больше никого не хотелось. Да тебе никого кроме Кайла никогда и не хотелось выводить из себя, шепнул голосок внутри. Да пошел ты, парировал Картман, гипнотизируя макушку. С Кайлом сегодня было весело. Даже хотелось с ним соглашаться и идти на уступки. Лишь бы только тот продолжал отвечать. Тебе всегда с ним интересно, снова раздалось внутри. Картман не нашелся с ответом. Под конец урока, когда Эрик уже почти засыпал, над партой на секунду зависла рука, положив на самый край клочок бумажки. Эрик развернул ее, всматриваясь в карандашный текст, который будто стирали и писали снова несколько раз: «ata tipesh» (ты дурачина). В конце был пририсован кривоватый улыбающийся смайлик. Картман улыбнулся. — Koscher meins (Кошерный мой), — прошептал он, наклоняясь вперед.***
На последний урок ребята добирались молча, не то устав от болтовни Картмана, не то от занятий. Стэн обмолвился лишь о своих тренировках, Кайл вяло поддержал, а Кенни только что-то пробубнил себе в парку. Картман молчал. Ему было сегодня и вправду весело, как будто у них с Кайлом какая-то своя игра, в которую другим вход полностью запрещен, даже Стэну и Кенни. Но ведь так было всегда, подумал Картман. Мы и раньше объединялись с евреем, особенно в детстве. Но сейчас это казалось чем-то другим, более доверительным что ли. Картман не понимал. — Каиль, — позвал он, — сядешь со мной? Я знаю, что у вас с музыкой не очень, а чувство ритма так совсем нет, но на музыке (кто вообще решил оставить этот предмет в старших классах?) делать нечего, поэтому можем поиграть в карты в конце класса. Предложение было рискованным. Кайл итак за сегодня тусил только с Эриком, игнорируя даже Стэна. — Давай, а карты то у тебя есть? — Кайл согласно пожал плечами, не раздумывая. — Обижаешь, mein süßer jude (мой милый еврейчик), и кстати евреи то хоть в карты играть умеют? — А это мы и проверим, — Кайл сегодня уж больно легко поддавался на провокации. Класс музыки был обустроен иначе чем остальные в школе. Вместо парт и стульев пространство занимали кресла-мешки. Учительница музыки, миссис Митч, видимо хотела таким образом создать атмосферу и нужный настрой для творчества, однако большая часть ребят просто разваливалась на мешках, занимаясь своими делами. — Давай в самый конец, — пихнув локтем, шепнул Картман, направляясь в указанное место. Он давно приметил угол, который прикрывали цветы в горшках и книжный шкаф. С места учителя сложно было понять, чем ученики там занимаются. Обычно эти два кресла сразу занимали парочки, о чем-то шушукаясь, но Картману было плевать. Он уверенной походкой преодолел расстояние и плюхнулся, скидывая рюкзак. — Собери ноги, мешаешь, — легко пнув, сказал Кайл, садясь напротив. Если Картман смотрелся в таком кресле совершенно обыденно, то Кайл был будто не на своем месте. Классические брюки и рубашка слишком не подходили по стилю к этому грязно-серому мешку. Точнее мешок не подходил к Кайлу. — Если не удобно, можем сесть прямо на пол, — предложил Картман, наблюдая, как Брофловски возится. — Все… в порядке, спасибо, — тот улыбнулся, подтягивая ноги к себе, — во что предлагаешь играть? Покер на деньги? Учти, у меня с собой только жалкие гроши. — А как же твое еврейское золото? Нет, mein lieber (мой дорогой), если заметят нам пизда, поэтому в обычного дурака. — Подкидного. — С проездными, — добавил Картман, улыбаясь в ответ довольному Кайлу, — на что играем, раз наш еврейчик забыл свое золотишко дома? — На правду или действие? — Кайл в предвкушении потер ладони. — Учти, я буду врать о-очень убедительно. — Я знаю тебя с детского сада, Картман, я знаю, когда ты врешь. — Сучка, — Картман перетасовал колоду. Игра шла своим чередом, изредка ребята прерывались, чтобы проверить не заметила ли их учительница, а затем продолжали с неменьшим напором. Кайл слишком хитро лыбился, это бесило. Картман недовольно оглядел свою козырную шестерку. Черт, захапал все козыри, еврейская сволочь. — Ха! Продул, Картман! Видимо карты это не твое… — Да тебе просто повезло, наглая жидовская