«Всегда есть сомнения, во всем. Может всегда появиться какой-то фактор, который невозможно учесть, и он опрокинет тележку с яблоками.»
Агата Кристи
***
Шум веселья наполнял воздух, когда шикарно наряженные чистокровные волшебники и ведьмы собрались на светском вечере. Зал, украшенный сверкающими фейерверками и мерцающими светящимися свечами, казался магическим сказочным миром, наполненным волшебством и тайнами. Зачинщик торжества, радостный и веселый волшебник, не мог скрывать своего волнения. Встреча с такими мудрыми колдунами и ведьмами была для него поистине особенным событием. Он ощущал в себе мощные потоки магии, которые сливались с энергией других присутствующих, создавая невиданное волнение в воздухе. Он чувствовал, что этот день станет самым запоминающимся в его насыщенной жизни. Пристально наблюдая за гостями, смешивающимися в удивительном вихре цветов и ароматов, он зацепился взглядом за обаятельную ведьму, одетую в платье из сияющего шелка, словно созданного из переливающихся радугой капель утренней росы. Она двигалась легко и изящно, словно танцовщица, исполняющая древний ритуал, вызывающий дождь на засушливой земле. Она слишком хороша, чтобы держать себя в руках, пронеслось в голове колдуна, который был не в состоянии оторвать взгляд от этой красавицы. Он подошел поближе, испытывая странное смешанное чувство волнения и страха перед ее неизведанными силами. Ведьма, заметив его, улыбнулась загадочно, словно предвкушая его приближение. — Вы выглядите превосходно в этом платье, миледи, — мягким басом произнес волшебник, пытаясь скрыть внутренний трепет. — Такая же необыкновенная, как и оно. — Ох, — встрепенулась ведьма, прикрывая рукой улыбку. В ее глазах мелькнуло что-то непостижимое, что заставило колдуна затаить дыхание. Она осторожно подняла руку и мягко коснулась его запястья, словно читая его мысли через прикосновение. — Вы слишком добры ко мне, сэр, — прошептала она, вызывая дрожь по коже. — Возможно, вы хотели бы показать мне… Женщина была вынуждена резко замолчать, когда к ним стремительно приближалась другая фигура. Колдун — некто иной, как Сигнус Блэк, — пробормотал что-то разъяренное себе под нос, отступив на шаг от ведьмы. Длинная черная мантия с высоким воротников и серебряной цепью на шее кричали о его статусе; а густая борода и аккуратно уложенные волосы свидетельствовали о том, что он посвящает много времени уходу за собой. — Прошу простить меня, милорд, — сделав паузу, чтобы отдышаться, начал слуга. — Вы приказали докладывать вам о состоянии вашей супруги, у нее отошли воды. — Ступай, — отмахнулся Сигнус, не разрывая взгляда с волшебницей. — Боюсь, нам нужно отложить наше близкое знакомство до лучших времен, прекрасная незнакомка, — уныло продолжил он, поджав губы. — Однако я с нетерпением буду ждать этого мгновения, — колдун осторожно взял руку ведьмы и поднес к своим губам, оставляя легкий поцелуй. — Мне пора. Волны невидимой энергии обволокли его, словно теплое солнце, наполняя его сердце светом и предвкушением. В этот момент он чувствовал, что наконец дождался заветного часа, когда его мечта сбудется. Он отбросил мысли о соблазнительной ведьме и позволил себе погрузиться в мысли о том, как его наследник займет главное место в семье. Сигнус поспешно поднимался по крутой лестнице, представляя, как новорожденный сын будет рад встречи с ним, ведь причина сегодняшнего сбора заключалась именно в нем. Чистокровные волшебники со всех уголков страны прибыли к назначенному часу; никто не посмел дать отказ на приглашение такого древнего и почтительного рода, ожидая, когда сбудется пророчество местной гадалки. Я так долго ждал этого момента, воодушевленно подумал Блэк, направляясь к спальни, из которой уже