(с гордостью) Мой организм отравлен алкоголем...

… … … - кулак еле слышно шлёпнул по мягкой обивке двери. В ожидании ответа Аня начала водить пальцем по побелке. На секунду ей послышался звук приближающихся шагов. Рука дрогнула, и вместо рожицы на стене остался след ладони. Аня постучала сильнее и стала считать до десяти. На улице недавно кончилась метель - свет фонаря теперь слабо подрагивал среди качающихся веток, отбрасывая запутанные тени сквозь форточку. Звук бьющихся о стекло деревьев еле слышно отдавался в тишине подъезда, но Ане казалось, что свист ветра залазит прямо за шиворот. Дойдя до семи, она уже выбегала с лестничной клетки на улицу. «Ну нет так нет, значит не судьба» - окна третьего этажа были тёмными, и она со спокойной совестью зашагала в сторону дома. После зловещих скрипов подъезда хруст снега под ногами приятно убаюкивал. Переваривая одно за другим события вечера, Аня неожиданно задумалась– что бы всё-таки случилось, зайди она внутрь? Стоя там, в подъезде, особого желания получить ответ у нее не было. Скорее наоборот, неизвестность, прятавшаяся за той дверью, пугала похлеще прогулки по Питеру в метель. «Можно, конечно, барабанить до утра, но тогда неизвестная неизвестность меня точно не обрадует…» - Аня разочарованно вздохнула про себя. Вспоминая о той странной ночи, она быстро отвела взгляд от Маяковского, окружённого небольшой толпой на другой стороне гостиной Бриков. Неловко вышло, что уж тут говорить, пускай хотя бы не будет повода лишний раз об этом вспоминать. Тем более сейчас, когда импровизированный поэтический вечер набирал не хилые обороты – Лиля бегала из комнаты в комнату, встречая новых гостей, входная дверь хлопала в унисон с бутылками шампанского. Неплохо, однако, для рабочего четверга. - Анна Николаевна! Какая приятная и неожиданная встреча! – голова поэта Кусикова выпрыгнула из вошедших в гостиную имажинистов, —как раз хотел спросить, что там с моими стихами. Вроде всё в тему, вишня, размер должен подойти..., — и он, чуть ли не мурлыча, начал тянуть её в сторону окна. Анино сердце упало. Растерявшись, она не успела среагировать и теперь вместе с Кусиковым стояла в прижимку за занавесками - Да, да, конечно, мне очень понравилось, особенно эээ, про вишню… – она окончательно запуталась – замечательные стихи, очень, эээ, размер хороший. Кусиков радостно заулыбался. – Правда? Это очень замечательно, особенно если вам понравилось! Главное, что вам понравилось! У меня есть еще одна вещь, я думаю тоже стоящая, конечно, не в этот номер, но... - Да, это очень ... замечательно. Приносите, с радостью... ознакомлюсь. – она постаралась изобразить хоть какой-то правдоподобный энтузиазм, протискиваясь обратно в зал мимо счастливого Кусикова. Услышав эти слова, он окончательно обрадовался и бросился обниматься. Стараясь не попадаться на глаза остальной новокрестьянской компании, Аня приняла единственное верное в этой ситуации решение - сбежать в коридор. Радовало только то, что на этот раз их с Кусиковым дружеское общение обошлось без чтения самых замечательных стихов про вишню. Уютно отдохнуть небольшой компанией, отвлечься от работы, попить чайку… Видимо это можно записать к несбыточным мечтам. «Ещё Кусиков, мать твою, как он меня достал со своими стихами, у меня уже его, да и не только его, хрестоматия по всем мусоркам распихана…» - Аня злобно толкала говорящие шубы, пальто и шапки, протискиваясь к вешалке. Толпа выплюнула её в обнимку с вазой для зонтиков на диванчик, где народ садился уже в третий слой. Хотя оригинальное назначение этого дивана до сих пор было покрыто тайной, Лиля добавила от себя столик и кресла, имитируя обстановку большой гостиной. Соотношение мебели и квадратных метров этого пятачка значительно увеличивало количество травматологических пациентов столицы, но зато хозяева всегда могли выгнать незваных гостей условно не без чая. Аня конкретно застряла в этой толкучке. Пока она рассматривала нижний бюст какой-то дамы, в вазу сверху опустилась, теперь, в буквальном смысле, до боли, знакомая рука с дубовой тросточкой и железным оленем поверху. «Пора обратно к нашим баранам…» - Аня дернула руку за отворот пиджака и перед ней во всей послеморозной красе появилось лицо Есенина. Сергей Александрович аки медведь уже как минут пятнадцать отдавливал ноги товарищам по цеху. Его красное, потное лицо с приклеившейся на лоб макарониной светлых волос мало напоминало меланхоличный образ с портрета. В своей круглой меховой шапке и пушистой шубе он никак не мог протиснуться дальше и только злобно крутил головой по сторонам. Аню Есенин естественно не заметил и теперь, уткнувшись носом в вазу, окончательно потерял человеческий вид. - Да ебись оно всё сраным проебом, чтоб я еще хоть один, мать его раз, сюда припёрся, к этому ябну оскл… - увидев, наконец, удивлённое лицо Ани, он споткнулся на середине загиба, - о, Анька, а ты чего тут сидишь? У гостей зонтики подворовываешь? Предупреждал я тебя, на литературе особо не обогатишься… - сделав мудрое лицо, он насмешливо затряс пальцем перед её носом. Аня тоскливо улыбнулась и в отместку пихнула его вазой под коленки. -Ну не скажи, из одного только Кусикова сколько подарков можно вытрясти… Я вроде как уже домой. Кстати, ты можешь тут сколько угодно ругаться, тебя всё равно дальше вешалки не пустят. - Это почему это? - Есенин невинно снял шапку и положил руку на сердце. -А то ты не знаешь! Ты зачем Лилю тифозной вошью поэзии называл? -Я?! Женщину, известную личность, вошью? – оскорблённо завопил поэт. И, оглядевшись по сторонам, шёпотом добавил: А она прям сильно обиделась? Аня не смогла не засмеяться. -Ну как, не то, что бы обиделась, но желает мелочно отомстить…. -Фу, месть это так низко… - поэт картинно закатил глаза - Значит делаем так – никакого тебе домой, мы пойдём портить всем настроение и каждому футуристу на голову наденем по такой вазе. Ну и так, между делом скажешь Лиле, что я ужасно извиняюсь и всё такое. - Давай, давай, не кисни, — Есенин потянул её за локоть и потолкал сквозь толпу, на ходу скидывая шубу и шапку. Запихнув вещи в вазу, он крепко взял Аню под руку и с криками «Эге-гей, посторонись, начальство идёт!» они наконец вышли дальше в коридор.