Мороженое

- ??!!! Что это вообще такое?! Блять! Дин стоит в дверях номера в паршивом мотеле маленького американского городка, затерявшегося где-то на среднем западе, вытаращив глаза в благоговейном ужасе. Его младший брат Сэм полулежит на одной из кроватей (в номере их две), пристроив на голом животе огромное ведро мороженого. Нереально огромное ведро! В руке у Сэма здоровенная столовая ложка. Дин ошеломленно наблюдает как мальчишка набирает этой самой ложкой нехилую такую горку (!) мороженого и засовывает её в рот. Громким всхлипом засасывает подтаявшую холодную массу и усердно облизывает ложку с обеих сторон. Почти 40-градусная жара, пожалуй, немного оправдывает вид Сэма. На мальчишке какие-то прямо микроскопические черные боксеры чрезвычайно низкой посадки. И больше ничего! Такое ощущение как будто его голое длиннопалое тело просто перечеркнуто маркером в районе узких мальчишеских бедер. Мальчишка ошеломляюще красив! Его изумительная совершенная кожа, покрытая тонким слоем пота, переливается в лучах заходящего солнца. Длинная косая челка, спадающая на лоб, не может скрыть блеск в медово-золотистых рысиных глазах, сверкающих крошечными изумрудными вспышками. Дин словно завороженный не сводит глаз с влажных стрелок шоколадных ресниц брата, пока губы Сэма не издают ЭТОТ самый звук. Дин переводит взгляд чуть ниже и каменеет, наблюдая как юркий острый язычок братишки медленно обводит влажные губы цвета спелой черешни. Сэм закусывает нижнюю губу и громко сглатывает. Дину кажется, что это его персональный ад, с личным (так сказать) дьяволом-искусителем: блядский голый подросток непристойно обсасывающий ложку с энтузиазмом достойным минетов, исполняемых сисястыми азиатками на порнхабе. И когда это черт возьми успело произойти? Как из щуплого, хлюпающего носом мальчишки, прячущегося в объятьях Дина от вспышек молний в грозу и громовых раскатов отцовского мата могло вырасти это? Пока Дин надрывается хватаясь за любую работу, чтобы разжиться хотя бы парой лишних баксов, «дома» (они оба привыкли называть мотели, где ночевали дольше одной ночи своим временным домом) его ожидает такая вот принцесса, диснеевская (блять!) Рапунцель. И вот сейчас Дин почти с восхищением наблюдает как эта ослепительная королева драмы возводит на него свои искрящиеся очешуенные глаза, раскрывает свои блядские обольстительные губы и безапелляционно выдает: - Ты сегодня рано. Вот твою ж мать! Дин весь потный, уставший как собака, в грязной одежде, покрытый слоем дорожной пыли, задумчиво переводит взгляд на дверь ванной комнаты. - Воды горячей нет, - голос Сэма одной фразой делает неисполнимым единственной желание старшего брата лечь в освежающую ванну. – Я сегодня душ раз пять принимал – кончилась. Дин торгуется со своими внутренними демонами пытаясь заключить сделку повыгоднее. Например, сдать наглого ублюдка в бордель, где стайка отзывчивых дальнобойщиков прочистит ему зашлакованные чакры, или пристроить мелкого в ассенизаторскую команду по зачистке общественных туалетов, чтобы вытравить из него эти королевские замашки. Однако, демоны Дина довольно быстро растворяются в тенях приседая в забавных книксенах. Дин сваливает грязную одежду в кучу в углу и лезет в ледяной душ, растирая кожу жесткой мочалкой. Он спрашивает себя: где нагрешил, какую из подружек не довел до оргазма? Он настолько сомневается в реальности происходящего, что устраиваясь на кровати возле брата шепчет «Кристо» прямо тому в плечо. Сэм двумя движениями доскребает дно и переводит глаза на старшего брата, слегка приподнимая бровь. - Чего? – в рысиных глазах напротив черти берутся за руки, чтобы сплясать зажигательную джигу вокруг черных бриллиантов зрачков. - Мороженое тоже закончилось. Ну кто бы сомневался?! Дин шарит рукой под кроватью, чтобы достать бутылку питьевой воды, жадно вдыхает сладкий аромат кожи брата и зубами прихватывает его плечо. - Фу! – брезгливо морщится Сэм. Дин быстро проводит по укусу языком, зализывая ранку. - Ты меня обслюнявил, как пес. О, да. Дин чувствует себя псом: преданным, верным, надежным, …стоящим на страже. Когда это случилось? Как? Еще год назад Сэм сидел возле двери ожидая возвращения старшего брата с очередной гулянки, теперь ждет Дин. Ждет и боится. Дин уже взрослый и Дин не дурак. Он видит, что происходит. Знает. Он просто надеется, что у Сэма ничего не получится, и он боится, что у Сэма ничего не получится. Младший лениво спихивает ведро из-под мороженого на пол, приподнимает испачканную ложку и одним движением проводит ею от яремной ямочки на шее вертикально вниз до самого края своих микроскопических боксеров с низкой (чертовский низкой!) посадкой. До самого края терпения Дина, снова проверяя его на прочность. - Слижешь? – интересуется Сэм. «Я вылижу и выдеру тебя, Сэмми», - думает Дин. - «Так, или в обратном порядке». Он не знает сколько еще продержится. Как долго сможет сопротивляться. Они так близко к дьявольской ловушке, замерли у самого края пропасти. И Сэм готов упасть. Туда, и в объятья брата. Дин – последний рубеж. Ему кажется, что он выстоит: не соскользнет сам и удержит своего Сэмми. Но иногда… вот как сейчас… Глядя на липкий сладкий след мороженого на идеальной коже младшего брата, он почти теряет способность сопротивляться, почти сдается на милость маленькому дьявольскому монстру, глядящему на него (Дина) голодным взглядом медово-золотистых глаз, сверкающих изумрудными вспышками неподдельной вечной братской любви.