***
Утро ознаменовалось ударом колокола. Вера вскочила, быстро оделась, как привыкла за долгие годы, и осторожными движениями, чтобы не пугать, разбудила Луну, а потом встала посреди комнаты, криво ухмыльнулась и выкрикнула: — Комната, подъем! На зарядку становись! — от такой команды девочки сделались похожими на очень удивленных сусликов. — Какая зарядка? Ты чего раскома… Ай! — малообучаемая светловолосая на себе узнала, как плохо спорить с командиром, поэтому через две минуты девочки уже выполняли малый комплекс упражнений под ехидные комментарии Веры Митрофановны. Затем последовали водные процедуры. Девочка учила не только держать в чистоте тело, но и быстро просыпаться, отчего ее, конечно, пугались, но, оценив результат, не возмущались. Через двадцать минут юные леди первого курса организовано покинули спальню. — Ничего, я вас еще строем ходить научу, — мрачно пообещала ставшая рыжей товарищ капитан, и ей уже верили — научит. Глядя на эту процессию, староста девочек округлила глаза — такого она еще не видела: аккуратные первокурсницы, умытые, одетые, частично даже расчесанные. Утро мальчиков началось по колоколу. Точнее, поднятый, но не разбуженный Сашка рефлекторно выдал: «Рота, подъем!», чем и разбудил всех тех, кого не добудился колокол. Привыкнув к режиму за шесть недель, Гарри соскочил с кровати, чтобы присоединиться к зарядке. После активности и душа с утра мальчик себя чувствовал бодрым, а такое состояние ему откровенно нравилось. — Гарри, ты видел, что Гермиона часто не расчесана? — комплекс упражнений никак не мешал Сашке разговаривать. — Да, — на выдохе согласился зеленоглазый мальчик. — Не успевает она, да? — Или волосы жесткие — сил не хватает, — заметил Вронский. — А это значит что? — Надо помочь, — заулыбался Гарри. — Только я не уверен, получится ли? — Смотришь на меня, — закончил основной комплекс Сашка, отправляясь с названным братом в сторону душевой. — И делаешь, как я, понял? — Понял, — радостно кивнул мальчик, о котором теперь уже заботились. Разумеется, Гарри увидел, что Рон совершенно изменился за лето, но мальчику такой друг нравился больше. — Пошли топиться, — хихикнул он. Оставшиеся в спальне мальчики шокировано оглядывались: Уизли и Поттер просто очень сильно изменились, над этим стоило бы подумать, но хотелось кушать. Спустившись в гостиную, Сашка как раз успел к торжественному маршу девочек из спальни. Судя по тому, как это выглядело, Вера Митрофановна женский пол построила моментально. Почти одновременно в гостиную выскочила и улыбчивая Гермиона, сразу же устремившись к ним, точнее, к Гарри. Переглянувшись с названым братом, товарищ прапорщик отработанным жестом развернул Луну к себе спиной, доставая гребешок, на что девочка счастливо зажмурилась, вызывая зависть, читавшуюся в глазах Грейнджер. Но тут случилось что-то, по мнению кудрявой девочки, невозможное — Гарри робко притянул Гермиону к себе, разворачивая спиной враз покрасневшую мисс Грейнджер. Правда, вырываться она даже и не пыталась, а ощущая очень мягкие, где-то робкие движения мальчика, кудрявая девочка просто наслаждалась, не забывая активно краснеть по всей видимой поверхности тела. — Молодец, — шепнула Сашке Вера. Воспринимать зеленоглазого пацана не как ребенка было, по мнению девочки, совершенно невозможно. — Правильный подход. — Тоже мне, бином Ньютона, — ответил расчесывавший Луну мальчик. — Да, моя хорошая? — Да, Рон, — сразу же, кажется, даже не задумываясь, согласилась девочка. С каждым днем она все сильнее привязывалась и к Рону, и к Джинни, о чем папа сказал, что это хорошо. — Три-четыре, закончили, — прокомментировал Сашка, заметив последние движения счастливого Гарри. — Теперь цепляешь заколку вот так, — Вронский показал, как. — И мы стройными рядами топаем на завтрак. — Комната, за мной! — раздался командный, хоть и писклявый голос Веры Митрофановны. Первокурсницы построились в колонну по одной, устремившись за девочкой. Возмущения уже не было. — Лихо! — с уважением заметил товарищ прапорщик, отправляясь вслед за девочками. Начинался новый день.***
