Встреча

Ковальски никогда не отличался хорошим пониманием социального устоя этого мира, что лишь подтверждалось тем, что лучшим его другом был Вишнявецкий Ганс, его сослуживец и, зачастую, напарник, потому что только он мог совладать с неожиданно скверным характером молодого учёного. А характер у него был самый что ни на есть отвратный. Если его что-либо не устраивало, то можно было ожидать всего, вплоть до самого банального в виде соли в кофе… Хотя и к этому привыкаешь, а вот к внезапно нападающим на тебя бытовым приборам как-то не получается. Так, на прошлой неделе, его пытался укусить чайник. И в такие моменты он просто ненавидел гениальность своего друга. — Ну что, этим утром меня никакая техника кусать не будет? — усмехается Ганс, заходя на кухню и трепя ещё сонного учёного по необычайно длинным для военного волосам, почти до плеч. — Мм… Сегодня нет, но перед отлётом обязательно что-нибудь придумаю для тебя… — сонно бормочет тот, утыкаясь носом в кружку кофе. Будить его до обеда категорически не рекомендовалось, но, увы, регламент. — Всё же решил лететь? Далась тебе эта Мексика… Там же эти, как их… — Племена, — зевнул Кристиан, подсказывая, — И нет, я их не боюсь. Знаешь ведь, что в институте с научной кафедрой изучал их. Знаю все правила и повадки, если что, то максимум лишусь пары пальцев… — Что для тебя равняется профессиональной смертью. Балбесина ты, Крис, но ладно, спорить бесполезно. Я тебя туда отвезу, оставлю пару видов оружия… Вернусь ровно через полгода, как и договаривались. И буду звонить по спутнику. Не ответишь хоть раз — прилечу и надеру тебе зад так, что век не сможешь даже ходить! Кристиан рассмеялся и обнял друга, наконец просыпаясь, смотря на мир уже сияющими синими глазами. Когда-то Ганс не мог поверить, что зрение у него стремится к минус бесконечности… Однако, когда ночные линзы у парня закончились прямо на задании… Три дня водить за собой этого слепого котёнка пришлось. С тех пор и у самого Ганса с собой, на всякий случай, запас и дневных, и ночных линз, и очки даже есть. Вечером, загрузив все необходимые инструменты в вертолет, они вылетели в сторону интересующих Ковальски лесов. Когда-то их поставили в один отряд лишь из-за польского происхождения, а в итоге получили сильнейший дуэт. Воздвигнув вместе научный лагерь, друзья последний раз обнялись, и «Вишенка» отправился обратно, тогда как Кристиан развалился в палатке и через полчаса благополучно уснул. Исследования шли свои чередом, и вот уже как второй месяц он абсолютно не обращал внимания ни на режим, ни на чьи-то требования… Ложился на рассвете и вставал ближе к появлению первых звёзд на небе. Всё же ночные исследования были его страстью. Этой ночью, правда, что-то пошло не так: из леса доносилось тихое рычание и болезненные стоны… Словно раненый зверь забился в нору и пытался скрыться от необычайно холодного ветра. Ковальски уже знал, чем это может обернуться для него, но быстро собрал свою походную аптечку, вскочил с места и рванул в лесную чащу, ориентируясь по звуку. Через несколько минут он оказался у дерева, под чьими поднявшимися корнями свернулся в клубок молодой мужчина, примерно возраста самого Криса. И он явно из племён. — Чёрт… Так, спокойно, — учёный заставил себя выдохнуть и осторожно опустился на землю, плавно и неспешно, потому что незнакомец уже открыл необычайно яркие голубые глаза, пристально следя за каждым его движением, — Спокойно. Крис, — он показал на себя, осторожно подползая ближе, постепенно, чтобы парень привык. — Рико, — тихо рыкнул он в ответ, приподнимаясь на одной руке: вторая закрывала несколько глубоких ран на животе, — Крис помочь? — Рико кивнул на аптечку на поясе парня… Когда он сам был ещё маленьким, то видел такие. Те люди помогали. — Да, верно. Крис поможет, если Рико выйдет. Крису нужно осмотреть