Не позабыл

      Битва окончена.       Ветра всё ещё бушуют на вершине логова зверя, но и они теперь не так страшны. Огромный дракон больше не старается напасть ни на людей, ни на своего давнего друга. Напротив - ведёт себя сравнительно спокойно и даже дружелюбно, с любопытством разглядывая недавних противников. Путешественник и мондштадтцы с усилием убирают мечи в ножны. Пытаясь отдышаться, они смотрят друг на друга с облегчением и кивают. Молчаливо празднуют свою победу и без слов благодарят за неё союзников. Однако Архонт, кажется, измотанный сражением не меньше своих спутников, всё ещё выглядит до крайности обеспокоенно.       Ровно до того момента, пока существо перед ним не обращает на него свой взгляд и не опускается на одну из тех немногих частей каменных руин, что ещё держится на уцелевших колоннах. Мгновение спустя его тело начинает сиять ярче солнца. Белое свечение ослепляет, в нём невозможно заметить, что тело дракона постепенно начинает исчезать. Когда свет гаснет, перед изумлёнными людьми и совершенно счастливым Венти предстаёт почти человеческая фигура - высокая, длинноволосая и стройно сложенная, с бледной кожей, но с изящными, витыми ультрамариновыми рогами и мощным длинным лазурным хвостом.       Хвост, вместе со спутанными волосами, прикрывает его обнажённое тело. Тот, кто ещё недавно был страшным зверем, наводящим на простых смертных ужас своей разрушительной силой, сейчас неловко пытается подняться с колен, с трудом вспоминая, как стоять на двух ногах. В глазах Венти против его воли блестит пара проступающих слёз. Архонт, слишком обессиленный, чтобы броситься в объятия к оборотню, поддержать его и помочь ему встать, лишь смотрит на него с теплотой во взгляде, зовя бывшего Ужаса Бури по настоящему имени.       В слегка хриплом и ослабевшем голосе, взывающем к резко замершей фигуре, звучит нескрываемая нежность:       — Ты не позабыл, как это делается..       Собраться с силами Венти так и не успевает, как и людям вокруг не удаётся в полной мере осознать произошедшее: и Архонт, и остальные начинают чувствовать, как опора уходит из под ног. Это рушатся колонны, до последнего момента держащие платформу каким-то неведомым чудом. Уже быстрее прежнего, Двалин вновь принимает форму дракона, чтобы подхватить своих спасителей и на своей спине унести их к Мондштадту. Половину пути Венти не помнит. Помнит только как очнулся, чувствуя лишь прохладный ветер, треплющий волосы, и тёплый мягкий мех огромной спины, на которой лежал.       Венти не стал дожидаться, когда дракон вновь обернётся человеком. Он получает благословение Анемо Архонта тут же - слишком уж долгим было ожидание этого момента.       Двалин теперь свободен.

*. *. *.

