Может все не так уж и плохо

— У Ин! У Ин резко сбрасывает с себя оковы сна и садится на кровати, весь лохматый и сонный, пялится потерянным взглядом в стену перед собой и ничего не соображает. — Какого хрена, — он поднимает взгляд из-под густых ресниц на часы и выдыхает. Что от него нужно в такую рань? Он точно сейчас кого-то убьет. — Сукин сын, спускайся, иначе дверь тебя не спасет. Тут он моментально узнает голос отца и вскакивает, быстрым взглядом окидывая бардак в комнате, стараясь высмотреть хотя бы пижамные штаны или футболку. Коробки от пиццы, пустые и не очень банки колы, куча непонятных бумажек и фантиков. Пуская бы прислугу в свою комнату, здесь было бы точно чище, думается ему. Но он давно строго запретил горничной переступать порог его комнаты без разрешения. Было темно, шторы плотно перекрывали окна, тусклый свет выдавала только диодная лента над потухшим экраном компьютера. Типичная комната заносчивого подростка. Богатого заносчивого подростка. Конечно, деньги получал он не своим трудом, ему просто повезло родиться в нужной семье. Смотря на свою жизнь со стороны, У Ин наверняка бы назвал главного героя наглым маленьким сосунком, зависящем от своего папочки и испытывающим его нервы. Но вот неожиданный сюрприз — У Ин им и являлся. Он до настоящих ссор с отцом не хотел начинать изучать его дело, не хотел вести скучный бизнес, не хотел думать о своем будущем. Проще говоря, он жил одним днем. А каждый день у него было все прекрасно. В свои 19 у него уже был целый набор модификаций тела, начиная от невинных тату и кучи проколов, на видимых и не совсем местах, заканчивая сплитом языка. О, последним он гордился больше всего. Отец никогда не запрещал ему подобного, считая, лучше сын будет увлечен бодиартом, чем наркотой и алкоголем. Вторым, кстати, он грешил тоже, да и первое пробовал. Как типично для богатенького сынка. Над чем У действительно занимался с упорством, так это собственное тело. Он был хорошо сложен, пусть и не слишком вышел ростом, зато был подтянут, а природная худоба помогала выделять угловатые мышцы, а благодаря увлечением ездой-гонками на велике, на собственные бедра с задницей он бы и подрочить мог, чем и занимался иногда напротив в зеркале, обязательно высунув язычок, думая о себе как же чертовски хорош, как же хорош. Он любил брендовые шмотки, но никогда особо не задумывался над тем, что натягивает на себя, смешивая все подряд, но в нынешних условиях ему всегда говорили, что выглядит стильно. Единственное, до чего не добралось его желание выделяться, так это волосы. Их цвет он никогда не трогал, они оставались девственно черные в любимом андеркате. В остальном девственного у него ничего не осталось, он мог жить весело и любил это, редко задумываясь о последствиях. У него были и девушки, и парни. Отцу знать об этом было, конечно, не обязательно, но У Ин и не старался скрыть. Собственная уверенность помогала ему развести на постель кого угодно. Он знал, как с кем себя вести. Если девчонки любили видеть в нем зататуированного мальчика-хулигана с хищными глазами, то парням больше нравилось таких подчинять, и У чувствовал себя прекрасно в любой роли, но с парнями выстраивал четкие границы. Не то чтобы он ловил кинки на всяких там сильных мужчин со сталью в голосе, бесстыдно ставящих на колени, сжимающих глотку своими сильными руками, заставляющих смотреть невинно снизу вверх, доводящих даже до слез своим членом, но… таких просто не было рядом. У него самого сильный характер и когда он начинал его показывать, даже самые на вид суровые экземпляры либо разворачивались и уходили, либо сами подставлялись и просили. Так что У Ин может и был готов с кем-то побыть послушным, только вот найти того, кто сможет выдержать все его параметры, было сложной задачкой. Этот факт заставлял его и его задницу грустить. С девушками было сложнее, ведь они не могли полностью удовлетворить все его запросы. Банально физически не