Рико. Дикарь нервно осмотрелся вокруг и, сжав челюсти, вылез из своего укрытия, шарахаясь в первые секунды того, как парень к нему потянулся… Ковальски показал ему, что безоружен и явно слабее даже раненого Рико, и тот всё же убрал руку от живота, открывая доступ к ранам. Тонкие бледные пальцы осторожно надавливают на больные места, от чего он глухо воет. — Тише, тише, мой хороший… Сейчас перестанет быть больно, — шепчет учёный и наносит обезболивающий спрей… По коже расползается холод, и он буквально впитывает в себя боль, от чего мексиканец выдыхает и падает спиной на землю, уже не дергаясь. Этот человек, бледный, словно лунный свет, вреда не хочет, — Вот так… Ты молодец, сейчас я вколю другое обезболивающее. Это работает быстро, но мало. Надо долго. Готов? Дождавшись кивка, парень достаёт капсулу и одноразовый шприц, вводя лекарство в своего новоявленного пациента, только после этого принимаясь промывать раны, вытаскивать из них землю, листики и прочий ужас… Перевязав пострадавший торс Рико стерильными бинтами, Крис встаёт. — Крису надо отвести Рико в лагерь. Рико одному нельзя, раны — плохо. Будет хуже, если Рико один, но Крис не приказывает, — они смотрят друг на друга какое-то время, и Рико встаёт следом. Даёт закинуть свою руку на плечо и доверчиво опирается на хрупкого с виду учёного, который ведёт его к своему «лагерю»… — Рико будет сидеть у огня, пока Крис ищет еду. Дома, в своей семье, Рико не слушался, и за это часто били, но он не прекращал. Сейчас он покорно сел, с интересом наблюдая за странным чужаком… Страшно не было: чужак слабее, Рико легко его съест, поэтому он мог сейчас отдохнуть. Вскоре тот вернулся с несколькими кусками мяса, шлёпнув рванувшегося к ним Рико по рукам, от чего тот в ярости зарычал… Учёный не отшатнулся. — Сидеть. Сырое нельзя, только после огня. Рико дома у Криса, Крис — главный! — и ведь не поспоришь… Да и не хочется почему-то. Тихо заскулив, Рико виновато ткнулся носом в ногу всё ещё стоящего Ковальски… Тот сел и ласково провёл рукой по волосам мужчины, принимая извинения, натирая мясо травами и подвешивая над огнём. — Зачем? Зачем огонь? — Так вкуснее и голод уходит быстрее. Ты поймёшь, -Рико не уверен, что поймёт, но покорно кивает, гипнотизируя куски мяса… Человек рядом пахнет слишком вкусно, и терпения едва хватает на то, чтобы не броситься или на него, или на мясо… Ковальски снимает мясо с огня и кладёт для Рико на дощечку, а рядом ставит воду, — Только осторожно: горячее, как огонь. Рико благодарно урчит и тыкается в ладонь, которой его снова трепят по волосам… Через несколько минут Крис сам начинает пальцами разрывать мясо, со своей дощечки, и есть, сладко жмурясь. Мулат приступает тоже, накидывается на еду с утробным рычанием, разрывая волокна крепкими острыми зубами… И наедается теми тремя кусками, что ему дали, хотя сомневался. — Крис прав… Крис умный. Рико — нет… — тихо и виновато бормочет парень, подползая к Ковальски и ложась рядом с ним на землю, преданно смотря в яркие синие глаза… Прямо как вода в озере. Тоже чистые-чистые, очень красивые, — Рико виноват? — он удивлённо моргает, слыша тихий смех… Крис осторожно укладывает голову Рико себе на колени и гладит его по волосам. — Рико молодец, очень хороший и послушный… Рико просто хотел есть, поэтому злился, Крис тоже злится, когда голодный. А ещё, когда хочет спать. Солнце скоро встанет, пора ложиться… Рико будет спать? Тот активно закивал, и Ковальски убрал всё, туша костёр, ведя нового знакомого за собой в палатку. Рико входит туда с недоверием: вот такого он ещё не видел… Учёный спокойно раздевается перед ним, сменяя темную кофту, закрывающую всё тело, на светло-голубую футболку, а форменные сапоги и брюки на домашние штаны, забираясь в теплый мешок… Глянув на Рико, он откидывает верх мешка и хлопает рядом с