don't look up

оно не имело вкуса — не было не горьким и не сладким. точно также и в груди отдавалось — каким-то еле ощутимым, но всё же заметным бесцветным и бесформенным пятном. он просто понимал, что осознал что-то не очень правильное, о чём другие, кажется, не догадываются. быть может, запретной истиной окажется стремительный полёт неизвестного метеорита прямиком к их планете, что в ближайшие полгода навсегда сотрёт её из безразличной тёмной материи? но винсент смотрит вверх и не видит там никакого бога. всевышних существ не замечается и в людях. оставшись наедине с чуждым миром, чувствует, как мысль холодком по позвоночнику бежит к мозгу — «здесь молиться не на кого». никто не надёжен достаточно. никто не знает. простейшее применение логики — «никто не поймёт». кажется, он и это знал с самого начала. и сдалась ли вообще кому-то пресловутая любовь, если ты сам никому не сдался? внизу — почти что под ногами, даже волнительно — пелена тумана, и с крыши разглядывать нечего. плитка холодная, пятна на ней не стираются и кислотой(которую порой хотелось залить в глотку), а барьер такой незначительный, что шага вполне достаточно. чуть меньше шага. ладно, можно просто сильнее наклонится... своего единственного шанса на спасение, который следовало бы охранять, он быстро и необратимо лишается. просто запутался в проводах. и вместо винного заката — пасмурное небо. всепрощающих абстрактных образов не находится в себе тоже — дело ли в том, что у него нет крыльев? перья издевательски летят в глаза, и становится понятно, что никакие не пушистые они, а скорее похожи на тонкую проволоку. ореол окутывает спутник; ни один фонарь не мешает. тут нет ни души, — почему же? вон там виднеется силуэт... — зато много проводов. при поднятии на новый этаж в лифте с грязным зеркалом и мигающей лампой, он успевает надёжно закрепить свой проволочный макет человека. и крепко сжать отмычки в карманах. туман поднимается выше, но обзору не мешает — просто всё становится немного серее, немного тоскливее, немного дальше. в конце (концов) хотелось бы увидеть ясное небо. но наверху нет никакого бога. волглый светло-серый дым заполняет лёгкие, черепную коробку и... и рассеивается к утру; оставшиеся по ту сторону маски клубки скоро выветрятся. на чужом лице поразительно много его пластырей. и его тумана. пластмассовая, открученная от шеи куклы голова не закреплена жгутами, не связана — просто тонет в волнах нитей, ответвляющихся от каркаса. и от подделок-крыльев, выглядящих даже лучше пуховых оригиналов. любовь правда оказалась пресловутой, ведь так сверху сказал кто-то несуществующий — нравится успокаивать себя так. эй, подождите. только-только закончилась экспозиция, сухо раскрыли карту-завязку, а уже начинается кульминация конфликта, которому не суждено разрешится? знают ли горе-авторы хоть что-то касательно литературы? проблема не в слабо видимых за слоями тумана образах, а в чём-то другом?-- (это твоя вина.) но верха нет. винсент закрепляет красный нимб над не своей головой. стекающая с него кровь — как ореол — пачкает кукольное лицо. - никто не устойчив к небу достаточно. винные закаты — самый действенный способ спиться.