Заставь меня кричать

— Быстрее, — шипит Артур и, подаваясь бедрами, насаживается на три пальца Димы. — Давай быстрее, боже, блять, я не сломаюсь.      — Я пытаюсь не сделать тебе больно, — бормочет блондин в губы Арта.        — Никого нет, — цедит Артур сквозь зубы. — Мы можем быть настолько шумными, насколько захотим, всё равно никто не услышит: дверь заперта, а в моей божественной заднице уже три твоих пальца, поэтому забей и просто выеби меня, понял?      — Ты такой капризный, когда тебе жарко, — мурлычет Дима, вытаскивая пальцы и вытирая их о белоснежную простынь. Всё кажется таким мокрым — их кожа, измазанные смазкой руки Димы и бедра Артура, даже лениво плывущий из кондиционера прохладный воздух кажется невыносимо мокрым и вязким.      — Раз уж мы начали, я хочу насладиться этим сполна, — рычит Арт, прикусывает и оттягивает губу Димы. — Я хочу, чтобы ты заставил меня кричать. — Ох, — горячо выдыхает Дима и продлевает паузу, поглаживая свой пах. Он нехотя отстраняется, чтобы вылить на руку больше лубриканта. Проведя влажной ладонью по члену, он сдавленно шипит от приятно разливающегося тепла, пробивающего дрожью до самого позвоночника. — Так хорошие крики или плохие?      Артур закатывает глаза.        — Стоны, — его голос звучит хрипло и грубо. — А сейчас просто сделай это, ладно?        — По сути, — выпрямился Дима и крепко прижал колени брюнета к своей груди, — ты снова ищешь предлог, чтобы позлить наших соседей.        — Ты серьёзно хочешь меня выбесить? Если ты сейчас же не вставишь мне, я… твою мать… — ругается Артур, его пальцы путаются в волосах Димы. Задыхающийся Евтушенко толкается глубже, осторожно погружаясь в парня сантиметр за сантиметром. Арт тянет его за волосы, дешёвая и подлая уловка. Он знает, как это действует на старшего.        — Ты просто… ужасен…        Дима выходит из раскалённого тела, откидываясь назад так, чтобы добавить ещё смазки на разработанный анус Артура, в который свободно проскальзывают два пальца.        Внутри брюнета влажно и горячо, но понадобились месяцы, чтобы узнать это. Месяцы, чтобы он смог избавиться от идеи воплотить извращённую фантазию в жизнь, преодолеть страх, принять то, что быть геем — нормально, да и просто перестать бояться. И всё равно Дима думает, что Артур всё же немного нервничает, но теперь в хорошем смысле. И смысл этот заключается в незатейливом: «быстрее вставь свой член в мою божественную задницу». Дима знает, каково это.        — Не тяни меня за волосы, чтобы заставить делать то, чего тебе хочется, — говорит Евтушенко, с хлюпающим звуком вытаскивая пальцы. — Ты не знаешь о существовании такого слова, как «пожалуйста»?        — Я сказал «пожалуйста» около часа назад, — сказал Томашевский. — Проехали.        Он приподнимается и резко впивается в губы блондина, ведёт языком по его зубам, притягивая за волосы ближе и опуская свободную руку на его возбуждённый член, начинает медленно надрачивать. Он жмёт большим пальцем на головку, осторожно проводит ногтем по вздувшейся вене, заставляя голубоглазово жадно глотать воздух.        — Охуенно, — шумно выдыхает Дима, когда Арт вновь сдавливает его член.        Ощущать себя внутри Томашевского потрясающе тесно, и Дима не знает, сколько ему придётся втрахивать его в матрас, чтобы он полностью насытился. Похоже, это выльется ему во второй раунд.        — Я буду трахать тебя так жёстко, что ты забудешь, как дышать. Закончим начатое.   И Артур стервозно ухмыляется, проводя руками вниз по бёдрам блондина. Огладив тазобедренные косточки, он тянет Диму на себя, одновременно подаваясь навстречу, наталкиваясь на его член. Старший давится глухим стоном, сердце отбивает бешеный ритм, когда наступает осознание того, что он уже глубоко внутри.        