собой, приглашая. Осторожно подойдя, он устраивается рядом на мягкой тёплой тряпке и обхватывает своего спасителя руками поперёк живота, тыкаясь в него носом, кладя на него голову и почти сразу засыпая. Ковальски замирает на какие-то мгновения, но вскоре расслабляется и укрывает их второй частью спальника, словно одеялом, ласково перебирая темные волосы, тоже засыпая. Он и сам брюнет, но ему самому почему-то казалось, что у Рико волосы намного темнее. Как если бы кто-то сравнивал молочный и тёмный шоколад. Просыпается он привычно ближе к вечеру, осторожно выбираясь из крепкой хватки мексиканца, чтобы не разбудить его, переодеваясь обратно, умываясь и принимаясь первым делом за готовку, уже после этого отправляясь проверять показания приборов, работавших без перерыва ещё с самого утра. Было срочно всем этим заняться. Через полчаса Рико буквально вылетел из палатки, в страхе осматриваясь… Заметив фигуру учёного, он всхлипнул и кинулся к нему, крепко обнимая, пряча лицо где-то в изгибе его шеи. Следующие несколько часов Ковальски сначала успокаивает и кормит перепугавшегося от перспективы одиночества Рико, а после объясняет, что делает. Насколько это, конечно, может быть понятно такому человеку. И он просит научить помогать. Хочет быть полезным, отблагодарить за спасение… Задумавшись, Ковальски кивает и первым делом учит его стрелять.

***

Когда Ганс прилетает за другом на вертолёте, то о его связи с молодым изгнанником знает уже даже начальство, потому что Крис хочет сделать так, чтобы они были рядом, отправить Рико становиться военным… Рико тоже этого хочет. Этот человек стал ему намного ближе и дороже, чем родные земли. Его запах впитался даже в кожу, и каждый раз, как Крис уходил дальше, куда не пускал Рико, к хрупким приборам, тот ложился на теплые тряпки и тихо поскуливал, вдыхая запах своего человека, стараясь учуять его в тех местах тела, где недавно касались тонкие руки. Крис не знал. И не надо. Рико относится к новому человеку намного хуже, чем к Крису, потому что тот радостно взвизгивает, словно волчонок, и кидается ему на шею, как к нему жался сам Рико… Только Крис говорит, что они друзья… Рико вздыхает и кивает. Хорошо. Потому что он никому не хочет отдавать своего спасителя. Не хочет, не может совершенно. Ганс улыбается ему, тоже не боится, подходит ближе, позволяет осмотреть себя, обнюхать, даже потрогать… Кристиан улыбается, подходит и обнимает Рико со спины, касается мягкими губами виска, от чего он тут же растекается лужицей. Вишнявецкий смеётся, качая головой. — Вы друг друга стоите, парни, — улыбнулся он и потрепал Ковальски по волосам, — Береги его, Рико, он у нас ужасно вредный, но нуждается во внимании и ласке. И, судя по довольным глазам, он их получает, да? Рико довольно заурчал и кивнул, прижимаясь ближе к своему спасителю, утыкаясь носом ему в шею, ласкаясь. Крис покраснел, но улыбнулся, поглаживая его по груди и животу, целуя в макушку. Это было лучше всяких слов, по крайней мере для самого мексиканца, и ради этого его довольного выражения лица Ковальски готов был обнимать и целовать его, нежить в своих руках… Видя это, Ганс впервые был спокоен за друга. Вон как сияет. Ганс и Рико вместе, под руководством Ковальски, собрали все его приборы и загрузили в вертолёт. Мексиканец явно не доверял большой железной штуковине, но так как Крис спокойно пустил за штурвал друга и сел сзади, то он устроился рядышком. Сел на сидение с ногами, прижимаясь к своему человеку, прячась в его руках… Крис надел ему на голову наушники, чтобы не было слишком громко, обнял в ответ и коснулся губами щеки. Железная штука загудела, поднимаясь наверх, заставив недавнего дикаря прижаться к учёному ближе. Это будут тяжелые несколько часов. Чего не ожидал даже сам Рико, так это того, что он уснёт. Уткнувшись носом в живот Ковальски, который всё