Драйв

Бар закрыт на выходные. По крайней мере, так было запланировано. Фрэнк был счастлив, как ребенок. Найджел оставил ему «подарок» на предстоящий день рождения, но не успел отдать из-за плотного графика и оставил его в мини-баре для работников в пачке из-под плавенного сыра. Гениальный ход. Найджел рассчитывал, что Фрэнк будет достаточно благоразумным, чтобы не брать с собой кого-нибудь такого же сумасшедшего, как он с собой, но все оказалось совсем не так. Сдерживая смех — непонятно зачем, ведь в помещении все равно никого не было, — Фрэнк тащил за собой Билли. И Билли, широко распахнув глаза, старался запомнить как можно больше. На улице стоял декабрьский дубак. В этом году Ист-Бей припорошило смехотворно слабо, снег таял ещё с утра и сутки напролет приходилось иметь дело с тошнотно-серой погодой. Фрэнк припрыгивал от смеси счастья и переохлаждения; он и Билли вместе синхронно сняли шапки и хорошенько потерли замёрзшие ладони. Свет был выключен — горели только забавные новогодние огоньки над барной стойкой, висевшие здесь, наверное, ещё с прошлого года. Найджел строго наказал Фрэнку не включать свет, как можно быстрее забрать подарок из холодильника и унести из заведения свой зад. Фрэнк включил свет в маленькой служебной комнате, в которой находился одинокий стол, два пластиковых стула да мини-бар, о котором ему рассказывали; открыл дверцу, достал сыр, и в то же мгновение забыл все просьбы Найджела.

