Похитители древностей

       Антон стоял у парапета на набережной Москвы-реки.       Конец мая выдался удивительно теплым, вокруг царило настоящее лето, а небо было синим-синим, без единого облачка.        Однако Антон не смотрел на красоты природы, не любовался игрой солнечных лучей в едва подернутой легкой рябью водной глади, не следил, как чутко подрагивает под ласковым ветерком юная, еще клейкая и нежная листва. Его взгляд был устремлен на Патриарший мост, где у большого мольберта стояла тоненькая девушка.       Художница была очень молода, лет шестнадцати, и, безусловно, необычайно хороша – не холодной красотой мраморной статуи, но живой, теплой красотой юной, едва расцветшей девушки. Ее рассыпавшиеся по плечам пышные волосы русого цвета казались охваченными пламенем, тонкая бледная кожа не имела ни единого изъяна, большие ярко-карие глаза. Даже немного большеватый нос . Одета девушка была просто, но со вкусом: белоснежный топик, светлые летние джинсы и белые лёгкие балетки.       Художница увлеченно рисовала, иногда хмуря тонко очерченные брови и подолгу вглядываясь в игру солнечных переливов.       Антон смотрел на нее как завороженный.       Уже третьи выходные подряд он приходил сюда и наблюдал за чудесной незнакомкой, не решаясь подойти к ней.       Нет, он был не из робкого десятка и не боялся никого. Он умел разговаривать с людьми, был красноречив и убедителен. Но это – совсем иной случай.        Тоненькая девушка с мольбертом казалась ему феей, пришелицей из волшебной страны. Совершенно не такой, как остальные люди. Антон завидовал земле, по которой она ступала, траве, которая бесстыдно льнула к изящным девичьим щиколоткам, солнечному лучу, касающемуся нежной кожи щеки.       Он придумывал о ней разные истории. Десятки самых необычайных историй, в которых незнакомка оказывалась то феей, то существом, прилетевшим с далёкой прекрасной планеты, то ожившим божеством.       Он давно не верил в сказки. Слишком рано пришлось повзрослеть, слишком многое увидеть, но тут…       Меж тем фея подняла взгляд от своей картины и, посмотрев прямо на Антона, улыбнулась.       Ну конечно, она не могла не заметить его, когда он стоит соляным столбом и пялится на нее, как на восьмое чудо света.        Антон почувствовал, что на щеках выступает румянец. Это было так ново, так необычно и так волнительно для него!..       Но пора наконец сделать шаг навстречу мечте.       Сердце бешено тарабанило в грудную клетку, словно прося выпустить на волю, в голубое безоблачное небо.       Антон приблизился к девушке и остановился.       Она подняла на него сияющие глаза. – Привет, – выговорил он немного хрипло. – Привет, – она опять улыбнулась – очень солнечно. От этой улыбки сердце опять подскочило. И вправду волшебница.       «Соберись, – одернул себя Антон. – Ну представь, что она – это вовсе не ОНА, а обыкновенный человек. Ну, к примеру, такая как Арсений». Мысль о том, что русоволосая красавица такая же, как учащийся вместе с ним Арсений, показалась Антону невероятной, но он все же, наконец, смог взять себя в руки. – Прости, ты, конечно, уже думаешь, что я иностранный шпион и знаю только одно русское слово, – пошутил он, улыбнувшись в ответ. – На самом деле это вовсе не так. Просто ты мне очень-очень понравилась.       Самое главное он сказал, Антону вдруг стало гораздо легче. – Правда? – Глаза девушки широко распахнулись. – А я думала, тебя наняли, чтобы следить за мной! – отшутилась она. – Я тебя еще две недели назад заметила. Уже боялась, что ты не подойдешь, и придется действовать самой. – Как действовать? – Антон скосил глаза на ее мольберт: хаос разноцветных пятен, пока еще не складывающийся в общую картину, но, пожалуй, взгляд у художницы верный и способности есть. – Подойти самой, конечно! – она засмеялась.       Антон рассмеялся в ответ, и все сразу стало легко. – Кстати, я Антон, – немного запоздало представился он. – А я Ира.       