Артур вздыхает, запрокинув голову и закатывая глаза.        — Боже, — напряженно и надломленно бормочет он. Вздымается отяжелевшая грудная клетка. Дима может чувствовать, как лежащее под ним тело вздрагивает от новых ощущений, и чувствует сердцебиение Арта. — Наконец‐то.        — Всё в порядке? — Ладони Димы скользят по простыням, словно он сейчас упадёт.— Я не перебарщиваю?        — Нет, — шепчет Артур, демонстративно качнув бедрами.        Дима чувствует, как брюнет сжимает его внутри, а затем расслабляется, чтобы дать новым ощущениям разлиться по телу. Знакомая система. Напрячься, отпустить. Удержать. Толкнуться глубже.        Дима облизывает губы и закрывает глаза, стараясь продлить мгновение.        — Дим, — стонет Томашевский, прижимаясь теснее, путая пальцы в волосах блондина. — Давай же. Двигайся. Пожалуйста.        Дима хнычет, сливаясь с ним в развязном поцелуе, прежде чем всё полетит к чертям. Он даёт себе время отдышаться, подумать, поразмышлять над тем, что должно быть дальше, а после толкается бёдрами так сильно, как только может.        И это стоило пробившей тело Арта сильной дрожи.        — Блять, — судорожно задыхается кареглазый. — Ещё раз. Сделай так ещё раз…        — Ты сам сказал, что хочешь кричать, — бормочет Дима.        Наклонив голову, он опирается на руки и вновь толкается, а потом ещё раз и ещё, вдалбливаясь глубоко вовнутрь. Тело блестит от пота. Он двигается быстро и удивительно легко.        Артур стонет от каждого толчка, подстроившись под ритм. Дима гадает, расцветут ли завтра на его теле синяки — выстроятся ли острой линией на бледной коже следы его тазобедренных косточек.       Артур подтягивает ноги ближе к груди и раздвигает их шире, притягивая Евтушенко максимально близко. В ответ на каждый выпад вырываются стоны, и сейчас Артур злоупотребляет здоровьем своих голосовых связок, чего почти достаточно, чтобы подтолкнуть Диму к краю.        Почти, но не достаточно. Никто из них ещё не кричал, а Дима из кожи вон вылезет, но выполнит своё обещание.        Он наклоняется вперёд, достаточно близко, чтобы попробовать капли пота на сахарной шее. Достаточно близко, чтобы слизать вкус соли и молока. Знакомый вкус, знакомый запах, он толкается глубже, насколько возможно и…       …замирает.        — Блядство… — стонет Артур, томно откинув голову и тщетно скользя по его рукам, пытаясь заставить его двигаться. — Чёрт, почему ты… Почему ты остановился?— Ты хотел кричать, — шепчет Дима.       Дыхание сбито. Они оба отвратительны, пот стекает по разгорячённым телам, пропитывая простыни, но есть в этой сырости что‐то первозданное и настоящее, и блондин не знает, что ему нужно. Он медленно и спокойно выходит из Артура. Дразнит и издевается.        — Нет, — рычит Арт. — Нет, ты, блять, не оставишь меня. Только попробуй… Да ты, ты…        — Я, я… — бессвязно повторяет Дима. Он наклоняется, чтобы заткнуть сочащийся из уст Арта яд поцелуем, поглотить всё сказанное им. — Успокойся. Я просто… — голубоглазый отстраняется, его пальцы шарят в поисках тюбика с лубрикантом. — Я же знаю, ты любишь, когда влажно.       Брюнет извивается под ним, щеки наливаются краской от одного только взгляда.        — Нет, — говорит он, затаив дыхание. — Нет, я не… Я имел в виду. Какая разница.        — Ты ведь любишь, когда очень‐очень мокро, — шепчет Евтушенко, вновь целуя в солёные и сочные губы. Он приставляет два пальца ко входу и, наблюдая за реакцией Артура, медленно вводит обильно смазанные пальцы. — Ну же, признай это.        — Замолчи, — слабо отзывается Артур, испустив очередной громкий стон, когда Дима слегка раздвигает пальцы и продвигается дальше. Он скользнул пальцами по простате Арта, наслаждаясь тем, как он краснеет и тяжело дышит.        — Не волнуйся, — успокаивает Дима, откинувшись назад, подальше от манящего рта и тёмных глаз Томашевского, всего, в чём можно потеряться. — Я не оставлю тебя в таком состоянии.    Всё потрясающе. Всё запредельно. Дима ждёт, пока Артур перестанет давиться воздухом, прежде чем с громким хлопком войти до упора. До корня, до основания, будто они частички чего‐то большего, спрятанного под землей, древнего. Как будто они нечто большее, чем просто двое парней, неистово трахающихся в самый разгар лета.        «Или, может быть, у меня солнечный удар», — думает Дима, сжимая в кулак член брюнета. Движения влажные, совершенные, солёные как океан, снова и снова, и Артур почти утопает, протянув ту самую ноту, что внезапно поползла вверх по шкале громкости. Не совсем крик. Но близко.        — Давай, — призывает Дима, долбясь быстрее и быстрее в ритме обоюдного удушья. — Давай же, принцесса…        — Ох, блять, — слезно вскрикивает Артур, заставляя Диму улыбаться, даже когда он сам готов рухнуть от наступающего оргазма. Но он хочет… Он хочет сохранить ритм, вбиваться и дальше, но потом всё расплывается, и толчки выходят какими‐то рваными, а стоны ветвятся со стонами Артура, и он изливается в него.        Томашевский сжимается и по‐кошачьи выгибает спину, несмотря на давление уставшего тела Димы, сжимающего ему ноги.        — Очень… мокро, — задыхается кареглазый. — Это… А‐а‐ах…        Диму скручивает оргазменной судорогой, он позволяет Арту взять всё в свои руки, в голове настолько туманно, а Артур настолько близко, что в воздухе витает только его запах.        — Кричи, — мягко произносит Дима. Он пытается не дать себе рухнуть, толкаясь в Артура и не давая себе упасть от усталости. Его губы нежно прижимаются к его ушку. — Кричи для меня, принцесса, давай Сработало.        Звуки, вырывающиеся из груди Арта, высокие и отчаянные, больше похожие на рыдания, но это происходит где‐то глубоко внутри, заставляя Диму дрожать. Он целует младшего в щеку, немного смазав мимо губ. Оба грязные и рассеянные.        Глаза Артура прикрыты. Его веки подрагивают, когда Дима наконец отстраняется, пристально осматривая беспорядок в комнате.     ————————— Хееей!! Привет, родные:D Хочу сейчас всё рассказать по поводу примечания. Это действительно последний фанфик написанный моей рукой. В чём же дело? Я больше не заинтересована в фендоме М5. Да как-бы грустно это не было, но эти ребята меня не интересуют ещё с начала 2021.. А ещё позже(где-то этой весной) я поняла, что и писательство про них меня тоже уже.. не завлекает. Поэтому от меня так долго нет никаких работ. Да, я пишу фф от силы год, но даже за этот промежуток времени я привязалась к этому делу и людям, которые состоят в этом фендоме. Отдельно я бы хотела отметить двух булочек, это "Bill Hipper" и "Лера Пименова", вы стали для меня действительно чем-то родным♡ Видеть ваши комментарии с бурей эмоций и хвалой для меня самое лучшее)) Возможно за год я даже стала "немного популярна" на этой странице фанфиков по м5^^ И отпускать это мне было действительно тяжело. Сейчас конечно я пишу это уже давно всё для себя решив, но всё ещё грустно осознавать, что моих работ и кометариев с поддержкой под другими даже новыми работами возможно уже не будет никогда. Я не дай бог не удалю не единой своей работы, а даже наоборот вот написала вам в подарок ещё одну:} Причём давольно неожиданную. Давно у нас никто pwp не писал, побалую хоть вас перед уходом;) Скорее всего ещё одной причиной моей незаинтерисованности является то, что я выросла.. Я перехожу в старшую школу, и меня уже мало интересуют блогеры, шиперство и другая ерунда. Но я искренне рада, что когда-то перебарола свой страх и начала писать сюда. Я всех вас очень люблю и желаю вам удачи в будущем♡♡♡