Отпущение грехов Марволо

Гарри украдкой взглянула на своих друзей, грустная улыбка украсила ее губы, прежде чем она опустила полог палатки. Ее рука инстинктивно потянулась к шее, кончики пальцев коснулись медальона, и она вздрогнула. Она глубоко вздохнула и села на землю, глядя на темный, бесконечный лес. Она устала… Она так устала, что не могла больше нести это бремя. Ее рука дрожала, когда она сняла мешочек из мокескина, который Хагрид подарил ей на семнадцатилетие. Она достала маленькую старую книгу и положила кисет обратно. Сжав палочку онемевшими пальцами, она прошептала: «Энгорджио». Книга распухла, и на ее месте оказался старый фолиант. Она замерла на мгновение, прежде чем начала перелистывать страницы. Во всем виноват Дамблдор. Поскольку он признался в правде и рассказал ей о пророчестве, ее интерес к гаданию был вызван. Она хорошо понимала, что у нее нет способности к этой магии; однако это не помешало ей понять феномен, который связал ее с Волан-де-Мортом. Почему она? Наверняка были более способные ведьмы и волшебники, которых можно было бы назвать равными ему. Ее мысли перенеслись на второй курс, когда она столкнулась с мужчиной, а не с монстром, и она крепко закрыла глаза в слабой попытке забыть. Было что-то в нем, что-то в Томе Марволо Риддле, что взволновало ее, что-то незнакомое, что-то глубокое . Ее шрам дернулся, а сердцебиение участилось. Она отрицательно покачала головой, снова солгав себе, и вернулась к своей книге. Пока они прятались на площади Гриммо, прежде чем на нее напали, она начала бродить вокруг. Ее скука побудила ее исследовать дом своего крестного отца и попытаться понять фанатичную семью, которую он слишком ненавидел. Одна прогулка привела ее в библиотеку Блэков, и она была благодарна, что внутрь пускают только хозяина дома, иначе вытащить Гермиону было бы невозможно. Она начала просматривать эксклюзивную коллекцию книг, собранную поколениями рода Блэк. Ее поиски привели ее к очень древнему фолианту под названием «Scire Futura»*, написанному легендарной Кассандрой Трелони. Она начала читать книгу увлеченно, пытаясь найти некоторые ответы. Она никогда не знала, что гадание может быть таким заманчивым. Заклинания, объяснения, руны… все было так просто и подробно. Какое отношение Сибилла Трелони имела к этой яркой женщине, было выше ее понимания. После многих дней, потраченных на изучение этого искусства, она наткнулась на темный ритуал, который мог помочь утолить ее жажду ответа. Она планировала провести ритуал и украдкой заглянуть в свое будущее, но орлиный взгляд Гермионы и ненависть Рона ко всему темному заставили ее колебаться. Выбор был взят из ее рук, поскольку их обитель была раскрыта Пожирателям Смерти, и им пришлось бежать. Они начали жить в палатке, аппарируя с места на место в тщетной попытке выжить достаточно долго, чтобы завершить эту кровавую миссию. Как мог Дамблдор и весь Волшебный мир ожидать, что трое неопытных, осторожных подростков спасут их? Она устала, так сильно… Несколько дней назад она не могла уснуть ни минуты. Ее кошмары стали чем-то другим, и медальон не переставал шептать ей, заманивая ее и предупреждая о том, что произойдет, если она продолжит выполнять эту задачу. Итак, она решила провести ритуал и обмануть Судьбу, как много раз обманывала Смерть. Наконец она нашла искомый текст. Мягко отложив книгу, она взмахнула палочкой, зажгла небольшой огонь и достала кинжал Арктура Блэка, который она всегда носила в заднем кармане с тех пор, как Кричер дал ей его. Она начала рисовать руны на влажной земле, и замерцало белое горячее пламя. Одеяло дыма без запаха покрыло это место, и она еще раз оглянулась, прежде чем порезать ладонь, позволив своей крови утолить жажду огня. Она начала еле слышно напевать: «Sume sanguinem meum, matrem magicam gratis, et