Мистификация

Оригинальный пост был размещен на форуме http://sayanythingyouwant.co.uk, не имеющем никакого отношения к Шерлоку Холмсу. К сожалению, на данный момент форум закрыт из-за невыясненных обстоятельств. Затем его перепостил на tumblr пользователь nottinkerbell, но после нескольких резких критических анонимных комментариев удалил пост. Мне тогда удалось скопировать его, и он долгие месяцы пылился в папке "на перевод". Вчера я наткнулся на него во время приборки на харде. Естественно, нет никаких сомнений в том, что это обычный фанфик, к тому же сомнительного качества. Но чем-то он меня зацепил. Так как ссылка на оригинал утрачена и автор неизвестен, получить разрешение на перевод не представляется возможным. Поэтому можно считать, что это всё мой вымысел *** Прошел уже год - и ничего не изменилось. Я ничего не забыл. Что меня всегда удивляет во всех этих фильмах и сериалах, которые я смотрю вечерами, чтобы отвлечься - в одной серии герои оказываются в смертельной опасности, и только благодаря нечеловеческим усилиям (или нечеловеческому везению) им удается выжить, а в следующем эпизоде они уже как ни в чем не бывало снова лезут в пасть смерти. Как будто ранее ничего не было, как будто их прошлое поглощают какие-то лангольеры. Дело не в том, что у них будто начисто отсутствует инстинкт самосохранения и они раз за разом ввязываются в опасные приключения, в конце концов, не мне их за это осуждать. Но как-то слишком легко они забывают всё, что случилось раньше. Честно говоря, я многое отдал бы за такую способность. Но, к сожалению или к счастью, я помню всё. Абсолютно каждое дело, даже те, которые вообще не упоминаются в блоге, о которых ни слова не было сказано в газетах или по телевидению. Те, о которых я смогу рассказать еще не скоро или не смогу рассказать никогда. Либо из соображений секретности, либо из простого уважения к тем людям, чьи судьбы связаны с этими событиями. Эти люди, я уверен, тоже помнят всё, с такой же болезненной четкостью, вплоть до деталей: на сколько осколков разбилась синяя кружка, какой формы было пятно крови на их любимом ковре, какой крик раздался из гостиной и сколько секунд он длился. Это, в основном, далеко не самые приятные воспоминания. Уверен, участники этих происшествий еще долго будут рассказывать о них своим близким друзьям, родственникам и психотерапевтам. Или, если нет возможности никому рассказать, будут снова и снова прокручивать в голове каждую сцену и каждый диалог. Когда посреди обыденности с тобой вдруг происходит нечто из ряда вон выходящее, оно остается с тобой навсегда. Со временем детали могут стираться, многократно пересказанная история меняет свой облик. Но никуда не уходит. Киношные условности здесь не работают. Но тут, в Интернете, другое дело. Место, где никто никому не верит. Мы живем в прекрасное время, когда на виду можно спрятать всё, что угодно. Тысячи реальных историй перемешиваются с миллиардами вымышленных, и кто угодно может выдать себя за кого угодно, тем более на анонимном форуме, где можно вообще ни за кого себя не выдавать. Я прочитал, наверное, тысячу разных статей о нем. После его смерти. В основном они были наполнены либо злорадным торжеством, либо праведным гневом обманутого обывателя, либо снисходительной жалостью. Изредка встречались действительно непредвзятые попытки проанализировать ситуацию и объяснить случившееся. Были те, кто старался его оправдать, или наоборот, еще больше облить грязью. Людям всегда есть дело до того, что происходит с другими. Возможно, потому что с ними самими ничего не происходит. И снова, не мне их за это осуждать. В первые пару месяцев после похорон не проходило и дня, чтобы я не набрал в строке поисковика его имя (тысячи ссылок, и теперь среди них уже не найти ту, что ведет на тот самый сайт), чтобы погрузиться в эту бесконечную свалку. Не могу объяснить, зачем я так поступал. Для всех со стороны я "неплохо справлялся", держался "достойно" и "молодцом". Возможно, кто-то подозревал, что я срываюсь. Его брат точно подозревал, потому что авторы нескольких самых злобных опусов внезапно удалили свои творения. Либо Большой Брат таким образом находил своеобразное утешение, либо беспокоился о моих нервах. В общем-то зря, потому что мне не важно было, что именно они о нем думают. Я просто хотел убедиться, что всё произошло на самом деле. Когда у тебя в голове столько воспоминаний о невероятном человеке и невероятных событиях, а потом вдруг всё заканчивается, нужно постоянное подтверждение, что это действительно случилось, что всё это не было сном собаки. Я был рад, действительно рад, когда Лондон (а судя по фотографиям, которые я находил, не только Лондон, но и многие другие города мира) захлестнул тот флэшмоб. Все эти листовки, наклейки и граффити. Надпись "не переставай верить" желтой краской на стене напротив окна моей новой квартиры продержалась полтора месяца, пока ее не закрасили. К сожалению. Да, постоянное болезненное напоминание, но