vanilla and cinnamon

Шесть часов вечера, пять минут назад прозвенел звонок с последнего урока. Чан уверенной походкой направился к заброшенным гаражам, находившимся недалеко от территории школы. За ним быстрым шагом поспевал Чонин. Доступное и, в то же время, скрытое от непосвященных людей место. Изредка, здесь мелькали автомобили, лишь для того, чтобы развернуться в сторону школы. Места, среди пустых маленьких зданий, было предостаточно, поэтому никаких потасовок между подросткам не происходило. Августовское вечернее солнце припекало, дул приятный тёплый ветерок. Крис расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки и ослабил черный галстук. А затем достал из внутреннего кармана портфеля коричневую пачку с предупреждающей надписью, и не менее устрашающей картинкой. Но его это когда не останавливало. — Можно? — робко спросил Ян, стараясь не выдать своего волнения. Чан попытался не смотреть слишком удивлённо, лишь пожав плечами. За полгода их знакомства, тот ни разу не выказывал интереса к курению. Ловким движением старший вытащил две тонкие сигареты цвета древесины. Он мгновенно поджёг кончик своей и уже сделал первую затяжку, а затем передал другу зажигалку и его сигарету. Аромат корицы, растворяющийся в табачном дыму, заставил Криса расслабленно улыбнуться. Младший никак не мог справиться, даже прикрывая огонёк рукой от ветра, как делал Чан. Тот не мог смотреть на эти жалкие попытки. — Айщ! Дай сюда, — требовательно произносит старший, кладя сигарету между губ, и поджигая с первого раза, возвращает назад. Чонин разглядывает её, крутя между указательным и средним пальцами, словно ища что-то. Он кладёт её в рот, делает затяжку и выдыхает. Вернее сказать — давится, выплевывая кашлем, и жмурится от неприятного ощущения. Не так блондин себе представлял это — пора перестать романтизировать нездоровые привычки и верить глупым фильмам на Нетфликс. По правде говоря, он согласился на эту афёру, даже не поэтому: дело было в Крисе. Старший будто сбежал из клипа: закатанные рукава, развязанный галстук и серьёзный взгляд, блуждающим по разрисованным стенам гаражей. Словно специально повернулся в профиль, чтобы его можно было как следует рассмотреть. Вьющиеся кофейные волосы переливались медовым блеском на солнце, чёткая линия челюсти словно была вылеплена скульптором, на руке с чёрными лаком выступали голубые ручейки вен, бордовые пухлые губы были слегка приоткрыты. «Стоп! «Пухлые губы», серьёзно? Что с тобой не так?» — Ну что, понравилось? — повернувшись к другу, спросил Чан и бросил скуренную до фильтра никотиновую палочку, потушив носком кед. — Да, — с тихим придыханием выдал Ян, но его глаза округлились, когда он понял, что сказал. — В смысле, нет! Сигареты — гадость! — Тогда зачем пробовал, если не нравится? — Ну, — растягивая гласную, произнёс он, не собираясь давать ясный ответ. — Ты такой милый, когда смущаешься, Йенни, — Крис ухмыльнулся, так, что проступили ямочки. «О нет! Он не смеет, только не ямочки!» Блондин не нашёл ничего лучше, чем спрятать свое покрасневшее как помидор лицо, за ладонями. Наивно было полагать, что это спасёт — но попытка, не пытка. Хотя в его случае, скорее, как раз пытка. — Ты же любишь корицу? Внезапный вопрос заставил его приоткрыть щели между пальцами и опасливо посмотреть сквозь них. — Да. — Тогда как насчёт, поцелуя со вкусом корицы? Блондин убрал руки от лица, только чтобы испуганно уставиться на Чана. Он медленно моргал, пытаясь обработать полученную информацию, но мозг отказывался работать, абсолютно. Старший приблизился, положив большую тёплую ладонь на щеку блондина. Тот действовал осторожно, давая миллион шансов отказаться, сбежать куда подальше. Но ноги младшего упорно стояли на месте, будто прикованные к земле. Крис прильнул к губам Яна, поглаживая его скулы большим пальцем. Мягко и терпеливо целуя, он почувствовал, как Чонин не спеша отвечает, прижав ладони к его груди. Позволив проникнуть в свой рот, младший ощутил вкус сигарет, который не почувствовал, во время провальной затяжки — корица. Эта пряность смешивалась с его ванильным бальзамом для губ, добавляющим сладости. — Обожаю ваниль, — оторвавшись, хмыкнул старший. — Если будешь все время наносить этот бальзам, то скорее всего, я тебя съем! — Я люблю корицу больше, чем ты ваниль! Так что, Чанни-хён, берегись, потому что ты будешь съеден первым! — Вау! Один поцелуй — и ты стал таким смелым. — Можешь проверить, что будет после следующего. Старший не мог отказаться себе в удовольствии и молниеносно прижав того к бетонной стене, навис над ним. Тёплое дыхание щекотало шею блондина, он смотрел снизу вверх из-под тёмных ресниц. Сердце билось с сумасшедшей скоростью, наглость скрылась за смущением. — Не рановато, Чонин-а? Аргх, иди ко мне, — он обнял его, как беззащитного котёнка, которого хотел защитить от жестокого мира. Бан мог выглядеть слегка грозным, с его неряшливым видом, со шрамом на брови, широкими плечами, сигаретами. Но это было обманом, стоило узнать его ближе — он становился плюшевым медвежонком с заразительной улыбкой. Свою нежность Чан хранил где-то в секретном месте, берег её для младшего. Ян же таял в обвитых вокруг него сильных руках. Вдыхал ненавистный табак, но улыбался в чужое плечо, улавливая нотки корицы. Он чувствовал ритм их спокойных сердец, бьющихся в унисон, и готов был заснуть прямо здесь. Грубый и ласковый, пряный и сладкий, Чан и Чонин — противоположные, но такие совместимые.