слышались стоны рожающей жены. Орион и Вальбурга будут отличными крестными родителями… Было очевидно, что Сигнус совершенно не придавал значения тому, что чуть не изменил своей супруге, это было в порядке вещей для него. Но не для его жены. Изначально, когда Друэлла впервые столкнулась с этим лично, в ее сердце томилось разочарование и нестерпимая боль; однако она видела, что подобное было неразрывной частью их чистокровной культуры. Другие женщины в их обществе принимали эту ситуацию и старались жить дальше, несмотря на неприятные моменты, что сподвигло ведьму закопать свои эмоции в себе и постараться придерживаться этого подхода. В процессе времени Друэлла нашла в себе силы смириться с положением вещей. Она осознала, что несмотря на измены, ее муж Сигнус по-прежнему оставался предан ей и поддерживал их семью. Быть в состоянии принять этот факт и пойти дальше позволило ей сохранить баланс в своей жизни и спасти себя от лишних упреков, что последовали бы, если бы она воспрепятствовала изменам. Но невозможно не вспомнить о том, что внутренние конфликты и душевная борьба продолжали существовать и даже впоследствии периодически возникали. Но Друэлла выбрала путь терпимости и принятия, а не ненависти и разрушения, как сказал бы ее отец. Она понимала, что ее реакция на измены может повлиять на ее будущее и будущее ее рода и решила, что желает продолжить жить с Сигнусом. В итоге, с годами Друэлла начала видеть измены как часть сложной природы человеческих отношений. Она поняла, что никто не идеален и что жизнь может преподносить различные испытания. Она превратила свое разочарование в силу и уверенность в себе, а ее семья стала очередным примером того, как люди могут преодолевать трудности и строить счастливые отношения, несмотря на неконвенциональные обстоятельства. Таким образом, ведьма дома Блэк стала своеобразным символом терпения, принятия и обновления души. Она нашла силы в себе, чтобы продолжать жить, любить и строить будущее, которое она выбрала для себя. Жизнь подарила ей уроки, которые она сумела преобразовать в опыт и мудрость. Это не скрылось от глаз Сигнуса, который восхитился своей супругой и в очередной раз убедился в правильности выбора ее в качестве спутницы. — Я так счастлив, что ты подаришь мне сына, — с трепетом произнес Сигнус, сжимая вспотевшую ладонь жены, которая еле сдерживалась от боли. — Я счастлива быть с тобой, — сквозь зубы произнесла Друэлла, напрягаясь в очередных схватках и настал миг, который изменил все будущее династии Блэков. Звонкий плач новорожденного волшебника наполнил комнату, вызывая восторг и облегчение среди целителей. Счет идущих на секунды схваток наконец закончился, и Друэлла почувствовала, как слабость уступает место счастью. Ее взгляд наполнился нежностью и любовью, когда она впервые увидела своего малыша. Нежные конечности ребенка поражали своей крошечностью, напоминая о хрупкости новой жизни. — Поздравляю, сэр, — взволнованно проговорила одна из медсестер, забирая младенца, чтобы передать его отцу. — Вы воспитаете отличную ведьму! Собравшиеся в зале, умело чарующие неповторимым шармом атмосферу светского мероприятия, позабыли о своих разговорах и танцах, их внимание полностью сфокусировалось на громком крике, раздавшемся на втором этаже поместья. Гостей охватило смятение, никто не понимал, почему крик сопровождался взрывом и возгласами целителей. — Что-то не так, — напряженно вздохнула Вальбурга, чувствуя, как изменилась атмосфера в доме. — Пойдем, Орион, мы должны быть там. Болезненно близкие родственники направились наверх, спеша разобраться во всем. Друэлла смотрела на Сигнуса с глубоким презрением. Она не понимала, как может любящий муж так бездумно разрушать все вокруг, превращая их