Мой океан — 4 апреля Твоя волна накроет меня, Нет воздуха, я задыхаюсь пока…
🌥
Дорогие машины, дорогие знакомые, дорогое времяпровождение. Это то, что всегда было с Чоном, с самого его рождения, поэтому казалось основополагающим. Он никогда не слышал "нет". Даже не знал такого слова. Папенька и маменька души не чаяли в старшем ребенке, топили не только в крепкой любви, но и в круглых цифрах сначала в карманных деньгах, а потом уже и в банковских картах, коих у Чона в карманах своей любимой косухи (кто придумал портмоне и зачем они нужны?) было с дюжину. Баловали. Да. Позволяли все. Да. Запретов никаких не навязывали. Да. При этом вырастили что-то похожее на хорошего человека. Парадокс. Чон не чурался постоянно напоминать о размере своих счетов, при этом и не прослыл в кругах говнюком, являясь очень даже не глупым и дружелюбным, в меру, парнем. Все же сказалось родительское внимание, про которое не забыли со своими постоянными разъездами из точки A в точку B. Скидывать обоих своих чад на нянь не хотелось, поэтому старались где-то что-то поменять, где-то взять с собой, что дети действительно ценили, даже будучи совсем юными. И с годами мало что поменялось. Младшая дочь хорошо училась в школе, Чонгук в университете, постигая свою главную страсть, которая была с ним с самых ранних лет, — рисование. О, Чонгук рисовал всегда и везде. Это была главная проблема парня в детстве. Теперь же возраст иной, и проблемы иные. "Проблемы". О своих нынешних "проблемах" он слышит только от бабушки. Главы крупной консалтинговой компании Сеула, что жаждет внуков в будущем от старшего ребенка. Жаждала… Пока Чон, с поддержкой сестры и мамы, не решил в один момент выйти из шкафа, повергнув в шок отца, который, благо, быстро от этого оправился, т.к. слишком сильно любил сына, и единственную горячо любимую бабулю, которая от новости не пришла в себя до сих пор, и спустя пару лет. Любовь — единственное, что Чонгук не мог купить ни за какие деньги. Собственно, как и любой человек в мире. И это теплое и нежное чувство действительно волновало его, как бы сильно он не пытался это скрыть.⛅️
«— Ты должен слушать меня, потому что я родила тебя, дала тебе жизнь, ты не имеешь право говорить что-либо против! Поэтому будь добр сделать, как я сказала, если не хочешь меня расстроить! — Я твой отец, и буду им всегда. В два и в двадцать два. Просто сделай то, что я сказала и все. Неужели так сложно уважить родителя, неблагодарный?! — Детка, а я не устаю?! Я работаю, как вол, прихожу домой и хочу видеть не пустоту в холодильнике и на столе, а еду. Понимаешь?! Е-Д-У! Почему я вхожу в твое положение, когда у тебя болит голова и терплю, а ты потерпеть не можешь? Тебе совсем на меня плевать? Так и скажи. Мне на тебя плевать, любимый, я эгоист и думаю только о себе. Либо делай, что я говорю, либо мы просто расстанемся. Окей? Я не слышу. Окей.» Должен. Должен. Должен. И еще раз Д-О-Л-Ж-Е-Н. Всегда, всем и во всем. Должен сделать то, должен сказать это. Должен всегда быть при параде, должен всегда улыбаться, должен никогда не жаловаться. Должен! Тэхен постоянно всем что-то должен. Как игрок в казино, набравший кучу долгов, который торчит теперь деньги каждому в чертовом Сеуле. Но вся загвоздка в том, что Тэхен не был заядлым игроком в покер или блэкджек, он был просто Тэхеном. Мальчиком из небогатой семьи, учащимся на скрипача. Мальчиком, за которого все уже решили, когда он еще даже не родился. Каким ему надо быть, куда поступать, как жить и чем дышать. Единственное, что за него не смогли решить — кого любить. Будущее семьи неожиданно для этой самой семьи родился _неправильным_. И как бы горячо любимые родители не пытались вылечить этот _недуг_, ничего не могло изменить природы. Отличник, красавчик, ангельская душа, скрипач с одним большим НО в виде неугодной ориентации. Природа та еще шутница. Хах. Это