И вскоре они уже шли по набережной. Антон нёс мольберт, вовсе не чувствуя его тяжести, и увлеченно рассказывал. - Вон там, где сейчас храм Христа Спасителя, во времена царя Иоанна Грозного стояли палаты, занимаемые Опричным приказом. Помнишь из истории – опричники были, как сказали бы сейчас, личной гвардией и полицией царя. Они, исполняя его приказы, отыскивали изменников и расправлялись с ними. Задумка, может, и неплохая, а на деле, как всегда, вышло довольно скверно. Позавидует, скажем, опричник знатности и богатству боярина – объявит его изменником, самого убьет, а имение разграбит. В общем, много крови было тогда пролито. Особенно, говорят, Малюта Скуратов лютовал. Его владения, кстати, вон там, на другом берегу реки были… А потом, когда опричников, в свою очередь, кого казнили, кого прочь прогнали, на месте Опричного приказа монастырь женский построили. Потом уже, в девятнадцатом веке, здесь же решили храм в благодарность за спасение от наполеоновского нашествия построить и женский монастырь приказали разрушить. А настоятельница тогда приковала себя к стене и прокляла это место страшным проклятием: мол, не стоять здесь ничему. Так и было – недолго простоял новый храм, в советские годы его до основания разрушили. Но теперь вот заново отстроили… И все-таки есть здесь что-то, от чего мне каждый раз становится не по себе. Словно сквозняк…       Девушка поежилась, будто тоже почувствовала дуновение холода, о котором говорил Антон. – А ты веришь в проклятия? – спросила Ира, глядя на сияющие под солнцем купола. – Нет. – Антон решительно покачал головой. – Хотя, знаешь, на свете есть многое, что люди пока объяснить не могут.       В этот солнечный безмятежный день, рядом с Ириной, он не хотел верить ни во что плохое. Жизнь казалась ему упоительной сказкой. Лёгкой и волнующей, как Ирины духи, прекрасной, как ее улыбка. – Так нечестно! Зачем тогда меня пугаешь?! – возмутилась она. – Я не пугаю, я интригую, – ответил он, – многие любят страшные истории. А ты нет? – Я… – Ира задумалась, – наверное, не очень. Я веселое люблю. И мороженое, – добавила она, глядя на летнюю палатку. – Отличная идея! – поддержал Антон. – Пошли выберем.       Они прогуляли до самого вечера, а потом, в лёгких майских сумерках, он провожал ее домой, читая стихи. Из тени в свет перелетая, Она сама и тень и свет, Где родилась она такая, Почти лишённая примет?.. — читал он Арсения Тарковского. – Ты необыкновенный, – выдохнула Ира, когда они стояли у подъезда большого, сталинской постройки, дома. – Никогда не встречала таких парней!       Сладко пахло черемухой, и все вокруг казалось таким ослепительно прекрасным, что у Антона приятно заныло сердце.       Он едва поверил, когда позади послышался глумливый голос. – Ого, вы только полюбуйтесь на этого залетного гуся!       Антон резко оглянулся. Трое парней самого что ни на есть бандитского вида – бритые и широкоплечие, – ухмыляясь, стояли перед ним. – Чё молчим? От страха в штаны наложил! – заржал один из парней, видимо, бывший у них за лидера. – Нечего по чужим дворам шататься, чужих девчонок клеить!        Ира сжала локоть Антона. – Все нормально, ребята, – примирительно сказала она. – Он уже уходит, у вас нет причин для ссоры. – Правда, что ли, принцесска? – лидер протянул лапу с коротко, под мясо, подстриженными ногтями и приподнял лицо Иры за подбородок. – Хорошо, мы его отпустим, только с условием. У нас одно малюсенькое, но приятное условице! Правда? – Он подмигнул своим дружбанам, и те радостно заржали. – Пусть принцесска нас поцелует!       Бритоголовый дурашливо сложил губы трубочкой и зачмокал, изображая поцелуй.       