могли. Понимая, что медлить больше не стоит, У Ин в одних боксерах спускается на первый этаж особняка, громко зевая на ходу. Видит отца в костюме в середине гостиной, когда он что-то печатает у себя в телефоне. Вокруг еще трое парней, двоих из которых У знает — личная охрана отца, третий ему незнаком, но выглядит интересно, потому что слишком молодой будто. Брюнет ведет пробитой пирсингом бровью и подходит ближе, ежится, предвкушая не самый приятный разговор. — И тебе доброе утро, — голос хриплый после сна и У Ин очень надеется, что перегаром от него не пасет после вчерашней бутылки вина в честь очередной победы над подставными к нему псинами отца. Мужчина медленно поворачивается, смиряя спокойным взглядом сына. Чудненько. — Почему ты не в институте? — голос отдает холодными нотками, но У привык. Его отец и нежности — вещи несовместимые, хотя в детстве он и старался быть таковым, ввиду того, что У рано потерял мать. Старался ничего не запрещать, а когда опомнился, понял, что мальчишка уже упущен и вить из него ниточки прилежного ученика не выйдет. У него было все и он привык к этому. — Проспал, — он опустил взгляд и почесал затылок, стараясь пригладить пряди, — приехал только ради моей учебы, серьезно? — Не оделся по той же причине? — мужчина убрал телефон во внутренний карман пиджака и сузил глаза, поджимая тонкие губы, — догадки есть? О, У Ин прекрасно знает, почему отец здесь. Вчера он немного пошалил с друзьями в торговом центре и сбежал от своего телохранителя. Если кратко. — Слушай, мне жаль, мы перебрали немного, — оправдания редко работают, ведь отцу плевать на обстоятельства, а важны последствия. Мальчишка прекрасно знал, что этот разговор неизбежен. Возможно, потому что отец никогда по-настоящему не наказывал У Ина, тот и не боялся продолжать шкодничать, но до настоящих проблем никогда отца не доводил, все, по его мнению, в рамках приличия. Мужчина в основном всегда был в работе и о жизни сына узнавал от охраны, которой давал четкие требования: не позволять пить, курить, ошиваться по улицам одному и ездить в чужих машинах, вливаться в «плохие» компании, а можно вот было любыми способами заставлять посещать институт и дополнительные занятия, и еще много-много всего. Для свободолюбивого У Ина это настоящий кошмар, но пока что полноценно противостоять отцу он не в силах, так что смиренно принимает сменяющихся людей за своей спиной. — Не разговаривай со мной, как со своими друзьями, — отец не кричит, но шепот его напрягает не меньше, — придурок, что поверил твоим словам о том, что все будет тихо, а потом и упустил тебя, уже наказан, поверь. Как тебе всегда удается вычеркнуть каждого, кого я к тебе поставлю, сучонок? Он не был действительно зол и У Ина это успокаивало. Он улыбнулся и пожал плечами. Где-то в глубине души отец им гордился. Его бывший охранник был слишком скучный. Слишком взрослый. Он быстро уставал спорить с У, поэтому ему было проще его отпустить от себя, поверив на слово. Провернув такое пару раз и заимев доверие, У Ин ожидаемо однажды отпросился на настоящую шалость, а потом и вовсе сбежал, оставаясь ночевать у друга с выключенным телефоном, заставляя поднять всю охрану в поисках сына. — Знаешь, я еще могу успеть на вторую пару, если ты сейчас уйдешь, — крохотная попытка увести отца. — Ты точно туда попадешь, я не задержусь, — обещает мужчина и жестом подзывает к себе того самого незнакомого парня, — а пока знакомься. У через плечо наблюдает за уверенным ходом приближающегося блондина. Он высокий и это первое, что для себя отмечает парень. Ну, действительно высокий, выше всех в этой комнате. Светлые, неестественно белые волосы, острые черты лица, серые глаза и шрам по всей скуле, начинающийся у самого кончика пухловатых губ. Да прям главный злодей. Эта мысль вызывает насмешку. — Он хоть старше меня? — У Ин усмехается, сразу показывая будущее пренебрежение новому другу. — Он старше тебя, а главное, что наглых