самое НО пытались прикрыть всем, чем можно, вырисовывая на белом полотне картины эпохи ренессанса. Тэхен уже и не помнил, что нравилось именно ему, что делал до того, как начал ходит на все эти важные для будущего дополнительные занятия и куда хотел поступить до вынужденной подачи документов в музыкальное отделение. Кто такой настоящий Ким Тэхен не знал теперь даже сам Ким Тэхен. Забавно. Нет. Тэхен в какой-то момент даже думал, что то, как он живет — самое правильное, что есть в мире и что так живут все. И какого было его удивление, когда он узнал, что это естественно не так. Тэхен жил в своем огромном аквариуме, думая, что в таких же живут и все остальные. Кормился пресным кормом из баночек, дышал искусственным кислородом, изредка выглядывая из-за пластикового пиратского сундука с сокровищами и резиновых водорослей, пока многие другие плавали в огромном океане под названием "Жизнь" и могли плыть кто куда, пока Ким довольствовался своим привычным аквариумом 60х30х20 см. Не жизнь, а малина. Кислая такая с косточками, что отвратительно застревали в зубах. Живя сначала в одном аквариуме, а после переезда к парню в другом, Тэхену казалось, что если он просто попробует сделать что-то новое для себя, то его жизнь кардинально изменит вектор, но почему-то думал он, что в плохую сторону. Спасибо горячо любимым родителям с их наставлениями. Поэтому все, что мог нового делать для себя со своей личной подачи — смотреть сопливые дорамы по центральному каналу, а не научные телепередачи, когда Джехена еще не было дома, и мечтать хоть раз оказаться на месте любого персонажа, даже отрицательного. Благодаря бешеному ритму жизни в юности: учеба—дополнительные—репетиторы—скрипка и снова все по кругу, Тэхен не завел ни одного мало-мальски хотя бы просто знакомого. Им ведь надо уделять время, общаться, там, гулять, а Тэхен иногда лишний раз не мог вздохнуть, какие уже там знакомые и тем более друзья. В школе прослыл заучкой, да маменькиным сынком, в университете просто неприметным хорошеньким мальчиком, который помимо учебы и жизни то не видел. Думали, что сам так себя гоняет. Но кто бы знал… А ведь Ким просто мечтал о вещах, что делали другие ежедневно и без повода: гулять в парке или по набережной, ездить на пикники, веселиться с друзьями на встречах. Хотелось простого и человеческого. И вот пришел момент, когда аквариум перекочевал к новому хозяину, что и кормил пореже, и домик чистил не так часто, да и претензий было больше к измотанной жизни рыбке по имени Ким Тэхен. Сверху накрыли темной крышкой, убрали резиновые водоросли и даже пресловутый пластиковый пиратский сундук с сокровищами, цветная галька сменилась обычной серой. Нынешний хозяин был доволен рыбкой. А что, молчит, лишних движений не делает, сосредоточена только на нем. Хорошая рыбка, а главное — удобная. Удобный. С годами Тэхен нашел подходящий для себя эпитет. Идеально его описывающий. Если бы кто-то попросил себя описать одним словом, Ким без промедления сказал бы — удобный. Этакий Удобный Ким Тэхен. Так и занесите в паспорт. Жирным шрифтом. И самое печальное то, что Ким привык быть таковым. Словно это было основополагающим. Словно иначе быть и не могло. Словно иначе и не будет никогда… Тэхен дергается, отмирая, когда слышит открывающуюся входную дверь. Свет от телевизора гаснет, погружая комнату в темноту.🌤