Антон смотрел на трёх крепких парней, и где-то в глубине, за пределами сознания, рождалось липкое, отвратительное чувство страха. Он уже видел таких. Память услужливо вырисовывала картинку… Грязный двор, слежавшиеся серые кучи старого полурастаявшего снега, кирпичная стена, и четверо, обступившие худого невысокого мальчишку. – Ну что, малец, мы научим тебя уважать старших!       Самому старшему из них было восемь. На два года больше, чем Антону.       Антон сжал кулаки, отыскивая взглядом палку или кирпич. Как назло, поблизости ничего… – Я вам всем покажу! А мой отец вас всех побьет! Вы знаете, кто мой отец?       Мальчишки захохотали. – Никто! – закричал один из них, состроив рожу. – Нет у тебя отца! Нет и никогда не было! – И изо всех сил ударил Антона ногой.       Следом навалились приятели. Всем скопом       Антон вздрогнул, отгоняя воспоминания.       Все изменилось. Теперь все совершенно не так. «Я уже другой», – сказал себе он и взглянул прямо в глаза главарю подонков. Ничего особенного. Антону уже приходилось видеть таких. Шакалы, опасные в стае, но трусливые и готовые к паническому бегству, если сила вдруг оказывается не на их стороне. – Опусти руку, – холодно сказал он. – Мне не хочется с вами драться, это нечестно.        Конечно, Антон догадывался, что толку от его слов не будет, он и не ждал толку. Вряд ли эти знают, что такое честь, но попробовать можно. На всякий случай.       Однако, как говорится, хочешь мира – готовься к войне.       Антон осторожно снял с плеча мольберт и пристроил его у стены. – Ой, а оно еще разговаривать умеет! – еще громче захохотал бритоголовый. – Как там в школе учат? Толян, подскажи, ты ж у нас умный! – «Ах, Моська, знать она сильна, коль лает на Слона!» – гордо процитировал один из шайки, очевидно, отработанную во многих диалогах реплику. – Лает на слона? – переспросил лидер. – Не, так не годится. Сейчас мы справедливость наводить будем. Чтобы кто не надо без толку не лаял.       Он выпустил Иру и поплевал на руки, выражая готовность немедленно перейти к действиям. – Ребята, не надо! Давайте уладим мирно! Я… – Девушка бросила испуганный взгляд на Антона. – Я согласна.       И тут Антон ударил. Легко, без замаха, угодив носком правой ноги главарю в грудь. Тот покачнулся и упал на землю.       Антон посмотрел на оставшихся, чуть приподняв бровь.       Пацаны переглянулись. – Он что, каратист? – неуверенно пробормотал парень, цитировавший Крылова. Оба замялись, не решаясь напасть.       Тем временем главарь поднялся с земли, видно, еще недоумевая и считая происшествие недоразумением, он опять полез к Антону.       Тот легко блокировал беспорядочные удары и, поднырнув под руку противника, вновь заставил его уткнуться в землю. – Валим отсюда! – Любитель Крылова, видимо, бывший самым сообразительным из тройки, первым отступил с поля сражения.       Его товарищ последовал за ним. Последним уходил посрамленный вожак. Уходил, словно побитая собака – боясь повернуться к врагу спиной. – Я еще отомщу! Ты у меня еще пожалеешь, – обещал он, впрочем, не слишком убедительно.       Антон его угрозы проигнорировал и повернулся к Ире: – Как ты? Все в порядке?       Девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами.       Антон улыбнулся, ему было приятно.       Все это происшествие случилось словно специально для того, чтобы он мог произвести на Иру наилучшее впечатление. – Я и не знала, что ты умеешь драться! – произнесла она, глядя ему в глаза. – Знаешь, я испугалась. Эти стихи, история… Я думала, что ты такой… – девушка замялась. – Слабый? – уточнил Антон. – Нет, то, что я люблю стихи, историю и искусство, вовсе не означает, что я не могу постоять за себя и за тех, кто мне дорог. – Ты потрясающий!       Их разделял всего шаг, и Ира вдруг сделала его, оказавшись вплотную к Антону, быстро поцеловала его в губы, подхватила мольберт и вбежала в подъезд. – Ира… – прошептал Антон . Это имя казалось ему пьянее вина и слаще карамели.       Как же хорошо, что он ее встретил! Да разве можно пройти мимо этой русоволосой волшебницы.