я был чертовски благодарен. Он далеко не волшебная фея, но отчего-то мне кажется, что вера придает сил. Если не ему, то мне точно. Этого человека нельзя просто так забыть, извлечь из своего разума, излечить его, как болезнь, вытравить, стереть и закрасить. И еще сложнее смириться, сделать его просто очередной главой своего повествования и начать следующую. Я пытался, и видит бог, я готов ударить в лицо каждого, кто скажет, что я пытался недостаточно хорошо. Так я и пришел к нынешнему состоянию. Снаружи я всё так же неплохо справляюсь, держусь молодцом, начал новую главу. Не веду блог, не даю интервью, не собираюсь издавать сборник мемуаров. Но память хранит всё - так же, как каждый день, проведенный в Афганистане - и те полтора года, прожитых на той самой улице в той самой квартире. Я знаю, что он мертв. Я хочу, чтобы он вернулся. Самое странное - я не могу никому сказать, что верю в то, что на самом деле он жив, что он просто разыграл это падение. Меня преследует безумная идея, что он инсценировал свою смерть ради расследования, чтобы люди из той преступной сети, с которой он боролся, потеряли его след. Верю, что где-то там, на другом краю света, он надеется на то, что я подыграю, как всегда подыгрывал в его внезапных импровизациях. И я день за днем разыгрываю сдержанную скорбь, чтобы они уверились в его окончательной и бесповоротной гибели, чтобы они потеряли бдительность. Да, это паранойя. Но, если честно, паранойя для меня гораздо лучше смирения. Смирение равносильно капитуляции. Лучше быть идиотом с глупой надеждой в сердце, чем сдаться и выбросить белый флаг. Как-никак, я все еще военный. Я ищу его в сети, где угодно, в самых неожиданных местах. Отправляю маленькие послания в бутылках - как сейчас, например. Да, это может быть опасно. Но мы ведь в сети, в большой свалке, где можно притвориться кем угодно и что угодно спрятать. Среди поддельных воспоминаний, написанных людьми, которые никогда с ним не встречались, среди любительских диагнозов и исследований, от наукообразных до откровенно идиотских, прибегающих в качестве источника к астрологии и гаданию по руке. Ну и, конечно, фанатские творения. Просто поразительно, насколько скучной должна быть жизнь людей, которые занимаются подобным. Честно говоря, прочитав первый попавшийся фанатский рассказ, я едва подавил желание найти и засудить его автора за безобразную клевету, отсутствие понятий о приличиях и какого бы то ни было художественного вкуса. Правда, такая реакция разрушила бы образ человека, который держится достойно и неплохо справляется, так что пришлось сдержаться. В конце концов, я понял, что люди пишут все эти вещи не со зла, не для того, чтобы насмехаться над памятью о нем или очернить его имя. Эти рассказы (по крайней мере, некоторые) - очень специфическое проявление любви и уважения, но даже самый безграмотный и порнографический из них не вызывает у меня столько злости, сколько домыслы так называемых профессиональных журналистов. Впрочем, журналисты давно уже выжали из этой сенсации всё, что могли, и забыли о ней, а кучка верных фанатов все еще покупает дирстокеры, шарфы и никотиновые пластыри, ходит во всем этом на экскурсии в Британский музей и галерею Хикмана, а хозяин кафе на первом этаже наверняка уже готовится открыть собственный маленький музей. И, конечно, они все еще пишут свои рассказы. В основном, эротического толка. Они так тщательно выписывают многословные признания в любви и сцены умопомрачительного секса, с упорством (а иногда, следует признать, и с мастерством), достойным лучшего применения. Наверное, они бы разочаровались, узнав, что было на самом деле. Эти слухи не оставят меня, наверное, до конца жизни, так что здесь, где всё анонимно, я могу рассказать, почему бы и нет. Поздняя осень, дешевая гостиница в восточном пригороде Лондона, а этажом ниже находился человек, который, как потом выяснилось, продавал нелегальных эмигрантов как рабов. Мы лежали полностью одетыми под двумя одеялами и тряслись от холода (мне не хватило жестокости, чтобы отправить его на пол, и не хватило альтруизма, чтобы лечь там самому). Он вдруг сжал мою руку холодными пальцами, ткнулся мне в щеку носом, я повернулся, и как-то само собой... один поцелуй, быстрый, неловкий и нервный. Да и нельзя представить себе что-то большее в подобных обстоятельствах. Я, признаться, больше думал о деле, о жертвах, о том, как жестоко с ними обращались, возбудиться в таких условиях было бы по меньшей мере странно. Потом, когда в наш номер вломился вооруженный дробовиком громила, стало и вовсе не до того. А когда дело было завершено, и мы вернулись домой, я не заговорил об этом по целому списку причин. Уверен, что у него тоже был свой список. И мы оба сделали вид, что ничего не было. Здесь и сейчас я могу признаться, что сожалею о своей нерешительности. И когда он вернется, ничего уже не будет как прежде, но я бы хотел попробовать всё изменить. Если он вернется. Если он вообще может вернуться.