морда! — Правда или действие, Картман? Кайл скрестил руки на груди, свысока смотря на Картмана. Вот же, в обычного дурака играем, а пафоса сколько, у кого только нахватался. — Правда. Картман был убежден, что умеет хорошо врать, не только перед взрослыми. Но проблема была в слишком проницательном Кайле, который мало того, что знал его с самого детства, так еще и был довольно умен, что не хотелось признавать. Еще огня добавляло незнание вопроса, который тот выберет. Это может быть что угодно, но больше всего Картман не хотел услышать про его собственные слова за сегодняшний день. Он слишком разошелся с немецким, говоря все, что думает. — Ты все также переодеваешься в женскую одежду как раньше? — Что? — Картман ожидал все что угодно, но не это. Что за дурацкий вопрос, мать твою. — В детстве ты часто переодевался, я подумал, может эта привычка у тебя до сих пор, — Кайл насмехался, еле держась, чтобы не засмеяться от непонимания Картмана, — Ожидал другого вопроса? — Да пошел ты, нет, не осталась, жид, — Картман огрызнулся. Он не любил вспоминать свои детские выходки. Ему было тревожно думать о них. — Ну и ладно, — Кайл собрал карты, — постарайся не проиграть еще раз, кто знает, что я спрошу снова. — Я все равно выберу действие! — О, так ты уже не надеешься на победу, вот спасибо. — Ах ты ж, чертов еврей! Я тебе сейчас покажу настоящую игру в карты, жид порхатый! Картман продул. Черт, черт, черт, как так вышло, это же Кайл, он не должен так хорошо играть. — Ты жульничал! — Вовсе нет, Картман. — Да. Я видел. — Врешь, Картман. — Не вру, это ты еврейское жулье. — А вот и нет, просто ты совсем не умеешь играть. Картман пихнул Кайла ногами, пока тот не перестал хихикать и не начал отвечать. — Действие. Учти, в третий раз я точно выиграю. — Хорошо, — Кайл задумался, перебирая карты. Картман захотел отобрать их, чтобы тихонько взять тузов себе, — Скажи максимально длинное предложение какое сможешь. — Что? Кайл, ты сегодня совсем тупой или… — На немецком. Я уверен, что твой словарный запас ограничивается словами про евреев, мою мать и фашистских фраз, поэтому давай, докажи обратное, — Кайл вскинул бровь, бросая вызов. Картман был бы не Картманом, если бы отказал. — Ах так, ну слушай внимательно, mein lieber Kyle, manchmal bist du so nervig, dass ich dich schlagen will, aber manchmal habe ich so viel Spaß mit dir, dass ich nirgendwo hin will, genau wie jetzt. Ich denke, wir könnten gute Freunde sein, weil ich dich nicht nur in dieser Klasse oder Stadt, sondern auf der ganzen Welt für den besten halte, du Dummkopf (Мой дорогой Кайл, иногда ты бываешь таким раздражающим, что я хочу ударить тебя, но иногда мне так весело и хорошо с тобой, что я никуда не хочу уходить, прямо как сейчас, мне кажется, что мы могли быть хорошими друзьями, ведь я считаю тебя лучшим не только в этом классе или городе, а во всем мире, дурачина), — на одном дыхании сказал Картман, краснея, но не отводя взгляда от удивленного Кайла. — Надо же, и не одного слова про еврея. Ты меня удивил, — Брофловски снова раздал карты, — видимо тебе хорошо дается этот язык. — Иди нахуй, — все еще красный ответил Эрик. — О да, черт возьми, я победил тебя, жидовское жулье! Так и знал, что евреи не умеют играть, — Кайл выгнул бровь, — ну если только немного. — Ну что ж, иногда везет, что поделать, — Кайл откинулся в кресле, пихая ногой Картмана. — Правда или действие, жиденок? — Картман злорадно осклабился. — Правда. Картман задумался. Он не придумал заранее вопроса, а под ожидающим взглядом делать это было еще труднее. Нужно придумать что-то такое, что точно уберет с лица эту насмешку. Что-то такое… — Куда ты планируешь поступать после школы? — вот черт, он точно хотел спросить не ЭТО. Он должен был выдать что-то уничижительное, что-то про его мать, в конце концов, или про народ, или даже про Джерси, но не это. Почему он вообще это спросил? — Эм… В юридический?.. — Кайл удивленно смотрел на Эрика. Да Эрик сам был в ахуе от себя. Просто он снова подумал о Кайле и это