мальчишек не любит, в случае чего, я разрешил ему подрезать тебе язычок. Как славно, что у тебя их два, — мужчина улыбается и переводит взгляд на подошедшего парня. — Как смешно, — закатывает глаза У. — Джокер, это мой сын и твой объект — У Ин, его расписание ты получил, с сегодняшнего дня можешь начинать ему следовать. Если возникают сомнения по любому его вопросу — пиши мне. Мальчик он не глупый, но вот поведение оставляет желать лучшего. Врать любит, — переводит взгляд на У, который в свою очередь взгляд опускает и фыркает. — Мы поняли, а тебя наверняка заждались на работе, — улыбается, — или начальство не опаздывает? — Веди себя нормально, ты знаешь, что я всегда переживаю, — старший У поправляет пиджак и направляется к выходу, проходя мимо Джокера, хлопает того по плечу. Оставшиеся парни выходят следом. Они остаются одни. Повисает почти осязаемое напряжение. Через стеклянную входную дверь он замечает, как отъезжают машины. Отлично, блять, всего сутки свободы и все повторяется. У Ин бесится и поворачивается к своей новой собачке. — Все, что там у тебя по плану до 4 часов вечера, — отменяй, а я ушел спать, — У отворачивается от красивого чужого лица, на котором успевает заметить еще и небольшое тату под правым глазом, делает только пару шагов до лестницы, как его перехватывают за плечо. — У тебя до 4 пары, так что ты идешь на них, а потом спать, — голос блядски низкий и завораживающий. — Да ты ахуел, руки убери, — брюнет возмущается, извиваясь всем телом, выскальзывая из чужой хватки, — никогда не прикасайся ко мне, — шипит. Теперь воздух в комнате вместе с напряжением наполняется и чем-то еще тяжелым, У Ин чувствует себя совсем отчаянно, еще и от того, что почти голый перед этим бугаем в костюме. Джокер смотрит сверху вниз и повторяет: — Ты пойдешь на пары, и либо ты поднимешься и переоденешься, либо ты пойдешь в университет голым, — каждое слово будто точкой выделяет, изучая взглядом красивое тело напротив, задерживаясь на подтянутом животе, изрисованном черными линиями, будто картина. — Это тебе мой отец так разрешил со мной разговаривать? Думаешь, ответить не могу? Тишина. У Ин свел брови к переносице и упрямо смотрит в чужие пустые глаза. — Послушай, я не хочу с тобой проблем. Еще больше не хочу их с твоим отцом. Так что просто делай, что должен, а должен ты быть сейчас в институте. Не нужно показывать мне свой характер, мне ясно дали понять, что я действительно могу закинуть тебя на плечо и усадить в машину, но я не хочу, а ты вынуждаешь, — выговаривает ровно и самодовольно, аж врезать хочется. — А я не хочу в институт, почему это твои желания важнее моих? — выпаливает быстрее, чем успевает подумать. — Почему ты себя как сучка ведешь, а? — Джокер наклоняется к нему ближе. — Хочешь видеть во мне сучку? — У чувствует приятный парфюм, на удивление какой-то сладковатый даже, отвечает также колко. Брюнет чувствует себя уязвимо под пустым и строгим взглядом. Сглатывает неожиданный ком и вновь поворачивается к лестнице, позорно ретируясь. — У тебя 5 минут, У Ин. У Ин останавливается и оборачивается, сжимая кулачки. Пару раз делает глубокий вдох, желая высказать что угодно, но только быстро поднимается по лестнице, перескакивая по две ступени сразу. В машине они едут молча. У успел только быстро умыться и нацепить ближайшие шмотки, как за ним поднялся Джокер, которому он начал ныть, что еще даже не завтракал и никуда ехать не хочет, но спорить с человеком, который сильнее в пару раз, всегда сложно. Обиженный на несправедливость, он написал другу с университета, что скоро будет и что на парах скучать не собирается, ожидаемо предлагая прогулять. Так и проходит неделя, потом вторая, третья... в каждый день из которой У Ин видит одно и тоже лицо. За это время он успел перепробовать уже все тактики: обман, шантаж, наглость, подкуп и даже подставы всякие. У Джокера будто ангел-хранитель за спиной. У Ин сидел в холле здания и смотрел