Говори, Чонин!

      Чонин всегда был примерным мальчиком, он отлично учился в школе, потом отлично учился в универе, нашел хорошую работу, даже не окончив вуз. С плохими компаниями не связывался, хотя по мнению его родителей — любая компания была плохой для него. Все его потенциальные друзья на протяжении всего его взросления проходили жесткий отбор, и как можно догадаться, всегда оказывались недостаточно хороши для него. Про омег и говорить было нечего. Любые любовные контакты его сверстников родителями осуждались и порицались.       Он был поздним и долгожданным ребёнком, поэтому отец с папой сильно перегибали палку, пытаясь оградить его от «жестокого» мира и «неправильных» решений. Чонин смирился. Бороться с гиперопекой было бессмысленно, проще было дотерпеть до окончания школы, поступить в университет и съехать.       Таков был план и он сработал. К выпуску у него была идеальная репутация правильного, умного мальчика, способного жить отдельно и принимать взрослые решения.       Переехать в общагу и жить со «всяким сбродом» ему не дали — сняли квартиру. Это его устраивало — он все равно не собирался там задерживаться. Тут его ждало разочарование: найти работу, чтоб снимать квартиру самому — было сложно. Найти такую работу, чтоб снимать квартиру в том же ценовом сегменте, что он имел сейчас — было практически невозможно, а он привык к комфорту и не хотел его терять, так что он остался, ведь некоторое подобие свободы он все равно получил.       Он все еще хорошо учился, но не то чтоб специально, ему просто это нравилось. И выбранная им специальность — нравилась тоже. Удивительное дело, в выборе будущей профессии его родители особо не участвовали, поэтому он без проблем смог пойти учится на архитектора и был этим очень увлечён.       К концу первого курса у него появился первый настоящий друг. Вонхо был гигантским, раскачанным альфой, одевался в брендовые шмотки, пользовался косметикой и очень часто прогуливал пары. Чонин не собирался знакомить его с родителями примерно никогда.       Подружились они очень внезапно. Весь год Чонин смотрел на Вонхо свысока. Он казался ему глупым и помешанным только на внешности парнем. Что тот забыл на архитектурном Чонин не понимал от слова совсем. Когда его определили в одну группу с Вонхо по зачетному проекту — Чонин был ужасно расстроен.       Однако Вонхо усердно выполнял все поручения, что Чонин ему давал, и нисколько не отлынивал от работы над своей частью задания. Помимо этого он таскал Чонину кофе и всякие вкусняшки собственного приготовления, подкармливая его, и постоянно ругал за несоблюдение режима питания. «Вон какой худой, скоро исчезнешь», «Ешь давай, а то мозги работать перестанут» постоянно причитал тот и оставлял контейнеры с едой, чтоб Чонин поел и дома. Образ глупого, самовлюблённого альфы рассыпался и сменился на образ заботливой мамочки.       Зачётный проект они успешно сдали, но общаться не перестали. К концу лета Чонин знал, что Вонхо зовут вовсе не Вонхо и это всего лишь сценический псевдоним, что тот танцует в альфа-клубе и для отношений тоже предпочитает альф. Сначала даже испугался, что тот положил на него глаз, но тут же выяснил, что у Вонхо есть партнер, и они давно встречаются и живут вместе уже два года. А еще получил кучу ненужной информации о сексуальных предпочтениях своего друга в постели. Представить Вонхо пассивом было сложно, но он смог и теперь хотел бы об этом забыть.       Хосок — так звали Вонхо на самом деле — очень положительно влиял на Чонина. Он стал более социализированным, начал ходить на вечеринки и больше общаться с другими людьми. Даже его самооценка повысилась благодаря Хосоку.       Альфа был здоровым эгоистом и редко делал что-то, что ему не нравится. Он любил себя и свое тело, но не до крайности, просто осознавал, как выглядит и умел этим пользоваться. Люди к нему тянулись. У Хосока было много друзей и еще больше знакомых, он легко сходился с людьми и так же просто их отпускал, если те не желали с ним иметь дел или просто не нравились ему. Чонин непроизвольно начал копировать его. Не поведением, нет. Скорее отношением к себе.       Внезапно он осознал, что довольно симпатичный — на него заглядывались омеги и некоторые альфы из окружения Хосока, но его самого ни к кому не тянуло. Либидо у Чонина было не особо высоким и в сексуальных контактах он не нуждался. Подрочить было проще, чем вступать в сомнительную связь на одну ночь. Вонхо хихикал над ним, что он принцесса и просто ждет своего принца на белом коне.       Работу он тоже нашёл благодаря Хосоку. Когда архитектурное агенство «ArhPro» открыло вакансию визуализатора, он не собирался отправлять свое резюме. Сфера была достаточно узкой и слухов об «ArhPro» ходило много и в основном о том, что глава агенства Хван Хесу был очень эксцентричным, держал своих работников в ежовых рукавицах и не брал на работу специалистов моложе тридцати пяти лет. Весь универ гудел о том, что и пытаться не стоит пробоваться на эту вакансию. Чонин был с этим согласен. А Вонхо не был.       Хосок посадил его перед собой и провёл воспитательную беседу о том, что за попытку его никто бить не будет, и вообще, кому, как не будущему лучшему выпускнику пробовать получить эту работу. Чонин заканчивал четвертый курс и были все шансы, что он станет лучшим студентом потока.       Под бдительным контролем Вонхо, он собрал в портфолио все свои работы для универа, добавил туда несколько реальных проектов — иногда ему перепадали подработки от преподавателей, и даже добавил проект дома для своих родителей, который делал с особой любовью, но никогда им не показывал. Отправил. И забыл. Получить эту работу он не надеялся, все-таки его реальный опыт был слишком маленьким для такого именитого агенства.       