— Айгу, Чон, ты и мертвого доконаешь, если захочешь, — смеясь, парни спускаются по ступенькам из здания университета. — Мистер Кан устал с тобой спорить. Когда такое было, чтобы этот старикан устал, мать его, спорить?! Я думал, он благодаря этому дышит. — Хах, со мной просто лучше этого не делать. Дохлый номер, — рыская параллельно разговору по карманам, Чон замирает, не находя средство связи. Матушка его убьет, если он снова потерял телефон. — Черт! Чим, ты иди, куда ты там собирался, я вернусь в аудиторию. Кажется, забыл телефон. И надеюсь, что я его именно забыл, а не посеял где-то. — Чон, будь я твоим родителем, то с твоей способностью просирать телефоны в любом месте, купил бы тебе уже просто старенький Панасоник, чтобы помучался. — Я благодарен всем божествам, даже Зевсу с Юпитером, что ты не мой родитель. До завтра, — усмехнувшись с нахмурившего брови друга, Чонгук на пятках развернулся в обратную сторону, вновь поднимаясь по ступенькам. — Хам! Надеюсь, ты его не найдешь! — хмыкнув себе под нос, Чимин направился уверенно к своей машине, глубоко внутри желая младшему все же найти свой сотовый. Придя в уже пустую аудиторию, с вздохом облегчения находя пропажу там, где она и лежала все пары, Чонгук устало зевает, идя по пустым коридорам к выходу, пока его спокойную ходьбу не прерывает резкий звук фальшивой ноты со стороны музыкального отделения. Повинуясь любопытству, он бредет туда, суя нос во все попадающиеся на пути классы, пока не натыкается на мальчика, сидящего спиной к двери с скрипкой в руках. — Эй, это ты тут хулиганишь? Дернувшись от внезапного чужого голоса, Ким вертит головой, цепляясь за оленьи глаза. — Что? — Спрашиваю, ты ли тут хулиганишь? Твои фальшивые ноты из дальних коридоров слышно. Не получается что-то? Ты первокурсник? — Н-нет. Извини. Я вообще-то третий уже заканчиваю. — О. Я только первый. Разве пары не давно закончились? Почему ты еще тут? Меня, кстати, Чонгук зовут. Чон Чонгук, — присев за стол преподавателя, парень закинул на него ноги, шокирую тем самым Кима. — А… У меня дополнительные занятия. Скоро концерт. Я должен постоянно тренироваться, — укладывая инструмент в футляр, Тэхен старался скрыть тремор в руках от чужих глаз. — Вон оно как. А я, представляешь, писал с другом эссе в библиотеке и уснул, друг тоже. Нас выгнала библиотекарша. Айгу, зато как хорошо я выспался, — блаженно потянувшись, Чон сбросил ноги со стола, подперев руками подбородок, наблюдая за парнем. — Ты из-за дрожащих рук сфальшивил? — Ч-что? — Извини, это не мое дело, просто я увидел, как сильно подрагивают твои руки. Я не врач, но, кажется, это не очень хорошо. Ты много стрессуешь? Замерев, Тэхен краем глаза схватил черную глубину чужих космосов, ощущая себя под рентгеном. Казалось, что от этих глаз нельзя ничего было скрыть. — Да н-нет. У меня нет никакого стресса, а руки дрожат с рождения. — Ну, раз так… В любом случае, знаешь, ты не должен переживать. Концерт — это, конечно, важно, но нет ничего важнее морального и физического здоровья. Извини, если это выглядит так, будто я учу тебя. Просто моя мама всегда так говорила мне и сестре, хех. Застегивая футляр, Ким растерянно моргал. Впервые ему кто-то говорит подобное. Впервые он подобное слышит. Сердце жалобно проскулило в груди. Рыбка сквозь грязную воду видит проблески света. Выйдя из аудитории вместе, парни спокойно, в приятной тишине шли по коридору. Кажется, что они остались совершенно одни в университете из-за отсутствия в нем посторонних звуков. — Странно, что я раньше тебя не видел. Ты не участвуешь в разных, там, сейшенах? — Нет. Мне некогда. — Весь в делах? Ух. Тогда понятно, почему не видел. Тэхен не думал поддерживать беседу, вынужденно отвечая на вопросы. Но рыбке хотелось увидеть новые просторы. — На кого учишься ты? — Я художник. Рисую горшки, фрукты, иногда бюсты, а иногда своих бесячих друзей, которые не хотят мне позировать, — усмехнулся Чон, закидывая руки за шею. До ушей доносится тихий, низкий смех, и мир Чонгука делает переворот в 180°. Эти две секунды смеха были похожи на вязкий золотистый мед, на звук плескания лесного холодного источника, на шелест листьев от летнего вечернего ветерка. Повернув голову вправо, Чон сглотнул теперь уже от открывшегося ему профиля. Какой пздц. — А что за концерт? Ты сольно будешь играть что-то? — теперь он хотел больше слышать