так же успокаивал и нежил его, он мирно посапывал, едва слышно урча от удовольствия, когда выплывал из сна на несколько секунд. Проснулся уже в момент, когда штуковину тряхнуло от приземления. Крис тепло улыбнулся, целуя его в нос, помогая сесть и слегка размять затёкшие мышцы… На улицу первым выходит Ганс, следом Рико… Ковальски просто подхватывают на руки и выносят из вертолёта на руках, от чего тот краснеет, пряча лицо на плече помощника. — Рико… Я же тяжёлый, малыш… — тихо шепчет он, однако не сопротивляется. В этом проблема его человека. Он знает так много, такой умный… Но совершенно ничего не знает о самом себе. Не знает, как нужно коснуться его, чтобы ему было приятно, не знает, не видит, как млеет, когда Рико нежно касается губами кожи на шее и плечах… И не пускает поцелуями ниже. Стесняется. Боится, — Ну всё, хорошо, видишь, я с тобой. Надо идти за Гансом… Чтобы тебя осмотрели врачи, а тренер проверил, как много ты знаешь и умеешь. Ты ведь у меня справишься, да, малыш? Брюнет кивает, мурча, снова ласково тыкаясь в него носом, следуя за другом своего человека, даже не рыча на других людей, чужих, смотрящих на него с презрением и недоверием. Он мог заставить их отвернуться, мог заставить упасть на землю и стонать от боли и ужаса… Но он не хотел расстраивать своего человека. Не хотел, чтобы он видел то кровавое месиво, которое может устроить Рико. Потому что он испугается. А этого Рико хотел в последнюю очередь. Врачи встречают его спокойно. Ковальски слезает с его рук и улыбается, кивает, мол, смелее… Рико садится на кушетку и старается не дёргаться, когда его трогают. Ковальски одобрительно кивает ему, обещает поощрение, и он остаётся спокойным. — Лейтенант… У него восхитительные данные! Это же просто чудо… Вы его выходили, обучили, натренировали… Тренер его проверит, и если наши заключения подтвердятся, то он всего за пару месяцев возьмёт «сержанта»! — медик подходит к молодому учёному, хлопая его по плечу, от чего тот смущённо улыбается, качая головой. — Я просто ему помог. Он сам проявлял много рвения, а я это заметил, помог изучить больше и больше. За четыре месяца он выучил английскую речь, научился писать даже, читать… Стрелять. Всё благодаря тому, что он и сам хотел учиться, он умничка, — учёный подходит к Рико, обнимает его и целует в макушку, гладит по волосам и спине… Рико млеет, жмурится и ластится… Медики тихо смеются, смотря на это. Вечно недовольный чем-то учёный сейчас буквально сиял. — Кажется, нашего гения тоже приручили, — хихикнула какая-то из девушек медсестёр, на что получила убийственный взгляд синих глаз… — Ой… Рико никогда не видел, чтобы Крис смотрел так. Зло и холодно, мстительно. В таких тёплых обычно глазах сверкали огни. Учёный достал тонкий блокнот, в который часто записывал идеи, и что-то написал, сжимая губы в тонкую линию, сам тоже вытягиваясь, как струна. — Мы уходим, — коротко бросил он, явно обращаясь к Рико, быстро покидая помещение… Мексиканец скользнул за ним, стараясь посмотреть в его глаза, ловя его руки… От Криса пахло злостью. Злостью, обидой и страхом. Непривычно. Хочется помочь, оградить, защитить… — Крис идти за Рико, — непреклонно сообщил мексиканец, таща своего человека обратно на улицу, в сквер возле главного штаба, подальше, чтобы никто не видел. Там, спрятавшись с ним в кустах, он усадил недовольного Криса к себе на колени, — Почему Крису так страшно? И грустно. Рико рядом, ему можно рассказать. Ковальски хмурится, пытается отстраниться, вырваться, уйти подальше… Ему не хочется срываться на Рико, но тот продолжает крепко держать, от чего эмоции берут верх, и Крис кричит. Кричит о том, как его достали все эти люди, что вечно лезут в чужую жизнь, как он хочет просто исчезнуть, спрятаться где-нибудь настолько далеко, чтобы ни одна сволочь даже не подумала лезть в те