eyes like yours.

Бутылка отвратительно горького вина разбивается о стену. В сторону разлетаются десятки, а может даже и сотни мелких осколков. Вслед за ней пара-тройка смятых, местами рваных листов бумаги. Аккуратный набросок смешался со спиртным напитком – теперь, разглядеть работу невозможно. Наступает гробовая тишина. Настолько мучительная, невыносимая, что отдаётся болезненным звоном в ушах. Глухой удар по бетонной стене. Всё же, некачественный материал этого, богом забытого места, уже в который раз напоминал о том, насколько халатно отнеслись рабочие к своей задаче. Верно, разбитое, забытое, никчёмное. Даже, кажется, солнце не желает заглядывать в квартирку на седьмом этаже. Теперь стенку украшала далеко не первая глубокая вмятина. Покрасневшие костяшки пальцев дополняет медленно сочащаяся алая субстанция. Мало. Трещина на стене показалась невысокому брюнету недостаточно внушительной. Не долгое спокойствие сменяется чередой ударов. С тихим шумом на пол сыпется грязная штукатурка. Силы на исходе. Кулаки разбиты. Режущая боль. Обладатель однушки тяжело дышит, упершись испачканными в графите ладонями об изрядно намучившуюся стену. Руки безумно болят. Лёгкая дрожь проходит по всему телу. Парень наконец отходит от места выплеска гнева. Но радоваться рано. Разломанный на две части мольберт впивается в кожу, оставляет занозы и со скомканными криками разламывается о холодный бетон. Дыхание сбивается, глаза постепенно наполняются солью. — Вас... Всех.. Ненавижу, ненавижу.. Ненавижу.. Ненавижу.. — Силы окончательно покидают тело. Явный недостаток пищи даёт о себе знать: парнишка сильно исхудал всего за каких-то два дня. В последний раз, обессиленно нанеся удар, брюнет падает на колени. Очередной прилив боли. Острые осколки врезаются в кожу, оставляя рваные раны на теле. Из янтарных глаз одна за другой спадают хрустальные капли. Тепло. На бледных щеках остаются мокрые дорожки, которые юноша спешно пытается стереть, ноющими от продолжительных мучений, костяшками рук. Все ещё не засохшая кровь кажется ещё более яркой на такой светлой коже. — Ненавижу.. Ненавижу.. Ненавижу.. — Будто в трансе продолжает темноволосый. Голос вслед за последними силами покинул его. Вместо него слышался невнятный хриплый полушепот. — Не.. Один. — Манящий бархатный голос звучит откуда-то сзади. Настолько тихо, что владелец квартиры посчитал, что это негативное влияние того самого недорогого вина, а если быть чуть точнее, его остатков, находящихся прямо под ногами. Рассеянный янтарный взгляд бегает из стороны в сторону, пытаясь найти в мрачной комнатушке хоть какую-то поддержку. Темноволосый резко вскакивает, озираясь по сторонам. Застывшие в глазах капли слез мешают нормально видеть, но пробившийся золотой луч, медленно сползающий с занавесок на линолеум, он различить может. — Ты. Не. Один. — Отчеканивая каждое слово проговаривает до тошноты нежный мужской голос. По холодной, мокрой от слез, щеке проходит тёплое, горячее прикосновение, аккуратно стирающее очередную слезу. А следом парень чувствует мягкое полное любви и нежности объятие. — Я всегда буду рядом, Сяо. Я единственный, кому ты сможешь доверять. Просто запомни, Сяо. Я. Всегда. Буду. Рядом. С. Тобой. — Вновь чёткий, оттеняющий акцент на каждом слове. Неизвестный отстраняется. Через секунду на щеке вновь ощущается прикосновение. Такое лёгкое, трепетное, желающее донести все чувства всего одним касанием. Однако в этот раз Сяо не даёт незнакомцу убрать ладонь, крепко обхватив запястье израненными руками. Последнее, что помнит с того дня, с того самого важнейшего дня в своей жизни, Сяо – это явно с ухмылкой на ухо произнесенное короткое слово: "Итэр". Его вечная муза, вечное мучение, вечная и безграничная любовь. Раз за разом в голове звучит отголосок сладкого шёпота. Пусть он и не знает, как выглядит его смысл этой гнусной жизни, но в дальних уголках разума спаситель представляет собой невысокого парня со светлыми длинными волосами, уложенными в идеальную косу, в весьма необычной одежде, и с такими же, как у Сяо глазами. Будто сама судьба свела их, подарив такой, понятный только самому брюнету схожий жест.  И все это его Итэр. Никто не посмеет забрать их друг у друга. Ведь они будут вместе вечно, пока жизнь не покинет слабое тело Сяо, живущего в старой, обветшалый семиэтажке, в маленькой, со слегка приоткрытыми шторами, тёмной однушке. Он, неудавшийся горе-художник, рисующий многочисленные портреты своего до безумия любимого мальчишки.