этой баритон. Или же он всего-навсего хотел в нем утонуть. Не уточняйте, Чон сам еще не решил это, но пока ближе второе. — Нет, не сольный. Я не силен для сольного. Что-то наподобие отчетного выступления перед деканом факультета. — А, ну, у нас что-то похожее будет тоже. Кажется, староста что-то такое упоминал. Жду этого дня, думаю, будет интересно. — Ждешь? — Ну, да, я люблю рисовать. Так что мне не сложно будет накалякать что-то нашему бурчащему старикану. Тем более, я его любимчик. Тэхен горько улыбается, вспоминая то, с каким пренебрежением к нему относится его декан из-за того, что у него много чего не выходит. А ведь кто-то, как Чон, горит своим делом. Бывает же. Рыбка заинтересованно машет хвостом, смотря наружу за стекло. Выйдя на улицу, ребята удивленно уставились на темные и тяжелые грозовые облака, что нависли над солнечным, что был еще час назад, Сеулом. — Тебя подвезти? Я на машине. — Не стоит. Не хочу вынуждать. — Глупости, ты меня вовсе не вынуждаешь! У тебя ведь нет зонтика, а если пойдешь под дождем, можешь и заболеть. Кивнув, Ким решил послушать младшего, следуя за ним к авто, вспоминая, как Джехен из-за лени не стал забирать его в холодный день января, когда не ходили автобусы, после чего Тэхен слег на две недели с температурой. Тяжелые были дни. — Дашь мне свой номер телефон? Ну, если хочешь, конечно, — неловко почесав затылок, Чонгук вывернул руль, выезжая с университетской парковки, краем глаза поглядывая на напряженного Кима. — Расслабься, я не кусаюсь. Можешь спокойно вытянуть ноги и положить скрипку на заднее сидение. Джехен никогда такого не позволял. — Мой номер? Зачем? — Ну, мы могли бы списываться иногда. Общаться. Ты не хотел бы? Я не настаиваю, решать тебе, естественно. Извини, если я как-то давлю. — Н-нет, ты не давишь, просто я впервые с кем-то обмениваюсь номерами. Но я постоянно в работе, поэтому даже не знаю, надо ли оно тебе, — тон и слова Чона вызывали внутри прилив чего-то теплого, как весеннее солнце. Впервые его о чем-то спрашивали, а не просто говорили делать то и то, не принимая отказов. — Что? Впервые? Это как? Ты ни с кем не общаешься? Вообще? Ну… Это конечно твое дело. Просто… Ты все время учишься? Выходишь хоть куда? В парк, например? Или в кафе? Закусив губу, Ким впервые общаясь с кем-то почувствовал себя неправильным. В аквариуме одно, но в огромном океане огромная и незнакомая жизнь. Та самая, что он видел только в дорамах. — Я… Эм, я редко куда-то выхожу. Весь в учебе с детства. Максимум, могу встретить вторую половинку у дома, чтобы забрать пакет с продуктами, — опустив такое запретное для мужчины парень, Тэхен уложил одну руку в другую, ловя взглядом все ту же дрожь. — Оу… Тебя это устраивает? НЕТ. Даже такого терпилу, как Ким, это давно перестало устраивать. Но отсутствие понятия, что в таком случае делать, заставляло жить дальше в этом грязном и пустом аквариуме, к которому он привык. — Я… — замолчав, Ким устало смотрел на свои руки, пока внутри разгоралась паника, которую он так тяжело скрывал за закрытыми дверями столько времени. Затянувшаяся тишина напрягала. Чон заинтересованно взглянул на старшего, чья кожа побледнела, а на висках выступил пот. Остановившись на обочине, не доехав по нужному адресу, Чонгук нахмурился, поворачиваясь в сторону парня. — Окей, это не мое дело, да и мы знакомы от силы час, но, хен, у тебя все хорошо? Нет, не все хорошо. И никогда не было. С самого рождения все было не так. Не так, как хотел сам Ким. Учеба, не единой свободной минуты, эта чертова скрипка, мужчина, в котором пытался найти хоть каплю свободы и так сильно нужной нежной любви — все, что загнало его в этот чертов аквариум, уничтожая все, что было внутри. Уничтожая Кима. Аквариум, который ему был не нужен. Первая трещина появляется прямо впереди посередине стекла. Вместе с вечерним весенним небом плачем и