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор с интересом разглядывал полученный утром подарок. Перед ним лежали два батона колбасы, на одном была бирка «Петунья Дурсль», на втором — «Вернон Дурсль», а рядом скромно лежала сарделька с биркой «Дадли Дурсль». Пытаясь понять, что это значит, Дамблдор глубоко задумался, зато зашедший к нему перед завтраком Северус с целебным зельем, от которого потом становилось так хорошо и свободно, шокировано замер. — Альбус, что это? — поинтересовался зельевар, твердо зная, как зовут маггловских опекунов мальчика, который, к сожалению, выжил. «Лучше бы Лили выжила, а не это отродье», — злобно подумал Северус. — Колбаса с красивыми названиями, — находясь где-то по пути в Нирвану, ответил ему Великий Светлый Волшебник, поставив мистера Снейпа в тупик, потому что прямо сейчас из школы зельевар отлучиться не мог. Потому решив заняться этим странным феноменом попозже, Снейп покинул директорскую башенку. — Ах, какая красивая колбаса, — отпив чай с новым зельем, сообщил Дамблдор. — Ты поговоришь со мной? Северус был зол, впрочем, он всегда был зол, потому что зелья приводили Альбуса в мечтательное состояние, но ничуть не приближали мистера Снейпа к свободе. Опутанный клятвами, данными по глупости, зельевар мечтал освободиться, но даже абстинентный синдром клятвы воспринимали, как наносимый вред, поэтому Северус оказался в ловушке. И опять по глупости, потому что инструкцию к маггловским препаратам надо было читать до конца. И книги, в которые его в детстве тыкала мама — тоже.***
Вере Митрофановне предстояло совершить террористический акт по отношению к сушеной вобле. Мама долго раздумывала над словами сына, обвинявшего декана в равнодушии, поэтому, решив, что близнецам терять все равно нечего, выдала Сашке обычную консервную банку. Но урок у Веры был первым, от девочки такой пакости «старая кошка», как ее назвала мама Молли, вряд ли ожидала бы, поэтому участь профессора МакГонагалл была решена. — Тварь она равнодушная, — объяснил товарищ прапорщик. — А это страшнее всего, — с этим Вера Митрофановна была согласна. — Вот, Рон, — Молли поставила открытую консервную банку на стол. Навскидку банка была из-под тушенки, судя по запаху. — Прицепишь на хвост в анимагической форме. — И что? — удивился товарищ прапорщик, по улыбке мамы, впрочем, догадывавшийся, «что». — Фреда и Джорджа не жалко? — Их репутации уже не повредить, — тяжело вздохнула миссис Уизли. — А так, глядишь, слава догонит героев, мозги появятся. — Сильно сомневаюсь, — честно ответила Вера, в мозг у близнецов не верившая. — Пока банка с ней, обернуться не сможет, — объяснила сыну Молли Уизли, по детству тоже любившая хорошую пакость, за что и огребала с завидной регулярностью. И вот теперь, идя с Луной на урок трансфигурации, Вера Митрофановна готовилась к своей первой пакости в этой школе. Конечно, банка на хвост профессору было пакостью мелковатой, но «нужно же с чего-то начинать?» — подумала девочка. С Луной они договорились заранее, поэтому в процессе поглаживания «ой, какая красивая кошечка» та не заметила прицепившийся на хвост предмет, до срока скрытый мамиными чарами. Минерва была раздражена, поглаживания юной Лавгуд ей не нравились, как и любые другие. Задумавшись о том, что она сделает с этой беловолосой ученицей, профессор МакГонагалл едва не пропустила звонок. Мрачно усмехаясь про себя, Минерва спрыгнула со стола, чтобы с лязгом и грохотом впилиться головой в ножку ученического стола. Стол устоял, а профессор МакГонагалл потеряла сознание, удивив весь дисциплинированно ждавший профессора класс. Вера Митрофановна улыбалась, вовсе не желая помогать своей жертве, очнувшейся к середине урока, чтобы с громким мявом и дребезгом консервной банки устремиться в сторону больничного крыла. Чары, наложенные на банку миссис Уизли, были временными, о чем обе девочки, кстати, знали. Попробовав пару раз обратиться обратно в человека и не преуспев, Минерва МакГонагалл больше попыток не предпринимала, став посмешищем в больничном крыле, потому что доказать Поппи, что на банке были какие-то чары, не удалось. Пышущая яростью, сопряженной с бешенством, профессор МакГонагалл готовилась устроить очень веселую жизнь Фреду и Джорджу Уизли, весть о «шутке» которых бежала впереди, весело помахивая хвостиком. — Альбус! — ворвалась Минерва в кабинет директора, где Великий Светлый как раз разговаривал с батонами колбасы. Понимая, что близнецы ославили ее на всю школу, Минерва отправилась именно к Дамблдору. — Ты должен исключить Уизли! — Ах, Минерва, какая ты взвинченная, — проворковал Альбус Дамблдор. — Попей чайку. — Исключи этих близнецов! — взвизгнула профессор МакГонагалл. — Ну что ты, дорогая, — улыбнулся директор школы, находясь в прекрасном настроении. — Мальчики просто шутят, поиграются и перестанут… — затем он оценивающе посмотрел на женщину и продолжил. — Не желаешь ли осмотреть мою спальню?