Через две недели ему позвонили и пригласили на собеседование. Чонин ужасно нервничал и не мог уснуть всю ночь перед этим событием, с утра надел свой лучший костюм, замазал синяки под глазами, уложил волосы гелем и даже нацепил очки без диоптрий, ему казалось, что так он выглядит солидней.       В офисе агенства царила мертвая тишина, на диване в фойе кто-то спал, сам Хван Хесу сидел в своем кабинете за рабочим столом в белом махровом халате. Дверь с именем босса Чонину пришлось найти самому, так как его никто не встретил.       — Здравствуйте-я-на-собеседование, — протараторил он, после того, как постучал и заглянул в кабинет.       — Ага, проходи, садись, — господин Хван кивнул ему на стул напротив.       Чонин тут же запнулся о порог и выронил все рекомендательные письма, которые принес с собой. Он бросился их собирать, но был остановлен.       — Просто садись, я все уже видел, мне не нужны твои распечатки, — проговорил глава агенства, не отрывая взгляда от каких-то бумаг в своих руках, — Ну, рассказывай? — попросил тот.       Чонин опешил, что он должен рассказывать? Он нервно потеребил пуговицу на пиджаке и начал говорить о том, почему он хочет здесь работать.       — Ой, да не это, я в курсе почему люди тут хотят работать, — перебил его господин Хван. — О себе расскажи. Как живешь, чем дышишь, что любишь?       Будущий босс был действительно хорошими психологом, потому что через двадцать минут Чонин выложил о своей жизни всё, пожаловался ему на проблемы с родителями, рассказал о Вонхо и том, что тот отправил его сюда, а у него самого смелости бы ни за что не хватило.       — У тебя хороший друг. Скажи ему спасибо, потому что я беру тебя на испытательный срок. Он скорее всего совпадет с твоими выпускными экзаменами, справишься на двух фронтах?       — Понятия не имею, — хмыкнул Чонин, — Вы первым узнаете, если не справлюсь.       Господин Хван тепло улыбнулся и сказал приходить через две недели в понедельник, потому что сейчас у них большой проект и некому вводить Чонина в рабочий процесс. Почему Хесу взял его на работу, он так и не понял, но склонялся к тому, что тот его просто пожалел. То, что его взяли за знания и умения, в голову ему не приходило, но тогда он еще плохо знал своего босса.       Через две недели Чонин попал в день сурка. Хван Хесу не жалел никого, вливаться в коллектив и учиться альфе пришлось невероятно быстро. Работы было очень много и требовали с него так же, как и с более опытных сотрудников. Его лучшими друзьями стали энергетики и диван в фойе офиса. Однако Чонин не жаловался, зарплата была просто космической и затмевала собой все неудобства.       Лучшим студентом Чонин не стал, да и выпускные экзамены сдал не особо хорошо, зато дипломный проект выполнил на отлично, но и то, только потому что сделал его до того, как устроился на работу. Родители его были не особо довольны. Папа добрых полчаса распекал его по поводу плохих оценок и будущего трудоустройства. Про работу в «ArhРro» Чонин родителям не сказал.       Адрес своей новой квартиры он им тоже говорить не собирался. Папа слишком часто заявлялся без предупреждения и имел свои ключи от его прошлой квартиры. Как-то раз он приехал, застал Хосока готовящим обед на его кухне и бесцеремонно того выгнал. Вонхо был без футболки и в своих домашних штанах, кровать была разворошена и в квартире пахло только альфами, так что его папа сразу заподозрил самое худшее, немедленно все осудил и приправил это всё парой крепких слов. Чонин в это время был на работе и обо всём узнал только вечером от друга, потому что на звонки от родителей не отвечал. За это он тоже получил по первое число.       Конечно, его не наказывали, но его папа всегда обставлял всё так, что Чонин чувствовал себя бесконечно виноватым, хотя по сути ничего не сделал. Ощущать себя так дальше он не хотел и собирался полностью сепарироваться от родителей.       Квартира была снята, диплом получен, грузовик для переезда заказан.       Наверное, тихушничать не стоило и надо было сначала проговорить, но он понятия не имел, что сказать. Да и какая разница, что бы он сказал, его всё равно никто бы не слушал. У его родителей было только две позиции — их и неправильная. На первом году старшей школы он ещё пытался трепыхаться и разговаривать с ними, но потом понял, что это всё совершенно бессмысленно. Он, как заводная игрушка, должен был всё исполнять и не пререкаться, ведь они лучше знают, как надо.       Он оставил ключи в почтовом ящике, написал хозяину квартиры, что съезжает и вышел из подъезда. Через минуту телефон взорвался трелью. Звонил папа. Чонин трубку не взял и сбросил вызов. Написал сообщение, что нашёл работу и переезжает поближе к ней. Сказал «спасибо» за всё, что родители для него сделали, но теперь он взрослый и больше им не нужно о нём беспокоиться.       Да уж, взрослый. Такой взрослый, что с родителями лицом к лицу поговорить не смог. Смешно даже. Чонин хмыкнул, поставил телефон на беззвучный и убрал его в карман. Папа звонил без остановки еще пятьдесят три раза, потом перестал.       Пришло смс. Отец написал, что лишает его средств к существованию и блокирует его карты, и если Чонин не хочет умереть с голоду, то должен вернуться домой сегодня же. Что ж, этого он ожидал, родители часто манипулировали им таким образом. Только вот теперь он был совершеннолетним, и у него была работа, чтоб себя обеспечивать. На сообщение он не ответил.       Первым, что с ним что-то не так, заметил его босс. Хван Хесу вообще имел какую-то суперспособность по считыванию настроения у людей.       — Эй, мелкий, у тебя что-то случилось? — спросил тот в конце рабочего дня.       «Мелким» теперь его звал весь офис. Прозвище приклеилось и не отлипало. Сначала он был самым младшим из сотрудников, но потом в агенство устроился Хёнджин — сын босса, и титул должен был бы перейти к нему, но не перешёл. Альфа был так похож на своего родителя, что ни у кого язык не поворачивался звать его «мелким».       — Да всё в порядке, переехал наконец-то в свое жилье.       — Поругался с родителями, да? Ворон весь день считаешь. Ошибок наделал глупых в расчётах.       Чонин нервно подскочил на стуле и дёрнулся к своему компьютеру:       — Извините, я сейчас всё исправлю!       — Я уже поправил, там ерунда. Родители смирятся, дай им время. Всем родителям приходится мириться с тем, что дети взрослеют. Это всегда ужасно неожиданно, — Чонин поднял взгляд, господин Хван с улыбкой смотрел на Хёнджина, клевавшего носом за своим столом.       Вообще-то их отношения нельзя было называть близкими. Хесу гонял сына и в хвост и в гриву, отчитывал по малейшему поводу и постоянно заставлял всё переделывать. Хёнджин не пререкался и просто всё исполнял. То, что эти двое — родитель и ребёнок, было понятно сразу, но совершенно не чувствовалось в их общении. И только по этому взгляду, брошенному господином Хваном на сына, Чонин понял, что всё совсем не так, как выглядело со стороны.       Отпуск на Чеджу всё подтвердил. Семейство Хван было просто образцово-показательным. Родители любили и слушали детей, а дети слушали и любили родителей. Чонин даже позавидовал таким отношениям.       Зачем господин Хван взял его с собой, он так и не понял, но компания была в основном молодой: Хёнджин со своим омегой Феликсом, его младшие братья Хван Мун и Хван Хун, брат Феликса — Минхо со своим мужем Джисоном и их друг Бан Чан, которого спасали от голодной смерти в студии звукозаписи. Видимо Чонина господин Хван пригласил, чтоб он отдохнул от своих проблем и это был такой способ поддержки. Он не слишком сопротивлялся, ему бы не помешало отвлечься.       С этим он благополучно справился. Отвлечение звали Бан Кристофер Чан — альфа двадцати пяти лет с невероятно красивыми рельефными руками и ярко-рыжими ужасно милыми кудряшками. Чонин залип сразу же. Такого с ним раньше не случалось. Он, в принципе, никогда ни на кого не обращал особого внимания, хотя встречал очень красивых людей. На альф он тем более в таком ключе не смотрел.       Чан и не был особенно красивым, но был очень обаятельным в общении, умел слушать и мог поддержать любую тему, у него была яркая и насыщенная жизнь и миллион историй на любой вкус. Каждый раз, когда альфа улыбался у Чонина что-то замирало внутри, и губы сами растягивались в ответной улыбке.       Всю неделю, что они провели на Чеджу, Чонин ходил за Чаном, как привязанный. Он даже вставал рано утром на пробежку, чтоб провести больше времени с альфой. Правда, однажды чуть не потерял сознание от жары и потом только сидел на пляже и смотрел то на Чана, то на море. С физической подготовкой у него было так себе. Он даже подумал, что приедет в Сеул и начнет ходить в зал с Хосоком.       Чан великолепно пах белым мускусом и грейпфрутом, аромат был одновременно теплым и свежим, как вечерний бриз. У Чонина наверняка этот запах будет теперь ассоциироваться со свободой, летом и счастьем. Он впервые в жизни был предоставлен только себе и мог смело общаться с кем захочет, не ощущая над собой дамоклов меч родительского неодобрения.       В конце отпуска на совместных посиделках у костра Чонин выяснил, что Чану нравятся альфы. Они играли в «я никогда не» и все вопросы, как всегда скатились к сексу. Оказывается, в курсе о его ориентации были все, кроме Чонина и двух младших братьев Хёнджина. Никто Чана не осуждал, а Хёнджин даже заявил, что мог бы с ним переспать.       Чонин подумал, что тоже мог бы, и даже бы хотел. Впервые в жизни он бы хотел с кем-то переспать. Впервые в жизни он ощутил сексуальное желание к живому реальному человеку. Когда Чан в процессе игры рассказывал о том, что секс между двумя альфами из-за инстинктов больше похож на драку, картинки с непотребствами заполонили его голову. Но представить альфу снизу Чонин не смог. Чан для него был незыблемым, как скала и ему хотелось подставиться, подстроиться под него, а не бороться с ним за главенство.       Ему срочно нужно было посоветоваться с Вонхо, поэтому он поспешил свалить к себе в бунгало. Ощущения были так новы для него, что он просто не знал, что делать.       Наставления от Хосока о том, как альфе подкатить к альфе не помогли и Чонин так и не сделал первый шаг. Он был трусом. Зато Чан не был. Уже по прилёте в Сеул альфа взял у него номер телефона и пригласил в субботу в кино.        Чонин ужасно смутился и чуть было не отказался. Сделать это ему не дал господин Хван, который якобы совершенно случайно проходил мимо и умудрился шепнуть ему в ухо: «Соглашайся». Чонин смутился еще больше, но кивнул, Чан тут же расплылся в очаровательной улыбке, перевёл взгляд на Хесу и показал ему большой палец, мол, спасибо, отлично сработано.       Но ни в какое кино они в субботу не пошли, Чана выдернули в командировку, и он не смог. Потом в агенстве Чонина началась реализация адского большого проекта, и он практически забыл, что такое сон. Ни о каких свиданиях он не думал, да и вообще не думал ни о чем кроме работы. Общение с Чаном практически сошло на нет.       