вырвалось, просто Кайл слишком старательный и аккуратный, даже в этот дурацком кресле-мешке. — Прямо как твой папаша значит? У вас, евреев, это традиция? — Картман попытался засмеяться. — Наверное, — спокойно ответил Кайл. Твою мать, твою мать, все слишком плохо, — ты мог бы спросить это и без игры в карты, знаешь ли. — Да что-то только сейчас задумался, — честно ответил Эрик. И вправду, почему он раньше не интересовался куда пойдут его друзья, куда пойдет он сам. — А ты?.. — будто слыша его мысли, начал Кайл. — Я не знаю, — чересчур честно ответил Картман. С Кайлом сегодня хотелось быть откровенным, сегодня с ним просто хотелось быть. — Вот как, ну у тебя есть еще время подумать, — Кайл начал собирать карты, — еще разок? — Надоело. Они сидели молча, задумавшись о своем. Эрик не знал, что сегодня происходит. Он впринципе не знал, что происходит всю его жизнь. Но с Кайлом сейчас было хорошо, а это главное. Эрик привык жить настоящим, и раз ему все нравится, то проблем нет. — Ich fühle mich heute komisch (Сегодня я чувствую себя странно), — начал Эрик, смотря в стену. Было что-то удобное говорить на другом языке о своих чувствах, — ich habe Spaß und fühle mich gut, ich sitze gerne da und rede mit dir. Ich frage mich, warum wir vorher nicht so viel Zeit miteinander verbracht haben? Ich glaube, ich mag dich jetzt, Kyle (мне весело и хорошо, мне нравится сидеть и говорить с тобой. Интересно, почему мы не проводили столько времени вместе раньше? Сейчас мне кажется, что ты мне нравишься, Кайл). — Что ты сказал? — Ничего.***
После урока все начали разбредаться по домам, образуя группы по двое-трое. Ребята вышли в коридор, разминаясь после сидения на неудобных креслах. — Ладно, всем пока, мне пора бежать, — попрощался Кайл первым, чуть дольше задерживая взгляд на Картмане, чем на остальных. — Пацаны! — Баттерс подошел сзади, на ходу собирая портфель, — Кайл уже ушел? — Да, — кивнул Стэн, — мне тоже пора, тренировка начинается через пару минут. Кенни пробубнил что-то про подработку и ушел следом. В коридоре остался стоять все еще смущенный Картман и Баттерс, который все никак не мог застегнуть свой рюкзак. — Вот же блин, Кайл опять меня не подождал, а ведь раньше мы всегда шли вместе, так еще и сидели рядом. Сейчас приду и выскажу все, что о нем думаю, — грубо дернул замок Баттерс. — Ага, от меня еще добавь, что он жидовская сучка, — Картман усмехнулся, представляя, как Баттерс произносит это удивленному Кайлу. Да тот будет в ахуе. — Фу, я такое говорить не буду, — Баттерс готов был уходить. — Кстати, а куда это ты? — только сейчас спросил Эрик. Кайл часто ходил на баскетбол, но компания Баттерса в данный момент сильно смущала. — Как куда, на курсы немецкого, — невозмутимо ответил он. — Что, прости, я наверное не расслышал, Баттерс, все же в коридоре слишком шумно, да. — На немецкий. Я хожу туда уже несколько месяцев, наша школа решила, что ученикам не помешает изучать другие языки, поэтому открыла несколько бесплатных курсов. Это довольно интересно. Немецкий кроме меня выбрали Венди, пара девочек из другого класса (одна из них кстати такая симпатичная), Кайл, Токен и я. — Кайл ходит на немецкий? — елейным голоском спросил Картман, силясь осознать происходящее и гася желание набить Баттерсу лицо через… — Да! У него из нас самый высокий уровень, я даже завидую! Вроде бы он ходил до этого года два или три на индивидуальные занятия, даже не знаю зачем. Наверное, ему просто было интересно, он же так любит учиться! — Да что ты говоришь, Баттерс, два-три года? — улыбаясь слушал Картман, три, два… — Он вполне хорошо говорит, правда ему сложно дается произношение, но тексты он так быстро переводит, аж дух захватывает от того, сколько он знает. Ой, а почему ты спрашиваешь? — Да так, Баттерс, просто так, — все еще улыбался Картман, — передавай Кайлу, чтоб он сдох. И чтобы ты тоже сдох, Баттерс. — Эй, это было грубо, Эрик… — Иди нахуй, Баттерс, просто иди нахуй со своей идеей говорить на немецком! Осознание пришло сразу, ясное как летний