loss of control.

Аксель потерял контроль. Он не знал точно, когда это произошло. Может, в первую их встречу, может, тогда, когда он увидел синяки на бледной коже. Кажется, Хлоя говорила, что это случилось, когда он взял из её рук бокал с виски… Впрочем, уже поздно рассуждать об этом. Ясно одно — она засела в его голове прочно и надолго. Запах её духов фантомно чувствовался всюду, преследуя Акселя даже на работе, а нежный образ догонял во сне, заменив тяжелые мрачные видения собой. Камски так легко и элегантно вписалась в его жизнь, оставаясь в ней константой на долгие годы, что появилось ощущение, словно она всегда была здесь, неотъемлемой его частью. Ради неё он рискнул всем, карьерой, репутацией, хотя долгое время пытался убедить себя и её, что всего лишь хочет прикрыть самую крупную преступную лавочку страны. Ради неё он сунулся в самое сердце Киберлайф, ради неё не спал ночами, роясь в архивах и файлах, которые они с трудом вытащили из компании. Хлоя редко ему открывалась, по-прежнему продолжая язвить и уводить разговор в сторону пространных философских размышлений. Жалила, впрыскивала яд и убегала, прячась в мастерской, когда Нордин пытался настоять. Она никогда ему не принадлежала, трепетно охраняла свои границы, тем не менее пытаясь залезть Акселю под кожу, раствориться в крови подобно яду, отравляя его мысли. И всё время стремилась уговорить оцифроваться вместе, когда она закончит проект. Скорее это Аксель принадлежал ей. Иногда он сомневался, а действительно ли их отношения для Камски больше, чем игра. Она смеялась, дразнилась, билась током и исчезала так же резко, как и появлялась, заставляя кровь кипеть то от гнева, то от желания. Прижималась котёнком во сне, вздрагивая тревожно, щурилась сонно, пока лучи утреннего солнца ласкали её щеку, зарывалась носом в подушку, ворча про пять минут. Аксель любил Хлою Камски. Любую. Ворчливую с утра и при плохой погоде, собранную во время работы, ехидную и даже злую. Любил её голос, мурлыкающие интонации при очередной попытке отыметь его мозг, звонкий смех. Любил светлые волосы, так мягко скользящие между его пальцев, любил каждую родинку и маленький шрамик над губой. Любил смотреть, как она спит или как работает, любил изгибы её тела, хрупкие запястья и крепкую хватку прохладных пальцев. Перебравшись к нему, она оставила следы своего пребывания по всей квартире: пачки сигарет, распиханные по всем углам, расческу в ванной, теплый кардиган на подлокотнике кресла в гостиной, лекарства на тумбочке у кровати, кружку с котиками на кухне и аромат персика и манго на постели. Аксель никогда никого не подпускал так близко к себе, ни с кем не встречался так долго. Никому не дарил цветы, не приходил зализывать раны после заданий, не впускал внутрь, позволяя препарировать внутренности. Кроме Хлои. Он не знал, придаёт ли она то же значение такому доверию, ценит ли его бесконечную преданность ей, но зато знал наверняка — он хочет провести рядом с ней всю жизнь. Поэтому пятнадцатого июля сорок третьего он делает ей предложение. И получает заветное, тихое «да». Хлоя тоже любит.

— Что ж, видимо, я крепко запутался в вашей паутине. — Аксель хмыкает и подмигивает в ответ, скидывая пепел в пепельницу, отпивает кофе. — Несомненно, агент. Знаете, когда? — Хлоя мягко улыбается, щуря глаза. Та сама привычная улыбка, которая на лице Камски в большинстве случаев, когда она шутит всерьез, — Когда взяли бокал виски из моих рук.