Работу закончили только к концу сентября. Вонхо потащил его к себе в клуб развлечься. На Чонина так много всего навалилось в последнее время: этот изматывающий проект на работе, новый головняк с родителями, да, он снова начал с ними общаться. Папа потащил его к семейному психологу, и теперь он опять постоянно испытывал чувство вины, за то, что он не такой как надо, и вообще «свинья неблагодарная, родители для него всё сделали, а он ничего». Говорить на сеансах ему не давали. Папа просто жаловался, а психолог его не останавливал. Отец на сеансы вообще не ходил. Очень странная семейная терапия.       Чонин напился. Сильно. Встретил Чана и его сорвало. Он утащил его к себе и трахнул. Точнее трахнул-то его Чан, но инициатором точно был он. Чонин целовался, как в последний раз, кусался и лизался, как пёс, встретивший хозяина после долгой разлуки. Он как будто хотел оттяпать кусочек Чана себе, жался к нему, желая врасти ему под кожу, стать частью этой незыблемой нерушимой скалы.       Сам секс Чонин помнил смутно, задницу с утра слегка саднило, но никакого особого дискомфорта он не ощущал. Чана в кровати не было, но на кухне что-то громыхало. Чонин вылез из-под одеяла, натянул трусы и побрёл на звук. Чан был без футболки и искал что-то среди посуды, но, очевидно, не находил.       — Где у тебя сковородка? — Чан обернулся к нему и Чонин замер, как олень в свете фар — вся шея и плечи альфы были в ярких засосах. Он сглотнул и практически ощутил солоноватый, мускусный привкус его кожи на языке. Чан помахал рукой перед его лицом:       — Слышишь меня? Ты как?       — Нету. Нормально, — Чонин всё ещё неотрывно пялился на шею альфы.       Чан повернул голову и посмотрел на свое плечо:       — Не знал бы, что ты девственник — никогда бы так не подумал, — как и ориентация Чана, его девственность тоже всплыла во время той игры в «я никогда не» на Чеджу.       — Прости, — Чонин потупил взгляд и начал ковырять заусенец на большом пальце. Ему было жутко неловко. Напился да еще и выставил себя какой-то шлюхой. Невероятно хотелось остаться одному и предаться сожалениям.       — Ох, да я, в общем-то, всем доволен, — Чан обворожительно улыбнулся, — Пойдем в следующую субботу на свидание?       — Извини, я не могу в субботу, у меня дела, — по субботам Чонин ходил к психологу с папой и после сеансов он, в основном, хотел умереть, а не идти на свидание с великолепным Чаном и досаждать ему своим кислым лицом. Рассказывать об этом альфе он не собирался — нечего грузить человека своими проблемами, наверняка у него и своих полно. — Эм, Чан, а ты не мог бы уйти, пожалуйста.       Улыбка альфы померкла, он медленно закрыл шкаф и внимательно посмотрел на него:       — Чонин, я сделал что-то не так?       — Нет, всё в порядке, просто я перебрал вчера и плохо себя чувствую, — он снова упёрся взглядом в собственные руки, — Прости меня.       — Точно всё хорошо? Тебе не больно?       — Нет, — Чонин чувствовал, как краснеет. Больно не было, было мучительно стыдно, — Всё хорошо, правда.       — Я тогда пойду, — Чан подобрал с пола свою футболку и в голове у Чонина тут же мелькнула картинка, как он её срывает с альфы и торопит того быстрее снять джинсы. Ужас какой. Что Чан о нём подумал, а? — Напиши мне, как в себя придёшь, хорошо? — сказал Чан уже от двери и зашуршал курткой.       Спустя минуту Чонин остался в квартире один. Он добрёл до спальни и плюхнулся в кровать, пахло спермой и Чаном. Чонин застонал. Боже, что же он натворил. Он пообещал себе больше никогда не пить.       Через неделю ситуация повторилась. Он сходил на терапию, съел порцию дерьма от папы и снова пошел в клуб. Выпив полбутылки соджу, он решил, что в жизни больше не пойдет к психологу, ни к этому, ни к какому другому. Ещё через полбутылки он писал в какао Чану, что хочет встретиться и поговорить. До разговора дело не дошло — они снова переспали. На этот раз Чонин хотя бы помнил, как это произошло.       Проснулся он голым в кровати Чана. Тот ещё спал, забавно открыв рот и пуская слюну на подушку. Снова пахло спермой. Чонин тихо оделся и трусливо свалил домой. Альфе он написал, что его вызвали на работу. Хах, на работу в воскресенье, ага. Ну что за тупица. ***       Хлопнула дверь. Чан резко открыл глаза, поморгал, пытаясь прийти в себя и повернул голову вбок — вторая половина кровати была пуста. Чёрт.       На тумбочке пиликнул телефон, альфа не глядя взял его и посмотрел в экран. Чонин написал, что ушел на работу. Вот ведь мелкий трусиха, а. Чан два раза в неделю ходил в качалку с Хёнджином и точно знал, что никаких горящих проектов сейчас у агенства нет.       Чонин ему нравился, но тот похоже сам не осознавал, насколько привлекал его. У младшего был заразительный смех и потрясающая улыбка, которая делала его похожим на лисёнка. Пах он ванилью и табачным листом. Этот запах был знаком Чану с детства — стоял по вечерам на террасе его родительского дома. Каждый раз, когда Чонин оказывался рядом, альфу накрывала ностальгия по тому времени. Из Австралии он давно уехал и с семьей виделся редко, хотя ужасно по ним скучал. Чонин будто возвращал его домой, и Чану очень нравилось это ощущение.       Говорить о влюблённости пока было рано, они не так много общались. К тому же Чонин был довольно нерешительным и постоянно сбегал. Сегодняшнее утро тому показатель. Чан не собирался сдаваться, такое поведение он списывал на неопытность Чонина в любовных делах. Однако, все равно ощущал себя какой-то эмоциональной форточкой. Чонин как будто пользовался им, чтобы снять стресс.       Выдернуть мелкого на свидание получилось только в начале декабря. У них обоих были очень плотные рабочие графики, и Чонин всё время отказывался, ссылаясь на занятость. Теперь они переписывались каждый день и младший, обычно, первым начинал диалог, так что Чан не понимал, почему тот не хочет встретиться. Может, он всё еще был смущен после того спонтанного секса?       