Bang Bang

Олег после порки ходит три дня сам не свой и не идёт в душевые вместе со всеми — неужто ещё остались следы на ягодицах? Серёжа не решается рассказать Олегу, что всё видел, но утешает его с огромной нежностью: “Спасибо, что спас меня, ты такой молодец, что вытерпел это”, “Ты самый смелый”, — а Олег только бормочет, что ничего такого и не было. Серёжа шокирован увиденным, и Олега очень жалко, но, когда Серёжа лежит в кровати перед сном, то эта пугающая картина встаёт перед его глазами — Олег с голой попой, беспомощный, зажатый между ногами этого мужика с занесённым ремнём. Серёжа возмущённо гонит этот образ прочь — с моим Олегом сделали плохое! Но так хочется покрутить эту сцену в голове ещё и ещё. А когда воспоминание тускнеет, появляется желание вызвать его вновь в реальности. Это несложно — Олег всегда берёт на себя вину за двоих, а Серёжа уже знает, что делать и куда идти. Ужасный стыд жжёт щёки — он делает то, в чём никогда не признается, что хочется скрыть от самого себя. В этот раз, к его разочарованию, дверь оказывается закрыта. Быть застуканным теперь ещё страшнее, но он всё равно прижимается к ней ухом. — Я больше не буду, — говорит за дверью Олег. — Ложись! — Пожалуйста, я не буду… Потом шорох, шаги, тишина — бесконечно долго, как кажется Серёже, застывшему в неудобной позе у двери — он не дышит и только постоянно оглядывается. А потом вдруг — знакомый шлепок и всхлип. Всё сжимается внутри Серёжи в болезненно тугой узел. Он слушает десять шлепков и десять всхлипов-вскриков с пожаром внутри. Надо уходить, иначе его застукают, и он еле отдирает себя от двери, на цыпочках добирается до лестницы, а потом бежит стремглав в свою комнату, гонимый своим стыдным секретом. Там он изводится, ожидая Олега, а когда тот приходит — разбитый, понурый, с повешенной головой — то утешает его ещё нежнее, обнимает ласковыми руками и хвалит. После второго раза остановиться уже невозможно, но Серёжа старается. Он разрешает себе думать о том, что видел и слышал, только по десять минут перед сном — засекает по часам. Как не дать этим сладким ужасным мыслям взять верх над собой? В третий раз Серёжа сам не понимает, как это происходит, — это порыв — он пинает мяч в окно, и в этот момент уже всё ясно — стекло бьётся, Олег говорит, что это он, его уводят, и Серёжа как будто против своей воли крадётся следом подсматривать и подслушивать. На этаже он уже направляется к знакомой двери, как слышит шаги на лестнице, и поворачивается, чтобы столкнуться с воспитателем с бутылкой минералки в руке и их врачом. — Разумовский, ты что тут забыл? Пискнув, Серёжа бежит прочь. Олега ставят в угол на час, воспитатель сидит рядом и следит, чтобы он не ушёл. Как они вообще додумались? Так их наказывали только, когда они были маленькими. Все ходят и ржут, Серёжа еле держится, чтобы не накинуться на них — но сейчас Олег не защитит, если Серёже дадут сдачи. Я же сижу здесь, чтобы быть рядом, чтобы поддержать его? Но я смотрю на что-то стыдное, на то, как его унижают, — на это же плохо смотреть? Олег переминается с ноги на ногу, Серёжа ёрзает. Как Олегу тяжело, наверное! Стоять в углу, как маленький, не имея возможности ответить тем, кто смеётся над ним. Серёжа чувствует, что его щёки заливает румянцем. От чего это?! Четвёртый раз пугает Серёжу. Олег оказывается в его власти, в его руках, но при этом сам Серёжа уже не чувствует себя своим хозяином. Он обнаруживает самую интересную волнительную игру и подсаживается на неё, как на наркотик. Через пару дней после наказания Олег всегда веселеет и ведёт себя, как обычно, как будто ничего с ним не происходило. Такой беззаботный, он как будто совсем не ожидает, что это может повториться. Серёжа смотрит на него и не понимает, как он может решиться обречь его на наказание, на стыдные пытки… Но когда он начинает представлять то, что может ждать Олега, внутри снова что-то загорается, и он снова хочет представлять, как мучают его храброго, доброго Олега и как потом Серёжа ласкает его, скрывая, что знает его тайну. Пока Серёжа ходит под гнётом своих страшных желаний, это приходит извне. Серёжу с Олегом вызывают рассвирипевшие воспитатели и обвиняют их в том, что они насыпали битое стекло в кроссовки одному из главных обидчиков Серёжи. Серёжа возмущённо кричит: «Это не я! Я этого не делал!», но Олег тут же выпаливает: «Это я», — и Серёжа замирает с открытым ртом, хватает воздух. Он хочет сказать, что я этого не делал, действительно не делал, но это уже всё бесполезно, слёзы выступают в глазах. С пугающим лицом воспитатель говорит Олегу: «пойдём со мной», — и выводит из комнаты. Серёже бросают «свободен», и он бежит следом за воспитателем и Олегом. Догоняет их у медпункта: дверь захлопывается перед его носом, и он слышит звук поворачиваемого ключа. Серёжа слоняется поодаль, не находя себе места от отвратительного чувства вины. Он даже забывает злиться на кого-то, кто на самом деле насыпал это чёртово стекло. Серёжа ждёт долго, долго, долго. Он уже не прячется и сталкивается с Олегом, как только он выходит. Олег выглядит ещё более красным и странным, чем в первый раз, и мимо Серёжи бежит в туалеты. Вечером Олег впервые плачет в объятиях Серёжи.