***

Нет, не то, чтобы он никогда не курил траву — ещё как курил. Это было чертовски увлекательное занятие, и он считал его уже чуть ли не частью своего «образа», собранного черт знает как и для кого. Ему просто удавалось сохранять детскую восторженность спустя все эти года и он не стеснялся её показывать. Особенно перед Билли. С Билли он мог быть собой на все сто процентов. Армстронг любил, когда в его глазах разгорался этот маленький, невинный пожар. Они без труда настроили радиоприемник, старые динамики захрипели, и заиграла музыка. Это была какая-то ночная радиостанция, и когда после слезливой песни Seal пошла не менее слезливая —Фила Коллинза, Фрэнк предположил, что эта радиостанция создана для дальнобойщиков. — Тогда для очень сентиментальных дальнобойщиков, — заключил серьезно Билли, выпустив дым из лёгких. Корреляция между дальнобойщиками и радиостанцией, впрочем, очень скоро была потеряна. Надо быть конченным лузером, чтобы, чуть заслышав хитяру, не начать ей подпевать! Свой собственный голос казался Армстронгу навязчиво-громким. Помещение бара давно давило на него своей пустотой и тишиной, и он попытался это исправить, найдя в процессе интерпретационного накуренного танца рубильник. С громким хлопком целый этаж загорелся ярким жёлтым светом, и стало уже не так холодно и страшно. Несмотря на полное отсутствие вокруг развлечений, Билли было удивительно весело. Тре умел зажечь огонь там, где ты ждёшь его меньше всего, при помощи суперспособности, о которой Билли мало чего знал. Они могли танцевать и без музыки — вместе они чувствовали, как входят в единый ритм без труда. Их понесло сначала в зал, где каждый из них посчитал своим долгом задеть хотя бы один стул ногой или задницей, а затем плавающим взглядом Армстронг нашел бильярдный стол. Он никогда не умел играть в бильярд, да даже если бы умел, это не придало бы ему много шарму. Не его тип развлечений. Фрэнк не без удовольствия плюхнулся на стол, и разноцветные шарики с гулом рассыпались в стороны. Все в голове кружилось и смешивалось. — Кажется, я растерял свои шары! — по-идиотски смеялся он. Билли и сам нашел это уморительным. Его руки легко, без сопротивления скользнули на чужие бедра, облаченные в крепкую ткань джинс, и придвинул ближе к краю. Затем они попали на худые бока под свитером. Ледяные руки на горячей коже привели Фрэнка в истерический восторг, он взвизгнул и засмеялся пуще прежнего. — Хер с ними, с шарами, — довольно произнес Билли, — главное, чтобы не растерял настроение. Джо изо всех сил держался, чтобы не поцеловать этого самодовольного ублюдка прямо сейчас. Он соблазнительно облизывал губы, абсолютно точно ожидая именно этого. — Неужели это твой подарок, Билли? Как трогательно, — в его светлых глазах заплясали черти, а уж какие песни эти черти пели у него в мыслях, одному дьяволу известно. — Нет, он будет завтра, — у Джо перехватило дыхание, ведь Тре первым дернул его за свитер. Поцелуй вышел смазанным и горячим. — С днём рождения, придурок. — И тебя, — промямлил Фрэнк. Очевидно, он был уже на грани, достаточно одуренный жаром и возбуждением, чтобы перестать думать и даже смеяться над своими же шутками. Весь мир его сузился до их с Билли поцелуя и его прогрессии от целомудренного до страстного. Бедра Райта скакали сами собой навстречу эрекции Билли, или его животу, да вообще куда угодно, лишь бы усилить фрикцию. Джо нуждался в его ритме, а Фрэнк нуждался в его умелых пальцах. Когда дело доходило до дней рождения, Райт никогда не задумывался о том, что стареет или что-то теряет. Он только приобретал и убеждал в этом окружающих. Кажется, он планировал гореть так ярко ещё две вечности подряд. И все в его жизни было не случайно. С ним эти случайности становились логичными даже для Билли: ведь это так последовательно и правильно, что он захватил Билли с собой, потом они выкурили травку прямо в баре и теперь Джо планирует выебать его на бильярдном столе. И то, что Армстронг сгорает изнутри от нарастающего желания — это абсолютно нормально явление, что правда только рядом с Фрэнком Эдвином Райтом третьим. Этот Фрэнк двигает бедрами медленно и плавно, толстые слои одежды ни капли не сковывают его движений. Билли подгоняют. Запыхаясь, но не додумавшись снять с себя синтетическую толстовку, он схватился за чужую ширинку. Фрэнк не растерялся, приподнялся на локтях и дотянулся до ширинки Билли. Как только неприятное напряжение было снято, Армстронг потянулся за очередным поцелуем. Его голоду не было предела: он кусал солоноватую кожу на шее, ключицах, и все никак не мог насытится. Райт довольно скулил под ним, извивался змеёй под руками. Его ладони вцепились в медную пуговицу, вытаскивая ее из петли и наконец-то схватили Билли в тиски. Свое удовольствие никто не скрывал. Билли подавался навстречу руке, Фрэнк так и норовил сползти к черту со стола. Он будто был нацелен на то, чтобы слиться с Армстронгом окончательно. Такая перспектива не пугала Джо, а только сильнее заводила. Рукой Фрэнк стал набирать тот самый темп, от которого у него подкашивались коленки. Когда-то давно, когда родительский дом был в их распоряжении на целую ночь, они так же, набравшись дури, дрочили друг другу. Было нестерпимо смешно, они ржали, как идиоты, не отрывая друг от друга глаз, пока от приятных ощущений не свело все тело, и смеяться стало невозможно. Так бы и ржали до утра, если бы не оргазм. Теперь же все было иначе. Тогда это был нелепый эксперимент, который привел к долгим разговорам и обсуждениям, а сейчас это настоящая симфония. Никакой неловкости, сплошной синхрон и чистый кайф. Пальцами Билли безошибочно находил особо чувствительные места Фрэнка, которые, как он знал, приближают его оргазм. Пальцы скользят вверх-вниз, большой палец рисует круги там, где Фрэнк больше всего любит — и он синхронно сжимает член Армстронга, выкручивает свою ладонь так, что разноцветные круги плывут. Задыхаясь от ощущений, он и не подумал снять чертову толстовку, или стянуть с Фрэнка его идиотский серый свитер. Зимний холод сменяет удушающая жара. Всего в нескольких сантиметрах от недельного засоса какой-то девочки из параллели Джо ставит ещё один, руки Райта ползут по его затылку, он сжимает в пятернях его непослушные волосы и притягивает к себе. Целоваться. Вот, что он любит больше всего. Где-то там, в смазанном поцелуе, теряется их общий стон, а в тесноте — предоргазменные судороги. Тяжёлый воздух наполняет лёгкие, хочется продолжать до бесконечности, но, как это обычно бывает, обстоятельства складываются иначе. В процессе Билли казалось, что это мгновение длится уже несколько тысячелетий, а оказалось, что оно пролетело со скоростью звука. Они снова смеются, громко, и их смех разносится эхом по пустому бару.