Les négociations

— Альтаир, нам нужен этот договор, — Малик стоял у окна, оперевшись на подоконник рукой. — Иначе нас растерзают соотечественники-сарацины и новоприбывшие крестоносцы, не дружественные с тамплиерами. — Месяц назад на такие слова я бы сказал, что ты сошёл с ума, — хмыкнул Альтаир. — Видано ли дело — дружба с злейшим врагом! Но после предательства владыки я уже ни в чем не уверен, так что… Попробовать стоит. — Приложи все возможные усилия и используй свои дипломатические навыки, дай магистру то, что он пожелает, в разумных пределах, ясное дело, но добейся успеха! — выдал указание Аль-Саиф. — Короче, мне плевать, что ты ему скажешь, без подписанного договора не возвращайся. — Я понял тебя, дорогой друг, — Ла-Ахад кивнул. — Можешь на меня положиться. — Уж надеюсь, — ворчливо ответил Малик. — Иди давай, наши враги ждать не будут. Не сказать, что Альтаир был счастлив принять обязанности главы братства. Да, зачастую он ставил себя выше остальных, однако руководящие должности его никогда не прельщали, образ воина добра был ему куда привычнее. Впрочем, в создавшихся обстоятельствах выбирать не приходилось — Малик дал понять, что отвертеться не получится. Перед его напором нельзя было устоять. Именно поэтому Альтаир направил лошадь на нейтральную территорию между Масиафом и Акрой, где была назначена встреча с вероятными союзниками. Тамплиеры уже ждали там небольшой группой. Спешившись, Альтаир приблизился. — Рад тебя снова видеть, ассасин, — с ухмылкой произнёс Робер, чуть склонив голову в качестве приветствия. — Продолжаешь работать посыльным по делам братства? — Я теперь за главного, — Ла-Ахад прищурился. — И от лица всех братьев хочу попросить о заключении договора о мире и сотрудничестве. — Даже так? — Де Сабле переглянулся со своими спутниками. — Я заинтригован. Что вы можете нам предложить? — Я составил список возможных вариантов, — Альтаир вручил магистру тамплиеров свиток. Тот пробежался по строчкам глазами и вручил переводчику, который вполголоса пересказал содержание остальным. — В целом, меня устраивают указанные пункты. Однако я бы хотел добавить ещё кое-что, — на губах Робера обозначилась коварная улыбка, от которой Ла-Ахаду стало не по себе. — Я весь внимание, — он постарался не подать виду, что крайне взволнован. В его голове пронеслись не самые приятные исходы от требования бОльших территорий до страшно сказать чего. — Кодекс ассасинов, первая редакция, второй том, триста пятидесятая страница, — нараспев произнёс француз, внимательно глядя на Альтаира. — Да, мне довелось прочесть кое-что из вашей библиотеки, не совсем законно, конечно, но не обессудь. — Подожди… Это что получается… — Ла-Ахад наморщил лоб, вспоминая содержимое указанной страницы. Он прекрасно знал основные книги братства и мог цитировать наизусть. Нужно было только покопаться в памяти… Осознание полыхнуло яркой вспышкой. Эта ехидна в облике человека вздумала потребовать закрепления договора через постель! Действительно, в первом варианте кодекса, составленном римлянами, был такой пункт, и Альтаир был готов провалиться под землю, лишь бы не смотреть в глаза магистру. — Понимаю, сразу принять решение сложновато, — усмехнулся самодовольно Де Сабле, откровенно наслаждавшийся смятением ассасина. — Если решишься, жду вечером в ставке у ручья. Документы подпишем там же. Не прощаясь, Ла-Ахад уехал, с трудом сдерживая желание вытащить меч и показать наглым крестоносцам, как опасно бывает издеваться над главой братства убийц. Впрочем, наставление Малика охлаждало пыл не хуже ведра воды на голову. Бывают такие моменты, когда ради всеобщего блага следует поступиться собственной гордостью, в этом Альтаир успел убедиться на личном опыте. Была ещё одна деталь, склонявшая чашу весов в сторону положительного ответа: в глубине души мастер-ассасин симпатизировал Роберу. Он был единственным разумным и даже мудрым человеком среди жертв, на которых указал предатель Аль-Муалим. Нужно было успокоиться и привести мысли в порядок, чтобы окончательно принять решение. За этим Альтаир и поехал в Акру, чтобы отвлечься бегом по крышам и дониманием стражников. Ничто лучше не прочищало разум, чем физическая нагрузка и огромная высота, с которой люди