FLASHBACK
— Соёль, а твои мужчины где? — женщина смотрит на свою подругу, которая ставила чашку с блюдцем перед маленькой девочкой, играющей со своим мишкой и тихо напевающей неизвестную мелодию. Подняв голову и резко замолчав, девочка смотрит на узорчатый сервиз и, в момент мило краснея, кивает, сжимая свои губы, но когда подруга матери положила перед ней ещё конфетки, девочка опустила голову и сжала лапки своего мишки, не в силах что-либо сказать. — Лиса, а ну скажи «спасибо» тёте. — Да ладно тебе, Пенчан. Я была бы рада, если бы мой сын имел хоть немного скромности, — Соёль вздыхает и садится на место, смотря на свою чашку и пытаясь понять в кого же пошёл её сын. Муж был не столь активным, был спокоен и рассудителен, да, бывали моменты когда он дурачился, как ребенок, но ведь это было не так часто. — Мам, я лучше мишке тут всё покажу. Он хочет гулять, — не столь слышно проговорила малышка Манобан матери и тихо стащила со стала данные ей конфеты. Получив разрешение и наказ не приближаться к речке, потому что опасно, девочка направилась гулять по окрестностям, показывая своему маленькому молчаливому другу природу и рассказывая выдуманные на ходу истории, что звучали не так складно, как хотелось бы. За городом было хорошо. Природа, чистый воздух, столь завораживающие пейзажи, которые в городе вряд ли встретишь. Семилетняя девочка мало что понимала, но давать разгуляться фантазии и представить себя путешественницей никто не мешал. Так летел час за часом, Манобан уже и не понимала где она, где её дом, ни то, сколько прошло времени и когда надо возвращаться. Девочка радовалась, прыгала, представляла себя великим исследователем. Замеченное яблоко на дороге перед чужой калиткой ничуть её не смутило. Подобравшись к фрукту, Лиса присела и хотела подобрать его, но неожиданный лай выскочившего пса, которого ограждала только металлическая решетка, сильно её испугал. Мишка был выпущен из рук, а испуганная Лиса в панике побежала куда глаза глядят. В один момент глаза наполнялись влагой, одна из шлепок была потеряна в попытке побега, и единственным спасением оказалось поле подсолнухов, в которое Манобан упала, ударившись коленкой о камень, скрытый в земле. Бежать сил не было, глаза болели из-за слёз, даже закусанная губа побаливала от попытки скрыть своё рыдание от неизвестного чудища. Неизвестно сколько девочка обнимала свои колени, сидя меж стеблей подсолнухов, уверенная, что злая собака ищет её. Если же не ищет, то всё равно возвращаться было страшно. На щеке размазана грязь, смешанная от слез и пыли, которая была на ладонях малышки. Страшно, хотелось есть, но даже так выбираться она не собиралась. Если мама увидит её внешний вид, то сильно расстроится и будет ругаться. Бурчание живота не давало покоя. Обняв свои ноги покрепче, Лиса уткнулась в колени и шмыгнула носом. Закрыв глаза, девочка представляла, как находится дома, обнимает маму, а рядом с ней сидит её любимый, но уже потерянный мишка. — О, нашлась, — мальчишеский голос заставил Манобан дернуться и резко поднять голову, вот только первое, что она увидела - это яркие глаза, что светились счастьем. Шмыгнув носом, девочка вытерла под глазом слезу и сглотнула. Как она не смогла услышать его шаги? Вот так бы чудище и схватило её. Мальчик подобрался к ней ближе, наплевав на стебли подсолнухов и, присев на корточки, достал из своей холщовой желтой сумки шлёпку и показал младшей. —Как я понимаю, это твоя потеряшка. — Мой тапочек! — расширив глаза, Манобан быстро забрала обувь и некоторое время рассматривала её, будто пытаясь понять подделка это или нет, но вспомнив о своём плюшевом друге, Лиса подняла голову и одарила мальчика, видно что старше её, взглядом. — А мой мишка? Ты нашёл его? — А! А... — мальчик виновато отвёл взгляд и, вытаскивая игрушку из той же сумки, показал его девочке. На глаза девочки попадается розовый бантик на левом плече своего мишутки и, опуская шлепку на землю, аккуратно берет игрушку в руки, выслушивая незнакомца. — Понимаешь, я когда его