в окно на машину у тротуара, рядом с которой стояла до боли известная белая макушка и спокойно покуривала, ожидая конца пары. — Вот же заебал, — У откинулся к стене и замучено выдохнул. Побеги уже давно перестали заканчиваться успехом, а после того, как Джокер еще и заявился на квартиру к другу, у которого брюнет зависал вместо пар, при всех вытащил У и унизительно затолкал в машину, желание окончательно упало в ноль. Но последней каплей стало то, что какой-то жалкий охранник стал выставлять ему запреты, совершенно не соглашаясь хотя бы обсудить возможные компромиссы. Выйти на улицу после 12? Нельзя. Пропускать скучнейшие дополнительные занятия? Тоже, блять, нельзя, сиди и умней! Любой намек на присутствие алкоголя при гулянках? Нельзя, ты еще маленький. Даже на просьбу оставить его одного с друзьями, тоже нет, ведь никто не знает, чем вы тут займетесь. — Ты ничего не перепутал, а? — У Ин стоял рядом с Джокером прямо перед входом в дом, — я не разрешения спросил, а поставил перед фактом! Парень напротив не показывал никаких эмоций. Он давно отказался от классических костюмов, которые, как ему сказали, желательно было бы носить, так что своими джинсами и белой футболкой он выделялся на фоне другой охраны. Со стороны могло показаться, что У просто спорит со своим другом. — Хорошо, давай представим, — Джокер пожал плечами и посмотрел куда-то в сторону дома, — ты ведь знаешь, что к 12 ночи должен быть дома. Я уверен, что на встрече ты будешь выпивать. Но, со слов твоего отца, если я увижу тебя пьяным, я должен буду сообщить ему об этом. А теперь можешь примерно прикинуть время, — засовывает ладони в карманы и переводит холодный взгляд на мальчишку перед собой, — поехать туда нужно к 7, да? Час ехать от твоего дружка до дома. Значит, в 11 я должен буду тебя забрать. Но до этого ты должен успеть вытрезветь, иначе я позвоню твоему отцу. Это вновь минус час твоего отдыха. У тебя остаётся всего 3 часа свободных, первый из которых вы наверняка будете просто ждать, пока соберется вся компания. Оу, а вот и всего 2 часа, за которые нормально повеселиться ты и не успеешь, — тянет парень с глубоким сарказмом. У Ину кажется, что от того, с какой силой он сжал челюсть, его зубы сейчас потрескаются. Так разозлить в этой жизни его мог только один человек — и о, чудо, это тоже был один из личных охранников отца. Хотя, собственной гордости ради, У Ин избавился от него особо изощренно. Он выбрал последний вариант из своего арсенала и соблазнил несчастного. Что ж, к собственному сожалению, парень повелся, правда, желаемого не получил, ведь У Ину было достаточно заиметь всего пару фоток, чтобы припугнуть домогательствами до своего еще несовершеннолетнего тела. Увольнения по собственному было достаточно. Но Джокер его не до злости довел, а до бешенства, или чего-то большего, когда все тело накрывает неожиданная теплая волна возмущения и еще чего-то. Какого хера он себе позволяет такой контроль над его жизнью? В какой-то степени это интригует даже. Конечно, Джокер внешне выглядит достойно и, возможно, будь их знакомство в других обстоятельствах, У Ин бы не упустил возможности встретиться ещё раз и ещё. Но сейчас, блять, это что? Может быть, совсем чуть-чуть, У Ину нравится, когда его загоняют в тупик или, ну… лишают там выбора, но Джокеру пока об этом знать рано, да и обстоятельства абсолютно не те. Может, это просто долгое воздержание дает о себе знать. Да, именно так. — Сука ты, я сейчас же звоню отцу и говорю ему, чтобы он менял тебя на кого-то другого, потому что ты все рамки переходишь, заебал меня своими запретами, — брюнет толкает охранника в грудь и тянется за телефоном в заднем кармане. — Что? Разобраться без папочки хоть с чем-то кишка тонка? — неожиданная усмешка, после которой У замирает, а он скалится и приближается, склоняясь над самой макушкой, шепчет, пока У бесстыже смотрит на открывшиеся ему ключицы, благодаря свисающий ворот чужой