puer tuus videat quid futurum sit»**. Ее рана светилась, и она не чувствовала боли, когда ее охватило странное головокружение. Ее веки опустились, и она почувствовала, как будто ее душу вытащили из тела. Открыв глаза, она ахнула. Она определенно была в Хогвартсе, но… Великий замок и ее «дом» лежали в руинах. Крики и вопли заставили ее взгляд блуждать по сторонам, а сердце замерло от увиденного. Она была посреди боя. Заклинания летели с бешеной скоростью с обеих сторон, тела валялись неподвижно и забыто. Великаны, акромантулы и оборотни разрушали единственное место, которое ее сердце признавало "домом". Она услышала мучительный вой и попятилась назад… Миссис Уизли держала бездыханное тело Фреда, остальные члены семьи собрались вокруг, стоя на коленях, с опустошенным выражением на их ужасных лицах. Прядь розовых волос рядом с ними привлекла ее внимание, и она всхлипнула, узнав два тела, лежащие рядом. Ремус, ее последний дядя и связь с ее отцом и веселой, беззаботной Тонкс. Нет, нет… Это было слишком. Она бросилась к выбитым дверям и побежала без определенного направления. Ее дрожащие ноги привели ее к границе Запретного леса, и ее затуманенные глаза расширились, когда она увидела себя, держащую снитч в руке, с разбитым, опустошенным выражением лица. Ее голова качнулась, когда перед ней замерцали три фигуры. Ее мать, ее отец и… Сириус. Она буквально могла слышать боль в собственном голосе, когда ее будущее «я» умоляло их составить ей компанию до последнего момента. Она последовала за ними, опасаясь того, что их ожидает, и не удивилась, когда смертельное проклятие поразило ее другое «я». Ее окружение мерцало, и, когда она огляделась, она оказалась на Кингс-Кросс. Дамблдор разговаривал с ней из будущего, сожаление и печаль окрашивали его лицо, однако ее внимание привлек сверток, небрежно лежащий на земле. Она сделала нерешительные шаги к нему и, пошатываясь, встала на ноги, когда заметила плачущего уродливого ребенка. Младенец, которого она сразу узнала. Её хоркрукс. Что-то тронуло струны ее сердца, когда она посмотрела на него. Эта неприглядная, бедняжка, изуродованная без возможности восстановления. Ее руки дернулись от потребности обнять его и утешить, и она поддалась своему  проклятию спасения людей. Как только она схватила его с пола, малыш перестал плакать и уставился на нее с морщинистым лицом, которое выглядело на годы старше своего возраста. Она чуть не уронила его, когда он открыл рот и прошептал скрипучим голосом: — Спаси меня. — К... Как? Кто… Что такое… — она запнулась. —Спаси меня, умоляю тебя. Я больше не могу терпеть эту боль.— ребенок захрипел, и его тихий голосок наполнился страданием. Ее медальон завибрировал, и она вздрогнула, так как забыла о его присутствии. Она оглянулась на себя из будущего и увидела момент, когда «она» решила вернуться и навсегда прикончить Волдеморта. Волдеморт, или то, что когда-то было необыкновенным Томом Марволо Риддлом. Ребенок дернул ее за волосы, и она повернулась. Между ними промелькнуло безмолвное сообщение, и она медленно, словно укрепляя свою покорность, прикоснулась губами к его лбу, к тому месту, где находился ее шрам. Отстраняясь, она прошептала: — Для тебя, для них . Так нежно, как только могла, она положила его обратно и последовала за удаляющимся будущей собой. В тот момент, когда она вошла в поезд, ее веки открылись, и она посмотрела на угасающий огонь перед ней. Она почувствовала влагу на своих щеках Горячие слезы текли по ее лицу, и она боялась их вытереть. Ее слезящиеся глаза делали все размытым, но ей и не нужно было ничего видеть. Это действительно того стоило? Она глубоко вздохнула, двигаясь как в трансе. Медальон дергался, посылая успокаивающие волны соблазнительной темной магии, взывая к ней и возобновляя свои обещания, и она снова