места, чтобы его отыскать… Кричит, чуть ли не срывая голос, колотит Рико по плечам и груди, не оставляя попыток убежать, но в итоге обессиленно затихает, прижимаясь к горячему телу, тихо всхлипывая, жмурясь от того, насколько внутри больно… Больно от того, что из-за вечного к себе внимания он не может наконец просто быть собой… Там, в лесу, с Рико, он мог. А здесь… Рико, вопреки ожиданиям учёного, остался рядом даже сейчас. Дал прокричаться, а теперь бережно прижимал его к себе, целуя в висок, ласково поглаживая по спине, в районе поясницы, там, где было можно… Обычно Крис старался скорее прекратить, когда Рико поднимал руку выше, и сегодня ему казалось особо важным продолжить. Он разнеживал любимого долго, постепенно, словно растягивая удовольствие для себя, на самом же деле наконец просто приучивая парня к той же самой ласке, которую тот дарил ему. Лишь через полчаса, когда от плохого настроения Криса не осталось и следа, и он уже просто лежал поверх Рико, мурлыча от удовольствия, рука мексиканца медленно начала подниматься выше, неспешно, чтобы он не заподозрил раньше времени. Вечно подозрительный и проницательный Ковальски сейчас просто млел, и лишь когда пальцы скользнули по коже между лопатками, всё понял… Поздно. С губ сорвался тихий, пока ещё не требовательный стон… Настолько неуверенный, что Рико поразился: неужели этот восхитительный человек думает, что не достоин такого удовольствия? Ловкие пальцы снова и снова скользили по лопаткам, постепенно принося всё больше и больше удовольствия. Кристиан всегда считал наличие таких мест у людей, у него, ужасающей ошибкой. Самое нежное, безумно чувствительное место, находится там, где его может достать кто угодно… Кроме него самого. И это каждый раз сводило с ума… Когда ему хотелось получить больше удовольствия, он не мог. Ничто не помогало, не сводило с ума так, как делают чужие пальцы… Рико был единственным, кого подпустили так близко после того, как вообще стало понятно, насколько на него влияют эти прикосновения. Поскуливая, Крис прижимается ближе, щурится, тычется носом Рико в шею… Впервые он понимает по-настоящему, чего хочет его любимый человек. Хочет нежности и ласки, хочет, чтобы Рико не прекращал гладить, нежно касаться, целовать и голубить такие местечки. Хочет ластиться сам, и чтобы к нему ластились в ответ. И Рико даёт ему всё, чего тот пожелает. Целует нежные губы, ловя каждый вздох и стон, прижимая ближе к себе и давая потереться о себя всем телом, отлично чувствуя, как привычные обтягивающие военные брюки стали ему безумно тесными. Чуть прищурившись, Рико немного отстранил парня, проникая между их телами рукой, расстёгивая ширинку сжимая и поглаживая налитый кровью член, одновременно с тем продолжая гладить в нежном местечке, от чего тот выгнулся, наконец громко застонав, протяжно и сладко… Лучше любой музыки. Наконец он получил то, чего не мог никогда прежде, то самое звенящее хрустальной струной удовольствие, в котором можно только раствориться. Он самозабвенно толкается в подставленную ладонь, скулит и выгибается, трётся лопатками о другую руку, буквально кошкой тянется к каждому поцелую. Почувствовав столь же сильное возбуждение и самого Рико, он едва находит в себе силы улыбнуться, потираясь бёдрами о его пах, давая хоть немного сбросить напряжение. Мулат стонет, толкается к нему, не выдерживает и укладывает Ковальски грудью на траву, так, чтобы не терять доступ к его лопаткам, нависая над Крисом и ставя его на колени, за пару движений стянув брюки вместе с берцами… Уж для него это проблемой не было. Прекрасно понимая, что сдерживать себя Рико сейчас абсолютно не способен, Ковальски лишь прогибается в пояснице, подставляя упругую задницу и дразняще потираясь ей о пах парня, уже и сам предвкушая, как его растянут изнутри… Безумие. Он никогда не думал об этом с