      Венти прекрасно понимал, что самое дорогое для него создание теперь вольно делать всё, что захочет. Это, несомненно, приносило в его душу огромное счастье, но также означало и то, что дракон вновь мог оставить его в любой момент. И Архонт не знал, что ему тогда останется делать. Как и всегда, у повелителя вольных ветров не было точного плана. Но какова же была радость Венти, когда план ему не понадобился - когда он понял, что Двалин весьма очевидно не собирался его покидать. Сердце его больше не было отравлено болью, разум его не затуманивала злость. Внутри Двалина оставалось разве что жгучее чувство вины за весь страх и за все разрушения, причинённые ни в чём не повинным людям. Пусть и не по своей воле, но через всё это Мондштадт заставил пройти тот, кому Анемо Архонт доверял, как самому себе, и чьим предназначением во веки веков было защищать город. До сих пор Двалину хотелось, чтобы это оказалось лишь дурным сном.       Дракон, пролетев по окрестностям, через время почти без труда находит Венти снова. Обращается. Впервые за несколько столетий счастливо смеясь, прижимает к себе своего Архонта, без доли стеснения падающего в его объятия. Делится всем, что лежало у него на сердце долгие, долгие века, а самая родная его душа выслушивает, отвечает тем же. Дарит заботу и ласку, которых Двалин ждал так долго, что почти потерял надежду.       Венти, разумеется, хранил у себя старую одежду Двалина, однако, за прошедшие века та успела изрядно потерять вид, достойный фамильяра Архонта. Новые платья и обувь были приобретены немедленно, городу ветров и свободы визит также был нанесён. Его смертные жители во все глаза разглядывали необычное создание, гуляющее по улицам рядом с бардом, в этот день не выступавшим на главной площади для народа. Людей, рискнувших подойти, Двалин ненароком смущал речами, которые последний раз были слышны в Мондштадте сотни лет назад. Пусть. Превыше всего было лишь то, что тот теперь был рядом.       Один из самых долгих дней в жизни обоих незаметно подходил к концу. Двалин мало-помалу вспоминал, как становиться совсем неотличимым от людей и, в конце концов, больше ничем не напоминал дракона, когда менял свою форму. Разве что острыми, хищными клыками. Его волосы были аккуратно и ровно подстрижены до середины бедра и собраны в причёску прекрасной заколкой, что по доброте душевной подарила Лиза. Впрочем, причёска эта уже давно растрепалась, о чём, кажется, никто не жалел. В волосах оборотня теперь были семена одуванчиков и чешуйки от сосновых шишек, а на голове Венти больше не было неизменного берета.       Лёжа на мягкой траве Долины Ветров под раскидистым деревом, двое встречали за городскими стенами золотой час, когда солнце заходит за горизонт и своими лучами окрашивает пейзажи в самые тёплые цвета. Архонт чувствовал себя настолько счастливым, насколько, наверное, могут ощутить счастье лишь смертные. Когда он последний раз, никуда не спеша, играл Двалину на лире, пока тот, лёжа рядом и затаив дыхание слушал его? Теперь Венти мог не напрягать память, считая столетия, а легко и с радостью на сердце ответить: «Не далее как этим днём.» Двалин тихо восхищался даром своего Архонта, то и дело поправляя на голове сплетённый им же венок.       А рядом лежали спелые яблоки, которые, в свою очередь, доставал с дерева сам Двалин, ожидая, когда будет готова его «цветочная корона» и забираясь - пусть и не с первой попытки - на яблоню. «И неужели ему не хватило того мяса, которое он уплетал за обе щёки в «Хорошем охотнике» вместе со мной и путешественником?» — улыбаясь, думал Архонт, но совсем не возражал. Нужно было наверстать упущенное. Венти даже пошёл на поводу у любознательного дракона и в «Доле Ангелов» попробовал угостить Двалина знаменитым на весь Тейват мондштадтским вином. Кто бы был удивлён - тот, скажем мягко, не до конца понял его вкуса.       Счастливее этот день, вероятно, могло бы сделать только одно. То, на что Архонт всё никак не решался. Он уже получил слишком многое за сегодня, было бы грехом пытаться затребовать чего-то большего, чтобы в конечном счёте спугнуть такую удачу. Земля начинала остывать. Увлечённый игрой с волосами Двалина и своими рассказами, Венти и не заметил, как прошли часы. Не заметил он и того, как и когда начал совершенно открыто и влюблённо глазеть прямо на новообретённую родную душу при каждом удобном случае. А вот от хищника, наблюдательного и любопытного от природы, это не укрылось. Двалин всё выжидал, когда же его Архонт, забравший себе всю красоту звёзд, скажет что-нибудь и об этом. Или, по крайней мере, удобного момента, чтобы сказать самому.       Однако, ни единого слова из тех, что Двалин так тщательно и бережно подбирал для признания, в конечном счёте так и не было сказано. Будто бы забыв, как использовать дар речи, он лишь выжидал паузы в словах, казалось, неугомонного барда. Дождавшись тишины, оборотень сперва мягко отстраняет руки Венти от своих волос, а затем медленно, не желая напугать, меняет положение обоих. Под вопросительные «Эй? Двалин?», он осторожно укладывает своего Архонта на землю - голова Венти едва не касается корней могучего дерева - а сам нависает сверху.       В несколько неловкий поцелуй Двалин, стараясь ненароком не оцарапать клыками, тем не менее, вкладывает всю свою трепетную, чистую любовь, что в глубине души мечтал показать вновь всё это время. А когда Венти, вцепившись в его плечи, отвечает тем же, сердце и вовсе поёт. Архонт намерен сделать всё, чтобы Двалин как можно скорее вспомнил то, чему он терпеливо учил его сотни лет назад. Дракон, в человеческом обличии почти достигавший двух метров в росте, кажется невысокому Венти ещё огромнее, когда закрывает собой половину неба, но ни намёка на страх больше нет в его душе. Особенно после того, как тот, отстранившись, тепло улыбается своему Архонту. Вернее сказать, своему Архонту и своему возлюбленному.       Выждав, пока ему со звонким смехом заправят за ухо небесно-аквамариновые волосы, Двалин аккуратно кладёт ладонь на скулу Архонта и, всё так же улыбаясь, шепчет:       — Я ничего не позабыл, Венти.