коснулась его, осторожно прошептав: —Да. Он тут же остановился, чувство удовлетворения и безмятежности окутало ее. Она взмахнула палочкой, удалив все следы только что проведенного ритуала. Она потушила огонь и сжала книгу, сунув ее обратно в сумку. Она пробормотала «Заглушающее заклинание», а затем включила часы. Из последних сил борясь с желанием выплакаться, она вернулась внутрь. Гермиона и Рон спали как младенцы, совершенно не подозревая о буре, с которой она столкнулась. Их руки были в нескольких дюймах друг от друга, и легкая улыбка тронула уголки ее губ. Они были так изношены; иначе Гермиона не спала бы так крепко. Благодарите Мерлина за маленькие милости. Она смотрела на них, набираясь сил, даже зная, что этого будет недостаточно. Несмотря на их недостатки, они были лучшими друзьями, которые у нее когда-либо были. Она поклялась, что даст им будущее, которого они заслуживают, им и остальным Уизли, Ремусу, Тонкс, их нерожденному ребенку и каждой невинной, бедной душе в волшебном мире, которую она, возможно, даже не знала. Она застегнула свое старое пальто, глубоко вздохнула и старалась не оглядываться. Подойдя к оберегам, воздвигнутым Гермионой, она осторожно разобрала их, прежде чем пройти сквозь них, а затем поставила их обратно, усилив при этом защиту. Она побрела вверх по холму, стараясь уйти подальше от местонахождения своих друзей, прежде чем подняла голову и посмотрела на беззвездное небо. Она могла поклясться, что запертое было захватывающим, когда она плотно закрыла глаза и погрузилась в свой собственный разум. Она искала тьму, скрывающуюся внутри нее, думая, что ее не замечают. Манящая магия ответила на ее зов, дав о себе знать. «Том Марволо Риддл, прийди ко мне». Она звала снова и снова, прекрасно зная, что он ее слышит. Через мгновение почти беззвучный хлопок заставил ее открыть глаза. У нее перехватило дыхание, когда Волдеморт посмотрел на нее с непроницаемым выражением на его змеином лице. — Поттер. — Том, — ответила она, потому что, несмотря на то, что собиралась сделать, она отказывалась называть его Волдемортом. Волдеморт был монстром, убившим ее родителей и терроризировавшим тысячи людей, Том был… Том был Томом. — Тогда Марволо. Когда она посмотрела на него в недоумении, он уточнил: — Ты можешь называть меня Марволо, это то, что я бы выбрал, если бы выбор был за мной. Она коротко кивнула. — Так зачем ты позвала меня? Ты наконец поняла, что вам не победить, и решила сдаться? Я могу подарить тебе быструю смерть, если ты хорошенько попросишь, хотя я бы предпочел, чтобы твою кончину видели многие. Гарри вздохнул и посмотрел в его красные глаза: — Я звала тебя не для того, чтобы меня прикончить. Я сдамся, да, но на моих условиях. Я устала от этой игры в кошки-мышки. Его глаза слегка расширились, несмотря на его попытки скрыть это: —Ты... —Мы оба знаем, что пророчество верно. Твой идиотизм сделал это реальным. Что, если мы оба выживем, и ты станешь более «прирученным» со своими кровавыми играми? Он склонил голову набок, очень змеиным движением, и она отбросила осторожность на ветер. Она сделала три маленьких шага, пока не оказалась так близко, что могла чувствовать жар его тела, клеймящий ее закрытую плоть. Она протянула руку, схватила его за плечи и притянула к себе. Его удивление быстро улетучилось, когда она прижалась лбом к его, ее шрам гудел от энергии. Он перекинул ее волосы через плечо, собрал их в кулак и прошипел: —Во что ты играешь? Ее сердцебиение учащалось, когда она дышала: —Теперь я понимаю. Взглянем. Он привлек ее взгляд своими пальцами, и на мгновение ни один из них не сказал ни слова. Их глаза были закрыты, дыхание сбилось, и она даже чувствовала, как его сердце колотится у нее в груди. Он хотел знать. Плохо. Даже если он, должно быть, подозревал это какое-то время. Она