Недоступный

Мне всегда говорили, что у меня отличная выдержка. Говорили те, кто предпочитал выражаться сдержанно и корректно. Эдвард Элрик, когда-то Стальной Алхимик под моим началом, ту же мысль формулировал гораздо проще, не гнушаясь коверкать слова: “У вас идеальный похерфейс, полковник. Смотрите, прилипнет к физиономии навсегда”. Этот мальчик всегда любил выражаться образно. Воспоминания почти против воли заставили меня улыбнуться. Хорошо, что хоть отвернуться от капитана Хоукай успел. Настойчиво интересоваться о происхождении улыбки Риза, конечно, не станет, но непременно спросит, почему на моем лице вдруг появилось настолько нехарактерное выражение. Обычно она очень аккуратно водит машину, но при виде этого, чего доброго, въедет в какого-нибудь прохожего. Так что – незачем. – Случилось что-то хорошее, генерал? – вдруг спросила капитан Хоукай, разом сведя на нет все мои старания скрыть эмоции. Что ж, от человека с прозвищем “Ястребиный глаз” можно было ожидать чего-то подобного. – Это не касается работы, – резче, чем хотел, ответил я. В воздухе повисло невысказанное: “И тебя тоже не касается”. Повисло, вынудив меня почувствовать что-то вроде вины. Старший из братьев Элриков, даже обычное воспоминание или упоминание о нем, всегда умел развести меня на эмоции. Именно этот его талант, в отличие от всех прочих, я оценить никак не мог. Я постарался срочно взять себя в руки и дал себе слово впредь держаться. Хотя бы внешне не выдавать себя, ни жестом, ни взглядом, ни излишне судорожным выдохом не показывать своей дикой взволнованности, которая накрыла меня сегодня утром, когда я между прочим узнал о возвращении Эдварда из путешествия, и не отпускала до сих пор. – Напомните, когда сегодня прибывает поезд из Западного города? – как можно более равнодушно поинтересовался я. – В восемнадцать тридцать шесть, – тут же ответила Хоукай, словно именно этого вопроса и ждала. – Вы же хотите повидаться с мистером Элриком? Мы еще успеем ненадолго заехать в Штаб, а потом я отвезу вас на вокзал. Да, я очень хочу увидеть мистера Элрика. А мой бессменный адъютант, похоже, не только с легкостью читает все мои эмоции, но и мысли мои невысказанные тоже для нее не секрет. – Отвезите меня на вокзал сейчас. Вот так всегда! Эдвард возвращается в Централ спустя два года путешествий по западу Аместриса, и я не могу думать ни о чем ином, кроме как увидеть его. А ведь тоже, мягко говоря, был занят по уши все это время и не то чтобы все дела мои были уже переделаны. Но это же Эдвард. Это человек, с которым связано так много событий в моей жизни, так много эмоций и чувств, не всегда светлых и приятных. Это парнишка, который рос на моих глазах, мужал на моих глазах, умирал и воскресал на моих глазах. – Но генерал… – недоуменно проговорила Риза, – вам придется ждать нужного поезда около двух часов. А так я буду эти два часа в Штабе на стены лезть! – Все равно отвезите, капитан! – сила моего желания увидеть Эдварда удивила меня самого. Неужели настолько соскучился? – Только не делайте такое лицо! – Какое? – Как будто вы подозреваете меня в отлынивании от работы. – А вы не отлыниваете, – со вздохом не спросила даже – утвердительно сказала она. – В этот раз нет. Что тут скажешь? Разубеждать ее я не стал. Раз уж я для Ризы Хоукай был как на ладони, самым умным с моей стороны будет смириться с этим и просто спросить то, что меня интересовало сейчас больше, чем что-либо. – Как вы узнали, что Эдвард Элрик возвращается сегодня, капитан Хоукай? – Так он же поддерживает связь со мной и со старшим лейтенантом Фьюри. Ну, как поддерживает… иногда присылает письма. Изредка. Риза остановила и заглушила автомобиль. Массивное, не лишенное строгой красоты здание железнодорожного вокзала Централа нависло над нами. Этой зимой в городе выпало на удивление много снега, он лежал на всех горизонтальных поверхностях и не спешил таять. Множество людей, спускавшихся и поднимавшихся по широким каменным ступеням лестницы, ведущей к главному входу, истоптали снег до полного исчезновения, но в углах и в стороне от проторенных путей он лежал нетронутым. Вот, значит, как… Эдвард пишет письма моей помощнице и моему технарю. А мне ни одного не написал. Неужели, забыл меня? Или ненавидит? После всех придирок и подколок-то… – Из Западного города в Централ ежедневно прибывает два поезда, Хоукай, вы знали? – Действительно. И один из них прибудет через пятнадцать