Зло

      Как всегда улыбнувшись на прощание, она пошла прочь из лагеря. Альбедо мог поклясться, что в его голове была запирающаяся на ключ шкатулка, в которой он бережно, в тайне ото всех хранил ее улыбки. Тёплое сияние ее глаз, похожих на летнее утреннее солнце, мягкий румянец на щеках — всё это было сокровищем, и иногда ему казалось, что он один это понимает.       Она — порождение другого мира, не похожая на всех остальных. Алхимик не раз пытался ее изучить, но наука отказывалась давать ответ, почему она другая. Но было ли это так важно? Иногда ему казалось, что он почти физически ощущает нить, нет, цепь, которой он к ней прикован.       Путешественница из другого мира и искусственно созданная жизнь. Альбедо никак не мог решить, чем для него была их природа — родством душ или, напротив, зияющей чёрной пропастью, ещё более глубокой, чем между ним и кем-либо ещё.       Колючий ветер Драконьего хребта заставлял развеваться ее дурацкое летнее платье. Альбедо снова подавил желание накинуть свой плащ на её хрупкие плечи. Он подозревал, что ее манера так легко одеваться была связана с тем, что каким-то образом она умела перемещаться на огромные расстояния невероятно быстро. И каждый раз ему было больно смотреть как она замерзает. Но он должен выглядеть безразличным. Не давать ей ни единого повода усомниться в том, что она значит для него больше, чем… разве это можно выразить словами?       «Но что, если тяга делать зло станет чуть сильней, чем я?»       Закрывая глаза он знал, что увидит её. Руины Мондштадта, крики отчаяния, кровь, грязь. Она была обязательным и самым почетным гостем в его кошмарах. Он ждал её, когда разрушал чужие дома, погребая под завалами их несчастных жителей. И она неизменно приходила, сияя крыльями, сотканными из пыли и солнечного света за спиной.       «Спаси меня».       «Останови меня».       «Уничтожь меня».       Альбедо не помнил, что говорил ей перед тем, как ее меч касался его шеи и, проходя мягко и быстро, словно сквозь дым, отсекал голову, забрызгивая все вокруг ядовитой искусственной кровью. Но разве все эти слова не значили одного и того же?       Спустя всего мгновение шею венчал новый череп, обрастающий мышцами и кожей. В глазницах снова появлялась пара голубых глаз, только затем, чтобы бросить взгляд на полное ужаса и отвращения лицо путешественницы, а потом потухнуть снова. Родиться и умереть. Бесчисленное количество раз до самого утра.       «Я боюсь, моя любовь слегка больна».       Когда у алхимика выдавалась свободная минута, он рисовал ее портрет. Встретив её, Альбедо больше не мог думать ни о ком кроме почетного рыцаря. Кропотливо извлекая из своей шкатулки самые красивые воспоминания о ней, он изображал на бумаге ее устремлённый вдаль взгляд, слегка приоткрытые губы и неизвестный науке цветок в волосах. Если он однажды потеряет контроль над собой, путешественница не должна колебаться. Альбедо обязан остаться для неё просто очередной угрозой, с которой она обязательно справится.       Закончив работу, он мимолётно окинул взглядом запечатлённый углём образ, прежде чем лист с портретом отправился в костёр. Алхимик как ни в чём не бывало отошёл к станку, намереваясь провести очередной эксперимент, пока пламя пожирало профиль его спасительницы, палача, а может возлюбленной.