терпеливо ждала, пока он блуждал в ее мыслях, и заметила момент, когда он замер. Он отступил назад с диким взглядом в глазах, когда он в замешательстве уставился на нее. Замешательство, потому что он тоже явно не мог понять, что между ними происходит. Он был так близко, что ее сердце бешено колотилось. У него вообще не было чувства границ. И такая близость… это пугало ее. Его безгубый рот коснулся ее рта, и она стояла, не в силах отреагировать, не в силах думать. Ей казалось, что она лежит на облаке, греясь в лучах солнца. Ее глаза распахнулись, когда мягкие, пухлые губы заменили ласкающую ее плоть. Она сделала шаг назад, и он позволил ей. Когда она подняла глаза, то, казалось, забыла обо всем на свете. Этот… Перед ней стоял Том Марволо Риддл, явно старше, может быть, около тридцати пяти, но тем не менее это был он. Ангельское лицо, которое годами преследовало ее во сне и не оставляло в покое, смотрело на нее с загадочным выражением. Его кожа цвета слоновой кости, худощавое телосложение, шелковистые как смоль волосы. Великолепная оболочка, скрывавшая то, из чего были сделаны кошмары, вернулась. Марволо. Ее голодный взгляд искал его, и ее сердце пропустило удар, когда она утонула в обсидиановой бездне, которая была его глазами. Они были цвета беззвездной ночи. Таинственный и соблазнительный, когда он пытался выведать ее самые сокровенные секреты. Тем не менее, ему это было не нужно. Она была совершенно обнажена для него телом, душой и разумом. Что еще она могла дать? Чего еще он мог хотеть? Отчаянно пытаясь найти что-то еще, ее глаза метнулись к его губам. Это был неправильный выбор. Она вспомнила, какими они были на ее коже минуту назад, мягкими и сладкими. Она решила, что именно это придало ему мальчишеские качества и обеспечило гибель его врагов Совершенство его улыбки. Это была роковая ошибка, которую она не могла не совершить. Как будто он мог учуять ее мысли, ноздри Марволо раздулись, а в глазах закружилась опасная призма коричневого и красного цветов. — Я пойду с тобой, но мне нужны гарантии, —она начала, вставляя в свой голос немного стали, даже если заранее знала, что она для него открытая книга, — Мои друзья, остальные члены моей семьи и… невинные. Меня не волнует, хочешь ли ты править и завоевывать; все, о чем я прошу, это остановить кровопролитие. Я не могу... Он провел своим элегантным пальцем по ее губам, прерывая ее слова, и она прикусила внутреннюю часть рта, чтобы подавить всхлип. Ее дыхание участилось, когда он нежно, но собственнически сжал ее лицо между ладонями. Он наклонился вперед и опустошил ее шрам губительным поцелуем, заставив ее содрогнуться. Его глаза были дикими, когда он взглянул на нее, прежде чем снова наклонился и соединил их губы; разрушая все надежды, которые у нее были, когда-либо сбежать от него. Она ухватилась за переднюю часть его прекрасной одежды, когда его язык вторгся в ее рот, пытаясь оттолкнуть его и одновременно притянуть ближе. Наконец, вся борьба оставила ее, и она полностью уступила ему. Ее прекрасный позор. Ее грех, ее судьба и ее гибель. Когда он был удовлетворен своей работой, он запрокинул голову назад, темные глаза сияли от удовлетворения. Она ахнула, когда его рука погладила ее шею, а затем проникла в воротник ее пальто, доставая медальон и вытаскивая его. Его большой палец коснулся ее горячей, влажной щеки, когда он ухмыльнулся:   —Добро пожаловать обратно, моя душа.     ───✱*.｡:｡✱*.:｡✧*.｡✰*.:｡✧*.｡:｡*.｡