прекрасный дом в поле битвы. Она попыталась успокоить его, говоря о том, что главное — это здоровье ребенка, а не его пол. Но Сигнус ничего не слушал, его гнев не знал границ. Орион и Вальбурга, которые оказались свидетелями этой сцены, судорожно смотрели друг на друга, не зная, что делать. Респектабельный и спокойный Орион был шокирован поведением Сигнуса, ведь он всегда был примером достойного мужчины. В то время как Вальбурга, будучи неопытной в подобных делах, понимала, что этот гнев только усугубляет ситуацию и несет в себе опасность для всех. — Мне не нужна дочь, — сквозь зубы прорычал Сигнус, взрывая импульсом магии окна. — Ты пугаешь ее, — защитно отчеканила Друэлла, не в силах подняться с кровати, но материнским инстинктом защищая дочь. — Мы оба ждали мальчика, но так или иначе это наш ребенок. — Я убью ее, — разъяренно продолжал колдун, собираясь подойти к жене, но был остановлен заклинанием Ориона, который не мог позволить этому случиться. Конечно, все они предполагали, что ребенок будет мальчиком; все они слышали легенды об особенных детях, которые принесут на свет истины в волшебный мир, но, как это часто случается, реальность оказалась горьким противоречием тому, что сулили предсказания и пророчества. Друэлла внутренне терзалась от разочарования. Она жаждала маленького мальчика, который принес бы свет и гармонию в их жизнь. Но сейчас она была матерью девочки, и ей придется принять этот факт. Я не смогу простить богов за это, пронеслось в ее голове. — Ты не убьешь никого, в ком течет кровь Блэков, брат мой, — укоризненно произнес Орион, подходя к Сигнусу. — Я не представляю, что ты испытываешь сейчас, но я уверен, что это не последний твой ребенок. У тебя будет наследник, как и у всех Блэков. — Но… — Нам нужно думать о гостях, — прервал он волшебника, снимая с него чары. — Не позволь трудностям испортить этот бал и украсть у тебя твою репутацию. — Он прав, Сигнус, — вмешалась Друэлла, держа на руках заснувшего ребенка. — Нам нужно следовать традициям и дать ей имя. — Я не буду в этом участвовать, — отмахнулся Сигнус, покидая комнату под понимающие взгляды.***
Гермиона сидела у окна и смотрела на унылый вид двора, который открывался из Больничного крыла. Она видела людей, одетых в старомодные наряды и думала, что это какая-то шутка или сцена для фильма. Но с каждым днем она начинала понимать, что она действительно попала в прошлое. Ее опыт и знания о магии были бесполезны в этом времени и месте. Однако, Гермиона не была героем, который просто смирялся с ситуацией. Она решительно начала искать способ выбраться из этой ловушки. Будучи истинной студенткой Гриффиндора, она была смелой и находчивой. Девушка стала изучать псевдонаучные книги, пробуя найти хоть какую-то информацию о том, что произошло с ней, но все было безуспешно. Минерва заперла ее в Больничном крыле, тем самым дав себе возможность самостоятельно разобраться в случившемся. Она не стала уведомлять Министерство или других профессоров об инциденте, поскольку рассматривала все возможные варианты. В то же время, МакГонагалл была неуклонна в своем мнении, что Гермиона просто самозванка. Она никак не могла поверить, что молодая ведьма могла попасть к ним из будущего. В ее голове не укладывалось, как это могло произойти и каким образом девушка могла иметь такие знания о будущем и о других людях. Она просила доказательства, но Гермиона не могла ничего предоставить. И все это только усиливало сомнения. С каждым днем, Грейнджер становилась все более и более отчаянной. Она понимала, что без помощи не выберется из этой ситуации. И вот однажды во время прогулки в саду больницы, она увидела старинное растение, которое она изучала в Хогвартсе. Белый пион. Она четко