***

      Что-то случится.       Антон не знал, откуда в нем взялась эта уверенность, но вдруг почувствовал близкие перемены.       Тревога незваным гостем постучалась в его сердце. Что-то случится, и притом совсем скоро.       Возвращаясь от Иры, он завернул за угол дома и вдруг увидел, что навстречу идёт человек в странной длиннополой одежде и высокой шапке.       Незнакомец казался чужим современной Москве, словно его, как Элли в своем домике, занёс сюда неведомый ураган. Чужой, неправильный, неестественный.       В отсветах фонарей Антон ясно разглядел густую медно-рыжую бороду и блеск дорогих, украшенных то ли стекляшками, то ли настоящими драгоценными камнями, пуговиц.       Это было такое странное зрелище, что Антон ущипнул себя за руку и зажмурился. И правильно – стоило вновь открыть глаза, и незнакомца уже не было, только ветер гнал по асфальту пустой бумажный пакет, играя с ним, словно резвый щенок.       «Какой бред! Должно быть, я схожу с ума», – подумал парень. Тревожное ощущение не проходило, однако Антон все же смог взять себя в руки. Мало ли что померещится. Постепенно он убедил себя, что просто устал и переволновался, а затем и забыл о появлении странной фигуры и стал думать об Ире, встреча с которой казалась ему настоящим чудом. Даже подумать страшно, что они могли бы никогда не встретиться, разминувшись в густой московской толпе. Население Москвы – более одиннадцати миллионов. Легко ли отыскать среди этих одиннадцати миллионов единственного, своего человека?..       Антону пришлось вернуться в самый центр города, где на одной из узких змеистых улочек был припаркован его «Kawasaki». – Ну, друг, пора домой, – сказал парень, заводя мотор.       Мотоцикл послушно взревел и резво сорвался с места.       Антону нравилось ехать по ночной Москве, глядя на смазывающиеся в одну линию огни фонарей, ощущая у щеки упругие струи ветра, глядя, как проносятся мимо огни – фонари, дома, машины… Скорость – это свобода. Кажется, вот-вот оторвешься от земли и улетишь к темному, поблескивающему редкими звёздами небу.       Маршрут лежал на окраину города, но Антон преодолел это расстояние быстро, за каких-нибудь тридцать минут, и вот уже ловко затормозил у металлических ворот небольшого одноэтажного здания. – Поздновато сегодня, – буркнул охранник, нажимая на кнопку.       Ворота натужно заскрипели и открылись. – Разминался, – усмехнулся Антон, вспоминая происпроисшествие с бритоголовыми. – Хорошего дежурства, Серег. – И тебе не болеть, – отозвался тот, снова меланхолично уставившись в экранчик небольшого черно-белого монитора. Охрана у них серьезная – только профессионалы. Антону иногда нравилось в свободное время помахаться с Серёгой. Охранник его, кстати, частенько бил, а вот Макарова – нет.       Антон припарковал «Kawasaki», набрал на двери код и вошёл в помещение.       Сразу после небольшой прихожей шла гостиная, откуда можно было попасть в остальные помещения дома: на кухню, в комнаты и учебные классы, и кабинет директора. Тренировочный зал и бассейн находились в подвале или, если говорить цивильно, на минус первом этаже.       В гостиной царил полумрак, и Антон решил, что там никого нет, когда вдруг услышал голос. – Привет, а ты сегодня поздно…       Он оглянулся. В кресле у окна едва угадывался мужской силуэт.       Арсений. Странно, что он сидит здесь в темноте вместо того, чтобы, как всегда, корпеть над книгами. «Интересно, – отчего-то вдруг подумалось Антону, – а у него есть девушка?.. Навряд ли», – тут же решил он.       Они учились вместе уже два года и постоянно были друг у друга на глазах, однако редко говорили о чем-то постороннем и никогда – о личном. Антон не хотел рассказывать о себе, у Арсения, наверное, имелись собственные секреты. А может, все дело в замкнутом, как и у самого Антона, характере и склонности к скрытности.       