✱ ───     Марволо , как он предпочитал называть себя втайне, или Волдеморт , как его знал мир, съёжился, изучая свои костлявые руки. Он ненавидел все в этом отвратительном теле, скрывавшем его душу, и то, что от него осталось. Он был ужасен и знал это, но нельзя было ожидать, что он сорвет цветок с бесплодной земли. Его дедушка был монстром и жестоко обращался со своими детьми, уничтожил имя их семьи и провел свою жизнь в нищете. Морфин был фанатичным убийцей, который без зазрения совести разрывал глотки магглам. Его мать была больной сукой, которая заманила его отца в ловушку с помощью зелий и лжи и оставила его одного, чтобы столкнуться с этим суровым, неумолимым миром. Том Риддл-старший был безжалостным ублюдком, отказывавшим своей плоти и крови в малейшей части сострадания. Как можно было ожидать, что плод этого гнилого дерева окажется чем-то другим, было выше его понимания. Почему мир должен винить его, если это не его вина? Он вздохнул, его пальцы гладили холодную чешую Нагайны, когда он размышлял о своей жизни. Эта война длилась дольше, чем он предсказывал, и у него не было другого выбора, кроме как продолжать и побеждать. Его цели, его выбор были единственным, чем он владел, и он не позволил бы девушке победить его. Девушка... Что-то в ней очаровало его с момента их второй встречи, когда он был блуждающим гневом, пытающимся вернуть свое тело любой ценой. Тогда он был «более сумасшедшим», туман был слишком сильным, чтобы он мог ясно мыслить, но теперь он мог вспомнить. На втором курсе он снова встретился с ней как Том, самый сильный крестраж, который он когда-либо создавал, и его интрига стала сильнее. Когда она уничтожила его дневник, осколок вернулся к главной душе, и он стал сильнее и «разумнее». Воспоминания из дневника были переданы ему, и он не мог указать на то странное, что привлекало его в девушке. Она была ничем, маленькая девочка, которая следовала за Дамблдором, как послушный ягненок. Тем не менее, ощущение ее магии было таким сильным и головокружительным, как что-то, чего он так сильно скучал, но не мог вспомнить, как бы сильно ни старался. К его стыду, она очаровала его парселтангом и тьмой, скрывавшейся за ее невинными глазами. Но у него были планы поважнее, чем у надоедливой девушки, которая не оставляла его мыслей. После ритуала насыщенная темная магия ослепила его, и он направил свое волнение и воинственность на единственного, кто мог взять все, что он мог отдать, и вернуть обратно. Он не ошибся. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что их палочки были близнецами. Он провел лето в поисках ответов и чуть не проклял себя, когда вспомнил о пророчестве. Начало и конец всех его бед. Он начал медитировать в бешеном темпе, погружаясь в самые темные закоулки своего разума в поисках мельчайших кусочков информации, которые он мог пропустить раньше, и он нашел их. Небольшое безобидное звено, связывающее его с ней. «Как, почему и когда» были вопросы, на которые он должен был ответить, поэтому, поскольку его бесполезные пожиратели смерти не смогли получить пророчество, он начал посылать ей сны и фальшивые видения, пытаясь заманить ее в свою ловушку. И ему это удалось. Он последовал за ней туда, одержимый похищением надоедливой девушки и утолением своего информационного голода. К сожалению, ему пришлось столкнуться с человеком, которого он ненавидел больше всего на свете. Поттер прятался, как маленький котенок, и не мог упустить золотую возможность. Меньше было лучше, чем ничего, поэтому он вселился в нее в отчаянной попытке увидеть объяснение своими глазами. Он хотел бы, чтобы он этого не сделал, но он не мог не быть благодарным за то, что он сделал. Внутри было так тепло и безупречно, чего ему не хватало всю жизнь. Как могла эта девушка, израненная и преданная, навсегда сохранить такую ​​чистую душу? Пока он бродил, что-то темное напало на него, и он был выброшен. Его разочарование только росло, когда он вернулся домой и решил, что должен заполучить ее любой ценой. Он начал посылать ей сны и видения, ничего особенного, просто маленькие идеи, которые могли бы свернуть ее с пути, по которому она шла. Последнее