Колеса любви

      Ангар стоял посреди пустоши, скрытый от города маленькой рощицей. Осенью и весной дожди размывали дорогу, но летом его вполне можно было использовать как складское помещение.       Водитель мрачно курил, разглядывая небо, кислотно-голубое, до тошноты пронзительное, и увлечённо втаптывал пепел в сухую землю. Именно он когда-то показал Григорию это стратегически выгодное место, куда не доезжала «Волга» полковника Жилина, зато прекрасно добирался их Бумер. И вот, где они теперь?       Докурив сигарету и досадливо цыкнув, Водитель отправился ко входу, где начиналось какое-то действо. Несмотря на то, что Григорий дал приказ держать ухо востро, Водитель не волновался: переговоры с Натэллой редко оканчивались перестрелками, зато они могли окончиться чем угодно другим. — Помоги мне, — пропищала Девчонка-с-телефоном, явно недовольная тем, что ей пришлось на время отложить телефон. Водитель тяжело вздохнул и подцепил руками огромный плоский деревянный ящик, с которым Девчонка раньше пыталась управиться в одиночку.       Вместе они вынесли его на протоптанную поляну перед ангаром. Оглядев его, Водитель обнаружил сверху ящика небольшую круглую дыру. Одну из стенок ящика сняли: внутри него Водитель не обнаружил ничего, кроме пыли и пустоты. — Для чего это? — поинтересовался он у Девчонки-с-телефоном, снова схватившейся за розовенькую раскладушку.       Она зарделась под цвет своего аппарата и хихикнула так, что Водитель даже испытал смутный прилив нежности: — Увидишь.       И он, действительно, увидел. — Можно я хотя бы очки снимать не буду? — пробубнил под нос Григорий, чью инвалидную коляску на этот раз катил Клавишник. Водитель узнал за ними в полутьме склада тень Натэллы. — Можно, — ответила она и дёрнула уголком губ.       Вслед за ними на поляну высыпали остальные Железные Каблуки. Повинуясь жестам, которыми Натэлла командовала не хуже дорожного регулировщика, девушки рассредоточились по поляне вокруг ящика.       Последним из ангара вышел Сын. По лицу Сына всегда можно было узнать, как прошли переговоры — в этот раз он старательно прятал взгляд, будто услышал то, что не должен был. Водитель не удивился. Во время рандеву с Натэллой всегда всегда лезло наружу грязное бельё, а Сын отдувался за всех, выслушивая про работу матери и про похождения отца. Протиснувшись между Трубадуркой и Дамой-с-повязкой, Сын юркнул по правую руку Водителя, пытаясь спрятаться за его спиной, но был тотчас остановлен железной хваткой Натэллы. — Артём, — прошипела она, — ты слышал, что ты должен сделать.       Он кивнул. Только с такого расстояния Водитель разглядел, каким бледным выглядело его лицо. Он точно убедился, что что-то произошло, но пока было неизвестно, что именно, предпочитал не паниковать. Сначала — узнаёшь, потом — паникуешь, так учил его Григорий. — Итак, — возвестила Натэлла, придерживая сына за руку, — сегодня на переговорах мы выбрали способ, которым мой ненаглядный муженёк Григорий Стрельников отплатит за долги.       Ни мускул не дрогнул на лице Григория.       Водитель закурил.       Роща покачивала берёзовыми ветвями, ветер шелестел по траве и посылал по ней волны. С день не походил на один из тех дней, когда случалось страшное.       Водитель мерно курил, до последней надежды щурясь на предательское жаркое солнце, но когда Натэлла встала позади Григория и положила ладонь на его плечо, каждый убедился, что есть неизбежные вещи. — Тёма, — приказала она, — снимай штаны.       Сигарета вместе с пеплом полетела на пол, когда Водитель почувствовал, что ему под рёбра тыкается автомат. Девчонка-с-телефоном хохотнула и кокетливо стукнулась бёдрами о его бок, призывая смотреть внимательнее, — Водитель и без лишних просьб не отрывал взгляда от Сына.       Дрожащими руками он поправил штаны, но… не стянул их.       Вместо этого он потянулся к пряжке ремня Григория. Он долго возился с ней, вытирал потные непослушные пальцы об штанины и, в конце концов, на пару с Клавишником, который приподнял Григория, оставил его без штанов. — Ты знаешь, что дальше, — приободрила Натэлла.       Сын взглянул на неё — то, что осталось в этом взгляде, утонуло между ними.       За штанами последовали трусы. Девчонка-с-телефоном возбуждённо выдохнула, когда они упали на пол, а Дама-с-повязкой криво ухмыльнулась. Член Григория поражал размерами даже в спокойном состоянии. Натэлла нагнулась вперёд и запустила ладонь между его ног, обхватив пальцами головку и приподняв её так, будто Григорий был уже готов действовать.       Её руки с красивым маникюром, молодые в отличие от лица, провели несколько раз по стволу, отодвигая крайнюю плоть и возвращая её назад. — Это, — с презрением выплюнула она, — тебе больше не понадобится.       