Поцелуй меня, я — ирландец

Бам. Серёжа вздрогнул, чуть не подавившись сигаретным дымом. Зажатая меж пальцев сигарета дрогнула, но не упала на новенькую скатерть. Однако Серёжа всё же подвинул пепельницу к себе. Только выговора от Валеры, кидающегося картошкой, ему не хватало. Бам. Очередная очищенная картофелина приземлилась в раковину. — Случилось чего? Ты весь день дёрганый какой-то, — осторожно начал Серёжа, глядя на согнувшегося у мусорного ведра Валеру с ножом в одной руке и картошкой в другой. — Да Галя мозг выносит по поводу денег. — Опять? Валера угукнул: — Ну, мол, месяцы идут, а стабильного дохода нет. И время такое сейчас, не для наших с тобой экспериментов. И дураки мы, что из «Арии» ушли, когда альбом готовился. Всё в таком духе. — Галина в своём репертуаре, — Серёжа хмыкнул. — Знаю, что она только добра желает, но я скоро с ума сойду такими темпами. И с группой у нас всё не ладится, и с Галей перепалки… Устал я, Серёж. Не знаю, что и делать. Серёжа вздохнул — кажется, синхронно с Валерой. Желание собрать группу и «дать жару» зазнавшимся Холстинину и Дубинину в течение первых недель заставляло двигаться вперёд, внушало, что всё у них будет даже лучше, чем до этого. Но, как это часто бывает, энтузиазм быстро угас. Возникшие трудности наваливались одна за другой: материала в достаточном количестве у них не было, как и опыта управления коллективом. Да и сам коллектив посреди разрухи девяностых было собрать ох как непросто. Вот и оставалось им шататься по клубам да играть каверы или огрызки «арийского» репертуара. Подобное могло вполне сойти за временную альтернативу, но время шло, а до полноценный группы им всё ещё было как до Китая пешком. Серёжа горел до последнего, но охи и вздохи Валеры после каждого отыгранного концерта демотивировали даже его. Он не хотел сдаваться, но заложенный фундамент оказался не бетонным, и их замок из песка развалился, так и не увидев свет. Серёжа привык к жизненным сложностям и ни от кого не зависел, а вот у Валеры была большая семья, за которую он нёс ответственность. Валера нуждался в стабильности, а Серёжины амбиции не смогли её обеспечить. Что уж говорить об амбициях самого Валеры, который привык к «Арии» и не стремился что-либо менять. Паршиво. Бам. — Ну, ну, что за скорбные лица? — Серёжа поднялся с табуретки и подошёл к Валере, положив ему руки на плечи. — Москва не сразу строилась. — У меня складывается впечатление, что ты купил словарь пословиц и поговорок, потому что твердишь мне одно и то же на протяжении последних месяцев, только разными словами, — Валера прекратил срезать кожуру с картофелины и поднял голову. Их взгляды встретились, и Серёжа фыркнул, заметив, что Валера наконец-то улыбался, хоть и слабо: — Шутишь, значит, всё не так уж плохо. — Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мои друзья со мной, — напел Валера. Серёжа засмеялся и наклонился, чтобы поцеловать Валеру в лоб, потом в нос, потом в щёки и наконец коснуться сухих губ. — Мне Артур рассказал, что в Ирландии есть традиция целовать какой-то камень на удачу. А если камня нет поблизости, то можно поцеловать ирландца, — прокомментировал свои действия Серёжа. — Так ты, значит, ирландец? На какую сотую процента? — прыснул Валера. — Я рыжий, это вполне считается. Надо поддерживать отечественного производителя. — Ладно-ладно, убедил. А количество поцелуев влияет на удачливость? — Проверим, когда дочистишь картошку, — Серёжа быстро чмокнул Валеру и уселся обратно. * * * Серёжа ушёл около восьми вечера, и Валеру с опухшими от поцелуев губами разморило прямо на диване в гостиной. Во сне он видел тот самый ирландский камень, который почему-то стал похож на выбитую из камня голову Серёжи. Чего только не приснится… Вдруг на камень села птица, и сквозь шелест травы и плеск воды раздался противный писк. Валера настолько удивился такому птичьему пению, что проснулся. И понял, что звонил телефон. — Алло? — пробубнил он, потирая глаза. — Привет. Прости, что поздно, — ещё больше Валеру изумил Холстинин на том конце провода. — И тебе привет. — Тебе… м… Не звонили из «Мороза»? — А должны были? — Валера напрягся. — Что-то случилось? — Требуют тебя назад, — вздохнул Володя. — Кто? — Лейбл. Грозит штрафами и всем таким прочим, если на альбоме другой вокалист будет, — даже по телефону было слышно, что Володя — Володя! — волновался. Вряд ли из-за угроз начальства. Наверняка и они с Виталиком из сил выбились, иначе бы «Ария» выпустила уже несколько номерных альбомов. Валера медлил. Ситуация складывалась удобная как для них с Серёжей, так и для другой стороны конфликта. Как говорится, партия сказала — надо… — Ну, раз такое дело, — протянул он наконец, — я подумаю. Когда там репетиция следующая? — Послезавтра, — в трубке облегчённо выдохнули. — Тогда до встречи или… позвонишь, в общем. — Ага, — Валера старался звучать отстранённо, но уже представлял, как расскажет Серёже радостные известия, как Серёжа напомнит о дурацкой примете, которая сработала: вот оно какое наше импортозамещение! И правда, зачем Валере какой-то потомственный ирландец, если у него есть свой, родной, пусть и не ирландский от слова «совсем»? Только когда Валера набрал Серёжин номер и прислонил телефон к уху, он вдруг вспомнил незначительную, казалось бы, деталь их с Володей разговора: тот сказал «требуют тебя», а не «вас».