казались ничтожными букашками, хаотически сновавшими из стороны в сторону. Штиль и голубое марево безоблачного неба, раскинувшееся, насколько хватало глаз, давали необходимый покой. — Снова обошёл меня, проклятый тамплиер, — пробормотал Альтаир, свесив ноги с края крыши и слегка ими болтая, как в детстве. — Ну ничего, я ещё поборюсь. Пусть не думает, что меня так легко одолеть. Первоначальная ярость затухала, уступая место холодному расчёту и, пожалуй, азарту. Партию ещё можно вывести в нужную сторону и обратить в свою пользу, только нужно постараться и не быть предсказуемым. Сильный противник — это приятно, как ни крути, а ещё приятнее взять над ним верх. Поднявшись, Ла-Ахад бросил последний взгляд на площадь, сделал глубокий вдох и мягким прыжком отправился в бездну, заканчивавшуюся стогом сена. В несколько секунд полёта тело становилось невесомым, и ассасин любил это ощущение более всего — его переполняла непоколебимая вера в собственную неуязвимость и превосходство над теми, кто её лишён. Отряхнувшись и убедившись, что никто не смотрит, он, как ни в чем не бывало, направился к выходу из города, щурясь на заходящее, уже не обжигающее солнце. Следовало поспешить, чтобы у тамплиеров не возникло уверенности в победе. Завидев издалека факелы и флаги с крестами, Альтаир ненадолго остановился, собираясь с духом. Затем с невозмутимым видом подъехал к часовым. — Передайте, что Альтаир ибн Ла-Ахад прибыл с визитом. Солдаты переглянулись, и один из них скрылся в глубине лагеря, вернувшись через пару минут. — Магистр ждёт вас, — глухо сообщил он, остановившись на безопасном расстоянии от самого опасного для ордена человека. — Отлично, — отдав свою лошадь слугам, Альтаир последовал за провожатым, петляя между палаток и мысленно посмеиваясь над напрягшимися от его присутствия крестоносцами — кто схватился за меч, кто придвинулся ближе к костру, кто спешно отвел взгляд и пробормотал под нос молитву вперемешку с ругательствами. Помедлив перед входом в палатку магистра, ассасин всё же вошёл. — Думал, ты отступишься, — сидевший за столом Робер поднял взгляд от какого-то свитка. — В таком случае ты плохо меня изучил, — фыркнул Альтаир, осматриваясь. — После того, что случилось на прошлой неделе, меня уже не остановит ничего — ни Господь Бог, ни тем более твоя хитрость. — Не могу сказать, что я расстроен, — магистр хмыкнул. — Нам обоим нужен этот союз, как ни тяжело это признавать. Моё положение, как и твоё, не вполне устойчиво. Французский и английский монархи того и гляди поотрывают друг другу головы, хотя только-только пировали вместе, отмечая совместную победу, церковь плетёт свои интриги и требует от меня блестящих побед и мощных артефактов… Впрочем, я отвлёкся, давай обсудим зоны влияния. Робер развернул большую карту, вмещавшую в себя территории Святой Земли. — Разделим города на три части, — Альтаир подошёл к столу и провёл пальцем, расчерчивая невидимые границы. — Здесь нейтральные владения, здесь наши, а вот тут ваши. — Весьма справедливое деление, — Де Сабле наблюдал из-за спины будущего союзника. — Даже торговаться не будешь? — Ла-Ахад скосил на тамплиера подозрительный взгляд. — Я знаю, что в твоём случае это бесполезно. Наслышан от бывшего владыки о твоих незаурядных способностях общения с торговцами, — Робер усмехнулся. — А я себя таковым не считаю. — Так вы тесно общались, — Альтаир поджал губы. — И сколько же Аль-Муалим тебе про меня рассказал? И про братство? — Достаточно, чтобы понимать выгоду от сохранения братства, а не уничтожения, — елейно произнёс тамплиер. — Если бы ты знал, как сильно я хочу всадить кинжал тебе в глотку, — мечтательно вздохнул ассасин, и Робер покосился на лежащий поблизости меч, размышляя, сумеет ли отбить атаку, если взбалмошному арабу придёт в голову напасть. — Но делать этого я, конечно, не буду. И принялся разоружаться, неторопливо снимая амуницию и следя за реакцией магистра. С тихим звоном легли на стол метательные ножи, за ними два меча и наруч со скрытым клинком. — Кажется, я удостоился великой чести лицезреть ассасина безоружным, — без тени усмешки промолвил де Сабле. — Смотри не зазнайся, — буркнул Альтаир. — От тебя жду того же, тамплиер. Робер хмыкнул, мол, довольствуйся