футболки, видит крепкий пресс, — ты просто жалкий, избалованный мальчишка, которому все в жизни перепало просто так, тебе 19 лет, а ты без отца даже поговорить не можешь? Разочаровываешь. Знаешь, почему к тебе поставили меня? Потому что я таких, как ты, наизусть знаю, двое через меня прошли и после убегали к отцам со словами о том, что больше так вести себя не будут. Но ты сломаешься быстрее всех, — Джокер шумно втягивает чужой запах, задерживает и выпускает, обходит мимо, направляясь в сторону гаража, где стабильно паркует отцовский Genesis gv80, оставляя ошарашенного парня в ступоре. В голове У Ина второй раз за последний день одинаковый вопрос «какого хера?». Телефон он так и не достал, продолжая стоять на террасе и переваривать чужие слова. Что значит через него уже двое прошли? Он про людей? — Что, блять… — он оборачивается на звук мотора и видит выезжающую машину, за рулём которой сидел Джокер, — ты куда собрался?! У Ин, как маленький, топает ногой от злости, вжимая в землю невинный и только распустившийся цветок, и быстрыми шагами преграждает дорогу авто. — Я требую объяснений, — чуть ли не рычит, также быстро перебегает и садится на пассажирское сиденье спереди, преувеличенно громко хлопая дверью. Его светлая кожа приобрела розоватый оттенок на щеках, потому что ну какого хуя? — что ты имел ввиду? Что ты имел ввиду под «через меня двое прошли и потом убегали»? Не смейся, блять, а отвечай мне! — Насилие, — преспокойненько отвечает Джокер, выжидая, пока полностью откроются автоматические ворота перед ними. — Ты ведь никто! Всего лишь нанятая отцом шавка! — как же он бесится, причем на всех! Даже на отца, что приставил к нему этого парня, до боли сжимает пальцы в ладонях, оставляя красные полумесяцы от ногтей и злость лишь накапливается, когда он видит в окно, что они выехали с территории дома, — остановил машину, быстро. — Нет, мы покатаемся, — он крутил руль, выезжая на трассу, — слышал, ты любишь быструю езду. — На великах, — насупленно бормочет, будто себе под нос, ведь У все ещё обижен и этот ком обиды проглотить получается с большим трудом, но чужое спокойствие заставляет чувствовать себя излишне эмоциональным и глупым, словно ребенком, что закатил глупую истерику в магазине игрушек, когда родители отказались купить очередную безделушку. — Я тоже увлекался ими. — Не пизди мне, — У Ин поворачивается, вскинув бровь, и залипает на чужой сосредоточенный профиль. С этой стороны шрама не было видно, но было видно тату. Небольшой меч острием вниз. — Хватит материться, я старше, прояви сдержанность, — он сильнее сжимает обивку руля, потому что наглецу врезать хочется безмерно сильно, но Джокер подождёт, он знает, что скоро мальчишка позволит ему все сам, — и я не лгу тебе. Когда был студентом, тоже катался, был в команде. — Тогда почему ты сейчас здесь? — У Ин заметно успокаивается и остывает, когда его обиду перекрывает внезапный интерес на фоне общей темы. — А не должен? — Джокер на секунд оборачивается к У и мягко улыбается, от чего шрамик становится заметно и он дергается немного совсем, но парень рядом это замечает и это так привлекает, — это моя работа, а в гонках я, мягко говоря, связался не с той компанией, да и соревновались грязно, но у всего есть цена. Может, мне и нравилось, но уйти было не совсем моим решением. У Ин медленно отвернулся и не ответил, старательно обдумывая сказанное. Это показалось ему достаточно личным, особенно учитывая то, что такие, как он, своим прошлым делиться не должны. Но этот факт с натяжкой мог говорить об общих интересах. Возможно, это стало первой ступенькой к нормальным взаимоотношениям. Возможно, Джокер ему совсем немножко нравится. Внешне, конечно. Он точно не влюблен, но Джокер выглядит как тот, кто идеально подошел бы его запросам. По крайней мере, он таким себя выставляет. Попытаться сегодня он должен, в худшем случае он ничего не теряет. В лучшем получит два в одном, а точнее