Ким, так горько и громко, что Чонгук растеряно вздрагивает, вытягивая руки вперед, не зная, что и делать. Последний раз Тэхен плакал еще в средней школе, когда впервые за долгое время остался один дома. Тогда он разнес в щепки свою комнату, высыпал тонны мерзких таблеток от _неправильной_ ориентации в унитаз и, разбив кулаком стекло в ванной, почти решился изрисовать глубокими линиями свои худые запястья. Ким уже и не вспомнит, что его тогда остановило. Наверное, трусость, больше было нечему. Вечером того же дня, когда вернулись родители, отец впервые поднял руку на Тэхена, а мать так сильно плакала, бормоча что-то вроде: "Да за что же нам все это, Господи?!" После Киму были прописаны новые таблетки одному Богу известно от чего, а следить стали еще более ожесточенно, превращая единственного сына в безжизненное нечто, делающее все, что они захотят. — Айгу, хен… Не плачь, пожалуйста. Я даже не знаю, что делать… Черт! Хен… — аккуратно, положив руки на плечи, Чон развернул парня к себе, грустно смотря на покрасневшее от слез лицо, что не собирались прекращать лить, прямо как и дождь за окном. — Что я могу сделать? Когда моя сестра плачет, ей помогают сладости и любимая еда. Хочешь, я отвезу тебя покушать? «— Что? Ты хочешь поныть?! "Ох, Джехен, я устал в универе." А я будто не устаю? Я так вообще работаю, представь себе. А кто меня утешит? Никто. Меня тоже много что волнует, но я же не ною!» — Хен?.. Скажи что-нибудь, пожалуйста, — так больно было видеть развернувшуюся картину. Сердце Чонгука готово было разорваться. — Я сделаю все. — Я… Ты можешь отвезти меня к реке Хан? Пожалуйста… Если тебе не сложно. — Да, конечно! — быстро заводя снова машину, Чон дергано выезжает на дорогу, вбивая в навигатор новые координаты. Уже почти подъезжая к реке, Чонгук тормозит у небольшой кафешки. Потормошив чуть успокоившегося парня по голове, он пулей вылетает из машины, заходя в здание. Ким удивленно смотрит вслед. Вернувшись, буквально, через пять минут, Чонгук с мягкой улыбкой подает в дрожащие руки стаканчик черничного сока и шоколадный маффин. — Извини, что не спросил. Моя сестра любит это хомячить, когда ей грустно. И оно помогает. Если не понравится, я куплю другое. — Ты купил это мне? Зачем? Я могу это попробовать? Это разве не вредно для талии? — Да, тебе. Конечно можешь попробовать. И… Вредно для талии?.. Ты следишь за фигурой? Но ты так хорошо выглядишь. Зачем тебе это? В любом случае от одного маффина ничего не будет. Неловко под чужим взглядом, Тэхен кусает немного выпечки, запивая сладким соком. Кажется, это лучшее, что пробовал Ким за всю свою жизнь. — Очень вкусно, спасибо… — Вот и отлично, я поеду тихонько, поэтому кушай дальше. Спустя несколько минут прибыв наконец к реке Хан, Чон выходит из машины, вдыхая свежесть после дождя. Он словно закончился, как перестал плакать старший. Помогая выйти ему, Чонгук грустно взглянул на покрасневшие глаза и окончательно потухший взгляд. "Как же долго тебя ломали?" Ступая по песку, Ким заворожено смотрел на спокойную водную гладь, что блестела от уже начавшего заходить солнца. Чонгук же смотрел только на Тэхена, ловя взглядом каждое изменение на лице, каждый вздох. — Я… Я ни разу здесь не был. Однажды почти сбежал сюда, еще в младших классах, но меня вовремя успела поймать мама. Сейчас же я не могу и шага лишнего сделать из-за… Из-за моего парня. Я… Я думал, что встретив любимого человека, моя жизнь поменяется. Но поменялся просто хозяин. Рыбка отчаянно билась в трещину, пуская линии все больше и больше по толстому стеклу. — Ого… Вот как… Мне… Мне очень жаль. Я понятия не имею, какого это. — Ты серьезно сопереживаешь мне? Ты не считаешь меня жалким? Мерзким из-за того, что у меня есть парень? — А должен?.. Мне грустно, что тебе пришлось пережить все это. А парень… Я… Я вроде как тоже… Хах… На этой стороне