Чан решил действовать наверняка и создать ситуацию, в которой Чонин бы не смог ему отказать. Для воплощения плана пришлось привлечь папу Хёнджина. Альфа ещё на Чеджу понял, что господин Хван пытался их свести.       Чан приехал в офис агенства вечером пятницы, махнул Хёнджину и направился к рабочему месту своего трусишки. Чонин опешил, он забавно открывал и закрывал рот, очевидно не ожидая его тут увидеть. Чан наклонился, оперся на стол и, глядя мелкому в глаза, томно проговорил:       — Ты и я, сейчас идем на гору Намсан, есть китайскую еду и любоваться вечерним городом. Это свидание.       — Но… У меня работа, — смущенно пробормотал тот. Весь офис с любопытством наблюдал за разворачивающейся сценой.       — Ты свободен, — проговорил господин Хван, выглянувший из своего кабинета, — Выключай комп, бери этого красавчика и дуй отдыхать.       Выбора у Чонина не было, и он согласился. Вообще-то Чан терпеть не мог такие манипуляции, но мелкий не оставил ему выбора. Тот был так очевидно влюблён в него, но, видимо, совсем не осознавал этого и навстречу не шёл. Чан решил, что им необходим такой толчок, иначе они далеко не уедут.       Они прогулялись по набережной, взяли еды и доехали до фуникулёра, который поднимал туристов на гору. Болтал в основном Чан, младший альфа смеялся над его рассказами и метался туда-сюда с телефоном, безостановочно снимая всё подряд. У Чана создавалось впечатление, что Чонин никогда не поднимался сюда раньше, о чем он и спросил:       — Ты тут не был, да?       — Неа, — Чонин снова смутился.       — Как так? Всех же в школе сюда водят на экскурсии.       Поехать с классом Чонину не разрешили родители, а в универе не до того было.       — Да просто как-то не приходилось. Зато вот теперь новый опыт. Мне нравится, тут красиво. Я вообще люблю горы. Мы в том году с Вонхо ходили в поход на Пукхансан, я себя таким свободным, как там, нигде не чувствовал. Я забыл на ночь еду закрыть, и все продукты с утра были в муравьях, — Чонин улыбнулся. — Так что рассвет встречали только с чаем. Знаешь, такой дурацкий, черный, в пакетиках, со вкусом пыли индийских дорог. Вообще не помню, где мы его взяли. Так вот, на рассвете в четыре утра, на вершине горы, этот чай мне казался таким восхитительным, что я купил его себе домой. Еле нашел. Открыл как-то потом — гадость ужасная. — Чонин редко что-то рассказывал о себе, поэтому Чан слушал его с замиранием сердца, — Понятия не имею, зачем я тебе это говорю, — тут же выдал младший. — Извини, просто здесь действительно красиво.       Причины, почему тот извинялся, Чан не понимал.       — Эй, ты можешь рассказывать мне все, что захочешь, — он улыбнулся. — Я ведь и сам постоянно болтаю.       На этом разговор застопорился. Они молча сидели на лавочке и ели лапшу из коробок. Чонин как будто что-то выковыривал оттуда и откладывал в сторону.       — Что ты там выбираешь? — спросил Чан.       — Ненавижу броколли, — Чонин поморщился       — А зачем взял?       — Мне нравится всё остальное.       — Так попросил бы не класть капусту, — усмехнулся старший.       Чонин повернул к нему голову и удивленно распахнул глаза, мол: «А че так можно было?». Чан рассмеялся:       — Ты что, правда, не знал?       Чонин тоже разулыбался:       — Никогда не задумывался об этом.       Начало холодать, и Чан предложил пойти к нему посмотреть какой-нибудь фильм. Он рассчитывал еще погулять, но мелкий был в легком пальто и явно уже замерзал.       Разумеется, ничего они не смотрели. Чонин прижался к нему в коридоре и поцеловал. Чан не планировал с ним спать сегодня, но он и предыдущие два раза не планировал. Этот тоже не стал исключением.       Младший не был похож на омегу, у него были широкие крепкие плечи, узкая талия и бедра. Когда он возбуждался, то пах терпко и даже горько. С омегой его не спутать, но в постели он был очень отзывчивым и покладистым. Чану нравилось, что ему не нужно бороться за главенство. Сегодня Чонин пах особенно хорошо, потому что от него не несло алкоголем. Старшего опять повело и он сдался.       Секс в этот раз был более спокойным и размеренным. Если до этого Чонин набрасывался на него, пытаясь будто врасти в него, то сейчас тот просто наслаждался прикосновениями.       Чан взял его, нагнув над раковиной в ванной. Вообще-то туда он пошёл за смазкой, но Чонин увязался за ним. Растягивать его было той еще морокой, мелкий порыкивал и все время норовил соскочить с пальцев, надеясь побыстрее насадиться на член. Тугой альфий зад, к сожалению, на такие подвиги способен не был, поэтому Чан буквально придавливал его своим телом, не давая двигаться и разминал пальцами мышцы входа. Иногда он попадал по простате, и Чонин дергался особенно сильно, задница сжималась, сдавливая его внутри.       Чан не знал, что на него нашло, но он выпустил клыки и впился в загривок младшего. Почти метка. Он так хотел, чтобы Чонин принадлежал только ему, что не смог себя сдержать. Альфа под ним гортанно, низко застонал и задушенно проговорил: — Останься так и вставь мне. Или я кончу, а ты не успеешь начать.       Старший поблагодарил себя, за то что раскатал резинку по члену заранее. Он приставил головку к сфинктеру и медленно вошёл, сильнее сдавливая зубы на загривке. Тугие мышцы плотно обхватывали его, внутри было так тесно и горячо, что Чан боялся двинуться дальше. Чонин замычал и насадился на его член полностью, наверняка сделав себе больно. Чан прижал его сильнее, не давая ему двигаться и замер. Мышцы все ещё были очень тугими. Он дотянулся до твердого члена альфы и сжал в кулаке. Провёл от головки до основания, сдавил сильнее там, где должен образоваться узел. Он ещё раньше заметил, что Чонину нравится такая стимуляция, тот в ответ громко выдохнул и наконец расслабился.       