день: Кайл все понимал. И врал, что не знает перевода, еврейская тварь. Ну или просто молчал. Все равно он сволочь, думал Картман все эти дни до Хэллоуина, стараясь не пересекаться с ним, чтобы не сорваться. А вот наорет он или раскраснеется, Картман не знал. Но узнавать не хотел. — Поросеночек, я доделала твой костюм! — позвала его мама с первого этажа. Этот Хэллоуин решили отмечать у Токена. Ребята были уже слишком взрослые для колядок, но традиция с костюмами сохранилась, и на вечеринки пускали только в них. Картман не отставал от своего образа ни на один год, каждый раз прося мать перешить костюм на размер больше. Вот и сейчас та закончила, довольно протягивая сыну свою работу. — Ах, милый, тебе так идет быть енотом, — Лиен чуть не плакала от счастья всякий раз видя сына в детском наряде. — Ну ма-ам, — Картман смущенно отвернулся, натягивая маску на лицо и надевая когти. — Ты у меня такой красивый, — Лиен все же шмыгнула от умиления, — повеселись там. — Хорошо-хорошо, — Картман вышел из дома. Дом Токенов был достаточно большим, чтобы можно было спрятаться в какой-нибудь комнате и отсидеться. Пересекаться с Кайлом не хотелось. Эрику было стыдно, а еще больше страшно. И что только на меня нашло в тот день, думал он, идя к дому одноклассника, потянуло на откровения с Кайлом. И не так уж мне было с ним весело, он недовольно пнул камень на дороге, Кайл зануда и с ним ужасно скучно, а еще он идиот. Картман безбожно врал. Дом встретил его праздничной атмосферой и громкой музыкой. Люди в ярких костюмах сновали туда сюда, разговаривая и смеясь. Сам хозяин дома был в центре зала, разливая пунш по пластиковым стаканчикам. Друзей не было видно. Картман решил прогуляться по дому, надеясь найти Кенни, или хотя бы Баттерса, чтобы не стоять в одиночестве. Но попадались только незнакомые лица и пару одноклассников. — Ой, извините, — раздалось сзади после легкого толчка, Картман обернулся вплотную сталкиваясь с картонной маской, — Ай! Осторожнее, пожалуйста. — Кайл? — удивился Эрик, смотря на разодетого Брофловски. Тот вытянулся и поправил картонный лисий нос на лице. Маска была почти такая же как у Эрика, только ярко рыжая и с острыми ушками. — Картман, так ты все же енот, как и обычно? — Кайл улыбнулся, предлагая пройти чуть дальше, чтобы не загораживать проход. — Дань традициям и моему прекрасному образу, — пошел следом Картман, — а где твой воздушный змей? — Ну, в прошлом году я его совсем затаскал, и перешивать там было нечего, вот я и подумал немного сменить образ. Немного было мягко сказано. Рыжие волосы свободно падали, обрамляя кривоватую маску. Сам Кайл был одет в белоснежную рубашку и черные брюки, только перчатки были оранжевые. — Хвоста не хватает, — заметил Эрик. — Я подумал, мне не переплюнуть енота в качестве костюма, поэтому не стал заморачиваться, — улыбнулся Кайл, садясь на диван в небольшом зале. Пара человек тут пела караоке, но больше никого не было. — И правда, мой костюм слишком хорош, — Эрик закивал, все же с Кайлом было легко. Может дело вовсе не в том конкретном дне?.. — Баттерс же сказал тебе про курсы немецкого, да? Вот так с места в карьер, прямолинейный как и всегда. Картман молчал. Был вариант отшутиться, послать Кайла нахуй, обернуть все так, что это Кайл каким-то боком весь день говорил на другом языке, но Эрик не смог. — Да, — он сглотнул. Черт, Кайл его убьет, или высмеет, или и то и другое. Да, все вместе, прямо сейчас у всех на виду. Потому что он может, у Кайла сейчас козырной туз, который можно кинуть на стол в самый последний момент. — Я не так хорошо говорю как ты, Картман, — Кайл как-то по детски загадочно приложил руку ко рту и наклонился к уху Эрика. Пару секунд он молчал, затаив дыхание, видимо собираясь с силами. Эрик сам почти не дышал, боясь услышать что бы Кайл там не сказал. — я не все смог разобрать из твоих слов за день, но, — Брофловски шумно выдохнул, заставляя Картмана покрыться мурашками, — ich bin auch neugierig auf dich, Cartman (мне с тобой тоже интересно, Картман).