баррикад, — неловко с осторожностью Чон погладил чужую кисть, стараясь как-то придать комфорта напряженному телу рядом. — Могу я взять твои руки в свои? — Да, — без промедления ответил Ким, следя за действиями младшего. За столь аккуратными и нежными. Будто он прикасался не к нему, а к какому-то дорогому китайскому фарфору. Руки Тэхена были примерно того же размера, что и Чона, мягкими из-за крема, с небольшими мозолями на подушечках правой из-за смычка, с красивым и аккуратным натуральным маникюром, тонкими и еле просвечивающими линиями синих вен. Чертово произведение искусства. — У тебя очень красивые руки, — накрыв дрожащие пальцами ладонями, Чон мягко вел по ним, даря тепло. — С-спасибо… — получать комплименты оказалось так приятно, что аж снова плакать захотелось. — Тэхен, что ты хочешь? Скажи. Что ты хочешь сделать прямо сейчас? — Что? Ну… Я не знаю… Прежде меня о таком никто не спрашивал. Я… Я хочу кричать, очень громко кричать, а потом может быть покормить бездомных котов и встретить рассвет… Я всегда об этом мечтал. Смотреть, как восходит солнце. — Так, хорошо, кричи. — А? Но что?.. — Все, что хочешь. Все, что хочешь именно ты. Уставившись на Чона, Тэхен неловко хмыкнул, задрав лицо к небу, глубоко вдыхая. — А-а-а-а! Я не хочу больше жить в аквариуме, я хочу жить в океане! Поддержав появившийся запал парня, Чон начал кричать вместе с ним, радуясь улыбке на красивом лице. А солнце все больше покидало небосклон, прячась временами за облака. — Теперь мы едем кормить бездомных котов, — схватив за руку, Чонгук, переполненный энтузиазмом, мягко повел за собой растерянного произошедшим за последние часы парня. — Ты… Ты серьезно?! — Конечно! — открывая дверь, помогая сесть, Чонгук и сам садится, заводя двигатель. — Ты голодный? — Немного. — А хочешь чего? — Р-рамен… Мама запрещала его есть. — Мы едем есть рамен, а после кормить котов, пристегнись. Вновь выезжая на дорогу, Чон глубоко вздохнул. Он впервые чувствовал себя так. Так правильно. Так к месту. Словно наконец нашел недостающую детальку пазла. Словно наконец понял, кого ждал столько времени. Тэхен же время от времени бросал смущенный взгляд на точеный профиль младшего, отмечая про себя его привлекательность. Не только внешнюю, но и внутреннюю. Не испорченную деньгами и чужими языками. Такую искреннюю и настоящую. В один миг для Кима перестает существовать все: Джехен, который скоро должен прийти домой, родители, что каждый день звонят, проверяя свое чадо, все те правила, которым он следовал на протяжении двадцати двух лет. Все в один миг испарилось, уступая место это милому тонсэну с кроличьей улыбкой и теплыми, немного шершавыми, руками. После кормежки себя и котов, они сидели все напротив той же реки, безмятежно смотря на спокойную водную гладь. Заметив чужую дрожь, Чонгук снял свою косуху, накидывая ее на худые плечи. — Спасибо… А как же ты? — Мне не холодно. — Извини, что тебе пришлось возиться со мной весь день. Ты не обязан. Наверное, у тебя были свои дела… А тут я свалился, как снег на голову. — Не думай об этом. Все мои дела сейчас здесь. Устал? — Немного, — находясь в универе с самого утра, Ким и не заметил, как сильно на него давила усталость. Слишком много всего для одного дня. Он был истощен. — Это, наверное, прозвучит странно, но хочешь поедем ко мне? Только ничего не подумай! Я просто предлагаю поспать, а потом раньше встать, чтобы встретить рассвет. Вот… Но ты не обязан соглашаться, конечно же. Все будет, как ты сам захочешь. Осознав насколько он действительно устал, Тэхен кивнул, соглашаясь. — И тебе совсем не страшно?.. — Знаешь, ты не похож на маньяка. — Эй, не все маньяки выглядят обязательно как Чикатило, это стереотип. Ты не сможешь в толпе самых разных людей с точностью сказать, кто маньяк, а кто нет. — Хорошо, я понял. Но тебе я доверяю. Не знаю, почему, ведь мы знакомы всего