средство, чтобы найти ее и внимательно изучить темную вещь, защищающую ее. Потому что он знал в своем сердце, что это принадлежит ему. Представьте его удивление, когда он получил ее вызов. Увидев ее лицо, он понял, что она вот-вот сдастся. Но разве это не было просто вопросом времени, прежде чем она все равно это сделает? Как можно было ожидать, что семнадцатилетняя неопытная ведьма победит ЕГО; волшебник, который бродил по этой земле, переживая за пределами самых смелых человеческих мечтаний и обманув саму Смерть? Подойдя ближе, он почувствовал рывок в своем сердце. Чувство принадлежности было настолько сильным, что ему едва удавалось стоять прямо на ногах. Он пытался скрыть свое замешательство пустыми угрозами, но тень, скрывавшаяся за ее изумрудно-зелеными глазами, насмехалась над ним. Когда она обняла его, его первое настоящее объятие, ее глаза покраснели, прежде чем вернуться к своему первоначальному цвету. Окончательно… Его девушка, его хоркрукс, его душа. Крестраж вздохнул от счастья, когда он воссоединился с основной частью души, и из-за мощной темной магии, окружающей их, он знал, что рядом был еще один. Медальон. Он знал это, всегда знал, но не мог вспомнить. Его душа пела, приветствуя давно потерянное сокровище. Единственным осколком, которому удалось остаться чистым, окутанным добротой, была Гарриет Поттер. Это было единственное лекарство для его израненной души. Он радовался ощущению охватившего его тепла, как будто его приветствовали дома, потерянным навеки. Не задумываясь, он поцеловал ее, просто чмокнул в губы, желая стать еще ближе. Его бросили в сердце вулкана; все было сожжено дотла, чтобы снова восстать из праха, как феникс. Седьмой осколок ласкал его израненную душу и чинил осколки. Он чувствовал себя человеком с тех пор, как впервые смог вспомнить, и когда она ахнула, и он посмотрел ей в глаза, он увидел свое отражение. Он больше не был Томом Марволо Риддлом, но и не Волдеморт. Он был самим собой, Марволо. Он знал, о чем она собиралась спросить, потому что, хотя он всегда знал, что скажут люди, благодаря своему великому уму и выдающейся законности, ему не нужны были ни слова, ни проблески ее разума, чтобы услышать ее. Он был ею, а она была им. Каждая часть другой, две стороны одной медали. Итак, он дал ей свое молчаливое обещание, потому что для нее, хранительницы его души , ничего не было слишком .   ✧✿✿✿✧   Марволо чувствовал ее застывшее тело, пока вел ее в бальный зал. Он не стал бы снова называть это тронным залом, потому что ему не нужны были церемониальные, причудливые стулья, чтобы править. Он был королем. Со своей королевой рядом с ним он был королем даже без короны. Собравшиеся вокруг Пожиратели Смерти склонили головы, и он почувствовал их любопытство. Некоторые осмеливались поднять головы, и глаза их чуть не выпадали из орбит, когда они смотрели на него. Его новое, цельное я. Ему больше не нужна была маска, теперь он мог смотреть в зеркало. Некоторые изумились, заметив женщину в его руке, и он не мог их винить. Она опустила капюшон, но никто не спутал бы ее ни с кем другим, кроме как с его женщиной, равной ему, той, которой суждено было идти рядом с ним. Нагини отошла от него и скользнула к креслу Гарри, ожидая, пока сестра согреет ее. Стоя перед своими местами, Пожиратели Смерти подняли головы, на их лицах отразилось озадаченное выражение, несмотря на тщетные попытки скрыть свои мысли. Он сделал шаг назад, встав позади нее. Почувствовав ее дрожь, он положил руку ей на плечо, отремонтированное кольцо Гонта заблестело на его пальце, когда он посылал ей волны успокаивающей магии. Она выдохнула, и он снял с нее капюшон, не обращая внимания на вздохи и стоны. Глядя сурово в глаза каждой присутствовавшей ведьме и волшебнику, он сказал гордым голосом: — Отныне это ваша королева!