помнила, что это растение считалось самым почитаемым в 1951 году, но было трагически утеряно к концу десятилетия. Она не поверит тебе, прозвучал гнусный голос в голове гриффиндорки. У тебя нет доказательств. Гермиона печально вздохнула, согласившись с мыслями, и направилась обратно в Больничное крыло, ненавидя цикличность и однотипность дней в Хогвартсе. У нее не было посетителей, она не пересекалась ни с кем из студентов или профессоров, только мадам Помфри изредка составляла ей компанию, находя девушку загадочной и до жути похожей на себя своим одиночеством. Плененная во времени, так по-доброму прозвала ее Поппи. Гермиона была одной из самых ярких ведьм своего возраста, но даже она не могла найти решение этой загадки. Она читала старинные заклинания, изучала древние книги и пробовала все возможные способы вернуться. Но временная аномалия, которая заточила ее в 1951 году, казалась слишком могущественной. Она не забывала о своих друзьях, Гарри и Роне, которые остались в другом времени, сражаясь с неизвестностью или уже погибшие. Они были ее семьей, и она не могла подумать о том, что может навсегда остаться от них отделенной или столкнуться с их гибелью. Гермиона переживала за их безопасность и силой своего ума пыталась находить все возможные выходы из этой ситуации. Одной из самых больших головоломок для Грейнджер был загадочный Дамблдор. Он был таинственным и гениальным волшебником, и она всегда интриговалась его прошлым. Узнать больше о нем, о его мотивах и действиях, было бы величайшим открытием для нее. Но она знала, что чтобы вернуться, ей нужно сосредоточиться и не отвлекаться от главной цели. Пока девушка продолжала углубляться в свои книги и исследования, она понимала, что только ей самой предстоит найти ключ к этой тайне. Она была готова искать до самого конца, чтобы вернуться к своим друзьям и не изменить ход событий. Грейнджер понимала, что любой неверный шаг может привести к точке бифуркации. Меньшее, что ей хотелось, — нанести неповторимый ущерб будущему, которое стояло на кону каждого ее действия. Ее бесконечный поток мыслей был прерван открывшейся дверью. Минерва вошла в комнату, ее взгляд был хмурый, а одежда словно выражала траур. Она тихо перешагнула порог и остановилась на мгновение, пытаясь вдохнуть воздух полной грусти. Вся комната казалась пронизанной непрестанной тоской, словно утратившей радость существования. Она медленно двигалась по комнате, осторожно обходя мебель, которая внезапно казалась утратившей надежду на радость использования. Пыль витала в воздухе, словно меланхолическая пелена, покрывающая все живое и заставляющая задуматься о бренности существования. Гермиона понимала, что случилось нечто плохое, но в данной ситуации она не могла представить что именно. Одежда, словно ответ, отображала состояние старой ведьмы. Ее черное платье, украшенное лишь небольшим бордовым бантиком, казалось одеждой памяти, подчеркивающей утрату и неживость. Ее туфли точно повторяли цвет платья, словно подчеркивая единственное чувство, которое присутствовало в ее сердце сейчас — горечь. Профессор медленно приблизилась к кровати Грейнджер и осторожно опустилась на стул рядом. Ее лицо выражало строгость, а глаза излучали напряжение. Хотя она держалась прямо, в ее движениях чувствовалась нервозность. Несмотря на все свои усилия скрыть его, это было очевидно. Минерва молча сидела, погруженная в свои мысли, пытаясь преодолеть внутреннюю тревогу. В ее глазах можно было прочитать беспокойство, которое она старалась скрыть под каменной маской. На мгновение они встретились взглядами и почувствовали, будто между ними проходит таинственная связь. Отступать было некуда, Минерва осознала это, сосредоточенно взяла себя в руки, подавив