поднимал, ну, он был рядом с калиткой. Пёс схватился за его лапу, почти что оторвал, я спас и... ну, чтоб залечить его я ленту подвязал. Ты прости.. — А по-моему, выглядит симпатично, — прошептала Лалиса, чем вызвала у мальчика довольную улыбку. Заметив её, Манобан сразу подумала о том, что он похож на милого кота, что просит любви. — Давай выбираться отсюда, подсолнух. Кстати, меня Юнги зовут. Твоя мама попросила отыскать тебя, — мальчик помог Лисе выбраться на тропинку и рассказал о том, как её мама с паникой в голосе просила его о том, чтобы он нашёл малышку. Манобан, хоть и не была довольна от своей новой клички, поблагодарила Юнги и постаралась снова вытереть и так грязное лицо. — Давай сходим на речку? Вымоем твоё лицо и ноги. Сколько ты там сидела вообще, подсолнух? — Не знаю... Но знаю, что мама запретила ходить на речку, — девочка прижала мишку к груди, но заметив нахмуренные брови Юнги, ступила шаг назад, пугаясь такой смене выражения. — Ты же со мной. Значит можно. Залезай! — Юнги развернул сумку и, присев перед Лисой на колено, подставляя спину, был настроен решительно. Манобан помедлив, всё же решилась на предложение и залезла на спину Мина, обвив его шею руками и стараясь крепко держаться, чтобы не упасть, удерживая мишку за лапку. Мальчик удобно подхватил девочку за ноги, встал и направился к речке. По приходе Юнги сразу же умыл лицо своей новой знакомой, а после заставил оттирать ноги. Хоть и был вечер, но солнце всё ещё стояло в небе, одаривая всех своими лучами, не жалея никого. Приказав девочке сидеть пока у речки и ничего не делать, мальчик убежал, оставив Лалису, что до сих пор хотела кушать и пойти домой. Вот только когда Мин появился с букетом зрелых подсолнухов и вручил ей, Манобан была удивлена и рассматривала солнечные цветы. Фотоаппарат, что был изъят из сумки со словами «Давай на память», показался для Лисы тем самым раритетом, о котором рассказывал дедушка, но вряд ли это было то самое. Встав спиной к речке и обняв одной рукой букет, усаживая мишку у ног, Лалиса постаралась привести платье в порядок, но ничего не получилось. Улыбнувшись в камеру, девочка поклялась, что точно этот день не забудет, потому что благодаря неожиданной встрече обрела самое дорогое — настоящую дружбу, о которой рассказывала мама. Мин Юнги — самое яркое солнце, которое Лалиса видела когда-либо.THE END
Звонок в дверь заставил Лалису вздрогнуть и отойди от воспоминаний. Отложив альбом на стол, девушка встала с дивана и направилась к двери. Нажав на кнопку, Манобан нахмурилась, когда на экране камеры увидела Мина, прислонившегося к двери её квартиры. Лиса не совсем понимала, что он тут забыл, может дверь попутал и решил приехать к матери, а может... — Подсолнух, открывай! — пьяный и злой крик старшего испугал Манобан, из-за чего она отошла на шаг назад и перевела взгляд на дверь, которую этот придурок выломает, если ему не откроют. Собрав всю волю в кулак, девушка открыла все замки и чуть приоткрыла дверь, выглядывая. Мужская рука опускается на край двери и тянет резко на себя, что Лиса, от такого напора, ступает в подъезд и почти что не влетает в Мина. Ярость вспыхивает, и Лалиса резко поднимает голову, демонстрируя свой злой взгляд, но лицо Юнги расслабленное, он молчалив и задумчив, но это не дает Манобан утихомирить свой пыл и мирно спросить, по какому поводу Юнги к ней стучится. —Ты что, совсем баран?! Ты время видел? Так какого... Мин не собирается слушать. Он тепло улыбнулся на слова давней подруги, отпустил край двери и обхватил ладонями лицо младшей и, склоняясь, накрыл её губы своими. Злость в глазах сменяется неподдельный удивлением. Мягкие губы старшего пропитаны алкоголем и соком фруктов, аромат был не из приятных, хотя и просачивались мелкие ноты шоколада обычного одеколона Юна. Отпустив дверь и убрав вторую руку от косяка, Лиса жмуриться и укладывает руки на грудь Мина, стараясь оттолкнуть того, но даже в пьяном состоянии Юнги был сильнее её. Он сделал шаг, а потом ещё, и Лалисе приходится