Чан повёл бедрами по-кругу, сильнее растягивая мышцы, и толкнулся вперёд. Движения его были медленными и размеренными, иногда он почти выходил полностью, оставляя внутри только головку, и плавно возвращался назад. Чонин под ним тяжело дышал и подавался бедрами ему навстречу. Чан отпустил его загривок и слизал кровь, рот наполнился солью и ароматом табака и ванили. Он провёл языком по ранке ещё раз и задвигался быстрее, водя рукой по члену в такт толчкам. Запах, вкус и узкая теснота вокруг сносили Чану голову так, что он был готов взорваться прямо сейчас.       Чонин громко рыкнул, сжался и неожиданно кончил. По пальцам потекла горячая сперма, Чан опустил ладонь на основание члена и сдавил сильнее, тут же почувствовав, как в кулаке раздувается узел. Чонин задёргался.       — Блядь, блядь, блядь… — тихо запричитал он и резко толкнулся назад, снова насаживаясь на член.       Задница его запульсировала сильнее и по руке снова потекло горячее. Ощущений было так много, что Чан снова прикусил мелкого за холку и кончил следом.       Они оба тяжело дышали, со старшего градом катился пот, он отодвинул бедра Чонина от себя, снимая с члена и наконец отпустил его шею.       — Мне кажется, я умер, — прохрипел тот.       — Ты жив и тебе надо помыться, — Чан стянул презерватив, завязал узлом и выкинул в урну, — Да и мне тоже.       — Я первый, — Чонин разогнулся, снял с себя джинсы с трусами, которые всё это время болтались в районе щиколоток и залез в душевую кабинку, закрывая за собой дверцы.       Чан разочарованно вздохнул. Он надеялся, что они примут душ вместе. Сполоснул руки в раковине и вышел из ванной.       На часах было десять вечера. Чан сварил кофе — после секса его всегда клонило в сон, а он всё-таки собирался посмотреть с мелким какой-нибудь фильм. Он нашёл домашние шмотки для Чонина и оставил на стиральной машине.       Сам альфа вылез минут через десять, полностью одетый в свои вещи. Он неловко переминался с ноги на ногу и смотрел в пол:       — Ну, я пойду. Спасибо за вечер, — тихо проговорил он и коротко поклонился.       — Погоди, а фильм? — недоуменно спросил он.       — Чан, прекрати, пожалуйста, вести себя будто мы пара… мы, — Чонин застопорился, пытаясь подобрать слова, но альфа его перебил.       — Просто трахаемся? — зло выговорил тот и сложил руки на груди.       — Ну… я бы не назвал это так.       — А как?       — Чан, мы оба альфы, ничего из этого не выйдет. Я пойду, — Чонин снова поклонился и пошёл к выходу.       Кажется, Чан чего-то не понимал. Он еле сдержал себя, чтоб не наорать на мелкого, потому что было очевидно, что их обоих тянет друг другу, и это больше, чем просто физическое влечение.       Входная дверь захлопнулась. Старший резко выдохнул, вылил кофе в раковину и набрал своему лучшему другу Джисону. Ему нужно было срочно излить душу.       После разговора, Чан сдулся, как воздушный шарик, он никогда не умел долго злиться. Решил, что даст Чонину еще времени.       Такие встречи происходили ещё несколько раз. Чонин приезжал, они трахались, и он уезжал. Больше они не гуляли, но всё ещё много переписывались.       В Рождество Чан осознал, что влюблён. Он оттрахал Чонина так, что тот уснул у него в кровати. Его длинные ресницы трепетали во сне, спина мерно взымалась и он мило причмокивал губами. На холке были видны новые следы его зубов. Чан понял, что хотел бы видеть эту картинку каждый день. Хотел бы ходить с этим альфой на нормальные свидания, готовить ему еду, сгонять куда-нибудь в отпуск только вдвоем. Он был так воодушевлён этим, что решил утром поговорить с мелким и развеять все его сомнения насчет отношений с альфой. Думал предложить ему встречаться по-настоящему.       С утра Чонина в кровати не оказалось.       Чан откинулся обратно на постель и ударил рукой по матрасу. Гребаное дерьмо. Он был так зол и снова ощущал себя таким использованным. Словно с ним нельзя построить отношения, и он хорош только для секса. Какого вообще черта он позволяет кому-то с собой так поступать. Ему двадцать пять лет, он знает чего хочет от жизни, и простой трах за закрытыми дверями в эти желания не входил. Он хотел бы познакомить своего партнера с семьей, жить вместе и когда-нибудь завести ребёнка. Может быть даже двоих.       Чан решил, что пора с этим заканчивать, пока еще сильнее не привязался.       Но ничего не вышло, он сам срывался к Чонину еще дважды. И тот его дважды отправлял домой после секса.       Окончательно он решился, только после того, как Джисон сообщил, что они с Минхо ждут ребёнка. Друг был таким счастливым и Чану сдавило сердце — вот таких отношений он хотел. А не чувствовать себя дерьмом, каждый раз, когда за ним захлопывалась дверь или он снова просыпался в одиночестве.       Чонин приехал к нему этим же вечером и с порога полез целоваться, но был остановлен. Чан уперся рукой в его грудь и отодвинул от себя.       — Чонин, нам надо поговорить, — он сложил руки на груди, закрываясь, и пошёл на кухню, надеясь, что младший последует за ним.       Чан указал альфе на стул и встал напротив с другой стороны кухонного стола. На нём у них тоже был секс. Вообще-то он ненавидел такие разговоры, но еще больше терпеть не мог, когда с ним разрывали отношения по смс. Лучше всего решить это лицом к лицу.       Преграда из стола между ними делала его чуть более уверенным. Он знал, что если подойдёт ближе — сорвётся и они снова просто переспят. На улице было холодно, щеки Чонина покрылись легким румянцем, на шее под челюстью виднелся засос с прошлой их встречи, младший натянуто улыбался, ожидая того, что скажет Чан. Альфа ещё раз прошёлся взглядом по его лицу, запоминая и громко выдохнул:       — Чонин, я хочу всё закончить, — проговорил он.       