минут, – отозвалась она и немного покраснела. – Простите, я упустила из виду этот факт. Считаете, что Элрик может приехать на этом поезде? – Не знаю, это же вам он все рассказывает, а не мне, – ответил я, а раздражение легкими прикосновениями пощекотало мой затылок. – Простите, Хоукай… Мне почему-то очень не хочется упустить его из-за какой-нибудь случайности. Досмотр на входе был пустой формальностью. Едва мы с капитаном оказались на пороге вокзала, полицейские в военной форме, рассмотрев наши погоны, вытянулись в струнку и отдали честь, пропустив нас без вопросов. А Эдвард никогда не испытывал пиетета передо мной. Иногда мне казалось, что чувства субординации у него нет вовсе. Риза невозмутимой тенью стояла чуть позади меня, пока я изучал табло и вслушивался в объявления дежурного вокзала. Расслышать слова, многократно отраженные от холодных голых стен, было сложно, но я был бы не я, если не научился разбирать невнятную речь, с моим-то прошлым. Сначала в военной академии во время муштры на продуваемом всеми ветрами плацу, потом в Ишваре среди грохота и воплей. – Хоукай, я буду ждать здесь, а вы идите к выходу в город. Возможно, он пройдет там. – Есть, – коротко бросила она и исчезла в толпе. И я остался наедине с собой и своим ожиданием. На поезде из Западного города, который прибыл вскоре, Элрика не было. Я подавил разочарованный вздох и продолжил стоять посреди зала прибытия. Толпа обтекала меня, иногда задевая локтями и плечами, один раз мне по ноге даже проехались чемоданом. Толпе тоже было все равно на мой статус. На что же я еще готов пойти ради тебя, Эдвард Элрик? Сидеть не хотелось, ходить не хотелось, думать не получалось. Впрочем, заняться последним мне бы не помешало. Например, хорошо было бы придумать, что я скажу своему бывшему лучшему алхимику, когда увижу его. “Привет, коротышка, я мимо проходил и случайно разглядел тебя в толпе”? “О, какая встреча! А ты немного подрос!”? Или может: “Эдвард Элрик, останься со мной навсегда”? Вот оно. Вот. То, чего я хочу. Большинство людей, которые меня окружают каждый день, сказали бы, что область моих желаний лежит только на работе. Раньше мне приписывали еще и многочисленные хождения по женщинам. Но на самом деле… На самом деле… мне нужен Эдвард, чтобы… что? – Генерал Мустанг. Риза подошла ко мне незаметно, я вздрогнул, когда она обратилась ко мне. – Хоукай? – Мистер Элрик не приехал. – Разве? Но ведь будет еще один поезд. – Вы не следили за временем? – лицо Хоукай оставалось невозмутимым, но в ее голосе я слышал что-то вроде сочувствия. – Прошло уже два часа, оба поезда давно прибыли. – Простите, – у меня разболелась голова, пришлось срочно помассировать переносицу, чтобы хоть немного унять боль, – я действительно потерял счет времени. Но почему не было Эдварда? Вы могли перепутать день? Он мог изменить дату приезда? Обмануть? Зачем? Зачем ему вводить нас в заблуждение? – Успокойтесь, пожалуйста. Нет, я ничего не перепутала. И мистер Элрик не стал бы намеренно вводить меня в заблуждение. Он просто не приехал. Во всяком случае, у выхода в город я его так и не видела. Я со злостью сунул руки в карманы. Хотелось кого-нибудь стукнуть или хотя бы накричать, но подходящих кандидатур поблизости не было. Самая подходящая сейчас была черт знает где и неизвестно теперь, увижу ли я ее в ближайшее время. – Я тоже, – рыкнул я, резко развернулся и направился к выходу с вокзала, кажется, наступив кому-то на ногу. – Я тоже не видел мистера Элрика. Паршивец. Гаденыш. Мелюзга златоглазая. Мистер коротышка. Мальчишка. Эд… – Эдвард… Я остановился на лестнице, как налетел на невидимую стену, чуть не спровоцировав локальное столкновение на каменных ступенях, набив множество синяков себе и другим людям. Но все это было не важно. Не важно. – Что вы сказали, генерал? – спросила Хоукай после того, как восстановила равновесие, налетев на меня сзади. – Там Эдвард, – указал я рукой на человека в черном пальто, который сгорбившись сидел на одной из нижних ступеней, как раз там, где было больше всего невытоптанного снега. Такие пальто носило множество людей в Централе, и мужчин, и даже женщин. С чего бы мне быть уверенным, что это Элрик? Но я был уверен, потому что таких волос, золотых волос, заплетенных в косу, не было ни у кого, кроме Эда. Это точно был он. Сидел, притулившись к гранитным перилам, а рядом – старый коричневый чемодан. – Эдвард, – позвал я человека