отступать назад, проходя глубже в свою квартиру. Напряженная Лиса сжимает губы, не собираясь отвечать на поцелуй, хотя чувствует, что старший старается быть нежным и чувственным и не проявлять никакой грубости. Из уголков глаз медленно текут слёзы, и девушка понимает, что не удержалась, показалась перед Мином слабым детёнышем. Она не хотела, чтобы её первый поцелуй произошёл так глупо, не хотела, чтобы этим первым, которому она отдаст поцелуй, оказался Юнги, не хотела, чтобы Мин и дальше оставался в её жизни. Она... — Эй... — односторонний поцелуй Юнги был закончен, и он смотрел на неё виновато и испуганно, словно перед ним стоял оленёнок. Парень большим пальцем провёл по её щеке, стирая скатившуюся слезу. Манобан медленно открывает глаза, а после хватается за кисти рук парня и пытается убрать их от своего лица, но вместо этого ещё больше плачет и закусывает губу, чтобы не издать более громкого звука, чем жалкое скуление. — У тебя кто-то есть? — такой простой вопрос заставляет девушку заглянуть в глаза Юнги и сжать его кисти сильнее от той серьезности, что она увидала в его глазах. —Что если и есть? Тебе то какая... — отпустив бедную губу, Лиса отвела взгляд и шепотом это проговорила, но закончить ей не дали. — Потому ты меня не замечаешь? Я пытаюсь каждый раз быть к тебе ближе, но твоя ебучая ненависть, как стена, через которую я не могу пробраться! — Юнги становится злее, встряхивая девушку, и этим действием заставляет её посмотреть на его лицо, но Лиса зажмурилась вновь, руки стали слабее, а страх, который она ощущает перед старшим, заставляет становится беспомощным ребёнком, каким она показалась Мину в первую встречу. — Говори! В чём причина твоей ненависти?! Она должна у тебя быть! Ты не можешь возненавидеть кого-то просто так! — В тебе! Причина в тебе! Ясно?! — сорвалась Манобан на крик, вновь не сдержав свои слёзы. Она смотрит в такие родные глаза человека, которого знала почти что всю жизнь. Его ярость сменяется на удивление, удивление на непонимание, непонимание выражается молчаливым вопросом «Причём тут я?». — Спустя три года нашей дружбы ты от меня отказался! Выбрал каких-то козлов! Выбрал их, а не меня! Ты вместе с ними делал вид, что не замечаешь меня! А когда мы оставались наедине ты постоянно смотрел в телефон и не был заинтересован в общении со мной! Ты первый от меня отвернулся! Всё это время, ты... — слёзы заглушали её, руки с кистей снова переметнулись на грудь старшего, и каждый удар был всё медленнее и слабее. Мин слушал её молча, помнил те моменты, когда правда пытался не замечать девочку, что в его представлении была простым солнечным цветком, но в какой-то момент в детстве он понял, что она очень важна ему и это странное чувство его пугало. Пугало настолько, что он решил отказаться от неё. Парень убрал руки от лица младшей и аккуратно обнял её, слушая плач и стараясь успокоить поглаживанием по спине. — Может быть, если ты взглянешь на меня ни как на друга, а как на парня... Может тогда твоя ненависть поутихнет? — проговорил Мин, но затишье после его слов показалось странным. Раздумывает? Но Лалиса не желала больше слушать бредни пьяного парня и, собрав остатки сил, оттолкнула его от себя. Толчок за толчком и Мин наконец стоял за порогом квартиры. Он смотрел на Манобан пустым взглядом и слышал злое и смешанное с ядовитой ненавистью «Убирайся прочь». Лиса захлопнула дверь перед носом Юнги и дрожащими руками закрылась на все замки. Губы до сих пор горят, сердце выбивает каждый свой удар с раздирающей болью, глаза болят, слезы продолжают литься ручьём, каждый вдох был прерывистый и Лиса медленно опускается на корточки, обнимая себя и прислоняясь лбом к двери. Ей обидно. Ужасно обидно. Она хочет сбежать, чтобы Юнги не нашёл её. Вычеркнуть старшего из своей жизни с его словами о том, чтобы она посмотрела на него с другой стороны, но обиженный ребёнок, что добивался внимания единственного настоящего друга, до сих пор сидел в ней и не хотел прощать того, кто просто повернулся к ней спиной и ушёл.