тем, что я тебя встретил без полного доспеха и не с мечом наголо, однако кольчугу с себя стащил. — Мы не можем доверять друг другу полностью, к моему величайшему сожалению, — магистр обмакнул перо в чернила. — Пока что. — Как выяснилось, нельзя доверять даже самым близким людям, — Ла-Ахад присел на край стола. — Возможно, наибольшей честности стоит ждать от врага. — Я ни разу тебе не солгал с самого нашего знакомства, да и в целом не люблю это делать, так что ты, наверное, прав, — де Сабле вписал в договор разобранные территории. — Я думал, придётся тебе врезать сначала. Ну, ты понимаешь, — Альтаир нарочито внимательно разглядывал карту. — Дипломатия, mon cher, она и на Святой Земле дипломатия, — с толикой укоризны заметил Робер. — Мне не нужно, чтобы ты перерезал мне горло сразу же после подписания договора, а то и до. — Я ещё размышлял, зачем этот фарс со старым кодексом, если ты мог взять меня без всяких условностей просто потому, что захотелось, — золотые глаза ожесточённо блеснули. — Не прожил бы после этого долго, ясное дело, но всё же. — Я не такой зверь, каким ты меня представляешь, — прозвучало ровно, однако перо резко рванулось в сторону, оставив длинный росчерк на полях. — Вижу, задел за живое, — Альтаир самодовольно усмехнулся. — Не злись, я… Проверял тебя. Всего лишь. — Взаимно, — магистр провел в низу листа длинную линию. — Подпишешь — и мы союзники. Альтаир помедлил, в последний раз взвешивая все за и против. Потом всё же оставил свою подпись. Отчего-то показалось, что извилистая арабская вязь полыхает синим светом. — Выпьем за союз? — ассасину протянули кубок. — Не рановато ли? — фыркнул он, но сделал несколько глотков. — Не похоже на местные вина и на их сладость, сводящую зубы. — Привёз из Франции для торжественных случаев, — пояснил Робер. — Местной знати не пришлось по душе. — А мне нравится, — вынес вердикт Альтаир и допил оставшееся. — И в голову почти не ударяет. Оно и к лучшему. Хочу быть в трезвом рассудке. — Уверен? — приподнял бровь де Сабле. — Уверен. Вдруг ты передумаешь и захочешь меня обезглавить своим огромным двуручником? — Ла-Ахад подошёл вплотную, глядя снизу вверх тамплиеру в глаза. — Нужно быть готовым к любому исходу. — Я твёрд в своём решении оставить тебя в живых, не сомневайся, — Робер выжидал, подобно охотнику, наблюдающему за прекрасной редкой птицей, идущей прямо в силки. Торопиться определённо не следовало — последнее, что ему было нужно, это ущемленная гордость лучшего убийцы Святой Земли. Ассасин должен был первым сделать шаг, почему-то эта мысль накрепко засела в голове магистра, словно условие срабатывания некоего языческого ритуала, сохранившегося с незапамятных времён. — Не знаю, могу ли сказать то же самое, — пробормотал Альтаир. — Впрочем, уважения я от тебя уже дождался… — Тебе нужно только попросить, Альтаир, — неподвижный де Сабле в неровном свете свечей напоминал каменное изваяние. Первый раз по имени назвал, надо же, отстранённо подумал Ла-Ахад. — Я не привык просить, — он ухмыльнулся, сделав шаг вперёд и заставив тамплиера немного отступить. — Обычно я требую. От всего мира. И ты — не исключение. — Будь по-твоему, — Робер принял поправку в условиях игры, одобрительно оскалившись. Он был готов на любой исход, однако минимально отличавшийся от их привычных схваток был предпочтительнее остальных. Ассасин выдержал секундную паузу и напал, вот только в этот раз оружие было отнюдь не холодным. Первый поцелуй с врагом выдался сумбурным, торопливым, будто Альтаир всё ещё сомневался. — Eh bien, la campagne en général se passe bien, — шепнул ему на ухо де Сабле и увлёк в более глубокий поцелуй, попутно пробираясь под рубаху давнего противника и оглаживая поджарый живот и ощутимо выпирающие ребра. — Не льсти себе заранее, — Ла-Ахад не отставал, оставив несколько начинающих багроветь меток на шее тамплиера. Маленькая шалость, о которой будут знать лишь они двое. — Твоё упрямство меня забавляет, — с ассасина понемногу стаскивали оставшуюся одежду. — А вот этот ты оставил, — Альтаир ткнул в кривой шрам на плече. — Извинений не дождёшься, — Робер усмехнулся. — К тому же, у меня тоже есть от тебя подарочек. — Ага, я помню. Я почти тебя убил, — спустя секунду