сомнения, и произнесла: — Боюсь, у меня тревожные вести, юная леди. Может ли быть иначе, мрачно усмехнулся внутренний голос Гермионы, заставив девушку встрепенуться и убрать в сторону книгу. — Не томите, — пробормотала Грейнджер, сосредоточившись на женщине, которую она давно не видела. Сколько я уже здесь? — После наших допросов, — профессор прокашлялась. — Я провела достаточное время в библиотеке и в Министерстве Магии, изучая проблематику вашего появления здесь, — она сделала судорожный вдох, сложив пальцы в замок. — До последнего я не верила в то, что путешествия во времени возможны, поскольку существует множество опровергающих работ, однако… — Вы нашли что-то? — с очевидной надеждой перебила ее Гермиона. — Не совсем, — покачала головой МакГонагалл. — Я не нашла то, что подтвердило бы подобную аномалию, но вчера я снова перечитывала протоколы вашего допроса, — она поправила очки, окончательно собравшись с мыслями. — Вы знали, что Сигнус Блэк ожидает первенца? — Предполагала, мэм, — кивнула гриффиндорка. Она не раз восстанавливала в своей голове хронологию всех событий. — Если вы говорите о первенце, то речь идет о его старшей дочери. — Старшая дочь? Вы знаете ее? — Конечно, — угрюмо усмехнулась Гермиона, неосознанно вздрогнув. — Беллатрикс, безумная и кровавая ведьма. — Невероятно… Минерва была потрясена. Она просто не могла поверить в то, что происходит. Все это казалось невероятным и непостижимым. Как может быть возможно, чтобы кто-то знал то, что произойдет? Это просто противоречило всем законам рационального мышления. Все знали, что Сигнус ожидает сына, все пророчества говорили об этом и, несомненно, для всего магического мира стало шоком то, что у них родилась дочь. Пытаясь придать логическое объяснение происходящему, МакГонагалл загнала себя в тупик. Ничто из случившегося не вписывалось в привычный порядок вещей. Факты стали слишком очевидными, чтобы их игнорировать. Перед ней сидела не сумасшедшая девушка, а девушка из будущего, Она чувствовала себя словно героиней какого-то фантастического романа, где судьба уже была предопределена. — Вы не могли знать об этом… — Это то, о чем мы разговаривали ранее, мэм, — пожала плечами Гермиона. — Вы не верили мне, но, вероятно, что-то переубедило вас. — Беллатрикс Друэлла Блэк родилась вчера в семье Сигнуса Блэка, — отчеканила МакГонагалл. — Они ждали сына, вы не могли предугадать, что они назовут дочь именно так… разве что вы не заодно с ними. — Только не снова, — обреченно простонала Грейнджер, откинувшись на подушку. В ее голове не укладывалось, что Беллатрикс только родилась. Та, кто мучала и истязала маглорожденных и маглов, была как никогда уязвима. Возможно, я могла бы… Нет, я не должна вмешиваться, откинула мысли прочь гриффиндорка. — Послушайте, я знаю, что вы не верите мне, но я правда не знаю, как еще доказать вам это. — Проблема в том, что я начинаю вам верить, мисс Грейнджер, — прервала ее профессор, глядя в удивленные карие глаза. — Вы звучите абсурдно, но я не могу отрицать факты. Скрывать вас здесь вечно мне не под силу, а раскрывать вашу личность опасно. Надеюсь, вы и сами это прекрасно понимаете, — продолжила она, начиная неосознанно торопиться. — Я подготовлю вам легенду, чтобы вы могли выйти за пределы Хогвартса без ущерба для будущего, и мы отправимся искать с вами то место, где вас, по вашим словам, столкнули с обрыва. — Это будет сложно… — Сложности не страшны для истинного гриффиндорца, — отчеканила Минерва, поднимаясь со стула. — Будьте верны принципам своего факультета, мисс Грейнджер. Ну, теперь тебе предстоит искать выход с чопорной МакГонагалл, которая вряд ли до конца верит тебе, прозвучал насмешливый голос в голове девушки. Казалось бы, куда еще хуже…