Арсений был его ровесником. Ему тоже исполнилось шестнадцать. Если бы Антона спросили, красив ли он, он бы без раздумий сказал "да". Он безусловно, признал, что у Арсения аккуратные и правильные черты лица, красивый нос,с ямкой на конце, небольшой тщательно вылепленный подбородок, умные голубые глаза, тонкая, скорее бледная, кожа с множеством родинок на лице и черные волосы. Красивое, накачанное тело. Да, пожалуй, Арсений красив, только… только Антону от этого не по себе ,правильно ли он думает о парне. – Привет, что сидишь без света? – в свою очередь, задал вопрос Антон. – Так, отдыхаю.       Он пошевелился, и Антон заметил, что на коленях у парня – толстенный альбом по искусству. Ну что же, ничего удивительного. Арсений полностью в своем репертуаре: серьезный зубрила, идеальный ученик,умничка, успевший освоить несколько древних и современных языков, разбирающийся в искусстве фактически на уровне профессора университета.       «Да какая там девушка. Он, кроме учебы, вообще ни о чем не думает!» – мелькнуло в голове у Антона. – А где ребята? – снова спросил он.       Арсений пожал плечами, но, опомнившись, что ее не видно, подал голос: – Макаров тренируется, Дима, как всегда, у себя, вернее в «Варкрафте»… Кстати, Евгений Михайлович заглядывал. Он хотел с тобой поговорить. Полчаса назад уехал.        Антон нахмурился. Евгений Михайлович – руководитель частной школы, где все они проходили обучение, он был для Антона непререкаемым авторитетом. Парень многому у него научился, особенно в области психологии и социологии. Антон не хотел лгать своему руководителю, но и рассказывать об Ире казалось ему совершенно невозможным. Неудачно вышло, что тот зашел так неожиданно. «Ничего, – успокоил себя Антон, – как-нибудь выкручусь. Расскажу обо всем, кроме Иры». – Да, спасибо, Арс, – отозвался он ровным голосом, в котором не сквозило даже тени беспокойства, – сейчас его наберу.       Он промолчал, но Антон чувствовал на себе его внимательный взгляд.        «И что смотрит?» – с раздражением подумал он, но тут же одернул себя: вот что значит нечистая совесть – начинаешь нервничать из-за всяких пустяков. Антон не мог позволить себе нервничать и тем более испытывать раздражение к кому-нибудь из членов команды: слишком большая ответственность на нем лежала, слишком важна была их миссия. – Ну, давай, спокойной ночи. Я тоже сейчас немного почитаю – и спать. – Он улыбнулся, чувствуя, как негатив, точно дождем, смывается этой улыбкой. – Спокойной ночи, – отозвался Арсений, все так же неподвижно сидя в своем кресле.        Антон прошел в свою комнату, включил свет, высветивший по-спартански простую обстановку: светлые стены; узкую, похожую на солдатскую кровать, аккуратно заправленную и застеленную светло-защитным покрывалом; небольшой стол, на котором стоял ноутбук и лежало несколько словарей; прибитую над столом полку – тоже со справочными материалами. Ни единой личной вещи, словно Антон не жил здесь, а остановился на одну ночь в гостинице, чтобы с рассветом продолжать путь.       Без русоволосой феи весь его мир был аккуратен, выверен и холоден, как январский снег.       Парень подошел к окну и, отодвинув край простых, почти офисных жалюзи, взглянул на темное небо.       Интересно, что сейчас делает Ира? Может быть, тоже стоит у окна и думает о нем? И тогда они сейчас смотрят на звезды – словно в глаза друг другу… Антону очень хотелось немедля набрать ее номер, чтобы услышать тихий нежный голос. Достав мобильник, парень повертел его в руках и решительно нажал кнопки. – Евгений Михайлович, это Антон. Вам удобно сейчас говорить?..       Звонить Ире было бы проявлением слабости. Слабости Антон позволить себе не мог. Он позвонит ей завтра в два. Ни минутой раньше.