на ступенях, подойдя ближе, и удивился, как приятно перекатывается на языке это имя. Человек быстро развернулся ко мне, чуть отклонившись, и удивленно уставился мне в глаза. Он. Это в самом деле он! Я почувствовал облегчение и радость, граничившие с щенячьим восторгом от вида этого парнишки, Эдварда Элрика. Я бы хотел сейчас плюхнуться рядом с ним, обнять за плечи, согреть – он явно мерз, – поинтересоваться, какого черта он не писал и не звонил мне целых два года. Но я удержался на ногах. Потому что, к моему стыду, за все годы знакомства так и не сблизился с ним, чтобы позволять себе подобное. Старательно ставил между нами стену из субординации, ехидства, насмешек и стереотипов. Такой глупец. – А, это вы, полковник, – стуча зубами, но отчетливо выговорил Элрик и одарил меня такой улыбкой, что у меня перехватило дыхание. Люди так не улыбаются. Так улыбаются не люди. Ангелы – может быть. – Я уже не пол… – Я люблю собак, а вот они меня нет, – больше с наигранной досадой, чем с настоящим огорчением, проговорил он, перебив меня. – Вы только посмотрите на это чучело! Прямо перед Эдвардом сидел черный лохматый пес, которого я не заметил раньше из-за его спины. Пес явно не испытывал к парню трепетных чувств, и все время, пока он пытался его погладить, прикусывал его руки. Конечно, играючи, но… Как бы мне хотелось, чтобы Эдвард своими руками так же охотно тянулся ко мне. Я бы точно не стал его кусать. Постойте, я что, позавидовал этому псу? – Ты совсем не понимаешь собак, – заметил я, не сдержав улыбку. – Эта, например, хоть и кусается, исполнена к тебе дружелюбия. Разве не видишь? Дай ей понюхать свою ладонь, а потом медленно почеши между ушами. – Правда? – удивился бывший Стальной и последовал моим указаниям, протянув псу правую ладонь. Через некоторое время Эдвард уже с удовольствием трепал лобастую звериную голову. А я представил, как будто это меня он гладит по голове, перебирает мои волосы, нежно проводит за ушами. – Мне действительно очень сложно распознавать чужие чувства, что людей, что собак. – Этим умением вообще редко кто владеет в совершенстве, – попытался успокоить его я, только, кажется, ему это было вовсе не нужно. Он самозабвенно отдавался игре с собакой. – А вы где научились? – Частенько общался с Ураганом капитана Хоукай, – улыбнулся я и посторонился, чтобы Элрик увидел мою помощницу. Нет, я совсем не ревновал, когда они приветствовали друг друга и с улыбками смотрели друг другу в глаза. Они же, похоже, друзья. Они же общались все это время. Они же… Они как будто на миг перестали замечать все вокруг, в том числе, меня. – А научиться читать людей мне пришлось. Не зря же я просиживал штаны в штабе много лет. Черный пес снова стал покусывать руки парня. На мой взгляд, это было ошибкой со стороны Элрика. Вот так и получаются дурно воспитанные псы. – Столько времени прошло, а я до сих пор нуждаюсь в том, чтобы убеждаться, что она настоящая, – проговорил Элрик так тихо, что я едва расслышал, и замер, ожидая, как дальше поступит пес, вцепившийся в его правую руку клыками. Боже, парень, да если бы ты мне позволил, я бы расцеловал твою руку так, что ты почувствовал бы каждый мой поцелуй и убедился – настоящая. Если бы только позволил. – Полковник, – растягивая вторую “о”, произнес Элрик, ловко ухватил собачью морду двумя руками и чмокнул в черный нос. Я оторопел. Хотелось сунуть Эдварду носовой платок, чтобы вытер губы. Парень, наконец, встал с лестницы, и я скатился на новый уровень оторопения: Эдвард Элрик, которого я знал еще мелким подростком, чей маленький рост бросался в глаза прежде угрожающей физиономии и предостерегающего взгляда и который страшно комплексовал из-за этого, теперь оказался на голову выше меня! Кто теперь тут козявка, мелюзга и коротышка? – Я, кстати, больше не полковник. – А я и не вас так назвал. Я только что дал кличку этому вот псу! – громко, ярко рассмеялся Эдвард и закинул свой чемодан за плечо. То ли чемодан был практически пуст, то ли силы в этих руках было немерено, но получилось это у него легко, я бы даже сказал, изящно. – Но вы и не фюрер. – Бригадный генерал. – Для меня вы все равно навсегда останетесь полковником Мустангом, – ехидно ухмыльнулся Элрик и быстро-быстро потопал вверх по лестнице. – Ты куда? – невольно выкрикнул я, поспешив за ним. Сам не верил, что делаю это – бегаю за мальчиш… за Эдвардом. Он очень сильно вырос и повзрослел. Было