ничего. Но я правда доверяю… — Что ж, это приятно слышать, — поднимаясь, Чонгук подает руку Киму, мягко улыбаясь. — Тогда едем? — Едем, — улыбаясь в ответ, Тэхен вкладывает ладонь, поднимаясь следом. Квартира младшего выглядела именно как его квартира. Со всеми этими семейными фото, кучей шкафов с книгами по рисованию и художественными принадлежностями, что ждали Кима на каждом шагу в чужой обители. — Клади сумку и скрипку куда хочешь. Будешь чай? — Да, спасибо, — оставляя вещи в коридоре на тумбочке, Ким снимает чужую косуху, вещая ее на крючки с другой одеждой. В квартире пахло так свежо, что Тэхен не мог надышаться. Проходя за парнем, он садится за стол, наблюдая за его действиями. — Я налью тебе ромашковый чай, после него легко засыпается. Я постоянно его пью, когда меня что-то волнует или когда не могу уснуть. — Спасибо. Сев напротив, Чон наблюдал за Кимом, вновь вгоняя его в краску. Позже было решено принять душ. Как бы сильно это не смущало Тэхена, он не мог в гостях лечь грязным, тем более после всех этих хороших вещей со стороны младшего. Освежаясь, смущенно надевая чужие чистые вещи, Тэхен втягивает воздух. И снова свежесть. Вещи, одежда. Все вокруг приятно пахло кондиционером. Кажется, Чон был тем еще чистюлей. — День выдался действительно насыщенным. Спи спокойно и не волнуйся, я разбужу тебя вовремя. — Ты обещаешь? — садясь на также свежее постельное белье, Тэхен забавно нахохлился, а с его худых плеч так и норовила съехать большая футболка. — Обещаю. Усмехнувшись с протянутого мизинца, Чон сел на край дивана, протягивая в ответ палец, крепко сжимая чужой. — Клянусь. Ни о чем не волнуйся. Отдыхай, — оставляя нежный поцелуй на чужом пальце, Чон хихикает с резко прячущегося под одеялом Кима, что пытался скрыть в очередной раз покрасневшее лицо. — С-спасибо… — Если что, буди, — покидая гостевую комнату, Чонгук проходит в спальню, устало валясь на кровать, проваливаясь в сон спустя всего несколько минут. И снились ему красивые темные глаза, обрамленные пушистыми рядами ресниц, очаровательная квадратная улыбка, родинка на кончике носа и такие нежные руки с тонкими пальцами, глубокий и низкий голос, что словно патокой растекался внутри, приятно лаская слух. Снился разбитый мальчик с таким невинным и нежным взглядом, которого хотелось спасти, укрыть от всех тех тягот, что ему пришлось пережить. Тэхену снился океан. Такой просторный и живой. Полный неизведанными вещами, местами и окружающими. И снились ему черные как ночь глаза с мириадами звезд, нежная и милая улыбка такого же нежного и хорошего Чона. Впервые за все время Киму снился не грязный обшарпанный аквариум, а огромные водные просторы, а руки все еще хранили чужое тепло, отдаваясь в сердце приятными импульсами. И снилась ему свобода.***
— Так красиво… Я всегда мечтал увидеть это. Момент, когда солнце своими лучами разрезает ночную холодную черноту, открывая дорогу новому дню. — Да, красиво… — Чонгук же смотрел далеко на на рассвет…***
— Я так боюсь… — Эй, я рядом и всегда буду, пока тебе это будет нужно. — Я… Я не хочу снова туда возвращаться… Не один. — Я буду с тобой и не дам в обиду. Ты мне веришь, хен? Тебе совершенно больше нечего бояться. — Верю.***
— Хен, ты можешь делать все, что твоей душе угодно. Есть, что захочешь. Идти, куда вздумается. Просто скажи, что ты хочешь, и я сделаю это для тебя. Ты не должен слушать никого другого, только себя и свое сердце. Любить, что и кого захочешь. Хен, больше никто не запретит тебе это. — Я уже люблю… Все, что угодно?.. Я правда могу?.. — Ты правда можешь, хен. — Спасибо… Спасибо. — Я не сделал ничего. Это все ты. Ты сам. Ты молодец, хен. Ты заслужил это. — Я больше могу не жить в этом грязном аквариуме? — Да, потому что этот океан теперь весь твой. — Мне… Мне нравится это. Мне нравится океан и мне нравится свобода. — А мне нравишься ты, хен…🌊