Младший растерянно распахнул глаза:       — Что? Почему вдруг?       — Я влюблён в тебя, — Чан грустно усмехнулся, — А ты в меня — нет. Не хочу страдать. Не хочу чувствовать себя использованным. Хватит с меня. Я устал за тобой бегать и каждый раз натыкаться на стену. Если я альфа, это не значит, что у меня нет сердца и я не хочу быть счастливым.       Чонин опустил взгляд в стол и молчал.       — Даже ничего не скажешь? — Чан вздохнул, в глазах защипало, он отвернулся и оперся на раковину. Не хотел выглядеть ещё более жалким. — Ты знаешь, где выход, — в горле засвербело, и на последнем слове голос дрогнул.       Прошло некоторое время, прежде чем он услышал звук отодвигающегося стула и хлопок входной двери. Стало тихо. Чан достал из кармана телефон и заблокировал контакт. Вот теперь — точно всё. ***       — Ты идиот.       Чонин сидел у Хосока и между всхлипами рассказывал ему о том, что произошло.       — Чего ревёшь-то? — Вонхо поставил перед ним стакан с водой. — Ты ведь сам виноват. Ты же не думал, что он будет вечно просто спать с тобой и не захочет большего? Это же Чан, у него на лбу написано — «хочу серьёзных отношений». Да у нас половина клуба мечтает залезть к нему в штаны, а он ото всех нос воротит.       Чонин снова всхлипнул.       — Он альфа, — проговорил он.       — И что?       — Ну ты и Киён… Он ведь изменил тебе… — Чонин никак не мог сформулировать мысль, — С омегой изменил.       — И что? Ты надумал, что Чан тоже найдет омегу, и предпочел просто спать с ним и ждать конца?       Чонин поднял голову и удивленно распахнул глаза — именно это он и надумал.       — Угадал, да? — альфа кивнул, Хосок улыбнулся. — Ты такой идиот. Киён изменил мне потому, что он мудак, а не потому, что альфа. Люди изменяют вне зависимости от пола: омеги, беты, альфы — без разницы. Понимаешь, виноват не пол, виноват сам человек. Ты же мог сказать, что влюблён в него, так почему не сказал?       — Не знаю, — Чонин сделал большой глоток воды, истерика потихоньку отпускала. — Чан отвернулся и я подумал, что он не хочет меня видеть.       Хосок всплеснул руками и ударил ладонью по столу, Чонин вздрогнул.       — Опять он что-то подумал! Чан открыто сказал тебе, чего хочет, причём с самого начала. Он же тебя на свидание пригласил, а не поебаться. Зачем ты изобретаешь велосипед? Бесишь меня прям, — Вонхо придвинулся ближе и внимательно на него посмотрел. — Доставай телефон, щас будешь учиться говорить о своих чувствах.       — Я не могу ему позвонить, он меня заблокировал.       — А ты и не с ним будешь говорить. Открывай сообщения и пиши папе своему: «Я ненавижу брокколи, у меня от нее понос, в первом классе старшей школы я чуть не обдристался прямо на уроке»       — Я не буду ему писать.       — Чонин, твои родители не самые прекрасные в мире, но они тебя любят. Да, они не умеют тебя слушать, но ты и не пытаешься им что-то сказать. Ты же каждый раз просто сбегаешь и прячешься. Достучись до них, расскажи о своих чувствах, о том что тебе нравится или не нравится. Покажи им какой ты человек, — Хосок громко вздохнул. — Надо было раньше тебе это сказать, но я думал, что психолог вам поможет. — Вот смотри, ты всегда был примерным мальчиком и во всём их слушался, так? Как они должны были понять, что тебе что-то не нравится? Поставь себя на их место: у тебя есть идеальный ребёнок — умный, хороший, покладистый, а потом он вдруг ни с того ни с сего, просто исчезает и прекращает с тобой общаться, никак это не объясняя. Конечно, родители считают тебя неблагодарным — они вложили в тебя кучу сил, времени и своей любви. Пусть и любовь у них выражалась не так, как ты бы того хотел. Хватит быть жертвой. Ты взрослый, самостоятельный парень и манипулировать тобой они больше не могут. Да и хуже точно не станет, если ты просто попытаешься. Давай, пиши.       — Про брокколи?       — Ага, начни с простого. Твой папа думал, что она принесёт тебе пользу, но от неё у тебя несварение. Пусть узнает об этом.       Чонин вздохнул, в словах Вонхо был смысл. Он уже и сам устал от своей нерешительности. Он конкретно облажался сегодня, да и вообще наверное. Сначала ему было стыдно за свое поведение перед Чаном, а потом парень Хосока изменил ему с омегой, спустя пять лет отношений. Чонин решил, что не хочет для себя такого и не будет привязываться к альфе, если тот рано или поздно всё равно уйдёт. Это было ужасно глупо. Он только сейчас это осознал. Пора было что-то сделать, чтоб вылезти из своей раковины.       Альфа достал телефон, напечатал сообщение и быстро отправил, чтоб не струсить в очередной раз.       — Блокируй, тебе не нужны ответы. Пусть только читают. С Чаном поговоришь, когда с родителями разберёшься.       — Думаешь, он будет меня слушать? Он же меня заблокировал.       — Ну поедешь к нему домой или в студию, — Вонхо хмыкнул, — Тоже мне, проблему нашёл.       Прошла неделя. Чонин ужасно скучал по Чану. Они не были в отношениях, но он всё равно как будто что-то потерял. Он не мог теперь написать альфе, как его заколебал новый заказчик, или, что он голодный, а в столовой из гарниров осталась только брокколи. Не получал больше сообщений с пожеланием доброго утра, да и вообще никаких не получал. Раньше Чан слал ему фотки из студии или смешные картинки. Иногда он присылал какие-то семплы звуков, из которых потом составлял мелодии. Чонин ничего не понимал в этом, но ему нравилось слушать. Ему нравилось, что Чан с ним этим делится. Он так скучал по этому всему.       Почему он только сейчас понял, как важно делиться чем-то личным? Он ведь поступал так же, как и его родители — не слушал, что Чан ему говорил своими действиями, и всё решил за него. Яблоко от яблони не далеко упало.       