мужчиной, а уж тем более так: дико, безумно жарко, буквально на улице… Да и плевать. Сейчас просто хочется, чтобы это не кончалось никогда. Всё же, сначала в него проникают смазанные слюной пальцы. Один, второй, третий… Растяжка слишком короткая, но сводит с ума обоих. И когда тело Ковальски уже готово наконец принять Рико, он входит одним жёстким глубоким толчком, уже не совсем соображая от долгожданного ощущения тесноты и того, как плотно стеночки обхватили его член сейчас. Это безумие вымывает из головы абсолютно все мысли, и возвращаются они в голову Кристиана лишь, кажется, после третьего, — или их было больше?.. — оргазма подряд… Он расползается по траве, шумно дыша и довольно улыбаясь, смотря сияющими глазами на Рико. — Кажется, я только что заново полюбил этот мир, — тихо смеётся Ковальски, довольно жмурясь, переворачиваясь, притягивая мексиканца к себе и жарко его целуя, полностью открываясь наконец. Именно этого и добивался Рико: блеск глаз, яркий живой румянец, светлая нежная улыбка. — Я тебя тоже люблю, — мурлыкнул ему на ухо Рико, устраиваясь на траве рядом с ним, обнимая, прижимая к своей груди, согревая его… Так Ковальски и уснул, прижимаясь к нему, даже не проснувшись, когда парень его одевал. Подняв любимого на руки, он отправился обратно в штаб… Ганс ждал их на крыльце, — Тихо. Крис спит. — Вижу, вижу, парень, — улыбнулся тот, отвечая тоже шёпотом, — Идём, провожу вас в вашу комнату. Точнее, это комната Криса… Но, думаю, без тебя он не уснёт теперь, так ведь? — он посмотрел на сияющего довольством мексиканца и тихо хмыкнул, — Это моя комната, у нас общий выход в кухню и смежная ванная комната. Так что, когда решишь повторить этот фокус с его спиной, помни об этом. И о том, что в штабе камеры везде. Даже в саду. Там особенно. Рико не понимал, что такое камеры, и почему они должны его останавливать, но покорно кивнул и отправился в указанную ему комнату… Тут всё словно сияло неоновой вывеской «принадлежит Крису»: настолько в его стиле всё было. Аккуратно расставленные на полках книги, большая постель, рабочий стол… На котором в куче валялись десятки разных исследований, скомканные бумажки, старый альбом для рисования, какие-то стеклянные колбочки, разные коробочки… И как Крис в этом что-то находит? Покачав головой, Рико укладывает его в кровать и сам ложится рядом, привычно утыкаясь носом ему в живот, успокаивающе мурлыча и тоже засыпая. Следующим утром Ковальски устроит командирам истерику, перед этим впервые проснувшись сразу с улыбкой на губах, без подпитки кофе. Позавтракав в компании двух самых важных людей в его жизни, он с хитрой усмешкой расскажет им свой план. А уже через час по штабу будут бегать все! Никто не смеет игнорировать кого-то вроде него. Богатенький сыночек, чьи родители финансируют почти сто процентов всех военных и научных операций. Он так редко это использует, что родители и впрямь встанут на его сторону. Чего бы их любимое чадо не запросило. А в этот раз всего лишь повышение для него и Ганса, «сержант» для Рико и отдельный штаб для них троих, пусть и с возможностью добавления новых членов команды. Всего лишь. К вечеру у него уже всё было… Следующие года три все могут расслабиться. В новом штабе же Ковальски собирает себе новую лабораторию и спокойно занимается исследованиями. Рико с Гансом во всём ему помогают, а помимо этого тренируются сами. Когда им отряд отправляют Эрика Шкипера и малыша рядового Райта, команда принимает их тепло. Райт хорошо стреляет, просто восхитительно! А Шкипер легко анализирует ситуации, да и в целом отличный командир, так что, в скором времени они с Гансом срабатываются. Удивительно, что из этой кучки совершенно разных людей в итоге получается крепкая, очень сильная и быстрая команда… Никогда ещё командование так не радовалось тому, что они не отказали Крису.