Пластырь на носу

Я просыпаюсь. Просыпаюсь не в кровати, как обычно это бывает, а на холодном, твёрдом полу. Руки затекли от длительного пребывания в таком положении, что уже говорить про мой бок. Голова разрывается от боли, словно я всю ночь пил в баре. Хотя, стоп, почему словно. Я всю ночь пил в баре. Теперь я вспомнил. Чёртово похмелье! Надо было слушать Шелли и не идти в этот проклятый бар! Наверняка спустил там кучу денег, снова, и наверняка заставил её беспокоиться, снова. Я с трудом поднялся на ноги, меня так и шатало из стороны в сторону, словно маятник, находившийся на корабле во время шторма. Кое как доковылял до ванной, и меня охватила необходимость очистить желудок. Я только успел подбежать и наклониться к унитазу, и меня вырвало. Паршивое чувство. Такое знакомое. Ещё бы, то, что случилось сегодня утром, происходит почти каждый день. И каждый день она стоит в дверном проёме в ванную, оперевшись на стенку и сложив руки в замок на груди, и надменно, но при этом любя, ухмыляется, а-ля «А я ж тебе говорила, дурачок». Я всегда отвечаю лишь слабым недовольным «Отстань», после чего она даёт мне что-то от похмелья и говорит привести себя в порядок. О, да, я сейчас, наверно, выгляжу как какая-то лама немытая или алкаш сорокалетний. Я по привычке бросаю свой взгляд на дверной проём, готовясь сказать как всегда, чтобы она отстала. Но Шелли там нет. Она не стоит там, не ухмыляется и не дразнит «Я же говорила». Где же она? Я быстро умываюсь, и зову её, крича её имя на весь дом. Но в ответ — тишина. Что происходит? Казалось, её молчание меня протрезвило лучше всякого лекарства от похмелья. Я быстрым шагом обошёл весь дом, но не нашёл ни её саму, ни её… вещей. Меня охватил ужас. Паника. Что же я натворил? Я выбежал на улицу и увидел на крыльце пятна крови, будто после драки. Они впечатались у меня в памяти. Теперь я вспомнил всё… *** Я был в стельку пьян, вытворял всякую дичь со своими дружками, разбил несколько бутылок крайне дорогого элитного спиртного, знатно ухудшив положение дел бармена. Меня хотели выставить из бара, но не могли, ведь я должен был заплатить счёт и расходы за разбитые бутылки. Тогда бармен, уже выучивший номер моей девушки, Шелли, позвонил ей, моля забрать меня отсюда. Через 10 минут она пришла, извинилась за моё поведение, расплатилась за счёт и испорченное спиртное и после того, как помогла мне встать, мы направились к выходу. Точнее, Шелли повела меня туда, придерживая изо всех сил, чтобы я не свалился. 10 минут она тащила меня до дома, засыпая меня проклятьями на испанском, ругая за то, что снова напился, как свинья, и ей опять нужно переться в бар за мной и извиняться за то, что я натворил. Я в ответ лишь огрызался и букал всякую пьяную хрень, икая после каждого слова. Мы подошли к дому. К этому моменту я уже почти спал, не слыша, что девушка говорит. — Я стараюсь ради нас! Вкалываю на работе с утра до вечера, как проклятая, а в благодарность получаю это?! Ты, Кольт, чёртов эгоист! Меня уже достало то, что приходиться мне разбираться со всеми твоими неприятностями из-за пьянок, то что ты работу бросил, и теперь ты висишь у меня на шее, то что ты ни капли не уважаешь ни себя, ни мой труд, ни меня, не говоря о том, что трезвым я тебя видела последний раз три месяца назад! Ты достал! — разбудила меня её отчаянная речь, которая с каждой секундой становилась всё громче и громче. Я посмотрел на неё непонимающим взглядом. «Она не *ИК*офигела такие вещи говорить? Да как *ИК* она смеет *ИК* на#$%?!» — пронеслось у пьяного меня в голове. Я не выдержал, вырвался из её сильной хватки и врезал ей в нос. Из него мгновенно полилась кровь, и от неожиданности Шелли даже свалилась с ног. Я не только не подал ей руку, чтобы помочь встать, но и очень громко рассмеялся над ней. Я подошёл к ней и стал бить её ногой в бока, живот и ноги. Она сжалась в комочек, чтобы минимизировать боль, а я не унимался, крича: — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя! Когда я выдохся, а это случилось пинков через 30-40, я весь был растрепаный, а Шелли - вся в синяках. Из её носа текла алая струя крови, на щеке была длинная царапина, в крови были пальцы рук, которыми девушка закрывала лицо от моих ударов. — Докатились! Теперь ты ещё и меня дубасишь! — кричала она, своим платком останавливая кровь из носа, заливаясь яростью и слезами. — А знаешь что?! Пошёл ты на***! НА***! Ты уже задрал! Ни разу не слышала от тебя даже элементарного спасибо! С меня хватит! Я тебя тоже ненавижу! Мы расстаёмся. Я бросаю тебя! Я ухожу! — прорычала она, вставая на ноги. Я ничего не сказал в ответ, обрабатывая информацию своей затуманенной спиртным головой. Шелли зашла в дом, и через минут 10 вышла со своим чемоданом, несколькими сумками в руках и пластырем на носу. Даже не обратив на меня свой взгляд напоследок, она, гордо подняв голову, подошла к уже подъехавшему к нашему дому такси, которое она вызвала во время сборов. Из машины вышел водитель, он помог ей загрузить вещи в багажник и пригласил зайти в салон, открыв заднюю правую дверь автомобиля. Девушка села в машину и уехала. Я с большим трудом дополз до дома и рухнул на пол, уснув прямо на полу у входа. *** — Возьми же трубку, возьми, возьми, прошу, возьми! — кричал на телефон в слезах я, нервно расхаживая туда-сюда по двору. Мне было так плохо, стыдно, больно, жаль. Меня разрывали эмоции. Я понял, что чувствовала Шелли. И мне так стыдно, что я заставил её так чувствовать. А ведь я обещал ей, что мы будем вместе всегда. А ведь я говорил ей, что люблю её больше всего на свете. А ведь я говорил ей, что никогда её не обижу… Но когда это было? Когда я ей последний раз говорил, что люблю её? ЧЁРТ ПРОКЛЯТЬЕ ЧТО Я НАДЕЛАЛ Она не отвечала. Скорее всего, она заблокировала мой номер у себя. Скорее всего она разлюбила меня. Скорее всего она хочет меня забыть. Я остался один. Весь разбитый, я направился туда, куда обычно приходил по вечерам… — в бар.