Чонин разблокировал телефон и написал папе новое сообщение.       «Я ездил на гору Намсан. Там очень красиво. Жаль, что вы не разрешили мне поехать вместе с классом.» Альфа прикрепил к смс несколько фото и отправил. Он уже много таких сообщений отправил. Чонин писал обо всём: что ему нравится осень и он ненавидит зиму, что любит кимчхи, которое готовит папа, и нигде он такого вкусного больше не пробовал. Наконец, рассказал, где работает, и на следующий день после смс о кимчхи, папа прислал ему в офис большой контейнер с ним. Чонин чуть не расплакался, пока ел.       Еще через неделю альфа перестал блокировать контакт родителя после отправки сообщений.       «Мой лучший друг — самый прекрасный человек в мире. Ты его видел. Он альфа и танцует в альфа-клубе. Хосок ходит на каблуках, лучше любого омеги. Он заботится обо мне и следит, чтоб я не умер с голода, потому что я не умею готовить.»        Чонин прикрепил фото улыбающегося Вонхо и отправил.       Он уже рассказал, что всегда хотел щенка, но сейчас не может его завести, потому что много работает. Показывал папе своего босса; диван в офисе, на котором частенько спал; несколько своих проектов и как они выглядели, когда их построили. Набрался мужества и, наконец, отправил рендер дома, что делал специально для родителей. Чонин не знал, почему это было так важно для него и почему не мог показать его раньше. Наверное боялся, что проигнорируют или не оценят.       Спустя неделю папа прислал ему фотку белого пушистого щенка, но ничего не написал и не позвонил. Чонин решил, что это такое приглашение в гости, но был пока не готов к этому. Он ещё не всё рассказал о себе.       «У меня никогда не было отношений с омегой. До двадцати двух лет я даже не целовался. Мне нравится альфа. Он потрясающий, но из-за того, что я не умею общаться, я его упустил.»       Чонин полистал фотки в телефоне — ни одного снимка с Чаном у него не было. Пришлось отправить сообщение так. Честно, он ждал, что папа сорвется, позвонит и начнёт снова кричать. Но ничего такого не произошло.       Вечером пятницы Чонин почувствовал в себе достаточно смелости, чтобы встретиться с Чаном. Он был почти уверен, что искать альфу надо в студии звукозаписи, а не квартире. Чонин купил билеты в кино на самый последний сеанс и вышел из офиса.       Чтоб точно поймать Чана, младший доехал сначала до квартиры — свет в окнах не горел. Чонин вызвал такси и назвал адрес студии.       Он помялся у входа — здание было офисным, внутри на проходной сидел охранник. Чонин подошёл к стене с табличками, на которых были написаны номера офисов и названия компаний, что располагались в них. Нашёл нужную. Ещё немного помялся — он сильно нервничал, ладони неприятно потели.       — Вы к кому? — окликнул его служащий.       Чонин выдохнул, надо было решаться, если Чан пошлёт его — ничего страшного не случится — он просто попробует снова.       — Я в 306, к Бан Чану, — альфа направился к окошку перед турникетом и протянул свой id.       Охранник что-то записал в толстую тетрадь, отдал карточку обратно и нажал на кнопку. Турникет пиликнул и разблокировался. Чонин прошёл вперед.       — Вам на третий этаж и направо! — покричал ему в догонку мужчина, — Лифт сломался, идите пешком.       Альфа взлетел по лестнице, пронесся по коридору и замер перед нужной дверью. Коротко постучал.       — Открыто, — ответил на стук Чан.       Чонин так давно не слышал его голос, сердце в его груди забилось быстрее. Месяц прошёл.       — Это Чонин, — он не стал открывать дверь, вдруг Чан не хочет его видеть.       Внутри что-то грохнуло, послышались шаги и ручка начала опускаться. Чонин схватился за неё, не давая двери открыться.       — Погоди, не открывай. Просто выслушай меня, — альфа уперся лбом в металическую поверхность, выдохнул и продолжил, — Прости меня. Я влюблён в тебя, и был влюблён всё время, что провёл с тобой. Прости меня, я трус. Альфа Вонхо изменил ему с омегой, и я тут же решил, что мы закончим так же, и просто пытался защитить себя от придуманного мной же финала. — Чонин сглотнул набежавшие слезы. Ручка в руке дёрнулась, но он её не отпустил.        — Прости меня, что не принял во внимание твои чувства и решил всё за нас обоих. Не думай, что я использовал тебя для секса, я вообще в нём не особо нуждаюсь. Так я мог хоть немного побыть с тобой, и каждый раз, когда мы спали, больше всего я хотел принадлежать тебе. Знаешь, я так люблю, когда ты улыбаешься, и совсем не хотел сделать тебе больно, но я трус и как всегда сбежал, не сказав тогда тебе самого главного. Я даже сейчас не могу посмотреть тебе в лицо и прячусь за этой дурацкой дверью. Мне очень жаль, Чан, ещё раз прости, — Чонин отпустил ручку и шагнул назад от двери. Та тут же открылась и из неё вылетел красный Джисон:       — Простите, извините, я ничего не слышал. Вот прям руками уши закрывал. Я пойду, — протараторил тот и рванул по коридору в сторону лестницы.       Чонин почему-то совсем не подумал, что Чан может быть не один. Стало стыдно и он чуть было не ринулся вслед за Джисоном, но вовремя остановил себя.       — Может зайдёшь? — Чан стоял рядом с дверью и внимательно смотрел на него. Чонин покраснел под его взглядом.       — Пойдем-в-кино-я-билеты-купил! — в одно слово проговорил он.       Чан хмыкнул, попытался сдержать улыбку, но не смог и тогда совсем рассмеялся. Чонин заулыбался тоже.       — Ну, пойдем. На какой фильм хоть?       — Что-то про зомби.       — Ненавижу зомби, — Чан взял куртку, вышел и закрыл дверь.       Чонин подавил смешок:       — Я тоже.       Пиликнул телефон — папа прислал видео, как он играет со щенком.