Ла-Ахад по своей птичьей привычке вскочил на врага-любовника, обхватив его пояс ногами. Магистр пошатнулся, но устоял. — Хочешь завершить начатое? — Робер приподнял бровь. — Хочу удостовериться, что мы принадлежим друг другу по пролитой крови, — ответил Альтаир, и де Сабле пришлось закусить губу, когда проворный язык ассасина прошёлся по едва зажившему глубокому порезу на шее. — Fils de pute, — прошипел магистр, впрочем, не теряя самообладания. Несколько выверенных движений, и Альтаир распростерся под ним на жёсткой походной койке. Снова ни единой эмоции на смуглом суровом лице, только бьющаяся на виске жилка выдавала волнение. Посвятив некоторое время беззастенчивому любованию непокорным ассасином, Робер стянул портки, и Ла-Ахад нервно сглотнул, подумав, что магистр тамплиеров сложен весьма пропорционально… Во всех планах. — Перестань ухмыляться, я отступать не собираюсь, — буркнул он, наблюдая, как де Сабле берёт со стола масло. — Бывало и хуже. — Интересная у вас жизнь в братстве, — не преминул съехидничать Робер, на что получил поток ругательств на арабском в свою сторону. — Постарайся расслабиться, mon cher, так будет проще нам обоим. — Ты просишь о невозможном, тамплиер, — процедил сквозь зубы Альтаир, однако постарался последовать совету. Абстрагироваться полностью не вышло — железная хватка на бёдрах прочно удерживала в реальности, к тому же ассасин цеплялся за привычный контроль и пристально следил за каждым действием де Сабле. Отблеск пламени в сером шторме глаз магистра завораживал. Робер не торопился, продолжая игру с дикой желтоглазой птицей. Хищник охотится на хищника, видано ли дело? Альтаиру магистр тамплиеров напоминал змею — мудрую, умеющую ждать и обладающую обоюдоострыми клыками. Лёгким миражом на периферии сознания скользнула серебристая с красными вкраплениями чешуя и пропала, оставив отзвук шуршания в ушах. После изучения Яблока Эдема Ла-Ахад уже ни в чем не был уверен. Кто знает, сколько магии скрыто в окружающем мире от глаз простых смертных? Всё не то, чем кажется, и Робер де Сабле отнюдь не исключение. — Ты слишком громко думаешь, Альтаир, — усмехнулся тамплиер, и в его улыбке отчётливо просматривался древний неутолимый голод. — Тебя не учили, что играть с добычей вредно для здоровья? — огрызнулся Альтаир. — Какой ты нетерпеливый, — шепот, почти шипение, и затем не резкая, но ощутимая боль. Ассасин невольно вздрогнул, привыкая к ощущению чужих пальцев внутри, и тихо выругался. — Продолжай, шайтан тебя задери, — произнёс он раздражённо, не желая замирать в подвешенном состоянии ожидания ещё дольше. — Я не твоя невеста, чтобы ждать деликатности. — Твоя гордость не знает границ, — со вздохом промолвил Робер, и на какое-то мгновение Альтаир почувствовал пустоту. Затем тяжесть и тепло тела магистра объяли всё пространство вместе с примешавшейся болью, гораздо более яркой и острой, чем до того. Прокушенная до крови губа спасла от стона, но напряжение выдало настоящие эмоции. Ла-Ахад сжал плечи магистра, медленно вдыхая и выдыхая и пытаясь успокоить колотящееся сердце. Установив зрительный контакт с де Сабле, он кивнул, показывая, что готов к дальнейшему. Сначала медленно, давая приспособиться и выбирая подходящий темп, затем ускоряясь, ловя каждое движение и звук. Ассасинское чутье придавало дополнительной остроты, превращая маленькую реальность палатки в водоворот разноцветных всполохов и искр. В какой-то момент Альтаиру стало плевать на возможных свидетелей, и он нарушил обет молчания, не сдерживая более стонов. Податливый, распаленный, того и гляди расплавится под умелыми руками тамплиерского магистра. Прижаться как можно ближе, прорычать хрипло на ухо сбивчивую пошлость, нашарить в темноте сухие обветренные губы и целовать, пока не закончится воздух. Странно, дико — и всё же возможно. Утром Робер обнаружил пустую постель, ещё тёплую от тела ассасина, и белое голубиное перо на столе. Повертев его в руках, де Сабле вспомнил, что обычно убийцы обмакивают такие перья в крови жертв, чтобы затем принести своим мастерам в доказательство выполнения задания. — Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным, Альтаир ибн Ла-Ахад, — пробормотал магистр, щурясь на рассветное солнце.