отличный секс и улучшенные отношения, благодаря которым можно будет выпрашивать поблажки. У Ину пока мало кто отказывал, практически никто, и этот суровый парень исключением не станет. Стоит только надеяться, что резкая смена настроя его не отпугнет. — Ладно, но это все ещё не отменяет того факта, что ты назвал меня жалким, — У Ин дует губки совершенно очаровательно и кокетливо, не зная, чем бы еще продолжить диалог. — А ты меня сукой, — Джокер усмехается в ответ и тормозит на обочине, немного не заезжая в центр города. — Оправданно так-то, ты меня к другу не хочешь везти. — Я избавляю тебя от лишних неприятностей с отцом и следую обязанностям, — ну и фактор вредности также имел место быть. Ему нужно было поссориться, чтобы посмотреть, что он может сделать на эмоциях. Ничего удивительного Джокер, конечно, не отметил. Мелкий всего лишь хотел убежать к папочке. — Это не твое дело и ты должен просто… Джокер его перебивает, когда резко поворачивается и смотрит прямо в душу своим ледяным взглядом. — У тебя действительно два языка? У Ин зависает немного, не сразу догоняя смысл вопроса. Два языка? Кажется, он про сплит. Вопрос странный, ведь они почти месяц рядом. Но учитывая, что парень предпочитал лишнее время с Джокером не проводить, да и не болтали они особо, то вполне закономерно. Сплит просто так не выделялся, если ты его показываешь, то все знают, либо не хвастаешься и никто даже не подумает об этом. Ну более идеального момента и представить сложно было бы. Вместо ответа У предпочитает доказать на деле. Он приоткрывает сухие губы в ухмылке и медленно высовывает разделенный кончик языка, облизывая и смачивая сначала нижнюю, затем и верхнюю губу. Никто не верит, пока действительно не увидит сам. У Ин обожает все внимание на себе и язык этому способствует. Он вновь обводит им губы, втягивая в рот и оставляет на виду только разделенную часть, делает медленные движение вверх-вниз. Не сдерживается и широко улыбается, оголяя клыки, щуря взгляд. Джокер залипает. Внимательно следит за движениями и у него в голове не укладывается, что кто-то в действительности может на такое решиться. У Ин добивает его тем, что показывает, как может двигать разделенными частями языка отдельно, поднимая одну половинку к верхней губе. — Черт… это смело, — Джокер поднимает взгляд в чужие веселые глаза, — больно было? — Нет, не больнее тату на лице, — У Ин подмигивает, но не помнит даже почти тот день, когда пришел к хирургу. Лег и после укола ничего особо не чувствовал, а когда в себя пришел, язык уже был разделен, — и заживал не дольше обычных. Оно того точно стоило, — похвастался и довольный развалился на сиденье, продолжая шевелить половинками внутри рта и обдумывая следующие действия. — Да? И какая польза? — опять сарказм в бархатистом голосе. Но У Ин обращает внимание только на красивые движения бледноватых губ, вспоминая недавнюю тяжесть в паху от настойчивого чужого голоса. Закусывает губу и закатывает глаза, вжимаясь внезапно взмокшей спиной в спинку кресла, ебучие гормоны. У Ин так жалеет, что сегодня не нацепил любимый пирс под губу и придется отрабатывать одним языком. — Ну, практической никакой, зато красиво и необычно, да и змей я люблю, — тут в его головушке возникает мысля, столь же опасная, сколько и интересная, но брюнет точно не из тех, кто будет избегать риска, — у меня была домашняя змея, представляешь? — Интересный выбор, — этот мальчишка цепляет Джокера, заставляет его дыхание учащаться, разгоняя кровь по сосудам своим поведением и наглостью. Таких приятно ломать. Для того, кто от чувств и эмоций давно отказался, это весьма необычное ощущение. Ни один до не смог вызвать такого. Он все перематывает в голове последние пары минут, вспоминает чужой влажный и розовый язык, и то, как хозяин умело им манипулирует. — Да, всего лишь банальный полоз, до одури красивый и своевольный. Черный с золотым. — Под себя выбирал? — решает подыграть. — Это