Григорий понимающе кивнул. — У него больше не стоит, — поделилась мыслями Девчонка-с-телефоном, — и не встанет, вот мы и решили… — Заткнись, — выплюнул Водитель. — Можно я закурю? — Можно.       Она засунула ему в рот дамскую сигарету из собственной пачки, а он поджёг. — Вадик, Арсений, тащите его в ящик, — распорядилась Натэлла. Двое — Сын и Клавишник — как по команде вырвались из пут оцепенения и подхватили Григория под руки и под ноги. — Вытащите хуй в дыру, как я говорила.       Водитель знал, что в планы Клавишника никогда не входило дотрагиваться до чужого члена, а в планы Сына никогда не входило дотрагиваться до члена своего отца. — Я помогу? — вдруг обронил он.       Девчонка-с-телефоном ловко отцепила кобуру с его плеч и отпустила с миром. Вопреки ожиданиям, член главаря самой могущественной группировки Катамарановска ничем не отличался от любого другого вялого члена: он походил на детскую крахмальную капитошку. Водитель отвлекал себя смешными мыслями, пытаясь не вглядываться в лицо Григория. Вряд ли он чувствовал что-то, но если бы Водитель увидел хоть одно движение мускулов — он бы, наверное, сошёл с ума.       Благо, на том, чтобы разместить член, его работа была закончена.       Он отошёл назад, где снова попал под прицел Девчонка-с-телефоном. — А теперь мы должны напомнить моему муженьку-обманщику, почему наша группировка называется так, — голос Натэллы проехался по барабанным перепонкам, как стекло по пенопласту. — Екатерина, сыграй нам.       Трубадурка набрала побольше воздуха в грудь и заиграла. Мягкий порыв ветра всколыхнул копну её волос, солнечные лучи запутались между кудряшками и уткнулись в блестящее золото саксофона. Водитель в очередной раз подумал, что этого всего не должно было происходить, по крайней мере сегодня, но мысль оборвалась на полувздохе, когда Натэлла, громыхнув, вскочила на ящик сверху.       Водитель только сейчас заметил: на её сапогах были железные каблуки.       Он видел, как скривился Клавишник, тоже обратив на это внимание, он видел, как зарылся в ладони Сын, он видел, как поймала и подняла подбородок Сына Дама-с-повязкой, он чувствовал, как в ухо горячо дышит Девчонка-с-телефоном.       Григорий, казалось, не чувствовал ничего.       Трубадурка играла джаз.       Натэлла, повизгивая от удовольствия, отплясывала квикстеп.       Под нажимом сапог член растягивался, как сжатый в ладошке эспандер. Иногда Натэлла останавливалась, чтобы опустить глаза вниз и посмотреть, как из-под мыска выглядывает головка, иногда Натэлла останавливалась, чтобы раздеться: сначала в сторону полетела розовая шуба, потом — огромная безразмерная рубашка, пропахшая дешёвыми духами, потом Натэлла долго стаскивала с себя юбку — пока она стаскивала с себя юбку, Водитель сполна насмотрелся на блондинистые кудряшки, выглядывающие из-под белых трусов.       Они скрывали всё, что нужно было скрывать, но в Натэлле, судорожно оголяющейся, стремящейся продолжить свой безумный бег, язычески беспощадной, что-то было.       Саксофон гремел. — Нравится? — шепнула Девчонка-с-телефоном. — У тебя-то там всё работает. Водитель промолчал.       У него там действительно всё работало, и ему не нравилось, что какая-то его часть желала оказаться на месте Григория: не под фокстротом железных каблуков, но под мягкими, разморенными летним теплом ножками Девчонки-с-телефоном. — Я попробую? — она переложила автомат в другую руку, освободившейся обвила его поясницу и дотронулась до бедра. — Пиздец, — ругнулся Водитель. — Ах, блядь, — вдруг в унисон с ним вскрикнул Григорий: все до единого, включая Сына, старавшегося держать глаза закрытыми, взглянули на ящик.       Капли спермы, жемчужные, крупные, венчали деревянную поверхность.       Синеватый член валялся без пользы, как забытая на детской площадке игрушка. Натэлла, довольная своей работой, гордо ступила с небес на землю, вложив в этот жест всю свою давно потерянную грацию: её груди колыхнулись, бёдра качнулись, на трусах показалась и снова скрылась влажная полоска, которую в пылу танца было не рассмотреть.       Саксофон надрывался!       Жестом она приказала Трубадурке остановиться, и та покорно опустила инструмент. — Спасибо, — просто отчеканила Натэлла.       Сын смотрел то на мать, то на отца широко распахнутыми глазами.       Летний лес смеялся и щебетал. — Сигаретку? — Водитель протянул Клавишнику тонкую и звонкую дамскую, украденную у Девчонки-с-телефоном. — Пожалуй, — поморщился он.       Они закурили вместе и курили ещё долго — пока Сын с Григорием на инвалидной коляске не скрылись в недрах подъезда.