чувство, что мне за ним теперь не угнаться. Не догнать, не взять, не присвоить. На этого человека, чья светлая коса поверх черного пальто маячит впереди и вверху, я не имею права. Но кто сказал, что это право я не могу получить? – Вы же не случайно оказались на вокзале сегодня, – сказал Элрик, остановившись наверху и с высоты лестницы и своего роста наблюдал, как я приближаюсь к нему. А когда я поднялся, продолжил:– Ехать вы никуда не собираетесь. Ни откуда не приехали. Так почему? – Хотел предложить тебе пожить у меня. Или ты уже решил, где остановишься? – Откуда такая доброта? – фыркнул он, но, посмотрев мне в лицо, резко посерьезнел. – У меня же просто пересадка в Централе. Через час поеду дальше, в Ризенбург. Час – не так много времени, чтобы навестить здесь старых знакомых, но его вполне хватит, чтобы отморозить задницу. Я постарался скрыть разочарование. Эдвард Элрик. Ты снова ускользаешь от меня. И хоть физически ты сейчас рядом, ты такой далекий. Одновременно чужой и родной. – Чем же ты займешься в Ризенбурге? – мой голос охрип, пока я задавал вопрос. – Женюсь на Уинри, – с мягкой улыбкой ответил он, его лицо сделалось добрым и мечтательным. – Уезжая два года назад, я сделал ей предложение. Небось устала меня ждать. Мой поезд уже подали, давайте уйдем с этой холодрыги, полковник! Хотелось плакать. Хотелось выть. Хотелось крушить. Уезжает. Женится. Он не мой. И никогда не был моим. И никогда не будет. Его ждет красивая девушка – что ему неловкие подкаты с моей стороны. Я сам не заметил, как мы уже сидели в поезде, друг напротив друга. Нас разделял всего лишь хлипкий столик, а было такое чувство, что это мощная стена, похожая на те, которые создавал Эдвард своей алхимией. Я попросил Хоукай остаться на улице, и в вагоне мы были почти одни: поезда в Ризенбург нынче ходили полупустые. – Хочешь вернуться на работу в армию? – Что мне там делать? Вы забыли, я же больше не алхимик. – Эдвард… – я не удержался и накрыл его руки с крепко сцепленными пальцами, лежавшие на столике, своими ладонями. Он так замерз! – Не уезжай. Останься со мной. Лицо Эдварда Элрика вытянулось от удивления, рот приоткрылся, а щеки моментально залил румянец. Он был так прекрасен! И в кои-то веки смотрел на меня и больше ни на кого. По-настоящему смотрел. Словно утверждая и подтверждая мои чувства. – Остаться в качестве… – выговорил он так медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. Он осторожно высвободил свои до сих пор холодные пальцы из моих рук и спрятал их под стол. – В любом, – поспешил ответить я, волнуясь не меньше него, но подумал, что надо бы внести больше конкретики. – Я хочу быть с тобой и жить с тобой. Хочу любить тебя всю жизнь. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Я готов ждать, пока ты думаешь. – Да что тут думать?! – он откинулся спиной на перегородку и нахмурился – максимально отстранился от меня, стало быть. – Я слышал, что такое между мужчинами случается, но не думал, что это когда-либо коснется меня самого. Пять лет вы убеждали меня, что я – заноза в вашей заднице, а теперь вы решили побыть занозой в моей? Простите за пошлый каламбур… Он выглядел расстроенным, даже раздосадованным. Он не смотрел на меня, будто ему вдруг стало невыносимо противно это делать. Эдвард. Эдвард… – Я просто хочу быть с тобой! Если ты пока не готов к таким отношениям, я подожду, – выпалил я, вылавливая его руки из-под стола и притягивая его ближе к себе. От неожиданности и без точки опоры он оказался ко мне так близко, что я мог бы с легкостью поцеловать его в губы, но не стал. И не стану, пока не увижу в его глазах хоть толику того же желания, что сжигает сейчас меня. – Да не собираюсь я к такому готовиться! – воскликнул он, вырвал свои руки и толкнул меня в грудь. – Ты сможешь проводить свои исследования, даже если не вернешься в армию. Моих жалованья и связей хватит! Что скажешь? – Пытаетесь купить меня с потрохами, да? Да что с вами такое, полковник Мустанг?! Он вскочил, ударился головой о верхнюю полку, зашипел от боли, гневно сверкая глазами в мою сторону. Тяжело осел на сиденье, опустив голову так низко, что длинная челка полностью скрыла его лицо. Вот и все. Вполне внятный ответ. А что я хотел? Я серьезно думал, что он бросится в мои объятия? Я серьезно надеялся, что мы сейчас поцелуемся, стоит мне поманить его пальцем? Эдвард Элрик… Всегда был недоступным. А сейчас более, чем когда-либо.