флирт? Сравниваешь меня со змейкой? — младший тянется к нему, одной рукой упираясь в панель авто, вытягивая шею в сторону чужого лица, — а знаешь, я все-таки вспомнил одно практическое применение моего язычка. У Ин приподнимается, упираясь одним коленом в кожаное кресло и тыкается носиком в чужую впалую скулу, наслаждаясь запахом крепкого тела. Джокер вздрагивает от неожиданного контакта. — Ну же, реагируй, — голос резко становится тише, почти шепотом, в кончиках пальцев холодок от неизвестности и внезапного желания, а перед глазами только чужое манящее лицо. — Хочешь меня на что-то развести, а потом убежать жаловаться отцу? — грубо. Моментально отрезвляет парня рядом. — Я, кажется, дорос до самостоятельного выбора партнеров, — У Ин остывает, ослабляя напор, но не отодвигается, — так что к отцу не побегу, не переживай. — Сядь на место. — Не хочу, — капризно тянет вторую руку к чужой футболке, цепляется за плечо, царапая коготками кожу. — Я сказал, сядь на место, не строй шлюшонка, когда так старательно набивал себе цену, — Джокер дергает плечом, скидывая с себя чужую ладонь, с набитым черным черепом на внешней стороне, но продолжает расслабленно смотреть на пустую улицу перед собой. На слове «шлюшонок» У Ина определенно ведет. Он вновь дергается к чужому лицу и на этот раз проводит собственной щекой о чужую, чувствуя легкую щетину, посмеивается. — Как грубо, — У перекидывает через панель между ними одно острое колено на бедро Джокера, которое он тут же перехватывает широкой ладонью и сжимает с такой силой, что младший шипит ему на ухо, оголяя ровные зубки, уже представляя, как эта рука идеально бы смогла обхватить его горло практически полностью, — ты ведь собирался применять насилие, нет? С остальными по такой же схеме работал? Чужая усмешка заставляет внутренности похолодеть и блеск в глазах вспыхнуть, потому что она яснее любого ответа. — Остальные на меня сами не прыгали, — Джокер ведет ладонью выше, останавливаясь где-то на тазовых косточках, что из-за природной худобы хорошо ощущались, большим пальцем дотягиваясь и задевая голую кожу над ремнем, — отец знает, что ты любитель на чужих коленях посидеть? — Думаю, оставим это между нами, — У Ин удобнее перебирается полностью на чужие крепкие бедра, не встречая даже сопротивления, оказываясь теперь выше Джокера, — непривычно снизу вверх смотреть на кого-то? Джокер в мыслях держит понимание того, что У оказался таким, каким его он и представлял. Из-за вечной вседозволенности он искал противоположного в сексе и партнере. Ему хотелось, чтобы его волю подавляли, а тело сжимали и связывали, заявляя свои права, еще, в общем то, много чего хотелось. — Ты тут не задержишься, — блондин перехватывает чужое запястье со своего плеча и зажимает, наслаждаясь нахмурившимся лицом и вялыми попытками вытянуть конечность. На самом деле У Ин млеет от резкого ограничения в движениях и приятной тяжести. — Последний раз повторяю, — доказывая серьезность слов, Джокер привстает со своего места и опасно близко двигается к покрасневшему лицу, — сядь на место. — Я ведь не сдамся, — невинно улыбается, ощущая, как его руку отпустили и на ней уже начали отражаться следы чужой несдержанности. — Я уже понял, но не здесь и не сейчас. — Но ты не против? — почему-то именно сейчас У почувствовал смущение. Будь он менее опытным, его щечки бы давно залились красным. Такой резкий интерес и желание к кому-то у него не впервые, но как же сильно он надеется, что Джокер будет отличаться от других и не разрушит тот образ, что у себя в голове младший выстроил, — если мы оба будем знать, чего хотим, сможем доставить друг другу максимум удовольствия. Джокер в ответ только усмехается и подталкивает в сторону соседнего кресла тело со своих ног. — Посмотрим. У Ин пересел на пассажирское, потирая взмокшие ладошки о джинсы, а внутри наслаждаясь своей победой. Он точно заберет этого парня себе и явно не на роль банального охранника.